Сломанная игрушка

      Антон чувствует, как сердце пропускает удар. Пакет с небольшим количеством медикаментов, за которые он выложил остатки денег на эту неделю, практически выпал из ослабших пальцев, неплотно обхвативших целлофановые ручки. — Что?.. — испуганно переспрашивает он, чувствуя, как капля влаги стекла по руке, скрытой рукавом мантии. Чёрт, наверное, раны на костяшках снова открылись. Мальчишка инстинктивно сжимает ладони в кулаки, полностью пряча руки в длинных рукавах, полностью закрывая их от взглядов, почему-то боясь, что его увечья будут замечены. Для него это было проявлением слабости. А он не готов демонстрировать её. — Я сказал это вслух… —констатирует мужчина, недовольно поджав губы на секунду. Ну вот, осталось только спугнуть его, чтоб снова искать месяц-другой. — Прости… ты не мог бы… мы можем поговорить? — с надеждой спрашивает Арсений, делая шаг вперед, отчего Антон инстинктивно дёргается назад, неловко впечатываясь лопатками в стену позади. Он успел сойти с крыльца, но так и замерз подле аптеки, не решаясь предпринимать какие-либо действия, и ощущая, как громко колотится сердце в груди. — Эй… — он рефлекторно поднимает руки вверх, выставляя их перед собой, демонстрируя, что они чисты и в них нет ничего угрожающего, и тем самым доказывая свои добрые намерения. — Просто поговорим, — убеждающим тоном голоса повторяет он. — Нет… — качает головой мальчишка, срываясь с места. Он чертовски напуган. Встретить сильного молодого альфу на улице во время течки? Боже упаси. Он читал все эти жуткие статьи об изнасиловании, и это пугало его на одном только инстинктивном уровне. Лучше он погибнет, чем пойдёт куда-то с незнакомым альфой с неясными намерениями. Если раньше он сам готов был вешаться на первого встречного, лишь бы избавил его от собственных мучений, то за последние месяцы его мировоззрение претерпело изменений, и он сторонился незнакомцев как огня. — Да постой ты! — Арсений и сам срывается следом, чем пугает парня лишь сильнее. Ему-то с его ростом под два метра и длиннющими ногами быстро бежать — как нечего делать, но из-за течки организма был ослаблен и он быстро уставал, а вот альфа совсем не сбавлял шаг, нагоняя его, что наверняка со стороны выглядело крайне странно. Сердце у Антона по ощущениям стучит где-то в горле, так быстро, словно вот-вот разорвётся. Ему хотелось громко закричать и попросить о помощи, но голос застрял спазмом в глотке от страха.        В какой-то момент он понимает, что обронил свой пакет с медикаментами, а спустя с десяток метров, запнувшись о низкий бордюр, который не заметил за сорняками, проросшими через трещины в бетоне, с размаху падает посреди дорожки, ведущей в какой-то жилой двор, и, тут же перевернувшись на спину, инстинктивно отползает назад, понимая, что бежать уже слишком поздно, и замирает, закрыв лицо руками. Его тело бьёт дрожь. В руках нет сил, чтоб оттолкнуться ими от земли и бежать дальше. — Пожалуйста, нет! Не надо… я не… у меня ничего нет, — срывается он на истерику, хаотично пинаясь ногами, когда Арсений склоняется к нему и крепко обхватывает тонкие запястья сквозь рукава мантии, насильно оттягивает их от лица. Получив ногой по рёбрам, он рычит на выдохе, ненадолго зажмурившись от боли. — Замри! — в приказном тоне восклицает мужчина, и тело под ним, на удивление, перестаёт брыкаться, словно смирившись. Хотя, скорее, подросток просто испугался, что сделал больно тому, кто может сделать ему самому в разы больнее. Зелёные, широко распахнутые, глаза незнакомца смотрят на него, и в них читается всё осознание своей беспомощности. — Послушай, я не… не собирался ничего с тобой делать. И не собираюсь. Это тебе понятно? — парень долго тянет, громко хватая приоткрытыми губами кислород, прежде чем кивнуть, соглашаясь с фразой. Арсений пару раз кивает головой, как бы принимая его ответ, а затем медленно поднимается на ноги и протягивает руку. Подросток, покосившись на неё, не сразу, и всё же хватается, но тут же всхлипывая от ноющей боли в поврежденной кисти, когда его тянут на себя, помогая подняться на ноги. Мужчина, сосредоточенно рассматривая эмоции на лице юноши, настороженно тянется к рукаву его мантии, желая закатать его повыше и посмотреть, что вызвало у парня такую реакцию на прикосновение, но тот одергивает руку на себя, тут же пряча за спину. — Можно мне уйти? Пожалуйста, можно я просто… — он снова начинает пятиться назад, с ужасом осознав, что внизу живота всё вновь наливается тупой тяжестью, и ощущение вязкости уже можно различить. Только. Не. Это. Не сейчас. Подавители должны были работать дольше!.. — Стой, стой, — его слишком резко хватают под локоть и тянут к себе, отчего парень вскрикивает и активно брыкается, стараясь скинуть с себя руку. Арсений старается оставаться хладнокровным и изо всех сил борется с чувством, которое едва ли не сносит голову от этого сладкого, утончённого аромата апельсина и карамели, с нежным оттенком зелёных яблок и совсем чуть-чуть — жасмина. Ему хочется зарыться в эти светлые русые волосы, и вдыхать, вдыхать, вдыхать его до головокружения, не в силах насытиться в полной мере. И он боится, что мальчишка снова улизнёт, он не может позволить ему этого. Он не готов снова его потерять. — Не… не трогай! — буквально рычит мальчишка, остервенело кусая его за руку. Хватка растерявшегося альфы тут же разжимается, и подросток рефлекторно падает на пыльный асфальт, потеряв опору, ведь всё это время пятился назад, буквально повиснув на руке мужчины, который так крепко сжимал его. Он неловко отползает назад, делая попытки привстать, но руки совсем не слушаются, и всё ещё кровоточат, теперь сильнее, и алые капли дорожкой тянутся следом. — Да что же ты творишь… — страдальчески вздыхает мужчина, опускаясь рядом, на колени, и насильно прижимая дрожащего юношу к груди, обхватив за хрупкие плечи и спину, ощущая под рукой выступающие позвонки. «Какой же ты худой» — хмурится он. — Зачем… за что… не нужно, — отрывисто произносит парень, стараясь уйти, но объятия сжимаются сильнее, почти обездвиживая. От альфы пахнет лавандой, горными травами и совсем капельку мятой. Этот набор проникает в лёгкие вместе с воздухом, успокаивая, расслабляя напряженную нервную систему. — Отпустите, — испуганно всхлипывает мальчишка и затихает. — Мы просто поговорим, не нужно меня бояться, пожалуйста, удели всего пару минут, — едва ощутимо поглаживая его по спине, шепчет мужчина. — Ты чего так перепугался? Я же не сделал ничего плохого… — «У меня течка, а ты даже не чувствуешь, что ли?!» — пробегает истеричная мысль у подростка, когда он брыкается в последний раз и всё же обессиленно замирает, убаюканный расслабляющим ароматом лаванды, пробивающейся сильнее всех остальных ароматов. — Поговорить? — тихо щебечет он в районе грудной клетки, и находит в себе силы пару раз ударить по ней, заставляя альфу отстраниться, и дать ему отползти назад. Он… не любитель спонтанных объятий с незнакомцами. Даже, если она такие красивые и альфы. — А гнаться зачем? — уже не так настороженно добавляет юноша, медленно поднимаясь на дрожащие ноги. — Ты первый дал дёру, — подмечает мужчина, обернувшись через плечо, куда так пристально пялился мальчишка. В двух десятках метров лежал пакет из аптеки, из которого выкатилась упаковка с бинтом. Подросток уже потопал по направлению к нему, чтоб подобрать, пользуясь секундным замешательством альфы. Всё же, у него нет еще одной пары сотен рублей на покупку стандартной аптечки. — Что с твоими руками? — слышит он из-за спины, когда нагибается подобрать нужную вещь. — Поцарапался, — буркнул мальчишка, а когда обернулся, то чуть не дёрнулся в сторону, ведь альфа стоял буквально в полуметре, и теперь они смотрели друг другу в глаза. Не теряя времени, Арсений перехватил тонкие запястья и задрал на них мантию, воспользовавшись замешательством собеседника, и округлил глаза, уставившись на разбитые костяшки. — Поцарапался?! — прорычал он, вытягивая вперёд его руки, и приподнимая выше, вынуждая Шастуна взглянуть на кровавые раны на костяшках, словно он их и раньше не видел. — Вот это — поцарапался? — спрашивает он, уставившись в зелёные глаза напротив. Антон, поморщившись, отвёл взгляд. — Вам какое дело, — он все еще напряжён, но внизу живота всё словно в издёвку сводит нестерпимым спазмом возбуждения и… это что за щекотка? «Бабочки», что ли? Ну приплы-ы-ыли. Он понимает, что должен отстраниться, но эти нежные касания рук к его собственным кистям почему-то кажутся такими приятными. Это первая забота от альфы, что он получал в своей жизни, и чувства были… смешанными. В итоге здравомыслие берет верх, и он резко убирает руки по швам, скрывая от чужих глаз. — Мне какое дело? — переспрашивает Арсений удивлённо, вздёрнув бровь. — Мне есть дело, потому что ты — мой истинный, — Антон напротив замирает, и, уставившись на альфу, едва ли вспоминает, что должен дышать, чтоб не откинуться прямо здесь и сейчас. — Что?.. — осипшим голосом переспрашивает он, словно это что-то изменит. — Твой запах, — коротко оглашает мужчина, не отводя взгляда от зелёных, округлившихся от шока, глаз напротив. — Я почувствовал его месяц назад в торговом центре, и с тех пор уже потерял всякую надежду найти тебя.       Антон читал, что запах истинной пары привязывает альфу к себе. Он больше не захочет знать и чувствовать другого. Лучше него не существует во всём мире. И он будет гнаться за своим омегой хоть на край света.       Антон отказывается верить, что его запах может свести кого-то с ума. — Как тебя зовут? — с надеждой вопрошает мужчина. — Антон. Шастун, — растерянно отзывается парень, всё ещё осознавая ситуацию. — Арсений Попов, — представляется в ответ альфа. Мальчишка, кивнув, принимает к сведению.