Колдунья

      - Слышал, что творится? – переговаривались между собой парни, стоя обособленной компанией. – Говорят, отец Коу свихнулся. Бегал пару дней назад по пляжу, у него ещё слюна и пена белая изо рта текли, как у бешеного.       - О, - поддержал следующий, - и он кровавые слезы по щекам размазывал, как дите. Я думал, это редкий феномен.       - А у нас в этом нет ничего удивительного. Наверное, ведьма Томоэ всё это сделала, она ж у нас самая особенная...       - Ага, и рожа у неё – тоже.       Парни заржали, напоминая стадо коней. Не обратив на них никакого внимания, Хотару спокойно прошла мимо. До начала каникул оставалось два дня и её мысли были заняты исключительно Мистресс, поэтому очередные сплетни с участием её имени Хотару совсем не волновали.       Только Усаги, которая вдруг преградила ей путь, сверкнув, как переломанный хищник, покрасневшими от слез голубыми глазами – это оказалось страшным. Замерев, Хотару съежилась, не в силах выдержать это обвинение, сдвинутые брови и запекшуюся кровь на прокушенной губе, а ещё перемотанный бинтом палец. Она чувствовала, что под ним тоже была рана: кожа, прокушенная до кости в приступе какой-то очень сильной истерики. Большего Хотару пока не понимала.       - Где ты была? – сдерживая крик, прошептала Усаги. – Где ты была?! Почему ты не спасла её?! Почему не потушила огонь, почему не исцелила?! Или вся твоя хваленая сила – пустой звук?! Где она была, где ты была, когда Рей умирала?!       - Усаги? – тихо переспросила Хотару.       Явно бывшая подруга не стала отвечать. Зарыдав, Усаги громко закричала, что она злая ведьма, развернулась и побежала куда-то в сторону выхода. Хотару повернулась, напряженно рассматривая собравшихся зевак, которые стояли с открытыми ртами и ждали подробностей про какую-то «силу».       - Что? – поинтересовался кто-то в толпе. – Реально ведьма?       - Какая ещё сила? Я тоже хочу жить вечно, - заржал другой парень.       Девочки молчали.       Стоило только толпе сдвинуться с места, Хотару рванула к выходу из школы. Краем глаза она успела увидеть, как за ней побежали Макото и Ами, но ещё не могла решить: отрываться от них или же позволить узнать, куда она бежит. Последнего Хотару и сама толком не знала: где вообще прятаться? Можно было попробовать во внутреннем дворе школы, кажется, толпа настроена не очень серьезно, чтобы бегать за ней, как зомбированные.       Ей удалось оторваться достаточно быстро. Хотару не спешила сваливать всё на свою великую силу, предпочитая веру в то, что сработало типичное желание выжить. Она чувствовала мягкие и легкие шаги Ами, то, как подруга соприкасалась своими ступнями с землей, тяжелый бег Макото. Это, несомненно, было здорово и очень интересно, хотя Хотару не очень представляла, как это позволит ей одолеть Мистресс. Тетя только говорила, что у обычной ведьмы на то, чтобы ощущать мир вокруг так остро, уходит пара зелий, а у неё это что-то типа произвольного.       - Стой! – прохрипела не своим голосом Макото за её спиной. Той всегда больше нравились мирские увлечения, не какой-то нибудь бег или что ещё, хотя, кажется, Макото как-то говорила, что в драке за себя постоит так, что напавшие всех зубов вместе с челюстями лишаться.       - Хотару, пожалуйста, мы... не в числе погони, - добавила в спину Ами, разделяя слова тяжелым дыханием.       Добежав до огромного куста, который рос во дворе школы, Хотару спряталась за ним, решив поверить тем, кого считала подругами, и попробовать поговорить с ними. Кое-что сведя в голове за время убегания, Хотару твердо решила, что не станет говорить Ами и Макото про всяких ведьм – толку от этого будет ноль, потому что против Мистресс они – тем более не оружие, а их осведомленность или её отсутствие не меняют вообще ничего, так что лучше не рисковать.       - Вот поэтому, - не пытаясь отдышаться, но замечая, как тяжело после пробежки дышат Макото и Ами, начала Хотару, - я не хотела, чтобы о моей силе исцеления знали непроверенные. Людям же ничего не объяснишь, сразу ведьма, колдунья – и прочие нелестные эпитеты. Что с Усаги? Она говорила о Рей.       Макото помрачнела. Хотару не стало страшно под тяжелым взглядом подруги, но что-то где-то дернулось, как перед очень неприятными новостями.       - Рей сгорела сегодня ночью в собственном доме вместе со своим дедушкой. Как ты понимаешь, никого не спасли.       Ами не сказала ничего, видимо, считая, что всё самое главное уже озвучено.       - Что?..       ... камни вгрызались в мое тело, как бешеные собаки. Каждый брошенный кусок очерствевшей за миллионы лет земли вжимался в мое тело, желая стать частью кожи – и это приносило боль, которая заставляла меня сжимать зубы до трещин на них. Да, я думала, что так и есть. Ожог от святого символа на спине не давал забыть о себе из-за жесткой коры дерева – и мои силы стремительно исчезали как тогда, во время пожара. Я хотела задушить их всех своими волосами, но не имела на то власти. Я жаждала их слез – и почти была готова разрыдаться сама. Природа отказывалась от меня, её энергия слабела в моем теле из-за креста. Кто-то придумал новую забаву: обмакивать камни в святую воду – и от каждого нового броска я думала, что горю в Аду. И только он был виноват в том, что случилось ...       Хотару зажмурилась, прикасаясь ладонью к вспотевшему лбу. Она стояла, прижимаясь спиной к стене, и в этот раз приступ не распластал её по земле – это было бы слишком. Стоило ей потерять четкий контроль над собой, как Мистресс воспользовалась этим, чтобы опять проникнуть в её сознание, рассказывая о своих страшных муках. Хотару не понимала, на что ведьма Кавендиш вообще рассчитывает, заставляя её почувствовать всё это. На жалость?!       - Рей... – прошептала Хотару. – Не могу поверить.       - Усаги... – Ами помедлила, пытаясь подобрать слово лучше. – Она очень зло на это отреагировала. Прости её, Хотару.       - Я не особо обижена, Ами. Вы знаете что-то ещё о случившемся?       - Огонь возник внезапно, никто не смог определить, из-за чего именно. Вину списали на непотушенный огонь, ведь дедушка Рей любил разводить его в одной из комнат время от времени, - пока Макото перенимала эстафету молчания, рассказывала Ами. – Они спали, когда всё началось, и не сумели выбраться после, даже если проснулись. Их тела на опознании сейчас.       Хотару в который раз удивилась тому, как спокойно Ами умела говорить. Когда они с Усаги только познакомились, Ами часто слышала в свою сторону выражения о собственной не эмоциональности, правда, потом Усаги успокоилась, поскольку они очень сдружились. То, какой сдержанной Ами умела быть, всегда поражало, а она сама, конечно же, нашла, о чем рассуждать в миг, когда ей сообщили о том, что Рей больше нет!       Это очень разозлило.       - Спасибо, - выжала из себя Хотару, вытирая пот. У неё что-то ныло там, где были ребра, точно камни до сих пор летели в её тело. В этот раз Мистресс просто превзошла себя. – Спасибо за то, что сказали. Извините, что всё так, ладно?       - Извинить? – спросила Макото.       - Конечно, - Хотару невесело улыбнулась, - я не смогу прийти ни на похороны, ни на что-либо ещё, хотя и сомневаюсь, что нас вообще пригласят.       Стоило только прозвенеть звонку, Хотару пошла вместе с подругами, которые пока не становились врагами, но оторвалась от них на первом повороте, потому что оставаться теперь в школе для неё было рискованно, сегодня – точно, и ещё она не собиралась просто так спускать убийство Мистресс с рук.

***

      Семья в мрачном доме чуть-чуть походила на сказку: жил-был отец, и было у него три сына. Один вроде самый умный, второй – нечто среднее, третий – повеса и разгильдяй. Только тут еще какое-то время была и мама, о которой обычно редко упоминали. Масаши Коу – отец семейства из трех сыновей – Тайки, Ятена и Сейи, когда-то был, по словам тех, кто знал его давно, довольно статным мужчиной, чем-то – красивым. Однако ему пришлось быстро начать терять: жену, двух сыновей. Тогда дом семьи Коу помрачнел и превратился в страшное гнетущее уныние, ощущающееся в воздухе на полкилометра.       А теперь Мистресс растягивала свое проклятие, выуживала из него все, что могла, издеваясь над теми, кто, согласно ее предреканию, остался от Роскесталов?.. Она явно не спешила. Ни с чем, точно погрузившись всецело в борьбу с ней, как с новой могущественной колдуньей – им надо было как-то выяснить, кто из них останется в мире, только верить Мистресс нельзя было ни на секунду: ведьме Кавендиш и не понадобится убивать, если она завершит проклятие, все случится само.       Весомый повод предпринимать попытки к борьбе.       - Накано-сан, да? – как можно дружелюбнее спросила Хотару у женщины с пустыми темными глазами (почти как у Мистресс, хотя у ведьмы Кавендиш глаза были гораздо страшнее). – Я пришла к Сатти в гости, можно?       - Кто Вы?       - Я её подруга, - Хотару улыбнулась, растягивая губы и очень надеясь на свое отсутствующее актерское образование. – Мы подружились с ней, как только она пришла в нашу школу. Я начала волноваться из-за того, что Сатти третий день не ходит на уроки, поэтому пришла её навестить. Точно можно войти?       - Входите...       - Я Хотару.       - Хотару. Сатти в своей комнате на втором этаже. Я провожу, - женщина улыбнулась практически приветливо, позволяя войти в дом, и Хотару, к своему удивлению, не ощутила никакой ауры Мистресс, витающей в воздухе. В доме всё было совершенно обыденно. И нельзя было бы сказать, что тут нашла пристанище двухсотлетняя ведьма, если бы она не знала этого наверняка.       - А что случилось с Сатти?       - Она плохо себя чувствует.       Поднимаясь по лестнице вслед за мамой «Сатти», Хотару вглядывалась в её спину, пытаясь понять, что же здесь всё-таки не так. Не верилось, что Мистресс оставила всё идеальным – это было просто не в характере ведьмы, Хотару была готова спорить. Но в доме практически ничего не вызывало подозрений, глаза мисс Накано могли показаться ей пустыми исключительно из-за какого-то предубеждения – придраться было не к чему.       Женщина постучала в дверь, и Сатти звонко крикнула: «Войдите».       - Я оставлю вас.       - Хорошо, Накано-сан, - Хотару улыбнулась ещё раз. – Спасибо за понимание.       - Не за что.       Мистресс сидела на кровати, распустив длинные (хоть и не такие, как у своего настоящего обличия) волосы, в милом розовом халате с синими четырехконечными звездами, поджав под себя ноги. Вокруг неё были раскиданы бумаги, ничем не испорченные, и какое-то занятие изрядно увлекало ведьму Кавендиш. Когда Хотару закрыла дверь и прошла внутрь комнаты, усаживаясь на деревянный стул, она заметила, что Мистресс делала куклу.       - А ты сильная, - похвалила Сатти. – Я думала, она тебя не пустит. В конце концов, я забрала её душу, и было совсем не жаль стать для этой несчастной дочерью, которой никогда не было. Да и муж её бросил... мужчины – они все непостоянны. Однако кто знает, что эта марионетка могла сделать без моего приказа? Но ты умеешь вдохновлять даже тех, кто уже пуст. Отличное качество для могущественной ведьмы – я верю.       - Спасибо, - процедила Хотару, не пытаясь улыбаться. – Ты умеешь забирать души?       - Я двести лет была среди них, - холодно ответила Мистресс, не отвлекаясь от своего явно интересного занятия (конечно же, что может быть увлекательнее, чем творить чары для лишения кого-то жизни? Уж точно не скучный разговор с ней). – А ещё власть моего проклятия позволяет не только забирать души под свой контроль, но и всячески издеваться над ними. Я всё могу, и нет ничего, что было бы мне неподвластным: я умею воскрешать, я могу убивать, я подчиняю себе и отталкиваю от себя.       Проведя ладонью по своим черным волосам, Мистресс посмотрела на Хотару в упор, сделав неоднозначный жест ладонью, напоминавший приманивание. Хотару сузила глаза, стараясь не поддаваться на чары, если они были, и всё же в очередной раз поразилась пустоте в глазах ведьмы Кавендиш: темнота не затягивала, не манила, но от неё где-то внутри оседал холод, глаза точно не имели какой-то точки, где бы закончилась эта пустота – и данное добавляло страха. Глаза Мистресс – единственное, что говорило в ней о двухсот годах, минувших во время, о боли, о ненависти – обо всем том, что было её нутром.       - Зачем ты сожгла Рей? Я тебе уже говорила, что этим ты не заставишь меня отступить.       - Знаешь, - воткнув в спину кукле иголку, которой она делала последние стежки, Мистресс недолго помолчала, - я всё время мечтала кого-то сжечь, чтобы хотя бы один человек почувствовал мою боль. Твоя Рей проснулась в самое нужное время, я наблюдала за ней. За тем, как её кожа сворачивалась, а волосы превращались в пепел. Наверное, приятно ощущать то, что когда-то чувствовала я.       - Рей ведь не знает о тебе.       - Все люди одинаковы, - уверенно сказала Мистресс. – Но, если тебя это совсем не трогает, я могу её воскресить. Это стоит мне одного заклинания. Своего я уже добилась.       - И сделаешь хуже мне?       Мистресс улыбнулась уголками губ:       - Смотря как ты распорядишься моим подарком.       Хотару задумалась, закидывая ногу на ногу:       - Ты непохожа на ведьму, которая готовится вернуться в этот мир – ведь именно это случиться с тобой после того, как ты добьешь Масаши Коу и прикончишь его сына Ятена. Скорее на ведьму, которая готовится уйти навсегда и пытается повеселиться перед этим.       - Я не знаю, что буду делать после того, как вернусь в этот мир, - поделилась мыслями Мистресс, заканчивая куклу какой-то девушки, – теперь Хотару ясно разглядела и это – отрезая оставшуюся коричневую нитку, чтобы затем вколоть иглу в аккуратную подушечку.       - Ты говоришь так, будто уже победила.       - Разве нет?       Хотару предпочла оставить вопрос риторическим. Мистресс могла сколько угодно демонстрировать ей свою самонадеянность и уверенность – это не прибавляло в ней страха, не помогало принять решение об отступлении. Хотару удивлялась только тому, что они сидят и вот так спокойно разговаривают: это совсем не было похоже на противостояние даже в самой слабой его форме, особенно если речь шла о жизни их обеих.       Мистресс улыбнулась, дернув голову только что сшитой ею куклы, а затем отложила игрушку, которой предстояло решить чью-то жизнь, в сторону.       - Для кого это?       - Я ещё не решила.       - Врешь.       - Да, - внимательно посмотрев на неё и склонив голову набок, Мистресс продолжила. – Прости меня за твою подругу Усаги: она оказалась слишком легким человечком. У неё так много эмоций... я не думала, что люди, которых ты приблизила к себе, так легко сдадутся. А вот те девушки... Ами и Макото. Они – более интересны.       - Не говори, пожалуйста, как одержимая, - попросила Хотару.       - Хорошо, не буду, - Мистресс равнодушно пожала плечами. – Я могла бы отступить прямо сейчас, не сражаясь с тобой. Что мне этот мир? Я готова уступить его тебе, отдать – бери и правь в нем, но... если бы я была уверена, что ты правильно распорядишься моим даром. Кажется, это твоя проблема.       - Мои дела тебя не касаются.       - Хорошо, тогда давай сразимся по-настоящему, - сказала Мистресс, сгребая бумаги в охапку. – Если ты так хочешь... не боишься? Я... всегда удивлялась желанию иных ведьм быть какими-то светлыми. Это так глупо, тебе не кажется? А в противостоянии нельзя быть светлой.       - Разве мы не делаем этого сейчас? Я говорю о сражении.       Мистресс рассмеялась.       - Нет.