Многое может случиться между "сейчас" и "никогда".
Бейлиш.
Добравшись до дерева, Тайвин остановился и огляделся по сторонам. Ничего подозрительного не заметил. В росших неподалёку кустиках чахлой растительности вряд ли могло скрываться что-то опаснее кролика. Мирно стрекотали сверчки. Невидимые ночные птицы с лёгким шелестом крыльев перепархивали с ветки на ветку над его головой. Лунный свет, проникавший через подрагивающую листву, рисовал на земле причудливые тени. Аккуратно поставив штоф на плоский камень, как будто специально лежавший здесь именно для этой цели, Тайвин распустил шнуровку на бриджах, одной рукой опёрся о толстый ствол дерева и с наслаждением помочился. В том состоянии, в котором он сейчас находился, зашнуровать бриджи оказалось непростой задачей. Предприняв несколько безрезультатных попыток завязать тесёмки непослушными от вина пальцами, он потерял терпение и просто затянул их узлом. После этого поднял штоф, запрокинул голову и, глядя вверх через крону дерева, большими глотками допил остатки вина. В тёмном небе висел яркий, как начищенный медный таз, диск луны. Тайвин уже собирался зашвырнуть пустой штоф в кусты, когда кто-то сзади тронул его за локоть. От неожиданности сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Крепко сжав горлышко штофа правой рукой, и одновременно левой нашаривая кинжал на поясе, – меч вытащить уже не успел бы – развернулся он лицом к непрошеному гостю, не сомневаясь в том, что это тот рыцарь, которого он толкнул на выходе из зала, пришёл выяснять отношения. Но это оказался никакой не рыцарь. За спиной у него стояла Арья – почти как тогда, много лет назад, в Харренхолле. Только на этот раз она как будто не собиралась его убивать. Лунный свет освещал её достаточно хорошо для того, чтобы убедиться, что в руках у неё ничего нет. Она даже развернула обе руки ладонями вперёд, демонстрируя мирные намерения. Вид у вооружённого пустой ёмкостью от вина Тайвина был, видимо, довольно глупый, потому что девушка слегка улыбалась. «Как ей удалось подобраться незамеченной?.. Хорошо хоть штаны успел застегнуть». Тайвин опустил руку со штофом, задвинул в ножны уже было наполовину вытащенный кинжал – пусть девчонка не думает, что он её боится. Арья стояла и молча рассматривала его. Ростом она теперь была Тайвину чуть повыше плеча. – Девочка выросла… – сказал он первое, что пришло в голову. Он понятия не имел, как говорить с ней теперь, когда она вдруг оказалась взрослой. Наверно, следовало обращаться к ней – «леди», но, похоже, для него она навсегда останется «девочкой». - А вы постарели, милорд. – вынесла девочка свой приговор. Тайвин опешил от такой прямолинейности. Люди из его окружения, как правило, были очень осторожны в своих высказываниях. – Вижу, хороших манер у тебя не прибавилось. – сухо произнёс он. – Прошло восемь лет, и было бы довольно странно, если бы я помолодел, ты не находишь? Но не обо всём следует говорить вслух. Она снова чему-то улыбнулась – может, тому, что он пытался поучать её заплетающимся языком?.. – Те люди, среди которых я жила много лет, не особенно ценят хорошие манеры, милорд. Тайвин неопределённо хмыкнул. «Надеюсь, девочка, это по крайней мере был не публичный дом…» Ему почему-то захотелось побольше узнать о том, что происходило с его бывшей пленницей после Харренхолла, и он уже открыл рот, чтобы задать вопрос… но вовремя вспомнил, что Тайвина Ланнистера совершенно не должно волновать, где все эти годы болталась Арья Старк. Вместо этого он строго поинтересовался, что она здесь делает. – Гуляю. – нарочито равнодушно пожала она плечами. – Не хочется сидеть в душной комнате в такой прекрасный весенний вечер. «Гуляешь ты, как же». – подумал Тайвин и сказал, глядя в её широко открытые глаза, при свете луны казавшиеся чёрными: – А лгать ты так и не научилась, девочка. Губу, впрочем, она больше не прикусывала. Арья ничего не возразила в ответ, и Тайвин счёл себя победителем в этом обмене любезностями. Кажется, больше им нечего было сказать друг другу. Аккуратно, но решительно отодвинув Арью с дороги, Тайвин отправился в обратный путь. Сделав несколько шагов, он вдруг сообразил, что всё ещё держит в руке пустой штоф. Швырять его на глазах у девочки показалось ему поступком несолидным, поэтому он продолжал нести его в руке, небрежно постукивая себя по бедру и делая вид, будто нет ничего более естественного для лорда Утеса, чем прогуливаться ночью в компании пустого штофа. Он слышал лёгкие шаги девочки позади себя и старался идти прямо. Какое-то время это удавалось ему вполне успешно, но потом последняя порция вина неожиданно дала о себе знать. Земля под ногами накренилась, словно палуба корабля в шторм, и ему с трудом удалось сохранить равновесие. Он почувствовал тошноту и такое сильное головокружение, что вынужден был остановиться и опереться свободной рукой на изгородь. «Не хватало ещё сблевать на глазах у девчонки». Даже когда Тайвин был свински пьян, он заботился о том, какое впечатление производит на окружающих. Прислонившись боком к спасительной каменной кладке (благословите-боги-того-кто-её-здесь-воздвиг), он глубоко вдыхал свежий ночной воздух – обычно это помогает в подобных случаях. – Вам плохо, милорд…? – Арья вынырнула у него из-за спины и встала прямо перед ним. "Вот же прицепилась!.." – Мне хорошо. – буркнул Тайвин, прикрывая один глаз, чтобы плавающее перед ним мутным пятном лицо Арьи не двоилось. – Иди, девочка, тебя ждут… твои приятели… – Они уже легли спать. – сказала она, осторожно забирая из его рук штоф. Он тупо наблюдал, как она наклонилась и поставила его на землю. – Если вы обопрётесь на меня, милорд, я помогу вам дойти до вашей комнаты. Должно быть, она просто издевается над ним. И всё же в её голосе как будто звучало сочувствие. А может, это вино внушало ему то, чего на самом деле не было. Но льву не нужна помощь, лев справится сам. Вот ещё немного постоит здесь, подышит воздухом – и пойдёт. – Милорд ведь не хочет приползти в гостиницу на четвереньках?.. – теперь в голосе слышалось уже не сочувствие, а ехидство. Тайвин отрицательно мотнул головой. От резкого движения дурнота накатила с новой силой. Ещё чуть-чуть, и он просто сядет на землю и заснет... Его найдут гвардейцы... Потом станут в Утесе рассказывать, как лорд перебрал и валялся пьяный. Совсем как его младший сын… Иные бы его побрали. – Решайтесь, милорд. Он ещё некоторое время раздумывал, следует ли принять помощь, и в конце концов всё же опёрся на подставленное плечо. Конечно, девочка была недостаточно сильной для того, чтобы тащить на себе крупного взрослого мужчину, однако её поддержка помогала Тайвину оставаться в вертикальном положении. Так, шаг за шагом, они добрались до входа в гостиницу, где стояли двое дожидающихся его возвращения гвардейцев. Тайвин сделал успокаивающий жест рукой, показывая, что он в порядке. Наверно, они подумали, что Тайвин нашёл себе девушку на ночь. Коридор внутри был тускло освещён парой масляных ламп. – Где ваша комната, милорд? Тайвин глубоко задумался. От усилия даже наморщил лоб. Думать было тяжело... и не хотелось. Хотелось одного – спать. – Там… - махнул он рукой вперёд и вверх. – Номер у неё хотя бы есть? – Номер...? – удивился Тайвин. – Не знаю... это самая паршивая комната во всей гостинице… над ней колокол звонит... – Понятно. – вздохнула Арья. – Пойдёмте, милорд. Да помогут нам боги. Сначала они куда-то шли по коридору, потом поднимались по крутой лестнице, где к тому же было темно, как у Неведомого в заднице. Ножны коварно запутались у Тайвина в ногах, и он, споткнувшись, стукнулся подбородком обо что-то твёрдое – да так, что зубы лязгнули. – Полегче, милорд! – судя по возмущённому возгласу Арьи, «что-то твёрдое» оказалось её головой. Тайвин неразборчиво пробормотал извинения, ощупью нашёл в темноте её локоть и отчаянно вцепился в него, боясь, что она рассердится и бросит его здесь одного. В коридоре на втором этаже тот пьяный рыцарь, которого Тайвин толкнул, выходя из гостиницы, тискал шлюху. Рыжая девица взвизгивала и смеялась, запрокидывая голову, и не забывала при этом обшаривать карманы своего кавалера. Заметив взгляд Тайвина, она откинула с лица длинные растрёпанные волосы и подмигнула ему. – Милоооорд!.. - укоризненно протянула Арья, когда он остановился, зачарованный содержимым наполовину расшнурованного корсета потаскушки. Рыцарь оглянулся на них. Мокрые толстые губы его растянулись в пьяной ухмылке. – Проходи, старик, нечего пялиться на мою девку. "Старик?!" Самолюбие Тайвина было уязвлено – его назвали стариком в присутствии девушки… двух девушек, если шлюху тоже считать. Он уже собрался было схватить наглеца за шиворот и как следует проучить, но Арья повисла у него на руке. – Прекратите сейчас же, милорд! – прошипела она, пытаясь оттереть его от рыцаря, который, кажется, тоже не прочь был помахать кулаками – поединок на мечах в узком коридоре представлялся делом совершенно немыслимым. – За драку вас обоих вышвырнут из гостиницы! – Точно, вышвырнут! – подтвердила девица, и, затолкав грудь в корсет, начала тянуть своего кавалера в противоположную сторону. Как ни пьян был Тайвин, но чувства самосохранения он всё же не утратил. Пожалуй, женщины правы. Здесь не западные земли, где по-прежнему трепещут перед Утёсом. Прознав, что он Ланнистер, его не только вышвырнут из гостиницы, но и запросто могут вздёрнуть на воротах под улюлюканье всякого сброда. Он давно уже перестал бояться смерти, однако столь унизительный конец земного существования его совершенно не прельщал. Посопротивлявшись немного, чтобы не дать повода заподозрить себя в трусости, он позволил Арье себя увести. Комната, в которой они в конце концов оказались, освещена была только бледным лунным светом, падавшим через окно с раздвинутыми занавесками. Тайвин разглядел кровать, стоящую изголовьем к боковой стене, и небольшой стол около неё. Кресло в углу было занято какими-то вещами. Хотя мысли его сейчас ворочались с трудом, он, тем не менее, вспомнил, что в его комнате мебель стояла не так. – Это… не моя комната… - сказал он, обессиленно привалившись плечом к косяку. – До вашей я вас не дотащу, милорд. - ответила Арья, сдергивая с узкой кровати покрывало. – Уж извините. – А ты..? – Переночую у Бриенны, не беспокойтесь. «Она уступает мне свою комнату??..» Он был совсем сбит с толку. Ощутил в сердце горячую благодарность, но не сумел выразить её словами и оттого постыдно промолчал. "А вдруг это ловушка?.." Возможно, пока девочка его здесь отвлекает, её дружки грабят его комнату. Наспех спрятанный Вдовий плач отыскать не составит труда. Арья тем временем взбила подушку. Неужели девочка помнит, что ему нравится, когда подушки хорошо взбиты?.. – Милорд, всего пара шагов, и вы в постели. Постель... именно то, что ему сейчас было необходимо. Пусть даже это ловушка. Судьба меча его больше не волновала. Он чувствовал такую усталость, что отдал бы сейчас за возможность лечь в постель не только Вдовий плач, но даже и всё золото Утёса... если бы оно у него было. Тайвин самостоятельно сделал несколько нетвёрдых шагов и плюхнулся задом на кровать, жалобно всхлипнувшую под его весом. Отстегнув меч, он прислонил его к стене в изголовье. Кинжал сунул под подушку. В окне виден был кусочек жёлтой луны. – Помоги мне снять сапоги, девочка. – вытянув вперёд свои длинные ноги, сказал Тайвин таким тоном, словно они всё еще находились в Харренхолле, и Арья была его служанкой. Он думал, – она фыркнет и ответит какою-нибудь колкостью, но, к несказанному его удивлению, девочка послушалась. Присев перед ним на корточки, она взялась за правый сапог. Меч мешал ей, и она вынуждена была его снять и поставить к стене. – Обещай, что не убьёшь меня, – сказал он. – Не хочу стать первым Ланнистером… задушенным подушкой, – он издал подобие смешка. – Лорд Тайвин научился шутить? – Не дерзи, девочка. – Я не планировала сегодня никого убивать,– серьёзно проговорила Арья, стащив с него сапог. Взялась за второй. – К тому же я ведь тогда дала вам обещание, милорд. – Ты дала мне два обещания, – счёл необходимым напомнить он. – И одно не сдержала. Почему я должен считать, что ты сдержишь второе…? – Но, милорд! – возмутилась она и дернула сапог на себя с такой силой, что он соскочил с ноги лорда. Потеряв равновесие, Арья с сапогом в руках шлёпнулась задом на пол. Нисколько не смущённая этим, она небрежно отбросила сапог в сторону и уселась на полу, скрестив ноги. Выражения её лица он против окна не мог разглядеть. – Я же тогда не сбежала! – сказала она оправдывающимся тоном. – Всех ваших солдат перебили люди Беррика Дондарриона, а меня увели с собой... А потом я от них ушла и встретила Пса. – Пса?.. – удивлённо повторил за ней Тайвин. Пёс ведь дезертировал во время битвы на Черноводной. - Ты встретила Сандора Клигана в Речных землях? – Да, милорд. И он не повёз бы меня в Утёс, даже если бы я попросила его об этом. – «Но ты, разумеется, не просила». – Он хотел продать меня тёте Лизе, но к тому времени, когда мы добрались до Орлиного гнезда, она уже умерла. А потом… потом и Пёс тоже… умер. – Не ты ли сама убила его?.. Он ведь был в твоём списке. – Откуда вы знаете про список, милорд? – растерянно спросила Арья. – Я всё знаю, девочка, – с оттенком превосходства произнёс Тайвин, ужасно довольный тем, что произвёл на неё впечатление своей осведомлённостью. «Как же это ей удалось убить Пса?.. Вряд ли он был лёгкой жертвой. И не она ли прикончила Меррина Транта и Гору в Королевской гавани?..» В последнее время люди, когда-либо навредившие Старкам, начали вдруг регулярно умирать – и смертью отнюдь не естественной. Тайвин без колебаний нанял бы этого таинственного мстителя, чтобы избавиться от своих собственных врагов. Незадолго до отъезда из Утёса он получил письмо от Дженны. Не без некоторого злорадства сестра сообщала, что лорда Уолдера наконец прибрал Неведомый. Перед смертью кто-то накормил старого хорька пирогом, начинённым изрубленными частями тел двоих его сыновей (на этом месте Тайвина едва не стошнило). Умер, впрочем, лорд Уолдер не от пирога – ему перерезали горло. Учитывая, что он уже давно был не в себе и частенько не узнавал даже самых близких родственников, вряд ли имело смысл превращать его смерть в столь изысканное действо. Но, видимо, для того, кто его убил, был важен не только сам факт смерти, но и обстоятельства, при которых она должна была наступить. Север помнит. Вошедшая в поговорку плодовитость лорда Переправы после его смерти сослужила плохую службу роду Фреев – свара между его многочисленными наследниками грозила перерасти в настоящую войну, в которой победителями, в конечно счёте, могли оказаться вовсе даже и не Фреи. Эммон, благодаря Дженне, пока что воздерживался от активного участия в дележе наследства. Тайвин надеялся, что Арья расскажет, что происходило с ней после смерти Клигана, но она больше не произнесла ни слова, – сидела, опустив голову, как будто о чём-то задумалась, а ему гордость не позволяла проявить любопытство. Всё-таки жаль, что девочка выросла без него. Если бы её тогда благополучно довезли до Утёса, Тайвину, наверно, было бы не так одиноко во время этой долгой, холодной, выматывающей душу зимы. После смерти Кивана оказалось, что ему теперь, кроме слуг, даже словом не с кем было перемолвиться. Но о чём можно говорить со слугами?.. Временами он начинал опасаться, что, как выживший из ума старик, начнёт разговаривать сам с собой. Девочку он мог бы многому научить и о многом рассказать. Ей наверняка было бы интересно послушать про войну Девятигрошовых королей, а ему – приятно вспомнить собственную молодость. Возможно, они привязались бы друг к другу, и она приходила бы к нему перед сном пожелать доброй ночи… Тайвин вздохнул. Нет. Ничего этого не могло быть. Волки и львы – враги на веки вечные. Он на одном берегу, она на другом, а между ними – река, воды которой всё ещё красны от крови Старков. Живя с девочкой под одной крышей, он постоянно ждал бы кинжала в спину. Даже несмотря на данное ею слово. Слова – ветер. Но сейчас он почему-то не ощущал никакой опасности. Наоборот, на душе у него было до странности спокойно и легко, и даже повисшее в комнате молчание нисколько не тяготило – а ведь так бывает только между людьми, которые хорошо знают друг друга. Льющийся через окно серебристый лунный свет, силуэт девушки, неподвижно сидящей на полу – всё это создавало ощущение нереальности происходящего. Может быть, это один из тех хороших снов, что редко, но всё же иной раз снились Тайвину?.. Но в хороших снах не мутит. Он судорожно сглотнул, борясь с подступающей тошнотой. Должно быть, тяжёлое дыхание Тайвина подсказало Арье, что ему нехорошо, потому что она вдруг поднялась на ноги, подошла к окну и распахнула створки. Почти в тот же момент Тайвин ощутил на лице слабое дуновение прохладного уличного воздуха. Сделав несколько глубоких вдохов, он испытал некоторое облегчение. В комнате, однако, было по-прежнему жарко. Кольчуга больно давила на ключицы – он провёл в ней целый день. «Нужно раздеться». Странно, что эта очевидная мысль не посетила его раньше. Тайвин начал стаскивать с себя камзол и застрял в узких рукавах. Он беспомощно дёргался, пытаясь вытащить руки, пока Арья не подошла и не помогла ему освободиться из кожаного плена. После этого она осторожно, не задев ни единого волоса на голове, сняла с него кольчугу, а затем – шерстяную рубаху. Без всего этого ему стало намного легче. В другое время Тайвин постеснялся бы предстать перед девушкой в одной нижней рубашке, но сегодня он слишком много выпил, чтобы беспокоиться о приличиях. Ему было приятно, что девочка так трогательно заботится о нём, хотя он и не понимал, чем заслужил подобное обращение. «Почему она всё ещё здесь? Неужели нравится общество пьяного старого лорда…?» Она ведь сама назвала его старым – и гораздо обиднее было услышать это от неё, чем от незнакомого рыцаря. — Почему ты мне помогаешь? Короткий смешок, пожатие плечами. — Понятия не имею, милорд. Кажется, в этот раз девочка не соврала. Со двора доносились возбуждённые мужские голоса. Кто-то с кем-то ссорился. Раздался истошный женский визг. Должно быть, постояльцы не поделили шлюху. — Жарко... – вслух пожаловался Тайвин, пытаясь ослабить ворот потной, липнущей к телу рубахи. Арья, видимо, поняла это так, что он хочет раздеться полностью. Закончив развешивать его одежду на спинке кресла, она вернулась к нему и начала развязывать тесёмки, стягивавшие ворот. Случайные прикосновения тёплых пальцев к голой шее Тайвина неожиданно вызвали у него оживление внизу живота. «Вот до чего доводит долгое воздержание. » подумал он. – И вино…» Спать ему сразу расхотелось. Блевать, кажется, тоже. И как это девочке не страшно находиться наедине с мужчиной, в котором, к тому же, плещется не меньше половины галлона дорнийского красного?.. Откуда ей знать, что ему вдруг не придёт охота овладеть ею. Неужели считает, что он стар настолько, что уже ничего не желает и ни на что не способен?.. Если бы она захотела остаться... — Поднимите руки, милорд. Тайвин послушно поднял руки и позволил ей через голову стянуть с себя рубашку. Девочка действовала решительно и без малейшего смущения, как будто ей уже не раз приходилось укладывать перебравших мужчин спать. Что ж, возможно, ей случалось делать это во время своих странствий. «Наверняка она и мужчину уже познала. – подумал Тайвин с ревнивым чувством. – Оттого и не стесняется нисколько». В конце концов, кто-то из её спутников должен был оказаться достаточно настойчив. Может быть, именно Пёс и стал её первым мужчиной… Воображение, подстёгиваемое вином, немедленно нарисовало Тайвину картину жестокого насилия над девочкой. Однако, более внимательно присмотревшись к своему видению, он вдруг понял, что это Гора творит насилие над Элией, а не Пёс над Арьей. Тайвин не был свидетелем изнасилования и убийства принцессы, но сейчас видел всё столь отчётливо и в таких кровавых подробностях, словно сам находился в той комнате. Прежде у него от вина никаких видений не случалось. Паршивое дорнийское тут подают – он с первого глотка это понял. «Сгиньте. Вы мертвы, а я ещё нет». Он даже потряс головой, отгоняя призраков. Чтобы не увидеть ещё что-нибудь неприятное, Тайвин стал глядеть в окно на луну. Разгорячённую голую грудь его овевала приятная прохлада. Странная всё-таки ночь. Арья присела перед Тайвином на корточки и протянула руку к его бриджам с явным намерением довести процесс раздевания до конца. Он вдруг застеснялся, что она заметит его возбуждение, и поспешно отвел ее руку. – Я сам… Девочка поднялась, отошла к окну и оттуда наблюдала, как он, ругаясь сквозь зубы, сражается со шнуровкой. «Она ведь сейчас уйдет, – подумал Тайвин, безнадёжно дёргая насмерть затянувшиеся узлом тесёмки. – А я даже не попытался…» «Она леди, а не деревенская шлюха. – тут же напомнил он себе. – А я ей в дедушки гожусь». Он оставил бесплодные попытки справиться с коварной шнуровкой и сидел теперь, опустив голову и уронив руки между расставленных колен. Видно, вино совсем лишило его разума, раз он позволил себе надеяться на то, что дочь Неда Старка разделит с ним ложе. – Помочь вам, милорд?.. Он поднял голову. Арья стояла перед ним. – Иди ко мне. – он удивился, услышав свой голос. Это вино сказало, а не он. Тайвин не мог сказать такого леди. Без всякой надежды на успех он протянул руку, крепко обхватил пальцами тонкое девичье запястье и требовательно потянул к себе, представляя при этом, как вот сейчас она свободной рукой влепит ему пощёчину. От этой мысли он даже зажмурился. Но ничего не произошло. Арья не сделала попытки вырваться. Тайвин, не готовый к такому развитию ситуации, растерялся и отпустил её руку. Ещё больше он растерялся, когда она легко причесала пальцами его волосы, погладила заросшие щетиной щеки, медленно провела пальцами по ключицам. Он замер, прислушиваясь к непривычным, но очень приятным ощущениям. За тридцать лет общения со шлюхами он успел позабыть, что с женщиной может быть так. Девочка снова перебирала и гладила его волосы, от висков к затылку. Мурашки побежали по коже. Он закрыл глаза, погружаясь в сладостное оцепенение. Только мать и жена прикасались к нему так нежно. Неужели это происходит на самом деле?.. Нежность обволакивала его тёплым облаком. Он чувствовал себя бесконечно усталым, и эти руки, дарившие осторожную, невесомую ласку, как будто переносили его в какое-то неведомое тихое, умиротворённое место, где не было ни прошлого, ни будущего, где его не убивал Тирион, где он и сам никого не убивал… и где жива была Джоанна. «Нет, сейчас не нужно думать о Джоанне». Его ласкала не шлюха – вот что было удивительно. До такой степени удивительно, что подумалось, - наверно, он спит и видит хмельной сон. Если так, то он не хотел просыпаться. Тайвин откинулся на спину, увлекая Арью за собой. Теперь она лежала на нем сверху – уже не такая лёгкая, как тогда, восемь лет назад, когда он нёс её, спящую, в свою спальню в Харренхолле, – но ему приятно было ощущать эту тяжесть, делавшую присутствие девочки реальным. «Волки и львы – враги на веки вечные». – подумал он и, взяв её за затылок, крепко прижал её губы к своим. Девочка отвечала на его поцелуй с необычайным пылом, хотя и неумело. Как давно он сам не целовался, учитывая, что со шлюхами он не делал этого никогда?.. Засунув обе руки ей под одежду, он погладил ладонями узкую спину, провёл пальцем по позвонкам, очертил контур острых лопаток. Она была тоненькой и худенькой, как подросток – но это отнюдь не уменьшило его желания. От его прикосновений мышцы под тёплой гладкой кожей чуть подрагивали. У него было чувство, что он гладит жеребёнка. – Погодите, милорд… – девочка выскользнула из его объятий и начала раздеваться. Тайвин, приподнявшись на локтях, смотрел, как она снимает бриджи и дублет. От её движений по стенам скользили быстрые тени. Он молил богов – и новых, и старых заодно, – чтобы девочка вдруг не передумала. С каждым мгновением становилось труднее сдерживать стремительно нарастающее возбуждение – ещё чуть-чуть, и всё может закончиться, не успев начаться. Когда девочка осталась в одной нижней рубашке, он вдруг отчётливо понял, что выносить эту пытку больше не в состоянии. Может, сердце у него и из золота, но член – точно нет. Он затащил её на кровать и быстрым движением перекатился так, что она оказалась под ним. Мужчина должен быть сверху. Навалился, придавил своим телом – теперь волчица никуда не денется, пока лев не утолит своё желание. Он думал, девочка испугается такого напора, станет протестовать, но она не издала ни звука, хотя он чувствовал, что она напряжена. Он нависал над ней, заслоняя свет, и потому не мог видеть выражения её лица. Следовало бы сначала заняться её грудью, но Тайвин уже изнывал от желания приступить к основному действу. Поэтому он только задрал на ней рубашку и быстро погладил моментально затвердевшие под его пальцами соски. Захватив ладонью оба запястья девочки, он завёл их ей за голову. Другой рукой рванул шнуровку на бриджах. Завязки с треском порвались, выпуская на свободу едва не лопающийся от напряжения член. Кровавая река, разделявшая их, исчезла. Всё исчезло, кроме яростного, жгучего, мучительно-нетерпеливого желания обладать этим хрупким телом. Он провёл ладонью по внутренней стороне бёдер, заставляя девочку раздвинуть ноги, и прижал пульсирующий орган к маняще-влажному входу. Толкнувшись вперёд и встретив на пути препятствие, Тайвин, ослеплённый близостью цели, не сразу сообразил, в чём дело. «Седьмая преисподняя, да она же девственница!» На мгновение он замер в нерешительности. Слава богам, она сказала: «Да». Впрочем, вряд ли он способен был сейчас остановиться, даже если бы услышал «нет». Мысль о том, что он первым срывает этот цветок, распалила Тайвина сильнее, чем ласки самой умелой шлюхи. Сильным движением бёдер он вторгся в покорно раскрывшееся ему навстречу лоно, без труда преодолев сопротивление преграды, отделяющей девушку от женщины. Короткий вскрик подтвердил, что превращение совершилось. Несколько мгновений, показавшихся Тайвину вечностью, он не шевелился, давая девочке возможность привыкнуть к своему присутствию в ней. Начал двигаться – сперва осторожно, потом, подчиняясь желанию своего тела, всё более быстро и резко. Одновременно он покусывал мочку её маленького уха, жадно, с силой засасывая нежную кожу между зубов, целовал тонкую шею, вдыхал её запах. Это было так странно – когда-то она пыталась убить его, а теперь лежала, распятая на кровати под его телом и стонала. Тайвин надеялся, что от удовольствия, но не исключено, что и от боли – ведь у неё это было в первый раз. Ему следовало быть с ней терпеливым и нежным, но животное, ослепляющее желание требовало немедленного удовлетворения. Когда девочка начала подаваться бёдрами Тайвину навстречу, он непроизвольно ещё ускорил ритм, хотя мгновение назад казалось, что двигаться быстрее уже невозможно. Сердце бешено колотилось в своей клетке из рёбер, дыхание участилось до предела. Пальцы девочки с силой вцепились в его ягодицы. Боль от вонзившихся в кожу ногтей лишь усилила возбуждение Тайвина, сделала удовольствие почти невыносимым. Мир его сузился до размеров тела, внутри которого что-то так плотно и упруго охватывало его напряжённую плоть. Чувствуя, что утрачивает контроль над собой, он раз за разом яростно погружался в это что-то. Это безумие не могло продолжаться долго. Слишком горячей и узкой была она, слишком возбуждён был он. Сделав в конце несколько особенно глубоких толчков, Тайвин с коротким стоном излился в неё. Сладкая судорога горячей волной разошлась от низа живота по всему телу. Наслаждение было таким острым, что в какой-то момент он решил, что умирает. Но он не умер. Всё ещё оставаясь в ней, он лежал, совершенно ошеломлённый, ощущая бесконечную слабость, словно тело его лишилось костей и мышц. Так выброшенные морем на берег Утёса медузы бессильно растекались на камнях прозрачным желе под безжалостными лучами солнца. В голове – звонкая прозрачная пустота. Разочарования, сожаления, несбывшиеся надежды – всё плохое отпало от его души, словно сухая корка от зажившей раны, и он как будто заново родился для какой-то другой, новой жизни. Тайвин мог бы ещё долго лежать так – без сил, мыслей и чувств, не вполне осознавая даже, где находится, – но Арья вдруг шевельнулась под ним. До него дошло, что он давит на бедную девочку всем своим далеко немаленьким весом. Тяжело дыша, он сполз с неё и откинулся на спину. Мокрые от пота бриджи противно липли к ногам. Приподнявшись, он содрал их с себя и шырнул на стол. Потом сгрёб девочку в охапку, крепко прижал её к своему всё ещё трепыхающемуся пойманной птицей сердцу и благодарно поцеловал в макушку, надеясь, что ей было не слишком больно во время соития. Спросить об этом он побоялся, – но, судя по тому, что девочка не отталкивала его, она на него не сердилась. Зная её характер, Тайвин нисколько не сомневался, что своё недовольство она высказала бы недвусмысленным образом – отметин от волчьих зубов у него бы точно прибавилось… Но, видно, сегодня волчица согласна была стать добычей льва. О том, как могло случиться то, что случилось, Тайвин сейчас не хотел и не имел сил думать. Возможно, завтра он пожалеет о том, что позволил телу взять верх над разумом, – но это будет завтра. А сегодня, несмотря на то, что существовавшие в его жизни проблемы никуда не исчезли, он чувствовал себя самым счастливым человеком в Семи Королевствах. Луны больше не было видно – должно быть, её затянуло тучами. В комнате стало совсем темно. Последнее, что Тайвин услышал перед тем, как провалиться в сон, был убаюкивающий шелест дождя за окном.