Паучья жизнь.

— Минутку. Разве я не сожгла тебя и не похоронила на заднем дворе? — Да, но… я думал, это было случайно! © Ленор, маленькая мертвая девочка. — Открой глаза. — Нет! Ни за что!       Пока мои глаза закрыты, я могу обманывать себя, говорить, что ничего страшного не случилось.       В моём воображении Шу — обычный парень, и ничего такого — мы просто пьем чай.       Я бы не был таким спокойным, если бы открыл глаза и видел, что передо мной ненавистное членистоногое, ловкие маленькие лапки которого вызывают отвращение и тошноту.       Если я открою глаза, с вероятностью до ста процентов, этот чай окажется на Шу. А мне его жалко. Чай очень даже вкусный, с земляникой или вроде того, разве что более терпкий, чем привычный земляничный чай.       Шу тратит на меня огромное количество времени.       Откуда у него столько?       Чем он занимался до этого?       Писал книгу? Собирал ракету? Или атомную бомбу? А может у него дома тридцать кошек и морская свинка, или он делает микроволновые печки из палочек от мороженого и скотча?       Ничего из этого, он, конечно, не делает.       Мы знакомы… Сколько времени?       Не знаю, потерял счёт.       Но я знаю о нем все.       Что он поёт в душе и любит рисовать, но тайком. Любит мюзиклы и терпеть не может оперу.       Спит всегда без подушки и под толстенным одеялом.       Кофе пьёт даже перед сном и все равно спит как младенец.       Любит смотреть на ночное небо и пить кофе, от которого без ума.       Очень любит сладкое, и постельное бельё у него всегда в пятнах от шоколада от того, что он ест его в постели по ночам.       Ему нравится бисер и яркие рукодельнические побрякушки, типа лент и крупных бусин.       Ему не нравятся леса, зато он любит море и грозу, а ещё гулять под дождём.       Что он одержим географией и мифами и совсем не разбирается в сказках.       Что ему нравится готовить, но он всегда все сжигает, а в спальне у него порядок и пахнет шоколадом и кофе.       Когда он сердится, на лбу пролегает озабоченная складка, и улыбается он одними губами, а глаза сердитые.       Он напевает, когда чем-то озабочен.       Обожает болтать обо всем на свете.       О книге, которую прочёл, о людях, которых встретил. О мыслях, что пришли ему в голову.       Я знаю все эти мелочи, потому что мне нравится их знать.       Я узнаю их случайно и храню в памяти, рисуя самому себе портрет Шу, его образ.       Я не знаю, почему он здесь, ничего о его семье, о том, чем он занимается. Но при этом создаётся ощущение, будто знаю его очень и очень давно.       В этом весь Шу. Настолько он открыт для каждого, кому взбредет в голову в него заглянуть.       Но все равно, Шу — одна большая загадка. — Если ты не откроешь глаза, я оболью тебя водой. Я не шучу. — Голос у Шу недовольный. Он уже три дня бьётся над моей фобией, но продвижений никаких. — Если я их открою, ты окажешься весь в чае. Я не шучу. — Улыбаюсь, стараясь развеять напряжение. — Я постепенно расслабляюсь, Шу, — важно киваю и продолжаю, — видишь, до сих пор не в обмороке. — О да, это большое продвижение, — бурчит мой сосед, роняя голову на стол в полном моральном изнеможении. — А ты кошек не боишься? — внезапно подскакивает на месте, так что чашки жалобно звякают. — Не боюсь. Чего их боятся? — Но у них тоже лапки покрыты шерстью! — Ну, сравнил. У них только два глаза, и лапы четыре, и они не такие маленькие и непредсказуемые. — Но я тоже не маленький и отнюдь не непредсказуемый! — Ты-то? Да ты самый непредсказуемый на свете!       Молчание. — Но я же не делаю ничего плохого. — Глубокомысленное молчание. — Тебе не делаю. — Не имеет значения. — Вздыхаю. — Стоит мне увидеть паука, как я сразу паникую. — В нашем мире такая фобия большая редкость. По одной простой причине: люди привыкли. Арахниды повсеместно, и бояться чего-то настолько обыденного… Некая редкость. Но я думаю, ты уже привыкаешь, и твои страхи… Ну, они же иррациональные и потихоньку изживают сами себя. Эй? — Я внимательно слушаю. — Я не об этом. Твоя нога уже пару минут спокойно касается моей, причём босыми пальцами, и особенного беспокойства ты не выказал. — Я слышу улыбку в его голосе, а потом его ладонь на моём плече. — Моя методика работает! — Он крепко стискивает меня в объятьях, утыкаясь носом в макушку. — Ты яблоком пахнешь, знаешь? Сочным таким, зелёным. — Ты что, определяешь цвет по запаху? — хихикаю, но на сердце спокойнее. Шу дарит какое-то умиротворенное спокойствие. — Мне так кажется.       Шу больше не вызывает у меня отторжения. Лишь лёгкое беспокойство и сильнейшее волнение.       Быть может. Я просто не хочу излечиться.       Ведь.       Это значит.       Я боюсь того, что будет после.       Боюсь и жду.