Паучья жизнь.

— Ты мой единственный источник утешения! — Хватит утешаться за мой счет! Чистая романтика. — Я лучше словами извинюсь, — шепчу я, вслушиваясь в горячее дыхание Шу надо мной. — Тебе слов не хватит, — хихикает бывший арахнид, коленом чуть надавливая на мои бедра и раздвигая их.       Сердце стучит где-то внизу, кровь прихлынула к голове. Последний раз я так волновался…никогда, пожалуй. Даже когда очутился в чужом мире. Воздух становится густым и вязким, как патока, дыхание сбивается.       Шу ровным счетом еще ничего не сделал, а мое волнение и возбуждение уже зашкаливают.       Он наклонился ближе, мягко приникая к моим губам, словно успокаивая.       Между нами произошло столько всего.       Да ему пришлось умереть, чтобы прийти к этому! Будет попросту нечестно оттолкнуть его сейчас.       Даже поцелуй сейчас кажется чем-то куда более интимным, чем прежде.       Его ладонь легла напротив моего сердца, словно притягивая его стук, поглощая его. — Не бойся ты так, — он невнятно хихикает, прикусывая мочку моего уха, — сегодня будешь извиняться по другому.       Он хмыкает, медленно переворачивая нас, так что оказывается снизу. Я чувствую, что краснею, как вареный рак. — Я…не умею, — почти робко вставляю я, тая под темным взглядом этих гипнотических глаз. Просто безумие.       Он чуть улыбается, и закатывает глаза. Смотрит на меня взглядом: «Какой же ты глупый, Чарли!». — Просто поцелуй меня. И все придет само, — его пальцы быстро и ловко расстегивают неудобные пуговки моей мятой рубашки.Конечно, пялится там особо нечего, я все-таки не супергерой, даже близко нет, но взгляд Шу теплеет, словно он не видел человека красивее меня. И это дарит уверенность.       Я уже смелее прильнул к его губам. Никогда не думал, что от поцелуя можно получить такое удовольствие. — А ты знаешь, что от поцелуя зубы укрепляются? — невнятно бормочет он мне в губы, запуская пальцы в волосы, и почти с физическим наслаждением перебирая. — Правда что-ли? — поигрываю бровями, хмыкаю, чуть осмелев, — тогда будем помогать друг другу…будут у нас крепкие зубки.       Покусываю его губу, такую мягкую и нежную, почти девичью. Мне достаточно быть рядом с ним, и просто поцелуя, но Шу явно нет. Поглощенный поцелуем, он одновременно ловит мою руку, направляя к паху. Пальцы ощущают холод застежки его джинсов, которые он нашел в моем комоде. В воздухе стоит запах кофе и возбуждения.       По коже проходят волны мурашек, еще и еще. Поцелуй становится все более влажным, более пошлым и откровенным, когда мои пальцы, направляемые его, проникают в джинсы, касаются напряженного члена.       Я уже возбужден до предела. Или еще просто не знаю, где он, этот самый предел. Но все это безумно заводит. Его близость, его тепло и запах. То, как невероятно сексуально он прикусывает нижнюю губу, как подрагивают его ресницы, когда он прикрывает глаза. Шу.       В комнате невероятно душно, словно жар наших душ и тел нагрел воздух до адского тепла.       Его губы становятся сухими, и я снова и снова провожу по ним языком, в рекордные сроки избавляясь от своей старой футболки, скрывающей его торс. Поистине великолепный, и нежно мной любимый.        Лишившись привычной робости, перехожу на его язык, пока пальцы в его паху мягко поглаживают и ласкают уже и без того твердый и горячий член Шу.       На мгновение меня снова охватывает смущение, но все это так естественно.       И когда мои губы касаются напряженной и влажной головки, а с его губ слетает первый тягучий стон, я вновь чувствую как все мое тело дрожит от нетерпения и желания. Его пальцы путаются в моих волосах, иногда даже чуть болезненно сжимая, но это едва ли отрывает меня от дела.       Конечно, я довольно неловок, и Шу приходится направлять меня, но я довольно быстро осваиваюсь почти на интуитивном уровне, выводя языком влажные восьмерки на горячей пульсирующей плоти.        Желание доставить ему как можно больше удовольствия подгоняет меня, заставляя заглатывать глубже.       И я не сдерживаю стона, когда чувствую его умелые пальцы у себя на паху.       Сперма горячая, обжигает язык, и пахнет просто ужасно, как рыбьи потроха, но это особо меня не заботит. В голове звенит от протяжного, сладкого и густого стона Шу, от того, с какой силой его пальцы сжимают мои. Наши пальцы переплетаются.       У меня едва хватает сил опуститься с ним рядом, и спрятаться под одеялом. Тело, перенапрягшееся от неестественного и невиданного прежде возбуждения, устало расслаблено. — Я люблю тебя, — Шу прерывисто дышит, все еще не открывая глаз. Мягко целует меня в макушку, всего красного от смущения, и чуть-чуть хихикает. — Только простыни стираешь ты.