Держаться за тебя

      Каверы на песни или мешопы рождались следующим образом: люди ложились друг на друга и слушали сумасшедшее сочетание сразу нескольких мелодий. Хината, например, обожал брать сэмплы из эпичной музыки, которую он слышал в Нишиное, и накладывать их на динамичное ретро Танаки. Для этого нужно было просто закинуть на Танаку ноги и в нужный момент касаться пальцем Нишинои. Ох, в такие моменты Шоё чувствовал себя музыкальным экспертом.       Вот и сейчас волейболисты лежали друг возле друга, соприкасаясь конечностями, — дань традиции, соблюдаемой в любом большом коллективе. Только вот Дайчи с Сугой редко когда принимали в этом участие: даже сейчас они схватили свои мастерки и тихо выскользнули за дверь. Вечер постепенно переходил в ночь, начинало смеркаться — Суга смотрел на свои руки, и они расплывались в темноте. Суга ее не боялся, тем более, что с ним был Дайчи. Вообще, это была идея Савамуры — выйти на прогулку после ужина, пройтись до ближайшей бензоколонки и обратно, так просто, так… по-дружески. Кажется, Дайчи хотел о чем-то поговорить, да и весь вид его, собранный и серьезный, так и кричал об этом.       Дайчи заговорил, когда они вышли за ворота тренировочного комплекса.       — Ты сказал тогда, что тебе страшно. Чего ты боишься, Суга?       Он шел справа от Суги, и его шаг был немного шире, но капитан все равно старался идти нога в ногу со связующим. Оба держали руки в карманах, Дайчи смотрел на Сугу, Суга смотрел на дорогу, а дорога все вела и вела их вперед.       — Конкретно сейчас я боюсь того, что ты посчитаешь меня сумасшедшим.       — Эй, Су-у-уга, — Дайчи мазнул рукой по плечу связующего, будто бы говоря, мол, и в этом вся проблема?       Суга хотел схватиться за эту руку и даже дернулся вслед за ней, посмотрел на Дайчи с такой надеждой и уже плохо скрываемой болью. Ну почему даже эта рука от него ускользает?       — Дайчи.       Суга иногда просто звал капитана по имени, и все. Просто оставлял звуки имени висеть в воздухе, потому что если Дайчи не касался его и не заставлял играть музыку в голове, то приходилось самому наполнять воздух звуками своего капитана, будь то просто его имя.       Когда Суга попросил Дайчи этим вечером отдать его музыку, тот не отстранился, а только посмотрел странно-странно и почему-то сначала улыбнулся, а потом нахмурился. Суга отвел взгляд и не смотрел на Савамуру, и оба делали вид, что не замечали, как Суга едва заметно водил ладонью по чужому плечу, размазывая мелодию прикосновениями. Плечи Дайчи — плечи боженьки. До этого момента Суга и не знал, что так волнительно просто лежать и касаться плеч Дайчи не украдкой, а в открытую, с негласного разрешения хозяина этих плеч. Может, и сейчас прокатит?       — Не хочу идти в тишине, — выдохнул Суга и ненавязчиво коснулся ладонью ладони Дайчи, будто бы случайно. Пропасть, пропасть — Суга сейчас стоял обеими ногами за перилами моста и готовился падать в пропасть.       — Тогда расскажи мне о том, что тебя пугает, Суга.       — Давай сначала купим сигареты.       — Суга, с каких пор ты куришь?!..       — А я и не курю.       Суга еще раз мазнул прикосновением по ладони Дайчи — дорожка ведь узкая! — и, жестом попросив подождать, забежал в магазинчик на заправке, до которого они уже успели дойти короткой дорогой. Он вернулся с пачкой самых дешевых и ужасных сигарет и потряс пачкой перед глазами недоумевающего Савамуры.       — Смотри. Как думаешь, они выглядят страшными? Ну, когда лежат в нераспакованной пачке.       Дайчи нахмурился, между его бровей залегла складка, на которую Суга, откровенно говоря, начал глазеть, потому что желание подойти и расправить ее стало слишком велико.       — Нет, не страшные, но, Суга…       Коуши поднес указательный палец к губам и тихо шикнул. Он подошел к Дайчи и потянул его дальше за рукав, вынудив пройти в молчании еще полсотню метров, чтобы выйти к широкой железной скамейке. Суга сел на нее и распечатал пачку, достал одну из сигарет и по-дилетантски, неумело зажал ее между зубами.       Дайчи к этому времени сел рядом и потянул руку к пачке в руках Суги, иррационально желая ее забрать. А может и не совсем иррационально. Может, ему стало страшно!       — Суга, — укоряюще произнес Дайчи и хотел было сказать что-то еще, но Суга его перебил.       — Стой, стой! Ты дослушай, — попросил он, чувствуя себя тем еще дураком с сигаретой во рту. — Тебе страшно? Мне еще нет. А знаешь, когда меня охватывает настоящий ужас?       Суга подался вперед, нервно сглатывая, ближе к лицу Савамуры, на котором сменялись чередой десятки эмоций. Суга тихо выдохнул через нос и ткнулся сигаретой в сжатые губы Дайчи. Его сердце стучало так, как на заводе стучат станки: без ушных затычек можно было оглохнуть.       Капитан приоткрыл губы и прикусил другой кончик сигареты. Между их лицами оставалось несколько сантиметров, и тогда Суге стало по-настоящему страшно. Он опустил глаза, чтобы посмотреть на обхватывающие сигарету губы, затем заглянул в глаза Дайчи, а после еще раз опустил взгляд. Дайчи коснулся его напряженных рук и ловко подцепил пальцами пачку сигарет, отложил ее на край скамейки и подался поближе, почти задевая Коуши коленями. Суга вспыхнул и отстранился, а Дайчи в это время разжал зубы, и сигарета упала на железо скамейки.       — Есть вещи, которые намного опаснее курения, Дайчи, — почти беззвучно произнес Суга. Он чувствовал, как горит его лицо. Может, сейчас самое время приобщиться к курению, чтобы в свободное время не наблюдать за Дайчи, а лечиться от рака легких? Рак легких лучше разбитого сердца. Суга начал болтать ногами, а каждая клеточка его тела вопила о том, что напряжение достигло максимума, и Суге срочно нужна перезагрузка. Наверно, Дайчи это тоже почувствовал, но истолковал по-своему. Он посмотрел по сторонам, а затем бросил на Сугу какой-то новый, до ужаса ласковый и нежный взгляд, и обхватил его плечи рукой в крепком объятии, вынуждая положить голову на свое плечо и устроить руку на его груди.       Суга спал, спал, это не могло быть правдой. Он опасливо оперся головой о Савамуру и положил ладонь туда, где билось сердце капитана. Боже, до чего быстро.       — Но ты все это время был пассивным курильщиком, Суга.       Коуши тихо вздохнул и сжал пальцами ткань футболки Савамуры. Он даже песню в голове плохо слышал, потому что его повело.       — Дайчи, — Суга закрыл глаза и потерся щекой о его плечо: боже-боже-боже, он же не выдержит, он же сейчас из пассивного курильщика станет рабом никотина! — Дайчи, Дайчи, Дайчи…       Он проводил ладонью по твердой теплой груди, позорно смотрел куда-то в сторону и отказывался понимать логику происходящего.       — Дайч-ч-чи…       Суга с катушек слетел. Он подсел ближе, прислонился всем телом к боку Савамуры и как-то чрезчур мучительно охнул.       — Су…       — Дайчи, оставь меня, я лежу на дне пропасти, мои конечности раскидало по сторонам, а на месте падения остались только легкие. Дайчи, у меня болят легкие. Они не легкие, черта с два, они свинцом налиты!..       Дайчи тихо рассмеялся и потрепал Сугу по плечу.       — Кажется, легкие поражает чума, — заметил он.       — Дайчи, ты должен был остаться в Европе еще в четырнадцатом веке, а не идти по мою душу. Преследовали евреев, а я на еврея не слишком похож.       — Как можно столько болтать, Суга!.. — деланно ужаснулся Савамура и, не удержавшись, наклонился к макушке Суги и провел носом по взлохмаченным прядкам волос. Коуши, конечно же, сделал вид, что этого не заметил. Если что, скончался от сердечного удара он просто так, что вы, виной тому совсем не человек, выводящий его вредные привычки из пассивной фазы в активную. Вовсе нет.       Возвращались они уже в темноте, потому что так было проще притворяться, что они просто натыкаются друг на друга по дороге, а за руку держатся вообще по чистой случайности. Какие только выходки не покрывает свидетельница-темнота!