Дела добрые, дела дурные

      Тайвин смотрел через окно во двор.       На виселице болталась одна из жертв проведённого Клиганом расследования убийства Амори Лорха. Расследования бездарного и на данный момент безрезультатного.       Всего прошедшей ночью было повешено два десятка человек, но остальные трупы утром убрали, а один Тайвин распорядился оставить в назидание тем жителям замка, которые сочувствуют или, возможно, тайно помогают Братству без Знамён. Он сказал Клигану, что ему безразлично, сколько повесят ещё, пока не найдут убийцу — но это было сказано в запальчивости. На самом деле он прекрасно понимал, что уничтожать во время войны людей, которых можно использовать в качестве боевой или рабочей силы — непозволительная роскошь. Вряд ли эти повешенные Клиганом несчастные вообще имели какое-то отношение к Братству.       Тайвин втянул носом воздух. Запаха от трупа пока ещё, кажется, не было.       Двадцать человек... В качестве меры устрашения хватило бы и пяти. Но таков уж сир Григор. Пора остановить его, пока в своём чрезмерном служебном рвении он не перевешал весь гарнизон заодно с псарями и кухарками.       Совершенно очевидно, что лазутчики Братства, если даже они каким-то образом и проникли вчера в замок, сейчас уже далеко отсюда… но что, если это никакое не Братство, а его начитанная чашница убила Амори Лорха?..       Поразмыслив, Тайвин всё же решительно отмёл это предположение: отравленные дротики — редкое оружие, которым пользуются наёмные убийцы, откуда бы им взяться у маленькой девочки?.. Да и если бы вдруг кто-то из его врагов додумался подослать её, снабдив такими дротиками, ей не пришлось бы бросаться на него с ножом, рискуя собственной жизнью. И, вероятно, при таком раскладе не сир Амори, а сам Тайвин был бы уже мёртв.       Возможно, он ошибся, посчитав, что вчера целью убийцы был он сам, а не Амори Лорх. Необузданная жестокость сира Амори вполне могла способствовать появлению у него смертельных врагов. В таком случае вчерашнее убийство и сегодняшнее покушение — события, не связанные между собой… хотя и сложно в это поверить. Впрочем, девчонка сама расскажет в подробностях всё, что знает, когда её найдут и приведут сюда. Может быть, даже и силу применять не придётся: одно только ненавязчивое присутствие Горы на допросе кого угодно сделает разговорчивым.       Довольно много времени прошло, прежде чем явился Клиган с неутешительными известиями: девчонка всё ещё не найдена. «Как сквозь землю провалилась», — сообщил он с выражением некоторого как будто даже замешательства на лице. Часовые утверждали, что видели её только утром, когда она относила камзол в башню Плача, поэтому люди Клигана сосредоточились в основном на поисках во дворах и в богороще – но пока безрезультатно. Харренхолл — большой замок, в развалинах которого укромных мест достаточно, чтобы спрятаться маленькой девочке, тем более такой сообразительной — Тайвин ведь сам неоднократно называл её умницей. Но сейчас он жаждал поквитаться с этой умницей и требовал, чтобы её нашли как можно быстрее. Тайвин раздраженно посоветовал Клигану использовать собак и отослал его продолжать поиски.       Сир Григор, похоже, советом не пренебрёг, потому что вскоре со двора послышался возбужденный собачий лай.       Между тем день уже клонился к закату. В комнате сделалось темнее, и Тайвин зажёг свечи.       Чтобы отвлечься от ожидания, он занялся текущими делами. Попытка написать ответ Фреям успехом не увенчалась: рана начинала болеть, когда он сжимал в пальцах перо, да и повязка мешала, так что почерк оказался совершенно неразборчивым. Он с досадой отложил перо и стал читать письма, но при этом все время прислушивался к звукам во дворе и никак не мог сосредоточиться. Одна и та же мысль неотступно вертелась в голове: кто же она на самом деле такая, эта девчонка, столь отчаянно бросившаяся на него с ножом?..       Отложив прошение из Черного замка о выделении людей в Ночной Дозор (нашли о чём просить во время войны!), Тайвин поднялся и начал мерить шагами комнату — обычно это помогало ему думать.       Семь шагов от двери к окну, семь шагов обратно.       «Она северянка. Была одета мальчиком. Ехала с Йореном на Стену. Умеет читать. Грамотно говорит», — мысленно перечислял он известные ему факты, пытаясь сложить из них правильную картину. Он чувствовал, что вот ещё одно усилие — и он узнает ответ, но что-то постоянно ускользало от его внимания, какая-то маленькая, но важная деталь, которая связала бы все эти факты воедино. Тайвин перебирал в уме отпрысков известных ему домов Севера, среди них имелись девочки подходящего возраста, но та информация, которой он располагал относительно своей чашницы, не позволяла однозначно определить её принадлежность к конкретному дому — в конце концов, все дети лордов умеют читать, изучают историю и едят с помощью столовых приборов…       Итак, что же ещё известно на данный момент? «У девочки нет отца, его погубила верность. Но самое главное — она очень хочет убить меня… Почему? Наши пути прежде никогда не пересекались. Может быть, кто-то из её семьи пострадал от Ланнистеров?.. Ведь она с первой секунды знакомства смотрела на меня волчонком, оттого и привлекла внимание…»       Стоп.       Волчонок. Лютоволк. Старки. Проклятье! Как он мог быть так слеп?!       Тайвин даже замер посреди комнаты, настолько эта догадка поразила его.       Навязанная письмами Серсеи убежденность в том, что Арья, младшая дочь Эддарда Старка, мертва — вот что столько времени мешало ему увидеть очевидное.       Возбуждённый своим открытием, Тайвин снова начал метаться по комнате, как лев в тесной клетке.       Теперь всему нашлось объяснение.       Понятно, почему девочка пыталась убить его: должно быть, сообразила, что его смерть может изменить ход войны в пользу Севера. «Умница-девочка! Иные бы тебя забрали».       Понятно, почему она так заинтересовалась донесением о Роббе Старке.       И понятно, почему Бейлиш во время разговора с Тайвином весь извертелся на месте, пытаясь рассмотреть чашницу, а она при этом так волновалась, что даже пролила вино — ни до, ни после с ней подобного не случалось. А Тайвин-то уж, грешным делом, решил, что Бейлиш положил на девчонку глаз и собирается попросить её для своего борделя. Он уже приготовился дать Мизинцу гневную отповедь, но тот о девчонке так и не заикнулся.       Это большая удача, что она оказалась в его руках. Пусть пока побегает, поиграет в прятки — рано или поздно её найдут. Клиган Харренхолл по камешку разберёт, если потребуется. В дальнейшем можно попытаться обменять девчонку вместе с её старшей сестрой на Джейме. От Джейме, правда, давно нет вестей, неизвестно даже, жив ли он. Но в любом случае, пока идет война с Севером, иметь в заложниках ещё одного Старка не помешает.       Девочке пока ни к чему знать, что Тайвину известен её маленький секрет. «Я ещё немного поиграю с тобой в твои игры, — подумал он. — А потом ты будешь играть в мои». Он почувствовал, что губы его непроизвольно растягиваются в торжествующей улыбке, но тут же одёрнул себя: не следует забывать о том, что сегодняшний день мог закончиться для него трагически.       Мысли Тайвина наконец пришли в порядок. Он чувствовал удовлетворение — оттого, что решил задачу, и оттого, что снова контролирует ситуацию.       Но кое-что всё же мешало окончательному восстановлению душевного равновесия. Один вопрос, который неизбежно возникал после случившегося, и на который Тайвину не хотелось отвечать: неужели же притупились не только его инстинкты — с этим неприятным фактом он уже успел смириться — но и ум становится не таким острым, как прежде?.. А чем ещё можно объяснить ситуацию, при которой ему потребовалось пережить покушение на собственную жизнь для того, чтобы догадаться о, в сущности, лежащих на поверхности вещах?..       День уже догорал, когда прибежал запыхавшийся стражник — тот самый деревенский парень, которого Тайвин днём посылал передать приказ Клигану. Довольное лицо его сияло, как начищенный медный таз. Стражник бодро доложил, что девчонка найдена и сир Григор ведёт её в покои лорда.       — Её нашли собаки! — добавил он, возбуждённо шмыгая носом.       «Тебе-то что за радость, дурень», — недовольно подумал Тайвин, но желанная весть заставила его выдохнуть с облегчением, ибо к этому моменту ему уже против всякой логики начало казаться, что девчонку не найдут никогда. Что она убежала, улетела, испарилась, исчезла бесследно… и теперь смеётся над ним.       — Так… — Тайвин откинулся в кресле и задумчиво побарабанил пальцами по столу. Стражник у двери переминался с ноги на ногу в ожидании нового приказа. — Подождёшь в коридоре, пока я побеседую с девчонкой. А после отведёшь во двор и скажешь палачу, что я велел выпороть её у столба.       — Слушаюсь, милорд, — стражник с поклоном удалился.       Тайвин устало потёр глаза.       А как ещё он мог её наказать?.. Нравоучительной беседы в данном случае явно недостаточно. «Прикидывалась простолюдинкой — вот и будешь выпорота, как простолюдинка», — думал он с мстительным чувством. Однако не только жажда мщения побуждала его наказать девчонку, но и… обида. Он ведь в самом деле жалел её — потому, что она в таком раннем возрасте потеряла любимого отца, и потому, что оказалась далеко от дома в этом проклятом богами месте, среди вечно пьяных солдат и их распутных девок, и ещё потому… да какая разница, почему ещё…       А она попыталась его убить. И хотя он понимал теперь причину её поступка (вполне вероятно, он и сам на её месте поступил бы так же), но всё равно ощущал себя оскорбленным в своих лучших чувствах.       Была и ещё одна причина, заставлявшая Тайвина поступить жёстко в отношении своей чашницы. Ещё в детском возрасте он на примере отца уяснил, что слабый человек неизбежно становится объектом насмешек. С тех пор Тайвин в отношении своих врагов всегда поступал так, чтобы не прослыть беззубым львом, позволяющим безнаказанно проливать собственную кровь. Что стали бы говорить о нём, узнав, что малолетняя служанка прокусила ему руку, а он её даже не высек?.. Сама же девчонка посмеётся над ним и назовёт старым дураком… да, да, конечно, он не так давно прочитал Джейме целую проповедь о незначительной для льва ценности мнения овец, но он сделал это ради того, чтобы Джейме наконец перестал переживать из-за своего прозвища «Цареубийца». Будто Тайвин в душе сам не переживает из-за того, как называют его сына!..       Собственно, вовсе необязательно было наказывать девчонку прямо сейчас. Можно было предварительно подержать несколько дней в темнице, пока она не начнёт сходить с ума от неизвестности. Не исключено, что она даже раскается и будет умолять о пощаде — это вполне могло бы подлечить его раненое самолюбие. Но Тайвина уже изрядно утомила эта история, и он мечтал только о том, чтобы завершить её как можно быстрее: не любил, когда неоплаченные долги висят над душой.       Сидя за столом, Тайвин в ожидании Клигана вертел в руках орудие покушения. Лезвие ножа имело длину вполне достаточную для того, чтобы нанести им смертельную рану. В печень. Или в почки. От этой мысли он снова ощутил холодок под сердцем. Несколько засохших капелек крови темнело на столе, и Тайвин соскреб их ногтем. Он отчего-то немного волновался.       «Спустить бы с глупой девчонки штаны и поучить её ремнём, так чтобы неделю сидеть не могла…» — подумал он вдруг, нервно дёргая себя за бороду. Он бы, может, так и сделал, если бы эта история не получила огласку. Высокопоставленному лицу не полагается собственноручно наказывать слуг.       Возвестив громким стуком о своём прибытии, сир Григор распахнул дверь и втолкнул девочку в комнату. Огромной ручищей он взял ее сзади за шею и подвёл к столу.       — Пряталась в старом очаге в башне Призраков, — сказал он.       — Благодарю вас, сир Григор, — Тайвин наклонил голову в знак того, что ценит усилия Клигана. — Теперь попрошу оставить нас наедине.       Клиган молча поклонился и вышел.       Теперь Тайвин мог рассмотреть девочку, стоящую у дальнего конца стола. Втянув голову в плечи, она смотрела в пол. Руки её были связаны спереди толстой грубой веревкой — должно быть, Клиган счёл её весьма опасной преступницей.       Тайвин отложил нож, поднялся и медленно подошел к ней. Взял рукой за подбородок и заставил поднять голову. Вымазанное сажей, по-детски испуганное лицо, серые глаза затравленно смотрят из-под спутанных волос. Губы разбиты и припухли – сопротивлялась, наверно.       Сходство её с Недом Старком было очевидно – как же он столько времени не замечал этого?..       — Я ведь предупреждал тебя об осторожности, девочка… — вглядываясь в её лицо, сказал Тайвин c мягкой, почти отеческой интонацией. Сейчас он не видел ненависти в её глазах, только растерянность и страх.       «Что, волк поджимает хвост перед львом?» — вертелся у него на языке вопрос, но он спросил только:       — Боишься?..       Она не выдержала его испытующего взгляда и отвела глаза.       — Да, милорд.       Тайвин удовлетворенно хмыкнул. Ему понравилось, что она ответила честно.       Он зашёл за спину девочки и встал там, положив ладони ей на плечи.       — Скажи, как бы ты поступила с тем, кто пытался тебя убить?       Он не видел её лица, но почувствовал, как она напряглась.       — Я бы… сначала попробовала узнать, почему он хочет это сделать.       — Правильно, — он сильно сжал руками ее хрупкие плечи (сразу отозвалась болью рана в правой руке), наклонился к ее уху и очень тихо, вкрадчиво спросил: — Так почему, девочка?       Разумеется, она не ответила.       Если бы Тайвин сам не нашёл ответы на свои вопросы, эти вопросы сейчас задавал бы ей сир Григор. И, несомненно, получал бы на них ответы. «Если бы ты знала, чего тебе удалось избежать, девочка, ты бы поблагодарила меня за догадливость», — с усмешкой подумал он.       — Когда идёт война, нет времени разбираться с причинами, проще сразу повесить врага или отрубить ему голову, — произнёс Тайвин теперь уже совсем другим, жёстким и беспощадным тоном. Выпрямившись в полный рост, он резко развернул её левой рукой за плечо лицом к себе. Поднёс раскрытую правую ладонь близко к её глазам. На белой шёлковой повязке, прикрывающей рану, расползалось тёмно-красное пятно.       — Что ты видишь?       — Кровь, — испуганно выдохнула она, пытаясь отстраниться, но Тайвин силой удержал её на месте.       — Кровь Ланнистера. Никто не может безнаказанно проливать её.       Девочка молча смотрела на его ладонь.       — Тебе придётся заплатить за неё своей собственной.       «Кровью Старков», — прибавил он про себя.       Девочка вскинула на него глаза, и ужас в ее расширенных зрачках показал Тайвину, что он добился, чего хотел — расплатился с ней за пережитый им во время нападения страх. А скоро расплатится и за причиненную боль. Ведь Ланнистеры всегда платят долги, не так ли?..       Он позвал ждавшего в коридоре, как приказано было, стражника и передал ему трепещущую девочку.