А судьи кто?

Девка успела лишь изумленно вздохнуть, когда он схватил ее за грудки и вдавил в стену. Она была ничем не похожа на своего папашу, но по-прежнему являлась любимой доченькой, которая через пару лет заграбастает это место. Язык лип к нёбу — Самсон слишком давно не закидывался, чтобы быть хладнокровным, но руки не дрожали. Пока — и это уже неплохо. Самсон краем глаза взглянул в сторону коридора — единственного места, откуда их могли увидеть, но в такое время там могла пройти только уборщица. Но ее не будет — Самсон рассчитал все, да, он подготовился в этот раз. У него есть минимум двадцать минут, прежде чем кто-то спустится или дружки девки хватятся ее. Кожа ее куртки скрипела под пальцами — дорогой, наверняка дорогой, как и все ее добро. Он сумел зажать ей рот, прежде чем она попыталась закричать, но взгляд никуда не делся — злобный, пробирающий девичий взгляд. Прямо как у ее хренова папаши, в рот они все ебись. — Значит так, сучка малолетняя, — Цири дернулась, но вжимал он ее слишком сильно — для верности налег посильнее, чтоб дышалось не так легко. — Как только я выхожу отсюда, ты берешь свою модную трубку и звонишь любимому папочке. И своим чудесным невинным голоском просишь вечером прийти в парк, в его самый темный угол. И если… Самсон сильнее сдавил ее скулы, не давая издать ни звука, кроме мычания. Ее изумрудные глаза взирали на него с неподдельной ненавистью — убила бы взглядом, если б могла. — И если ты сейчас хотя бы пискнешь или если Эмгыр вар-хрен-с-горы хоть что-то заподозрит, или не придет, я тебе твою светленькую подружку по кускам под дверь подкину. Прямо как твой папашка мне наркоту, ха-ха, — Самсон нервно усмехнулся и облизнул пересохшие губы, ослабляя хватку, чтобы девушка могла хотя бы кивнуть. — Усекла?