Паучья жизнь.

      — Я освобожу ваш мир… — От чего? — От свободы. Свобода есть величайшая ложь. Стоит вам это принять, и ваши сердца… познают мир.       Мстители.       — Я все могу объяснить!       Врываюсь на кухню. Вообще-то не могу, но… — Ты меня ждал? — Шу-2 обозревает две чашки кофе и сандвичи. — Твоя семья только что уехала. — Откуда ты знаешь? — вскидываю брови, потирая лоб. Шу успел спрятаться. Как хорошо. — Догадался. Я видел их, когда шел к тебе. Твоя сестра очень на тебя похожа. — Шу-2 белозубо улыбается, облокотившись на стол, и поднимает на меня пристальный взгляд. Его взгляд более пронзительный, резкий и темный, по сравнению с теплыми глазами цвета лесного озера у Шу. Лесного озера. Более странного сравнения и не придумать, но… Именно такая ассоциация возникает у меня, когда я смотрю в них. Как гладь залитого солнцем, глубокого илистого озерца. Только разве что ярче. — Любуешься? — незваный гость запускает пальцы в волосы —куда более длинные и ухоженные, чем у арахнида, и снова улыбается. Только вот улыбка у него всегда словно насмешка. Как будто он знает куда больше, чем ты, и вот-вот подловит тебя. — Нет, я просто… Хочешь кофе? Я все еще не знаю, как тебя зовут. — Шуа, — парень внимательно смотрит на меня, словно ожидая, что я посмеюсь, — арабское имя, — даже с неким вызовом, — означает луч или солнечный свет. — Красивое имя, — обещаю себе поискать в интернете значение имени Шу. Оно, наверное, японское? Или нет? — А тебя как зовут? — Шуа, безо всякого стеснения, берет чашку кофе и попивает, как у себя дома. Сколько самомнения. — Путятя, — бурчу я, взяв свою чашку. Мои мечты о тихом милом завтраке с Шу развеялись, как дым. — Серьезно? — Шуа подавился кофе. — Разумеется, — уверенно киваю я, и делаю глоточек кофе, — в общем, Шуа… М-м-м… Я очень польщен, что ты предложил провести время вместе но… У меня нет желания, честно говоря. Я немного за…       Прежде чем его губы впиваются в мои, я успеваю обреченно подумать, что мне, черт возьми, никогда не дают договорить.       Как-то отстранено отмечаю, что его губы и поцелуй совсем иные, с Шу все было совсем иначе. Но не могу отделаться от мурашек на коже, бегущих от прохладных губ, еще хранящих вкус кофе, и сигаретной горечи в глубине его рта.       Жар и холод в груди смешиваются в один влажный комок. Удовольствие от властного поцелуя стирается виной перед Шу, раздражением на самого себя и Шуа, и еще какого-то неприятного ощущения, имени которому я еще не придумал.       Недовольно кусаю его губу, стараясь оттолкнуть, но Шуа лишь прижал меня к столу, так что смыться от него нет никакой возможности. Он не просто выше меня, но и гораздо, гораздо сильнее.       Сильные пальцы перехватывают мои запястья, а поцелуй становится все увереннее, и мною овладевает беспокойство. Шуа слишком настойчив, и это уже не просто недоразумение.       Напряжение и возбуждение повисают в воздухе, и он становится густым и вязким в одно мгновение, когда губы парня отпускают мои, и переходят на шею. На миг впадаю в ступор, не в силах вымолвить ни слова, а Шуа уже уверенно оставляет темные следы на моей шее, прикусывая чувствительную кожу.       И тут свет в квартире гаснет с громким щелчком, приводящим меня в чувство. Одно неловкое движение, и Шуа уже валяется на полу, взвыв. — Да что ты за нелюдь такой?! — достоинство Шуа пострадало в двойне, в комплекте с гордостью. — А ты чего лезешь лапать, не спросив? — пробираюсь в коридор, наткнувшись на красного, как вареный рак, Шу. Прикладываю палец к губам, и виновато качаю головой. Тот пожимает плечами, обиженно поджав губы, и исчезает наверху. Его сгорбленная от горечи спина служит мне молчаливым укором. — Мог бы так и сказать, — Шуа выходит в коридор, хмурясь. Но на губах все равно блуждает довольная улыбка. — Ну, надумаешь, позвонишь, — парень покровительственно треплет меня по макушке, ухмыльнувшись. — Не надумаю, — заносчиво сообщаю я, открыв дверь. — Увидимся! Я еще вернусь… Когда оправлюсь от твоей вежливости.       Шуа пытается подарить мне еще один слюнявый поцелуй, но натыкается на мой холодный взгляд, и просто посылает воздушный поцелуй, уходя.

***

      Шу просто выбил пробки, и вернув свет, я поднимаюсь к нему.       Бывший арахнид сидел на постели, и жевал шоколад, найденный в тумбе. Его взгляд, соперничающий со взглядом жалобного щеночка, пробудил во мне невероятное чувство вины. — Шу? — неловко улыбаюсь, садясь рядом.       Тот отворачивается, шурша упаковкой. — Мне очень жаль. Я не специально!       Шу медленно поворачивается, прищурившись. Улыбается многообещающей улыбкой, и роняет меня на постель. Его губы еще сладкие от шоколада, но я не успеваю ими насладиться до конца. Он быстро отстраняется, смешно сморщив нос: — От тебя воняет.  — Чего? — холодею от ужаса. Я же только из душа! — Этим… Моим двойником.       Шу молчит какое-то время, внимательно рассматривая меня, и я буквально чувствую, как мои щеки заливает краска. — Кажется я знаю, как ты будешь извиняться.