Прогноз погоды

*** На следующий день Дон смотался с самого утра, а в дом пришла домработница. По-видимому, Дон успел предупредить ее, что у него «гости» — она не удивилась, но на Синди поглядывала с некоторым подозрением. Или так ему, во всяком случае, показалось. Чувствовал себя Синди так себе. Видимо, ночью он передвигался на чистом адреналине — с утра же он только и смог, что сползти вниз по лестнице и устроиться на диване. Дети, к счастью, вели себя вполне сносно, а домработницы, кажется, вообще робели. Синди, впрочем, тоже робел. Он вообще немного побаивался женщин, а эта была еще в возрасте, даже в волосах немного седины проблескивало, взгляд у нее был суровый, голос — тоже. Она долго вслух изумлялась «свинарнику», в который превратился дом Дона — хотя, по мнению Синди, ничего особенно страшного не произошло, — и в конце концов вызывала специальных уборщиков. Синди и дети робко, как мыши, сидели на диване, подобрав под себя ноги, чтобы никому не мешать. После того как уборщики ушли, домработница позвала их есть. Готовила она замечательно — дети трескали за обе щеки и даже не пытались размазать еду по столу. Синди же ел медленно — давала себя знать слабость, аппетит еще толком не вернулся, а кроме того, его изрядно смущал жесткий взгляд суровой дамы. — И надолго ли вы в гости к Дону? — спросила она наконец. Синди робко улыбнулся. — Пока не могу сказать, мисс… эээ… Она проигнорировала его мычание, явно считая, что он недостоин знать ее имя. — Не знала, что у Дона есть знакомые омеги. — Мы недавно познакомились, — пробормотал Синди, опуская голову. — Ясно, — произнесла она таким сухим тоном, словно действительно все поняла. А может, и правда… Синди казалось, что у него на лбу все написано. В ее присутствии он решительно не знал, куда податься — он не был уверен, что она одобрит его право свободно передвигаться по дому. Так что они четверо вернулись на диван, и Синди, искоса поглядывая на домработницу, включил-таки телевизор. Она наградила его очередным суровым взглядом, но ничего не сказала. Дон вернулся часа через два, когда дети — да и Синди тоже — начали уже изнывать от неподвижного сидения на диване, но боялись куда-либо сдвинуться с места. Он вошел через кухню с кучей пакетов в руках, сияя как солнце. — Привет, семейство! — произнес он с таким отчетливым удовольствием, что Синди заулыбался и пошел ему навстречу, и пусть ее смотрит. — Здравствуй, Синди. А что случилось с чудным свинарничком? — Я вызвала клининговую службу, — сказала домработница неодобрительно и покосилась на детей, которые столпились вокруг Дона. Тот окинул их всех вместе с Синди взглядом, потом повернулся к ней. — Мисс Лопес, вы, смотрю, затерроризировали мою семью, пока меня не было. — Простите? — переспросила она, явно ошарашенная. — Ну, это Синди, — Дон положил руку Синди на плечо и привлек его к себе. — Мы собираемся пожениться. А это дети. Пока только Синдины, но будут общие. Лиль и Лори, кажется, ничего не поняли — они по-прежнему скакали вокруг Дона и временами с жадным любопытством косились на притащенные им пакеты. Зато Лиам вскинул на Дона полные изумления глаза, потом перевел взгляд на Синди, словно требуя подтверждения. Синди отвел глаза — его сердце колотилось быстро-быстро. То есть, мало того что Дон делает это ради него… он еще и рассказать знакомым собирается, что ли? Но никто не был так ошарашен, как мисс Лопес. Она смотрела на Дона во все глаза, словно сомневаясь в его рассудке. — Простите, а…, а вы давно знакомы? — Нет, — радостно ответил Дон, еще сильнее прижимая Синди. — Пару недель, может, да, Синди? Синди пробормотал в ответ нечто неразборчивое даже для себя самого. Он совершенно не представлял, как Дон собирается отвечать на дальнейшие вопросы. Однако домработница, видимо, решила для сохранности рассудка больше ничего не спрашивать. Собравшись, она с максимальным достоинством произнесла: — Я приготовила еду, вы можете пообедать. Я вам еще нужна? — Да, конечно! — живо ответил Дон, усаживаясь за стол. — Я там накупил продуктов, можете приготовить нам еды про запас? Не хочется вас часто гонять по такой погоде. — Конечно, — проговорила она и принялась разбирать пакеты. Синди решил воспользоваться ситуацией, сам наложил Дону рагу из сотейника и принес к столу. — Спасибо! — Дон вцепился в вилку. — Проголодался до жути. Что вы делали? — Телевизор смотрели, — ответил за всех Лиам, усаживаясь рядом. — А мы будем сегодня играть? — Непременно, — улыбнулся Дон. — Синди, ты чем хочешь заняться? Синди едва не подпрыгнул от неожиданного вопроса. — Я… нет, ничего особенного. — Я там еще кое-что купил, кроме продуктов, — сказал Дон, кивая на пакеты. — Игрушки, книжки всякие. Тебе кое-что. Синди кивнул. — Через неделю, — продолжал Дон, — пойдем в мэрию. Ты же не против гражданского брака, без церкви и все такое? То есть, это можно, без проблем, но это дольше устраивать. — Нормально, — кивнул Синди, не поднимая головы. — И я звонил в клинику, Тим стабилен. Синди снова кивнул. Дон вздохнул, но ничего больше не сказал — видимо, вокруг было слишком много народа. Остаток дня прошел в суете, возне с детьми и разборе Доновых подарков. Среди «всяких игрушек» оказалась нечеловеческих размеров железная дорога, которая на час выключила из реальности не только Лиля и Лори, но и Лиама. Синди думал, что Дон воспользуется этим временем, чтобы поговорить, но Дон, кажется, был увлечен железной дорогой ничуть не меньше, и Синди не оставалось ничего другого, как устроиться рядом с ними на полу. Ему все еще было легче лежать, чем что-то еще, но по сравнению с прошедшими тремя днями это был праздник. Тем более что к нему немедленно пристроился Зверь, и, согретый его теплом, Синди придремал, невзирая даже на детские вопли. Книжки были разные — как совсем детские, сказки и все такое, с большими буквами и выпуклыми картинками, так и посерьезнее — для Лиама. — Пока не научишься, — сказал Дон, — я буду тебе читать. Тут же был букварь и сборник шахматных задач. Синди повертел его в руках. — Это для кого? — спросил он. — Для Лиама, — сказал Дон, и оба засияли от гордости. — Ты знаешь, какой он у тебя умный? — Видимо, нет, — проговорил Синди, ошарашенно глядя на сына. — Ты что же, умеешь играть в шахматы? — Теперь да! — гордо сказал Лиам и сгреб книжку. Еще Дон купил немного детской одежды — в основном вещи типа теплых колготок, гамаш, носков, маек и так далее, а также три теплые куртки и три пары обуви. — Остальное все сами выберете, когда вместе поедем в магазин, — сказал он, и Лиль и Лори завизжали от восторга. Последний пакет был для Синди. В нем обнаружилась удивительной красоты и мягкости домашняя пижама, расческа и куча разных баночек и бутылочек. — Тут все из специальных магазинов для омег, — проговорил Дон слегка смущенно. — Ну, считается, что у вас кожа другая, не как у женщин, и вам нужны другие средства. И пижама тоже такая… с учетом анатомии, — и он неожиданно покраснел. — Спасибо, — проговорил ошарашенный Синди, перебирая подарки. Там был шампунь, бальзам для волос, гель для душа, мочалка, крем для лица и еще бог знает что — вещи, подобных которым он даже вблизи не видел, не то что пользовался ими. Расческа отлично проходила сквозь волосы, так что Синди чуть не заурчал от удовольствия. — Я описал твои волосы, и мне сказали, что она подойдет, — сказал Дон. — Тебе нравится? — Очень! Еще бы ему не нравилось. Дон мог бы принести пластмассовый гребешок с поломанными зубьями, и ему бы понравилось. А он… подумал, спрашивал, какие-то специальные магазины для омег искал… — Вот и отлично, — сказал Дон, улыбаясь. — Кстати, там еще кое-что для тебя. Он встал и достал из еще одного неразобранного пакета картонную коробочку. Под крышкой обнаружилось пирожное — восхитительное, воздушное, с чем-то пышным и белым сверху, такое красивое, что его и есть было страшно. Лиль и Лори немедленно навострили носы. — Для вас тоже есть, но не это, — отрезал Дон. — Я читал, что омеги любят сладкое. Это правда? — Да, — сказал Синди. — Дон, это… — Не нравится — кинь мне в лицо. Синди невольно рассмеялся. — Нет уж, — сказал он. — Как это может не нравиться… — Мисс Лопес, — позвал Дон, — а заварите-ка нам всем чаю, если вам не трудно. — Мне, разумеется, нетрудно, — прохладно отозвалась домработница — она над чем-то колдовала на плите. Синди покосился на нее. Ему все еще казалось, что суровая женщина его не одобряет. Для детей действительно были сладости — яркие разноцветные пирожные в виде зверей. Даже Лиам съел одно — с видом величайшего снисхождения. Синди же, подождав, пока чай остынет, осторожно отломил ложкой кусочек от своего пирожного и положил в рот. Это было изумительно. Несколько мгновений Синди просто сидел, перекатывая по языку волшебный, ни с чем не сравнимый вкус. Потом проглотил и потянулся за следующим. Тогда-то он и ощутил на себе две пары глаз, словно попал в лучи прожекторов. Дон смотрел на него с голодным восхищением, иначе не скажешь, словно Синди тут перед ним стриптиз танцевал. А еще на него смотрела мисс Лопес, и на лице ее читалось, ни много ни мало, одобрение! Синди совсем смутился и уткнулся в свое пирожное. Когда они покончили с чаем, Синди решил воспользоваться оттепелью и подошел к домработнице. — Простите, а что вы готовите? Она покосилась на него. — Ризотто с белыми грибами. — О… — проговорил Синди. Он, признаться, о таком даже не слышал. — И еще запекаю мясо, — она небрежно кивнула на духовку. — Кстати, вы знаете, что у вашего мальчика аллергия? — она кивнула на Лиама, который опять расчесывал руки. — Да, с ним такое бывает, — проговорил Синди, с тревогой взглянув на сына. И опять непонятно, что такого съел… Иногда Синди казалось, что у Лиама аллергия на все. — Вам нужно что-то с этим сделать, — сказала она. — Вам понравилось рагу? — Да, очень! — горячо ответил Синди. — Простите, я хотел вас попросить… — Что именно? — Вы не могли бы мне показать, как готовить? Рагу вот это, например. Она чуть улыбнулась. — А омег мамы не учат, как готовить? — У меня нет мамы. — О… — у нее вытянулось лицо. — Простите. — Меня в приемной семье учили немного, — сказал Синди поспешно — он не хотел, чтобы она чувствовала себя виноватой. — Но там готовили совсем простую еду, не как вы. — Ну, может, Дон был бы и не против простой еды, — она улыбнулась. — Конечно, научу. Рагу — это совсем просто. — Она снова посмотрела на него этим одобрительным взглядом. — Признаться, я сначала не очень поняла, что за стих нашел на Дона… но, кажется, вы делаете его счастливым. Синди слабо улыбнулся. Он бы хотел. Очень бы хотел. Остаток дня он наблюдал за Доном почти не отрываясь. Тот действительно выглядел довольным — возился с детьми возле железной дороги, потом показывал Лори и Лилю, как пользоваться акварельными красками, потом засел с Лиамом над шахматной доской. К Лиаму, кажется, Дон вообще питал особую слабость — постоянно касался его, обнимал, целовал в макушку. Если бы это был не Дон, Синди бы заподозрил недоброе. Но с Доном — нет, не мог. Что-то было в Доне, вызывающее абсолютное доверие. Неужели он действительно хочет на нем, Синди, жениться? Нет, конечно, это всего лишь фиктивный брак, иначе и быть не может. Просто Дон хочет помочь — кто его знает, почему, — а это самый быстрый способ. Но он, Синди, должен проявить себя в лучшем виде. Пусть он будет фиктивным супругом, но он должен быть максимально хорошим супругом. Поэтому он научится готовить… поэтому, что бы Дон там не говорил, он должен… Вечером он впервые за три дня принял ванну. Теплая вода вымыла последние остатки боли из тела, и Синди просто блаженствовал, валяясь в душистой пене с полчаса, не меньше. Потом он надел новую пижаму. Она была не хлопковая, как те, что выдавал ему Дон, и, немного потискав в руках гладкую, прохладную ткань, Синди со смесью ужаса и восторга сообразил, что, кажется, одет в чистый шелк. Это было восхитительное ощущение! Он зарылся лицом в рукав, чуть расширяющийся к запястью, потом посмотрел на себя в зеркало. Действительно, пижама была рассчитана на омег. Верх выгодно подчеркивал грудь, изрядно схуднувшую за последние дни. Низ мягко падал с бедер, соблазнительно обрисовывая их контур. И, в отличие от женских штанов, ничто нигде не мешало. Выйдя из ванной, он на мгновение заколебался, куда же ему пойти. С одной стороны, он три ночи провел в кровати Дона…, но сам Дон при этом там не спал. Наверное, имеется в виду, что теперь Синди должен вернуться в гостевую комнату, к детям? Но, с другой стороны… Синди замер на мгновение. Если он пойдет к Дону… вдруг тот снова обидится, решив, что Синди хочет с ним расплатиться? А если он не пойдет к Дону — а что если Дон его ждет? Он же сказал, что Синди зря принимал таблетки, что он был бы совсем не против… Говоря по чести, никакого секса сейчас Синди не хотелось. Он знал, что так будет — отходняк после таблеток, его предупреждали. Малодушно решив, что Дон, наверное, как-то высказал бы свою позицию, если бы хотел, чтобы Синди пришел к нему, он направился в спальню к детям. Они уже мирно сопели. Осторожно, чтобы не потревожить, Синди полез в кровать. — Ты почему здесь? Это был Лиам — он сел в кровати и смотрел на Синди круглыми глазами. — Эээ… — удивился Синди. — Спать пришел? — Ты должен быть у него, — безапелляционно заявил сын. — Вы же собираетесь пожениться? Вот и иди к нему! — Лиам, — осторожно проговорил Синди, — но он мне уже говорил, что не хочет… — Что значит — не хочет? — зашипел Лиам — он бы, наверное, кричать начал, если бы не боялся всех разбудить. — Так ты сделай так, чтобы хотел! Я хочу остаться тут, ты слышишь?! Я хочу остаться с ним! Я хочу отца-альфу! Если… если ты не справишься… я вообще с тобой никогда больше говорить не буду… я тебя ненавидеть буду! Синди отпрянул от сына, как будто тот его ударил. Это было больно, так больно, что никакая боль от таблеток не могла с этим сравниться. Это было больно еще и оттого, что Лиам был прав. Синди был ему должен — за все эти шесть лет, что Лиам провел на улице, в грязи и холоде, только потому, что Синди не справился. Не говоря ни слова, он встал с кровати и вышел из комнаты. Дон не спал — Синди видел, что в щель под дверью просачивается слабый свет, видимо, горел ночник. Он постоял немного снаружи, поджимая пальцы на босых ногах. Может, мелькнула мысль, пойти в кабинет? Все равно от него сейчас никакого толку. Все равно ему сейчас больше всего хочется съежиться в комочек и плакать. Ну не будет же он жаловаться Дону на Лиама. Наконец, собравшись с духом, он приоткрыл дверь. Дон лежал на кровати под зажженным ночником и читал — Синди увидел яркую бумажную обложку, которая могла принадлежать только любовному роману. — О… — проговорил Дон растерянно, потом поспешно опустил книгу. — Это… я ее твоим детям читал, потому что больше нечего было… ну, и стало интересно, что там дальше. Синди кивнул и подошел к кровати. Дон пристально смотрел на него. — Пижама, — проговорил он наконец. — Тебе идет. Синди снова кивнул и забрался на кровать. Дон чуть наклонил голову, глядя на него. Не говоря ни слова, Синди принялся расстегивать кнопки на верхе своей пижамы. Дон не останавливал его, и это, видимо, могло означать только одно — Лиам был прав, а Синди нет, и Дон ждал его тут. Странное, двойственное чувство овладело Синди в этот момент — облегчение, потому что Дон наконец попал в привычную картину мира, и разочарование — потому что Синди уже привык считать Дона другим. Он стянул верх, и что-то вроде полувздоха, полустона вырвалось у Дона. Он протянул руку и положил ее на обнаженную грудь. Это легкое прикосновение мгновенно вымыло все мысли из Синдиной головы. Это было правильно! Ему показалось, будто теплое сладкое молоко растекается по всему телу от того места, где лежала Донова рука, и он весь подался вперед, в это прикосновение, за большим… Мгновением спустя Дон одернул руку, подхватил верх Синдиной пижамы и закутал его. — Прости, — выговорил он наконец хрипло. — Что? — переспросил ошарашенный Синди. — Я… не удержался, — признался Дон — вид у него был крайне виноватый. — Я очень хотел ее потрогать, честно говоря. Прости. — Не прощу, — проговорил Синди и услышал, что голос его дрожит. — Я хочу… Дон, пожалуйста! Он потянулся к нему, но Дон быстро отодвинул Синди от себя, держа его на вытянутых руках. — Ничего ты не хочешь! — сердито проговорил он. — Я прочитал про эти таблетки, нет у тебя сейчас никаких желаний и быть не может! Не надо заниматься со мной сексом из благодарности, Синди! Или ты что, боишься, что я вас выгоню, если ты мне не отдашься? Синди вздохнул. Он знал, что выглядит сейчас очень виноватым. Дон рыкнул. — Отлично, именно так ты и думаешь. И чем я это заслужил? — Дон… — Я понимаю, что ты другого в жизни своей не видел, но мы вроде с тобой уже какое-то время общаемся, а, Синди? — Я тебе противен? Дон умолк, глядя на него с изумлением. — С чего ты взял? — Потому что ты не хочешь меня. Ты знаешь, что у меня было много мужчин… и это были не такие мужчины, как ты. Я тебе противен? В ответ его неожиданно сгребли, притянули к себе, и в следующее мгновение Доновы губы накрыли Синдины. Горячая волна плеснула от губ по телу. Синди застонал от восторга прямо в открытый Донов рот. Он не понимал, что этот человек делает с ним — каждое его прикосновение было чудом, заставляло тело Синди петь, а его сознание — ощущать, что он в правильном месте. Мой альфа… Синди поперхнулся и закашлялся, и Дон немедленно отстранился. — Что? — спросил он встревоженно. — Что случилось? Синди затряс головой. — Все нормально, — выдавил он наконец. Несколько секунд они сидели молча и неподвижно, Синди все пытался отдышаться. Наконец Дон проговорил: — Ты до сих пор думаешь, что я тебя не хочу? — Я не понимаю… — начал Синди, и Дон, вздохнув, проговорил: — Синди, я хочу… чтобы все было… правильно, что ли. Чтобы ты тоже хотел. Чтобы я тебе нравился. По-настоящему, а не в режиме, что я такой хороший человек и сделал тебе много добра. Я хочу на тебе жениться не затем, чтобы затащить тебя в постель, правда. На самом деле… если после того, как с Тимом все будет хорошо, ты вдруг… поймешь, что не хочешь оставаться рядом со мной, или… — он криво улыбнулся, — или вдруг встретишь… я не знаю… своего альфу, мы разведемся. Обещаю тебе. У меня есть опыт в разводах, — он снова криво ухмыльнулся. — Наконец, я хочу, чтобы действие этих чертовых таблеток прекратилось. А то ты сам не свой. — Он мягко потянул Синди на себя, и они улеглись рядом. — Но ты можешь остаться со мной, если хочешь. Спать, в смысле. Синди зарылся лицом в его плечо. — Если бы ты меня трахнул, я бы не чувствовал себя таким виноватым, — признался он наконец. — Ну спасибо, тогда бы виноватым себя чувствовал я, — Дон явно улыбался. — Спи, детка. Хватит уже мучить себя. Я же сказал тебе — все будет хорошо. Дон заснул очень быстро — уже минут через пять Синди услышал его ровное, глубокое дыхание. Он сполз с плеча и устроился головой на груди Дона — послушать, как бьется сердце. Это было волшебное чувство. Если бы он отслеживал свои ощущения рядом с Доном с самого начала, наверное, он бы понял это раньше. Разве он когда-нибудь просил у кого-нибудь денег, вот так вот, без предложения себя? Он же не попрошайка. Разве он доверился бы кому-то настолько, чтобы посадить своих детей к этому человеку в машину? Он жил на улице, он знал, как исчезают люди и особенно дети. В конце концов, он оставил своих детей на Дона полностью на те три дня, что мучился болью. Он доверял Дону с самого начала. Но это же невозможно, думал Синди, не замечая, как медленно водит ладонью по груди Дона, запустив руку под верх его пижамы. Это сказки. Так не бывает. Нет никаких «своих» альф и «своих» омег. Сказки, придуманные для того, чтобы омегам чуть полегче жилось. Вот только если это сказки — откуда они знают все в подробностях, словно кто-то переживал это на себе и потом рассказал? *** На следующее утро Дон проснулся с ощущением, что он офигительно, невероятно выспался, как не высыпался уже лет… да никогда, наверное. Он начал было потягиваться, желая как следует расправить конечности, а потом, может быть, еще немного уютненько поваляться, но тут рядом — и частично на нем — что-то шевельнулось. Скосив глаза вниз, Дон увидел знакомую клубнично-блондиновую макушку, уютно устроившуюся у него на груди. Одна рука Синди была перекинута через Донов живот. Вид у омеги был такой мягкий, домашний, невероятно милый, что его тут же захотелось сгрести в охапку, как большую плюшевую игрушку, прижать к себе и нырнуть с ним под одеяло. Дон едва сам над собой не засмеялся — ну как ребенок, честное слово! Он скользнул ладонью под верх Синдиной пижамы и осторожно провел пальцами вверх по позвоночнику, потом вниз, погладил вдоль пояса пижамных штанов. Он почувствовал, как дрогнули мышцы под пальцами, Синди дернулся. — Щекотно, — пробормотал он. Дон улыбнулся и коснулся губами его волос. — Как спалось? — спросил он. Синди приподнял голову и посмотрел на него сонными глазами. — Хорошо-а-а-а! — он широко зевнул и снова нырнул лицом в Донову грудь. — По-моему, я слышу топот из коридора, — сказал Дон. — Да, они рано встают, — пробормотал Синди. — А мы не будем, что скажешь? Пусть разрушают дом. Синди тихонько рассмеялся. — Они могут, — проговорил он, откатился в сторону и начал подниматься. Дон смотрел на него, откровенно любуясь. — Синди, а все омеги такие красивые, как ты? Синди улыбнулся. — Нет, есть красивее. — Вот же, — Дон все-таки потянулся, потом начал вставать. Теперь уже Синди смотрел на него, и Дон подумал, что, может быть, Синди тоже нравится то, что он видит. Как оказалось, дети уже спустились вниз и вовсю прыгали вокруг холодильника, не хуже Зверя. Синди тут же занялся завтраком — достал из холодильника яйца, молоко, масло и ветчину и принялся крутить омлет. — Это просто яйца с молоком, ничего особенного, — пояснил он Дону, словно извиняясь. — А бекон я отдельно пожарю. Ты не против? — Я не против ничего! — решительно заявил Дон. Только когда они сели завтракать — Синди поджарил тосты прямо на сковороде, после чего Дон познакомил его с тостером, — Дон заметил, что что-то не так. Синди почти не обращался к Лиаму и даже не смотрел на него, да и сам Лиам вел себя тише и одновременно более резко, чем обычно. Даже уклонился от Доновой руки, когда тот собирался потрепать его по макушке, по обыкновению. Это определенно требовало прояснения, но Дон решил отложить на после завтрака. — А мне все знакомые с детьми постоянно рассказывают, как трудно их заставить есть, — заметил он, поглядывая, как жадно Синдины дети уплетают завтрак. Синди снова улыбнулся. — Ну, если привыкнут к хорошей жизни — тоже, наверное, начнут капризничать, — сказал он. Лори и Лиль посмотрели на него возмущенно. Лиам так и жевал, уткнувшись в свою тарелку. Чтобы развеять обстановку, Дон начал вслух строить планы на ближайшие дни. Им всем надо выбраться в какой-нибудь торговый центр, сказал он, особенно Синди, потому что ему нужен подходящий для свадьбы наряд. Не говоря уж о том, что им всем нужна одежда. А Лилю пора бы перестать рисовать себе макияж маркерами и акварелью, поэтому ему они купят детскую косметику. Ну, и все остальное. И он отведет их в ресторанный дворик. Они когда-нибудь были в ресторанном дворике? Дети пришли в бешеный восторг, даже Лиам, особенно от идеи с ресторанным двориком — все трое страстно хотели в МакДональдс. Они настолько перевозбудились, что готовы были ехать прямо сейчас, но Дон сказал, что мороз по-прежнему держится, но вроде бы обещали, что к концу недели станет получше. Вот тогда они и поедут. Тем более что пока сильные морозы, торговые центры не работают. После завтрака Лори и Лиль запрыгали вокруг Синди с требованиями сказки. Лиам в этом участия не принимал — схватил свою книжку с шахматными задачками и уткнулся в нее, хотя что он там мог понять, не умея читать, Дон понятия не имел. Может, схемы разглядывал, конечно. Дон осторожно тронул Синди за плечо. — Вы с Лиамом поругались, что ли? Синди коротко глянул на своего сына-альфу. — Все в порядке, — проговорил он ровно. — Лиам… с ним такое бывает. И ушел с двумя омежками на диван. Хмурясь, Дон подошел к Лиаму. — Что случилось? Тебя папа чем-то обидел? — Нет, — буркнул Лиам в книжку. — Не бьет же он тебя? — Нет. — Тогда в чем дело? Несколько секунд Лиам мрачно молчал, глядя в книжку. Потом спросил: — Вы с ним трахались? Дон застыл с открытым ртом. Потом наконец нашел в себе силы проговорить: — Малыш, это немного не твое дело. — Мое! — сердито сказал Лиам. — Ты… ты хороший…, а он даже не хочет… не хочу назад на улицу… Дону пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, а заодно напомнить себе, что это мальчик с улицы и он уверен, что ничто в этом мире не дается просто так. Это немного помогло. — И кто же тебя выгонит? — спросил он. Лиам весь съежился и не ответил. Дон сел рядом. — Это, что ли, ты вчера ко мне папу отправил? Лиам почти незаметно кивнул. Потом проговорил, уткнувшись в колени. — Теперь он на меня злится. Я сказал, что буду его ненавидеть, если ты нас выгонишь. — Он не злится, — сказал Дон. — Просто ему больно. Неприятно, когда человек, которого ты любишь, говорит тебе, что будет тебя ненавидеть. — Лиам съежился еще сильнее и даже, кажется, всхлипнул. — Малыш, — Дон осторожно погладил его по голове, — твой папа делал все, что мог, чтобы у вас была еда и крыша над головой. Он не заслужил таких слов. — Мужчины, которые помогали нам, все время что-то от него хотели, — пробормотал Лиам. — Один раз… папа не мог, потому что как раз должен был появиться Тим, и папа много болел… и там был один человек, он нас пустил к себе… у него такой был вагончик, а потом выгнал… потому что папа не смог… Дон притянул его к себе, обнял и поцеловал в макушку. — Лиам, малыш, тебе придется поверить мне на слово. Я вас не выгоню. Вы мне все очень нравитесь, не только ваш папа. Я всегда хотел детей…, но вот как-то не сложилось. Зато теперь есть вы. Веришь мне? Лиам кивнул, уткнувшись ему в грудь. Дон снова растрепал ему волосы. — Теперь пойди к папе и извинись. Лиам кивнул и рванул к дивану, где расположился Синди с детьми. Дон не стал подходить к ним, просто посмотрел издали, как Лиам забрался на диван, как мгновением спустя Синди коротко обнял его и как Лиам устроился головой у него на коленях. Кажется, возвращаться он не собирался. Слегка уязвленный, Дон подошел к ним. — …с начала, потому что Лиам пропустил, — говорил Синди. — Значит, так. Давным-давно, в далекой стране, с мармеладными горами, марципановыми лугами и Великой Шоколадной Рекой жило-было маленькое драконье яйцо. Когда оно только-только появилось на свет, у него были мама, папа и много-много маленьких братьев и сестер. Но однажды пришли злые рыцари под предводительством жестокого Короля. Они напали на пещеру, где жили драконы, убили маму-дракона и папу-дракона, а все яйца побили. Только одно и спаслось — закатилось подальше в угол, и его не заметили. И вот маленькое драконье яйцо росло и крепло, и не погибло, потому что в пещере было очень тепло, и однажды пришел день, когда из яйца вылупился маленький дракон. Он расправил свои крошечные крылья и попытался взлететь, но, конечно же, не смог, потому что не умел еще летать, и рядом не было взрослых драконов, чтобы объяснить ему. Тогда он лег на пол пещеры и заплакал, потому что очень хотел есть, а еще потому что был очень одинок. — Прости, — не выдержал Дон, и Синди вскинул голову, чуть улыбаясь. — Что это за история? Никогда такой не слышал и не читал. — А… — Синди, кажется, смутился, во всяком случае, лицо его порозовело. — Это не история… это я придумал… ну, вернее, придумываю. Я обычно их… в процессе придумываю. — Их? — повторил Дон. — И много их у тебя? — Папа много сказок знает, — сказал Лори ревниво. — Не мешай, лучше слушай. Хмыкнув, Дон сел на пол рядом с диваном. Жизнь, с точки зрения Дона, становилась все прекраснее и прекраснее. В его доме бегали, кричали, играли в прятки, догонялки, жмурки, железную дорогу, строили корабли и самолеты из диванных подушек, в его доме готовили кашу с глазами и блинчики в виде зайцев, в его доме рассказывали сказки и пели колыбельные. Конечно, у него было много дел — надо было работать, и пару раз пришлось даже выехать в офис — бизнес не мог ждать, пока закончатся морозы, надо было много чего сделать для Тима, надо было заниматься оформлением документов для старших детей и выяснять, какая школа готова взять с середины года нового ученика. Но все это не только не омрачало счастья, но даже придавало ему дополнительную остроту. Восхитительное это было ощущение — возвращаться с работы и видеть, что в твоем доме горят окна, а входя, ощущать запах готовой еды. Странно, ведь и домработница ждала его дома и готовила ему еду, причем в разы изысканнее, чем то, что мог сотворить Синди, но все же это было не то — может быть, потому что теперь ему навстречу неслись три маленькие фигурки, грозящие смести его с ног, а потом непременно проявлялся сам Синди — неуверенно улыбающийся, словно он до сих пор не мог поверить, что Дон не приведет с собой наряд полиции, чтобы выкинуть их отсюда. А еще Синди ежевечерне приходил к нему спать. Сначала они сидели все впятером в спальне детей, где Синди рассказывал очередную сказку, потом, когда дети засыпали, Дон шел в одну ванную, а Синди — в другую. Дон заканчивал свои дела быстро, устраивался в кровати с книжкой и ждал. Синди торчал в ванной долго — Дон подозревал, что он принимает ванну каждый вечер, во всяком случае, в спальню он приходил раскрасневшийся и теплый. Он забирался к Дону под одеяло, устраивался головой у него на плече и так затихал. Иногда они засыпали сразу, иногда разговаривали. В один из таких вечеров Синди спросил: — А ты не должен меня познакомить со своими родителями? — Нет, — решительно сказал Дон. — Я с ними вообще не разговариваю, так что все в порядке. — Не разговариваешь? — переспросил Синди. — Почему? Дон фыркнул. — Я разочаровал их обоих. Вероятно, поэтому. Отец очень хотел, чтобы я стал политиком, а я пошел в бизнес, да мало того, даже не открыл собственного дела, на «дядю» работаю. А мама очень хотела, чтобы я был пристойным светским львом, чтобы она могла показывать меня на приемах рядом с дочкой ее лучшей подруги. Ну, и образцово-показательных внуков, конечно. Тебе, наверное, смешно все это слушать? — Почему мне должно быть смешно? — удивился Синди. — Ну, у тебя вообще не было никаких родителей, и тут я со своими… Они, видишь ли, такие люди… им, наверное, вообще не стоило заводить детей. Во всяком случае, кроме меня, у них не было никого. Я как-то даже не видел их в детстве, все больше нянек и прочих… которых тоже они нанимали, так что там примерно столько же было душевной теплоты. — Так ты тоже сирота, как и я, — сказал Синди. Дон улыбнулся. — Ну, я бы не стал сравнивать. Все-таки у меня был теплый дом и хорошая еда. — Это хорошо, если ты кошка, — сказал Синди безапелляционно. — Человеку нужно больше. Особенно ребенку. И он замолчал, уткнувшись носом в плечо Дона. Дон положил руку ему на спину и безотчетно прижал плотнее. Теперь у него было гораздо больше, чем просто «больше». Даже страшно становилось — а вдруг отнимут? Или он это заслужил? *** В ночь накануне их регистрации — Синди даже мысленно не мог назвать это «свадьбой» — он не мог спать. Дон заснул, а Синди лежал, боясь пошевелиться, и не мог уснуть. Ему казалось, что нечто пожирает его изнутри. Он не мог. Просто не мог. Его кидало из стороны в сторону — то он чувствовал себя последней сволочью, подлой шлюхой, иначе не скажешь, которая использует ни в чем не повинного человека, вешая на него геморрой в виде одного очень больного ребенка и еще троих не вполне здоровых, и это не считая себя, то накатывало чувство чудовищной вины перед Тимом, который там борется за жизнь, а он тут не может решиться расписаться в большой книжке. Синди не боялся потери свободы. У него ее было слишком много, нечего особо ценить. За хорошую жизнь для своих детей он бы в рабство продался, не то что выйти замуж за достойного человека. Но это также означало, что он не сможет даже заикнуться Дону ни о каком разводе никогда, а это значит, что никакого «своего» альфы у него не будет, даже если бы такой человек существовал. А Дон им быть не может, потому что не бывает таких совпадений, потому что если бы небо было таким добрым к Синди, он бы родился в счастливой семье с обоими родителями и кучей братишек и сестренок. Но к черту своего альфу. Нет такого человека, нет никаких своих альф на свете. Но Дону-то это за что? А если он встретит кого-то, кого полюбит, но будет чувствовать себя слишком виноватым перед Синди, чтобы попросить развод? Несколько раз Синди порывался разбудить Дона, высказать ему все это, сказать ему, что он очень благодарен, но Дон не обязан делать ничего такого ради него, что он найдет способ… И всякий раз останавливался. Потому что знал, что не найдет способ. Потому что понимал, что если Дон им не поможет, то Тим умрет. А следом за ним, раньше или позже, умрут Лиль, и Лори, и Лиам. Да и сам Синди вряд ли доживет до преклонных лет. Даже если бы и хотел. Когда в семь утра проснулся Дон, Синди уже ждал его пробуждения, скорчившись на краю кровати. — Эй, — осторожно позвал Дон, сел, коснулся рукой его плеча. — Ну что ты? Синди, это мандраж… — Ты должен знать, — проговорил Синди, не отрывая лицо от коленей — он плакал последние два часа практически не переставая и понимал, что выглядит сейчас далеко не лучшим образом. Даже голос звучал гнусаво. — Ты должен знать все обо мне. — Синди… — У нас еще есть время. Ты должен знать. Он почувствовал, что Дон сел рядом с ним, а потом обнял его. — Хорошо, — голос его звучал успокаивающе, и такими же, полными обещания покоя, были руки, и Синди едва не расплакался снова. — Говори. — После того как родился Лиам, — Синди сглотнул комок, — и я перебрался сюда, я пытался найти работу. Меня взяли на фабрику по пошиву одежды… маленькую такую… я особенно не умел шить, но там надо было только научиться обращаться с машинкой, так она все делала сама. Там платили мало денег, но я все равно смог снять маленькое жилье… У меня была соседка, хорошая старушка, она присматривала за Лиамом, пока меня не было, а я кормил ее. Я думал, что у меня все получится. Потом… там был начальник цеха. Альфа. А работали почти одни омеги. Но у него кто-то был, я знал, поэтому особо не боялся. Но потом… у меня началась течка. Неожиданно, после Лиама их долго не было, а тут вдруг… Если бы были какие-то предвестники, я бы… не знаю, притворился больным. Все так делают. А тут вот… прямо на работе. Я пытался… не знаю, это глупо было, отсидеться в туалете, но он нашел меня там… и все. Я не мог сопротивляться. Я не хотел сопротивляться. Это… это просто невозможно. Он даже цапнул меня, — Синди потер шею, — но след быстро сошел. А потом родился Лиль. Этот альфа… он черный был, это понятно, наверное? — Вполне, — проговорил Дон — голос его звучал как шорох наждачной бумаги. Наверное, Синди закончит свой рассказ — и его пошлют… — Потом… потом у меня уже не было шанса устроиться на работу. Та старушка умерла. Меня выкинули с работы, когда живот стал совсем большой. Денег не стало, пришлось съехать. Я жил в заброшенных домах с другими бездомными… ты знаешь, в это сложно поверить, но бездомные безопаснее, чем… нормальные. Никто из них никогда не лез ко мне без спроса. Но эти дома сносили, нас выгоняли, мы искали другой дом… Лиль родился в таком подвале… к счастью, там нам повезло, мы долго там прожили, и там было тепло и крыс не было… Я искал работу, правда, искал! Но меня не брали вообще ни на какую, говорили, что от омег одни проблемы, а у меня еще и двое детей. Лиам болел. Когда у меня перестало хватать молока на двоих, я начал его кормить другой едой, и он все время покрывался сыпью, чесался, плакал. А потом… Лиль только родился, буквально несколько месяцев прошло, и я не знаю, что случилось… Было лето, мы тогда в парке жили, не знаю, может быть, было слишком тепло и хорошо… и у меня началась течка. И там ночью гуляла группа ребят, трое, альфы, конечно… Дон? Он поднял голову, потому что рука Дона так стиснула его плечо, что Синди стало больно. Дон смотрел на него злыми глазами, лицо его было белым, ноздри раздувались. — Дон? — робко повторил Синди. — Ты запомнил их лица? — Нет, там было темно и… — Почему ты не заявил в полицию?! — Дон, они бы не приняли заявление, у меня же была течка, в полиции меня бы даже слушать не стали. Дон резко выдохнул. — Это было изнасилование, Синди! Групповое изнасилование! Женщинам после таких дел не то что можно — им советуют сделать аборт! Как ты мог вообще родить после такого?! — Но это Лори, — проговорил Синди, глядя на него с изумлением. — Как… как я должен был поступить? — Отлично, ты даже не знаешь, кто его отец, — Дон со злостью мотнул головой. — Видимо, мой папа все же получит что хотел… И что дальше? — почти сердито проговорил он. — Лори родился, — просто ответил Синди. — У него врожденный порок сердца. Компенсированный, так мне сказали врачи, но в конце концов понадобится операция. Он родился нормальный… правда, мы тогда уже жили на улице, в том месте возле «Ножек»…, но однажды ему стало плохо, и я отнес его в больницу, и там мне сказали. А Лиль… он уже должен был ходить к тому моменту, а он только ползал, и про него мне тоже сказали, что у него слабые ноги. Но это не очень страшно, не смертельно, ходить-то он начал в конце концов, просто не может долго и бегает с трудом… — А кто отец Тима? — мрачно спросил Дон. — Менеджер «Ножек», — вздохнул Синди. — Ты его видел… у меня. Все, кто там живет, чем-то ему приплачивают, если попрошайки, то деньгами, а я… вот так. Он нас подкармливал… — Лиам мне что-то рассказывал про какого-то хозяина трейлера, — мрачно проговорил Дон. — А, — Синди криво улыбнулся. — Да, это… Мистер Салли — это менеджер — прогнал нас, когда узнал, что я беременный… у него был свой омега, они даже женаты были, и он сказал, не хочет, чтобы тот узнал… Мы мотались лето, пока Тим не родился… Вот там и был этот трейлер. Меня тогда от альф чуть ли не тошнило. Я не мог. Он уткнулся лбом в колени. Отчаяние терзало его, какое не мучило даже тогда — тогда он был слишком занят, чтобы испытывать что-то кроме голода, усталости и тревоги за детей. И сейчас оно, словно почувствовав, что наконец-то в своем праве, пришло взять свое. — Тим родился в больнице, — проговорил он. — Я по беременности понял, что что-то не так. Не дышал. Мне говорили, чтобы я оставил его в больнице, — он вздохнул и выпрямился. Дон смотрел на него с непонятным выражением в глазах. — Потом мы вернулись к «Ножкам», потому что я не знал, куда еще пойти. Мистер Салли пустил нас — сказал только, чтобы я никому не говорил, от кого Тим. И я все думаю с тех пор — если у него был свой омега, как он говорит, зачем ему я понадобился? Разве своим омегам изменяют? Рука Дона прошлась по его голове, потом по шее, по плечам, по спине. — Синди, — проговорил он наконец, — это все? — Да, — Синди смотрел ему прямо в глаза. — Я хотел, чтобы ты знал… какой я. — Ну, я догадывался, что твоих детей тебе не ветром надуло, — Дон чуть улыбнулся. — Синди, ты ведешь себя так, как будто ты кого-то убил и съел. Черт, да в таких условиях даже если бы ты кого-то убил и съел, я не стал бы тебя осуждать! Ты ни в чем не виноват! Разве что в том, что твои инстинкты не дали тебе сделать ни одного аборта. Хотя сейчас, зная твоих детей, я этому рад. Но даже в твоих инстинктах нет твоей вины — омег такими создали, вас и задумали как идеальных матерей. Синди затряс головой. — Ты не понимаешь! Я должен был контролировать себя… свои течки! Все омеги знают, когда у них начнется, у меня всегда как снег на голову падает. Как я ее с тобой перехватил, я не знаю. А если течка уже началась, то никакие таблетки не помогут, даже если бы успевал до них добраться! — Значит, ты должен был себя контролировать, да? — сердито спросил Дон. — А эти альфы, они не должны были себя контролировать? Что они, звери дикие?! Три охламона, насилующие в парке омегу в пять раз слабее себя? Хочешь знать, почему они это сделали, Синди? Потому что знали, что им ничего за это не будет! Если бы на этот счет существовал закон, который бы еще и применялся, они бы, невзирая ни на какую твою течку, обходили бы тебя по широкой дуге, даже если бы ты за ними голый бегал и умолял тебя трахнуть!.. Образ получился настолько смешной, что Синди не выдержал — хихикнул. Потом сказал: — Ты просто не знаешь, что это. Это невозможно контролировать. — Тебе неоткуда знать, ты не альфа, — надменно проговорил Дон. Потом хмыкнул. — Я знаю, что это. И знаю, что тот, кто сильнее, обязан лучше себя контролировать. Ты не можешь причинить мне вреда, а я тебе — могу. Поэтому я должен быть сдержанней. Так что не оправдывай их, Синди, и не вини себя. И не рассчитывай, кстати, что после твоего рассказа я передумаю на тебе жениться. Между прочим, мы скоро уже начнем опаздывать. Нам еще твоих красоток причесывать. Он встал с кровати и протянул руки к Синди. Тот осторожно положил ладони поверх Доновых, и его вдруг притянули в объятия. — Ты, наверное, не о такой свадьбе мечтал, да? — Я ни о какой не мечтал, — честно признался Синди. — Любая будет чудом. Дон хмыкнул. — Ладно, пошли. Завтрак прежде всего. Синди подошел к двери, и Дон распахнул ее перед ним жестом швейцара. — Прошу, прекрасный господин! Улыбаясь, Синди шагнул в распахнутую дверь — и полетел бы на пол носом вниз, если бы Дон не подхватил его. На полу, практически на самом пороге, лежал Лиам в обнимку со Зверем, и крепко спал. — О Господи, Лиам! — воскликнул Синди. Тот неохотно распахнул глаза. — Чего? — Ты почему здесь?! — А… — Лиам сел, оглядываясь по сторонам. Машинально погладил Зверя, потом поднял глаза на Дона. — Я… на всякий случай. — На всякий случай? Лиам покосился на Синди. — Чтобы он не ушел. Дон тоже посмотрел на Синди. Потом перевел взгляд на Лиама. — Лиам, — проговорил он веско, — во-первых, почему ты разговариваешь со мной, а не со своим отцом, когда он задает тебе вопрос? Лиам густо покраснел и что-то пробормотал себе под нос. Дон вскинул бровь. — Очень надеюсь, что ты сказал не «потому что он омега». Лиам покраснел еще гуще, и Синди понял — именно это он и сказал. — А во-вторых, — невозмутимо продолжал Дон, — если ты боялся, что Синди сбежит, мог и со мной поделиться, я бы присмотрел за ним. — Я на всякий случай, — буркнул Лиам. — Альфы! — не выдержал Синди. Прошел мимо них и направился по лестнице вниз, сам не понимая, как он себя чувствует — то ли ему весело, то ли он оскорблен. День получился суматошный, даже невзирая на то, что это не была свадьба «по полной программе», как выразился Дон. Два дня назад они ездили в торговый центр, где купили подходящий костюм для Синди — легкие брюки, блузу и пиджак, которые смотрелись вполне нарядно, и при этом годились и в качестве обычной одежды. Лиам затребовал себе джинсовый костюм — на примерке он смотрелся так лихо, что Синди согласился. У Дона было все, что нужно. Но Лиль и Лори заявили, что им обычная одежда не подойдет. Они хотели платья. — Но вы же не девочки! — возражал Синди. — Ну и что? — надменно спросил Лиль. — Омега может носить все, что захочет! Так что пришлось купить им платья, туфли, клатчи, а также вызвать на дом парикмахера, который сделал бы им прически. Синди поневоле радовался этому. У его детей в жизни было не так много праздников. Пришел парикмахер и занялся омежками. Потом пришла мисс Лопес, которая должна была сопровождать их в мэрию в качестве свидетельницы Синди, и молодой человек, которого Дон представил как своего заместителя и который должен был быть его свидетелем. Он весьма заинтересованно поглядывал на Синди, даже, отметил Синди, кинул быстрый взгляд на его шею, но Дон так выразительно прокашлялся у него над головой, что молодой альфа немедленно сделал вид, что Синди тут вообще нет. За час до выезда Синди пошел готовиться. Он тщательно вымылся — он все никак не мог отделаться от ощущения, что от него по-прежнему пахнет улицей, а Дон из каких-то соображений среди прочей косметики не купил ему никаких духов, — а потом намазался кремом для тела. Это было очень приятное ощущение, крем успокоил те участки Синдиной кожи, где были красные пятна. Кстати, отметил Синди, их стало значительно меньше — видимо, чистота давала о себе знать. Потом оделся, аккуратно и неторопливо, чтобы ничего не помялось и не порвалось. Одежда сидела восхитительно и на ощупь была просто потрясающей. Синди вдохнул запах от рукава — потрясающий запах новой, не ношенной и нестиранной одежды. Потом он причесался, стараясь немного прибить свои неровные волны. Жаль, что у него не красивые блестящие гладкие волосы. Может, тоже стоило сделать прическу? У него не было никакой декоративной косметики, а если бы даже и была, Синди все равно не знал бы, что с ней делать. Так что лицо он оставил без изменений, только кремом намазал — не столько даже из соображений, что оно сохло или что-то в этом роде, просто ему это очень нравилось. Едва он сделал шаг к двери, как она распахнулась, и на пороге появился Дон. Он держал в руках что-то пушистое, и на мгновение Синди решил, что Дон зачем-то притащил к нему Зверя. — Я решил, что куртка будет неуместна, — сказал Дон. — Это кое-что, оставшееся от моей жены. Это она, по-моему, даже не надевала. Это была шуба. На мгновение Синди утратил дар речи. Шуба была чем-то превыше даже мечты. Он и видел-то их только на рекламных щитах или в витринах магазинов — издалека. Эта была рыжевато-серебристой, с длинным мехом, а когда Дон надел ее на Синди, она упала почти до земли. На теле она оказалась совершенно не тяжелой. — Тебе потрясающе идет, — серьезно проговорил Дон и надел Синди на голову капюшон. — Со временем я куплю тебе еще. Но эту тоже оставим. Правда, ее, наверное, надо будет немного ушить. Моя бывшая жена повыше тебя и пошире в плечах. И еще вот, — он присел вдруг у ног Синди, и тот увидел незамеченное раньше — коробку в руках у Дона. Когда тот открыл крышку, оказалось, что в коробке лежат туфли — идеально в цвет Синдиного костюма, на небольшом каблуке. — Они немного женские, но, я надеюсь, тебе подойдут. — Он аккуратно обул по очереди каждую ногу Синди. — Они, конечно, не годятся, чтобы в такую погоду, как сейчас, ходить в них по улице, но ты и на улице-то почти не будешь, так что все в порядке. Чего молчишь? — Дон поднял голову. — Что-то не так? — Как будто я Золушка, — вырвалось у Синди. Дон улыбнулся. — Ну, вы с ней даже тезки, — он мягко привлек Синди к себе. — Тебе нравится? — Очень! Спа… Ладонь накрыла его губы. — Леди не благодарит за подарки, — проговорил Дон, улыбаясь, и до Синди вдруг дошло, что он и сам жутко нервничает, только изо всех сил старается это скрыть. — Это джентльмен должен благодарить, что его подарок был принят. Так что спасибо, Синди. — Я не леди, — только и смог сказать Синди. — Ты еще какая леди, — возразил Дон. — Я в высшем обществе таких не видел. Ладно, пошли. А то действительно опоздаем, а мне нельзя, у меня слишком красивая невеста… в смысле, жених. — Пусть будет невеста, — улыбнулся Синди. — Я не возражаю. Пока спускались вниз, садились в машину — хорошо, что она была такая большая, иначе семь человек, включая детей, в ней бы попросту не поместились, — пока ехали, Синди все никак не мог прийти в себя и временами принимался ласкаться щекой о дивный мех. Нет, конечно, дело было не только в мехе. Дело было во всем. Все происходящее было нереально — в хорошем смысле нереально, словно прекрасный сон. Главное — не просыпаться. Время от времени он поднимал глаза на Дона — тот вел машину, спокойный и уверенный, иногда поглядывая на Синди и улыбаясь. Сзади молодой альфа — Дон назвал его имя, но Синди не запомнил — пытался разговаривать с мисс Лопес, она отвечала ему вежливо, но коротко и по существу. На третьем ряду бузили дети. Синди, честно говоря, вообще не хотел их брать, но Лиам заявил, что он поедет, и точка, а кроме него оставить Лори и Лиля было не на кого. От машины и до здания мэрии пришлось немного пробежаться по улице. К счастью, дети были тепло одеты, а Синди Дон не дал даже ступить из машины на асфальт — выскочил со своей стороны, открыл дверцу и подхватил Синди на руки. — Все за мной! — скомандовал он, улыбаясь. Они пошли — Дон с Синди на руках впереди, за ними дети, свидетели — сзади. В холле Дон спустил Синди на пол, потянул шубу с его плеч — и вдруг замер. — Что? — Синди обернулся к нему. Дон смотрел в противоположную сторону холла, и Синди посмотрел туда же. С той стороны к ним приближались три человека: мужчина и две женщины. Мужчина был высокого роста, почти как Дон, так же хорошо сложен, только старше, и впечатление производил ошеломляющее — словно сам Президент идет к тебе навстречу. Но женщины были еще хуже — обе высокие, красивые, в такой дорогой одежде, что Синди показалось — он ослепнет, если будет еще дольше на них смотреть. Та, что постарше, была чуть полнее, у молодой же было такое гордое лицо, словно она была королевских кровей, не меньше. Синди страшно захотелось спрятаться за Дона. Он спиной почувствовал, как притихли дети. Даже мисс Лопес и заместитель стали как-то меньше. — Так, — проговорил Дон. — Мисс Лопес, — он даже не обернулся, — это, конечно, вы стукнули? — Прошу прощения, Дон, — пробормотала домработница. — Я подумала, это нужно… Трое подошли. Мужчина и старшая женщина намеренно не смотрели на Синди — только на Дона, младшая же женщина уставилась на него во все глаза. Губы ее скривились. — Дон, — проговорил мужчина. — Отец, — отозвался Дон холодно. Сердце Синди провалилось в пятки. Вот и все, мелькнула мысль. — Не хочешь объясниться? — спросил Донов отец. Выражение его лица было ледяным, иначе не скажешь. — Не особенно, — Дон улыбнулся, хотя эта улыбка больше напоминала оскал. — У меня не очень много времени. Кстати, познакомьтесь с Синди. Он мой будущий муж. Синди, это мои родители, Джонатан и Кларисса. А это моя бывшая супруга Долорес. Моим родителям показалось, что это будет красиво — муж и жена с одинаковыми инициалами. — Донован… — начал его отец, и Дона перекосило. — Нет, мы сегодня обойдемся без Донована, — резко проговорил он. — Что вы здесь делаете? Я вас вроде бы не приглашал. — Мальчик мой… — начала его мать, и снова Дон перебил: — И без мальчиков мы тоже обойдемся! Вы так прекрасно со мной не разговаривали два года, пожалуйста, продолжайте в том же духе. Пойдем, Синди, — и он взял Синди за руку. — Я не позволю, — прошипел Джонатан, сделав шаг вперед, к сыну, — я не позволю, чтобы ты опозорил себя, связавшись с… с этим! — он ткнул пальцем в Синди. — Извращение какое-то! — Это сейчас очень модно, — ядовито проговорил Дон. — Ты вращаешься в высоких кругах, мог бы и заметить. Или там принято переодевать своих омег в женщин? Уйди с дороги! — Дон, — заговорила наконец Долорес, и Синди метнул на нее короткий взгляд и тут же отвел глаза. Она была ослепительна, другого слова не подобрать. Черные гладкие волосы, ровная, без изъяна, кожа, огромные голубые глаза, идеальный макияж, идеальная фигура… Синди ощущал себя замарашкой рядом с ней. Да он и был замарашкой. Она была беременна — Синди сразу это заметил, хотя живот был еще совсем небольшой, — и тем не менее прекрасно выглядела. Он моментально вспомнил, как его уродовала каждая беременность. — Дон, послушай, я понимаю, что ты расстроен… — Да идите вы все к черту! — закричал Дон, и все трое отпрянули от него, и Синди бы тоже отпрянул, но его крепко держали. — Расстроен я был давно, теперь я уже вполне счастлив. И если вас интересует, почему я не позвал вас на свою свадьбу, я вам отвечу — не потому, что мне стыдно, а потому что я не хочу вас видеть. Долли, ради бога, тебя-то сюда что принесло?! — Я не могу тебе позволить… — начала она, и снова Дон не дал договорить: — Я хочу напомнить, что я уже совершеннолетний. И позволения ни у кого из вас спрашивать не намерен, особенно у тебя, Долли — ты, смею напомнить, вообще больше не имеешь ко мне отношения. — Долорес — близкий нам человек! — воскликнула Кларисса. — Отлично, удочерите ее, — бросил Дон. — Хватит этого балагана, пожалуйста. Синди… Все трое заговорили одновременно. Мать сказала: — Послушай, мальчик мой, тебе нужна помощь, у меня есть знакомый психолог… Долорес сказала: — Дон, я умоляю тебя, не делай глупостей! Это просто кризис, я понимаю, тебе одиноко, у меня есть подруги, я могу тебя с ними познакомить… А отец рявкнул: — Я сейчас вызову полицию, и эту прошмандовку вышвырнут отсюда! — Так, — проговорил Дон, и одно слово прозвучало так, что все разом замолчали. Он по-прежнему держал Синди за руку, и тот вдруг успокоился. В конце концов, он тут не один, а с альфой. И пока он при альфе — никто его ниоткуда не вышвырнет. Права не имеют. — Отец, еще слово в этом духе — и я тебя ударю. Я предупредил. Я не позволю оскорблять моего будущего мужа. У вас есть еще что сказать? Мы опаздываем. Для информации — вы можете тут хоть голыми танцевать — я не передумаю. Это вообще вас не касается. И нет, я женюсь на омеге не потому что хочу вас позлить или до сих пор страдаю по бывшей жене, а потому что это потрясающее создание, с которым я хочу провести вместе остаток дней. Кстати, это его дети, — Дон указал себе за спину. Синди казалось, что он не помнит как дышать от изумления. — Ну, и мои теперь. Все? Все прояснили? Синди, пойдем уже. В этот раз их пропустили. Синди шел рядом с Доном, слушая, как за спиной недовольно пыхтит Лиам. Сам он дышать боялся. Уже перед дверью он не выдержал. — Ты сказал — провести со мной остаток дней? Дон посмотрел на него сверху вниз долгим серьезным взглядом. Потом неожиданно ухмыльнулся. — Я имел в виду Лиама. И Синди не выдержал — покатился со смеху. В эту ночь он спал так крепко, как никогда в жизни не спал.