Дела добрые, дела дурные

Почти год спустя.       — Дредфорт неприступен, — подняв глаза от карты, устало сказал Джон.       Он и Арья сидели за массивным дубовым столом в библиотеке Винтерфелла. Точнее, в комнате, в которой когда-то находилась библиотека. Почти все книги сгорели, когда болтонский бастард сжёг замок. Арье, к счастью, не довелось увидеть Винтерфелл лежащим в руинах, к её возвращению домой большинство строений уже были восстановлены — во время долгой зимы Джон не сидел сложа руки. Теперь снаружи библиотечная башня выглядела так, как она помнилась Арье из детства, однако внутри не хватало того уюта, который прежде создавали высокие, от пола до потолка, шкафы, набитые старинными томами в кожаных переплётах и пыльными, пожелтевшими от времени свитками. Но Джону нравилось это помещение, он устроил в библиотеке что-то вроде кабинета и большую часть времени проводил здесь.       — Думаю, защитники Дредфорта сдадутся не раньше, чем съедят всё до последней луковицы, — продолжал Джон, постукивая пальцем по обозначенному на карте болтонским крестом замку. — Рамси уже собрал один урожай, скоро соберёт второй — так что запасов у него будет вполне достаточно для того, чтобы мы простояли под стенами несколько лет.       Этот разговор происходил не в первый раз, Арья давно уже наизусть выучила все доводы Джона против осады Дредфорта. Слушая брата вполуха, она рассматривала первые проблески седины в его густых тёмных волосах. Джон говорил, что седина у него появилась после того, как он казнил предавших его братьев Ночного дозора, среди которых был его собственный стюард, мальчик-подросток.       Много воды утекло с тех пор, как Джон и Арья вместе с братьями и сёстрами играли в прятки в богороще и шумно плескались в пруду у чардрева. Джон всегда был Арье лучшим другом и самым любимым братом. Он подарил ей первый в её жизни настоящий меч, который потом не раз спасал ей жизнь.       Все годы, проведённые в Браавосе, Арья мечтала о том, как вернётся домой. В этих мечтах Джон неизменно встречал её в главном чертоге, широко улыбаясь своей открытой улыбкой. Она с разбегу бросалась ему на шею, а потом они вдвоём всю ночь сидели у очага и пили вино, рассказывая друг другу истории о том, что произошло с ними за годы разлуки.       В действительности же всё вышло совсем иначе.       При первой встрече они чувствовали себя скованно. Джон очень изменился. Изменилась и сама Арья. Расставались они совсем ещё детьми, не ведавшими потерь и разочарований, а теперь оба были людьми взрослыми, каждый со своим опытом и представлениями о жизни. Они, два последних Старка, с возрастом ставшие ещё более похожими на своего отца, смотрели друг на друга настороженно, недоверчиво. Так незнакомые волки обнюхивают друг друга, подумалось тогда Арье. Прежняя их близость будто растворилась в реке времени и больше ничего не значила. И только когда Арья, вспомнив их прощание перед её отъездом с отцом и Сансой в Королевскую гавань, произнесла: «Колоть острым концом, верно?», они облегчённо рассмеялись и крепко обнялись. После этого они говорили друг с другом до рассвета, — но вовсе не о том, что каждый из них пережил после расставания. Нет, они вспоминали о тех временах своего детства, когда Старки были многочисленной семьей, а Красный меч ещё не рассёк небо над Вестеросом, знаменуя начало Битвы королей...       — Мы должны наказать Болтона! — запальчиво сказала Арья. — За Сансу. За Рикона. За убийство наших людей!       — Должны, — согласился Джон. Без особого, впрочем, воодушевления.       Он отодвинул бокал с вином, поставил локоть на стол и подпёр кулаком голову.       — Ты, сестрица, думаешь только о мести, а я вынужден думать и о многих других вещах. Например, о том, чем накормить наших крестьян и как примирить северян с одичалыми.       В голосе его явственно прозвучал упрёк.       Арья резко поднялась, отошла к окну, забралась с ногами на широкий подоконник и села, обхватив колени руками. Во дворе маленький мальчик, одетый в доспехи поверх толстого стёганого костюма для тренировок, отчаянно наскакивал с деревянным мечом в руке на играючи отражавшего его атаки Подрика. Арья хорошо помнила, как много лет назад, когда король Роберт с семьёй навещали Винтерфелл, в этом самом дворе Бран и принц Томмен сражались друг с другом под присмотром сира Родрика. Тут же были Робб с вечно улыбающимся Теоном и принц Джоффри со своим Псом. Когда Робб вызвал Джоффри на бой, тот скривился: «Мне надоело рубить Старков игрушечным мечом». В тот момент никто и представить себе не мог, что совсем скоро голову Неда Старка отсечёт настоящий меч по приказу этого самодовольного ублюдка.       Сейчас рядом с местом тренировки, заложив руки за спину, стоял сир Давос. Он наблюдал за происходящим с неподдельным интересом — как будто это был поединок фаворитов рыцарского турнира, а не обучение семилетнего ребёнка азам фехтования. Собственные дети лукового рыцаря выросли, и теперь он охотно посвящал свободное время воспитанию сына Сансы и Рамси Болтона, названного в честь деда Эддардом. Впрочем, вряд ли это можно было назвать воспитанием — сир Давос позволял ребёнку слишком многое, оправдывая себя тем, что мальчик — почти сирота. Эддард не знал матери — Санса умерла, рожая его, а родному отцу Джон отдавать наследника Дредфорта не собирался.       Арья вздохнула. Джон прав. Все эти годы главной движущей силой и целью её жизни была месть. Жажда мести временами пылала в её душе, подобно дикому огню, временами едва ощутимо тлела — обычно это происходило после того, как в списке становилось на одно имя меньше — но совсем не утихала никогда. Утоление этой жажды заменяло ей то, ради чего обычно живут люди, у которых в груди не выжженная дыра, а живое сердце — любовь, семью, детей. Вместо всего этого у неё был список.       Год шёл за годом, её список неуклонно укорачивался, а вместе с ним — и её вечерняя молитва. Однажды Арья начала бояться, что к тому времени, когда в её списке не останется ни одного имени, внутри у неё всё выгорит дотла, а душа превратится в кучку остывшей золы.       Когда-то, вонзая Иглу в мягкое горло Полливера, она ощущала восторг. Убив Уолдера Фрея и его сыновей, она чувствовала удовлетворение, как от хорошо выполненной работы. Позже, когда в Королевской гавани ей с помощью Бриенны удалось прикончить Гору, — она не почувствовала совсем ничего. Может быть, потому, что на самом деле его давным-давно убил Оберин Мартелл.       А когда, несмотря на неоднократные попытки, Арье не удалось добраться до Серсеи — она даже почти не огорчилась. Королева была в списке последней, и неудача означала, что тот пугающий Арью момент, когда она окажется перед необходимостью изменить свою жизнь, наступит ещё не скоро.       Возможно, в конце концов ей придётся вернуться в Чёрно-белый дом и служить Многоликому. Рано или поздно ты вернёшься, — сказал Добрый человек, когда Арья уходила. Тогда она ему не поверила.       — Вот, взгляни, — рядом стоял Джон, держа в руке свиток со сломанной печатью. —От Болтона.       Арья взяла пергамент и развернула его.       Рамси Болтон явно пренебрегал в детстве уроками письма — наползающие друг на друга корявые буквы и многочисленные кляксы сильно затрудняли прочтение. Вместо подписи в конце стоял крест, символизирующий герб его дома.       Характер послания был сугубо деловой. Бастард предлагал сделку — отдать ему сына в обмен на меч из валирийской стали, якобы выкованный из меча Эддарда Старка. При этом Рамси обещал, что лорд Тайвин лично засвидетельствует подлинность меча.       У Арьи перехватило дыхание. Она медленно прочитала последнюю фразу ещё раз.       Не так давно появились слухи о том, что лорд Тайвин находится в плену у бастарда. Болтали, что его пробовали выкупить сначала Серсея, потом Тиреллы и Мартеллы, но Рамси всем отказал по каким-то надуманным причинам. Арья полагала, что всё это лишь слухи. Лорд Тайвин действительно бесследно исчез вскоре после их встречи в гостинице на перекрёстке, но ей казалось совершенно невозможным, чтобы кто-то смог заманить его в ловушку. Лев очень умён и осторожен, уж она-то знала.       Но знала она также и то, что даже самый умный и осторожный хищник иной раз попадает в вырытую охотником яму.       Арья протянула письмо Джону.       — Если всё это правда, то меч, сделанный из меча моего… — она запнулась, — …нашего отца должен вернуться в Винтерфелл.       — Конечно, — твёрдо сказал Джон. — И он вернётся, когда мы возьмём Дредфорт.       Когда же это наконец случится?..       — Я могла бы выкрасть его.       — Меч или лорда Тайвина? — уточнил Джон. Арья подозрительно посмотрела на него, пытаясь понять, знает он что-то или просто шутит. Наверное, шутит. В том, что Бриенна хранит тайну, она была уверена.       — Меч, конечно, — буркнула она. — Интересно, зачем Рамси понадобился лорд Тайвин?       Джон пожал плечами.       — Могу предположить, что, когда Матерь драконов займёт железный трон, Рамси попытается заслужить расположение новой королевы, приподнеся ей в качестве подарка голову убийцы её отца и племянников. Неплохой ход для бастарда в его нынешнем положении. Но нам крайне невыгодно такое развитие событий. Во-первых, Дейенерис из благодарности может взять Рамси под свою защиту. А во-вторых, у нас тоже есть все основания судить лорда Тайвина, и я бы предпочёл отрубить ему голову лично.       Джон постоял некоторое время рядом с Арьей, глядя в окно на продолжающийся во дворе поединок, потом отошёл назад к столу.       Джон снова прав. Лорд Тайвин виновен во многих преступлениях. И всё же Арье не очень нравилась мысль о том, что его голова будет отделена от тела кем бы то ни было. Но Джону знать об этом ни к чему.       Она посмотрела на небо, с утра затянутое тяжёлыми низкими тучами. Такое же тёмное, угрожающее небо постоянно висело над Харренхоллом на исходе того долгого лета. Мрачные уродливые башни замка Харрена были значительно выше башен Винтерфелла, и гонимые ветром грозовые тучи как будто цеплялись за их корявые верхушки, без конца проливаясь на землю ледяным дождём.       Арья, Пирожок, Джендри и ещё множество людей, захваченных отрядом Григора Клигана в окрестностях Харренхолла, ожидали решения своей участи в деревянном загоне во дворе замка. Днём они слушали леденящие душу вопли допрашиваемых Щекотуном людей, ночью дрожали от холода, лёжа на голой земле.       В один из серых, ничем не примечательных дней в замок неожиданно пожаловал Тайвин Ланнистер. Лорд Утёса был великолепен в своих украшенных эмалью доспехах и красном плаще, перекинутом через плечо. Горячий боевой конь под ним всхрапывал и грыз удила, но когда одетая в кольчужную перчатку рука натянула поводья, животное, подчиняясь воле всадника, встало как вкопанное. Лорд Тайвин спешился и хозяйским взглядом окинул грязный двор, полный слуг и солдат, замерших на месте при его появлении. Солдаты вытянулись, слуги попадали на колени прямо в жидкую, размешанную копытами грязь.       Громада Харренхолла всех, находившихся в его стенах, делала незначительными, маленькими, но лорд Тайвин даже среди этих подавляющих своими размерами строений выглядел величественным — и не только из-за своего высокого роста.       Говорили, что после войны он собирается сделать Харренхолл своим поместьем. Арья тогда подумала, что из тех людей, которых она в своей жизни знала, только ему этот огромный замок мог быть впору.       Она заворожённо уставилась на этого необыкновенного человека, начисто позабыв, что ей тоже следует преклонить колени. Наверно, только по этой причине он и обратил внимание на маленькую грязную девочку. Мальчишеская стрижка и одежда не смогли обмануть лорда Тайвина, он сразу понял, что перед ним девочка, а не мальчик. Его вообще трудно было обмануть, как вскоре убедилась Арья.       Под изучающим взглядом холодных зелёных глаз ей захотелось провалиться сквозь землю или забиться в какую-нибудь щель. Она покорно опустила голову, но вдруг вспомнила, что она — волчица, а не трусливая мышь, и, преодолев страх, посмотрела на лорда Тайвина с вызовом. Удивительно, но вместо того, чтобы немедленно наказать её за дерзость, он принял этот вызов — во всяком случае, именно так она истолковала неожиданное объявление о том, что он берёт её в чашницы.       По сути дела, она, Пирожок, Джендри и другие пленники сира Григора — все они оказались обязаны лорду Тайвину жизнью. Если бы не его своевременное вмешательство, Щекотун замучил бы их до смерти одного за другим, выпытывая сведения о Братстве без Знамён, о местонахождении которого никто из них не имел ни малейшего представления. Конечно, даже будучи ребёнком, Арья понимала, что лорд сохранил жизнь толпе крестьян и ремесленников не из жалости, а исключительно ради того, чтобы они приносили ему пользу своим трудом. Но лучше уж работать на кого-то, пусть даже на Ланнистера, чем кормить червей в безымянной могиле. К тому же Арья нисколько не сомневалась, что рано или поздно представится возможность сбежать.       Сперва новой чашнице лорда велели вымыться, и она сделала это с удовольствием, не жалея горячей воды и мыла. Пока она жёсткой щёткой соскребала с себя грязь бесконечных дорог, прачки выстирали её одежду.       За время путешествия с Йореном из Королевской гавани Арья привыкла ходить босиком, ступни её огрубели и уже не нуждались в обуви, но тётка Харра заявила, что не годится в таком виде прислуживать лорду, и выдала ей пару тяжёлых башмаков. Помимо обуви Арья получила от неё затрещину и наставление — "не задирать нос".       Сперва она думала, что ей очень повезло стать служанкой лорда. Это было несложно — накрывать на стол, поддерживать огонь в очаге, менять постельное бельё (не забывая как следует взбивать подушки!). У Пирожка на кухне работа и то была тяжелее. Разливая во время военного совета вино знаменосцам лорда Тайвина, Арья прислушивалась к разговорам, надеясь узнать что-то о своей семье.       Однако по прошествии некоторого времени она начала понимать, что близость к лорду Тайвину таит в себе немалую опасность.       Она чувствовала, что он наблюдает за ней. Он задавал вопросы о её происхождении, — Арья в ответ неуклюже врала, со стыдом и страхом понимая, что он не верит ни одному её слову. Хуже всего получилось однажды, когда лорд Тайвин прямо спросил, откуда она родом, а она заявила, что из Девичьего пруда, но не смогла описать герб Мутонов — а всё потому, что невнимательно слушала уроки септы Мордейн об истории домов. Грамотный отец-каменщик тоже оказался не лучшей её выдумкой.       Лорд Тайвин мог бы уничтожить Арью одним движением пальца только за то, что она не та, за кого себя выдаёт, но почему-то сперва решил поиграть с ней. Маленькая серая мышка, по-видимому, развлекала скучающего старого льва, и пока что он не спешил выпускать когти. Но мышке всё равно было страшно.       Арье казалось — лорд Тайвин видит её насквозь, знает все её мысли и грехи: что на днях она стащила кусок мяса из тарелки, когда несла ему с кухни жаркое, что она тайком читает донесения, которые он оставляет на столе, что она ненавидит Чизвика и Гору… что она — Арья Старк из Винтерфелла. Она убеждала себя, что уж об этом-то он никак не мог догадаться, но прищуренные глаза хищника постоянно следили за ней, давая понять, что ей следует быть очень, очень осторожной.       На людях лорд Тайвин всегда носил маску. Маску высокомерия, строгости, безразличия — в зависимости от ситуации и от людей, которые его окружали. Только наедине со своим братом, сиром Киваном, он немного расслаблялся.       Сир Киван, хотя его дублет и украшал рычащий лев Ланнистеров, настоящим хищником не был, и Арья его не боялась.       — У тебя новая чашница? — впервые увидев её в кабинете, спросил он у брата.       — Да, я взял её из того сброда, который Клиган пригнал в замок... Представь себе — оказалось, что девочка обучена грамоте. Да и из истории кое-что знает. Говорит, что её образованием занимался отец-каменщик, — голос лорда Тайвина был полон ехидства. — Верно, девочка…?       — Да, милорд, — пробормотала Арья, пряча глаза. Руки, державшие кувшин, из которого она наливала вино в кубок сиру Кивану, предательски дрожали.       Сыновья обоих братьев находились в плену у Старков. Сир Киван был очень подавлен этим обстоятельством, а лорд Тайвин, напротив, ничем не выдавал своего беспокойства. Казалось, он совершенно равнодушен к судьбе Джейме. Арья однажды слышала, как он укорял сира Кивана за то, что тот не умеет скрыть своих чувств перед окружающими. По его мнению, это плохо сказывалось на боевом духе солдат.       Оставаясь один в своих покоях (чашница — не в счёт), лорд Тайвин иногда подолгу неподвижно сидел в кресле у очага, глядя на огонь. В такие моменты его жёсткое, словно из камня высеченное лицо разглаживалось и становилось просто усталым лицом немолодого человека. Почему-то он казался Арье очень одиноким. Из разговоров слуг она знала, что его жена умерла много лет назад. Молва гласила, что он её очень любил — но Арья, сколько ни пыталась, не могла представить, что этот человек способен был любить кого бы то ни было. Для этого надо иметь сердце, а у лорда Тайвина вместо сердца — кусок золота, как однажды уверенно, хотя и шёпотом, заявил Арье и Джендри Пирожок, наслушавшийся на своей кухне всяких сплетен.       Как и все в замке — от конюшонка до шепелявого предводителя Кровавых скоморохов — Арья боялась лорда Тайвина. Нет, он никогда не бил свою чашницу, даже голоса не повышал, но если он был чем-то недоволен, то одним только взглядом мог заставить её почувствовать себя глупой, беспомощной и ни на что не годной.       Впрочем, по-настоящему сердился он на неё редко. Арья трудилась на совесть, и он видел её старательность.       Они уже довольно долгое время находились рядом друг с другом, но лорд Тайвин ни на дюйм не сокращал дистанцию между собой и своей служанкой. И всё же Арье иногда казалось, что к ней он относится как-то по-особенному. Говорили, что он скуп на похвалу — но её он хвалил (когда было, за что). Говорили, что он никогда не улыбается, — но она не раз видела, как тщательно скрываемая улыбка пытается изогнуть жёсткую линию его рта, когда он смотрел на неё. Да, пожалуй, он был с ней немного другим, чем со всеми остальными. Чуть-чуть. И Арье нравилось, что он её выделяет.       Но несмотря на призрачную симпатию между лордом и служанкой, «Тайвин Ланнистер» должно было стать третьим именем, которое Арья собиралась назвать Якену. Она не желала дожидаться, пока лев пресытится игрой и подцепит её острым когтем. К тому же ей очень хотелось помочь Роббу победить в войне и вернуться домой.       Якен всегда выполнял обещания. Рано или поздно лорд Тайвин подавился бы пирогом за обедом или сломал шею, упав с лошади, — если бы только Арья так глупо не попалась тогда на пути сира Амори Лорха с украденным из кабинета донесением в руках. Вероятно, он не обратил бы на неё внимания — её нередко посылали отнести письменные распоряжения лорда Визу — если бы этому не предшествовало одно событие. Во время очередного совета лорд Тайвин опозорил сира Амори перед своими знаменосцами, заявив, что его чашница читает лучше, чем он. Арья прямо-таки раздулась от гордости. При этом она как-то упустила из виду, что сир Амори возненавидел за своё унижение её, а не лорда Тайвина, ненавидеть которого было опасно. В тот день ему подвернулся прекрасный случай поквитаться с ней. Это чудо, что она, ускользнув от него, успела найти Якена, и тот смог сделать так, что сир Амори испустил дух на пороге кабинета лорда Тайвина.       Итак, последнее имя было израсходовано без всякой пользы. Теперь Арья могла рассчитывать только на себя.       Попытка присвоить нож, которым обычно пользовался во время еды лорд Тайвин, успехом не увенчалась. Арья сказала на кухне, что нож потерялся, но повар велел ей найти его, иначе грозил пожаловаться лорду. Нож пришлось вернуть.       Она попросила Джендри выковать ей нож или маленький кинжал.       — Я чувствую, что ты собираешься сделать какую-то глупость, — хмуро сказал Джендри и, не слушая никаких доводов, прогнал Арью из кузницы.       Однообразные дни сменяли друг друга. Арья уже потеряла надежду исполнить задуманное, но однажды обстоятельства сложились очень удачным образом. По крайней мере, ей так показалось.       В тот день у лорда Тайвина на камзоле сломалась застёжка, и он работал в кабинете в бриджах и рубашке. Арье непривычно было видеть его в этом одеянии — оно выглядело каким-то чересчур домашним. Кажется, ему и самому было непривычно. У него даже выражение лица как будто смягчилось.       Когда Арья, как обычно, принесла с кухни обед, он отказался от еды и предложил мясо ей. Больше того, утративший бдительность хищник сам вложил ей в руки нож. И повернулся спиной.       Тонкая шёлковая ткань, в отличие от грубой кожи камзола, не могла защитить лорда Тайвина. Сил Арьи вполне хватило бы на то, чтобы по самую рукоять вонзить нож ему в почки. Ей было немного стыдно, ведь он не ожидал нападения со спины, тем более от человека, которому он только что отдал свой обед. Но такой случай мог больше не представиться. Арья даже не успела в тот момент подумать, как потом будет выбираться из замка. Ведь даже если бы ей повезло и лорд Тайвин умер, не успев позвать на помощь, подозрение в первую очередь пало бы на неё.       Молясь старым богам, чтобы ничего не скрипнуло под ногами, она бесшумно подкралась к жертве сзади, — тихая, как тень, лёгкая, словно пёрышко. Точно так, как учил её Сирио. Даже черный одноухий кот из Королевской Гавани не услышал бы её шагов.       Всё шло так, как и было задумано. А потом Арья замешкалась. Не так-то просто, оказывается, вонзить нож в спину беззащитного человека.       Лорд Тайвин вдруг повернулся к ней. Брови его удивлённо приподнялись, на лице отразилась недоумение и растерянность. Ещё было не поздно ударить его в печень — Арья ведь держала нож в левой руке. Но она тоже растерялась от неожиданности, и это спасло ему жизнь.       У лорда Тайвина оказалась отличная реакция. Мгновение спустя нож уже валялся на полу, а он сам с искажённым от бешенства лицом крепко держал Арью одной рукой за шиворот, другой за подбородок. Последнее, впрочем, было его ошибкой.       Арья в опасных ситуациях тоже соображала неплохо. Она избрала единственно возможный в её положении выход — вцепилась ему в руку. От боли и неожиданности лорд Тайвин отпустил её.       Быстрая, как олень, она убежала и спряталась в башне Призраков — да что толку…? Собаки нашли её, а призраки не защитили. Сир Григор, вытащив её из камина, ударил наотмашь по лицу и отволок к лорду Тайвину.       Источающие холод глаза лорда и его тихий вкрадчивый голос, которым он напомнил о долгах, когда они остались одни в его кабинете, напугали Арью до смерти. Спускаясь по лестнице Королевского костра на ватных ногах, подталкиваемая в спину солдатом, она нисколько не сомневалась, что её немедленно прикончат каким-нибудь изощрённым и мучительным способом. Затевать с лордом Тайвином смертельную игру было плохой идеей. Ей следовало бы помнить о том, что он не проиграл ещё ни одной войны. Он никогда не проигрывал.       Последние шаги к виселице солдат тащил Арью за шиворот, ноги её не держали. Умирать совсем не хотелось. От страха у неё ужасно скрутило живот, но она справилась с собой — разве может водный плясун обделаться во время казни…? Когда палач обнажил ей спину и привязал к столбу, Арья подумала, что её запорют до смерти. «Ну и пусть», — решила она, упрямо стиснув зубы. Никто не услышит от неё мольбы о пощаде.       Порка была жестокой, но недолгой. Захлёстываемое волнами боли сознание Арьи не воспринимало происходящее вокруг, и потому она не знала, что это лично лорд Тайвин велел палачу прекратить наказание, едва только кровь выступила на её теле. Об этом Арье поведал Квиберн, когда пришёл к ней в темницу, чтобы обработать нанесённые плетью раны.       — Лорд Тайвин пощадил тебя на этот раз, — сказал он, смазывая болезненные рубцы на её спине густой вонючей мазью. — Не стоит испытывать судьбу снова, девочка. Когда он захочет взять тебя — не сопротивляйся. Ты ещё маловата для того, чтобы получать от этого удовольствие, но придётся потерпеть.       Арья слушала Квиберна с недоумением. О чём говорит этот старый пень??       — Видно, что-то в тебе его привлекает, — продолжал он. — Скажи мне, дитя, ты ещё не расцвела?       И тут её осенило — мерзкий старик-лекарь решил, что лорд Тайвин пытался овладеть ею, как женщиной. Она возмутилась и чуть было не закричала, что это неправда, что лорд Тайвин до неё никогда и пальцем не дотронулся, — но вовремя прикусила язык. Пускай все думают, что она принадлежит лорду. Тогда уж никто не посмеет её обидеть. Если, конечно, она когда-нибудь выберется из темницы.       Квиберн хотел осмотреть её там, но Арья оскалила зубы, и он не решился настаивать.       Ожидая решения своей судьбы, она просидела в подвале несколько дней, сражаясь с крысами, а потом лорд Тайвин вызвал её к себе и потребовал сделать выбор: остаться в темнице на неопределённый срок или дать обещание не пытаться сбежать и не пытаться убить его.       По правде говоря, в темнице Арье надоело — там было холодно и сыро, кормили отвратительно, а всех развлечений — запустить в шуршащую в темноте крысу железной кружкой. Сначала она промахивалась, но потом научилась на слух определять местоположение грызуна и попадала почти каждый раз. Оставшиеся в живых крысы мстили — кусались до крови, когда она засыпала на драном соломенном тюфяке. Спать ей мешали не только крысы, но и временами доносившиеся откуда-то жуткие вопли жертв Квиберна, от которых мороз продирал по коже.       Лорд Тайвин говорил с ней, как со взрослой, и готов был поверить её честному слову. Арье это польстило. Она, правда, не понимала, почему он продолжает играть с ней даже после того, как она пыталась его убить. Её ведь даже и не выпороли толком. Может, Квиберн прав, и лорд собирается сделать с ней что-то гадкое...? Да пусть только он попробует дотронуться до меня, я откушу ему его отросток.       Подумав, Арья выбрала обещание. Лорда Тайвина теперь пришлось вычеркнуть из списка. Данное ею слово лишало её возможности помочь Роббу победить Ланнистеров — но ведь продолжая сидеть в темнице, она Роббу тоже ничем не поможет. К тому же ей очень хотелось снова видеть дневной свет, дышать свежим воздухом, а не сыростью подвала, болтать с Пирожком, драться вечерами на палках с мальчишками…       После освобождения из темницы жизнь Арьи переменилась. Лорд Тайвин отдалил её от себя, передав в подчинение Виза. Кастеляну было разрешено наказывать её, и он пользовался этим разрешением в полной мере. За малейшую провинность Арья получала от него порку тростью. Прекрасно разбираясь в людях, он был вполне уверен в том, что девочка слишком горда, чтобы просить защиты у лорда Тайвина.       Виз всегда давал Арье самую грязную и тяжёлую работу. Чаще всего ей приходилось мыть полы и лестницы. От холодной воды руки её краснели и опухали.       Лорд Тайвин взял себе новую служанку, болтливую деревенскую девку. Арья иногда издалека видела его в окне Королевского костра или на галерее, но встречала редко — а встретив, старалась проскользнуть мимо, не привлекая к себе внимания.       Несколько раз ей представлялась возможность сбежать из замка, но, связанная словом, она каждый раз от неё отказывалась.       Дни шли за днями, похожие друг на друга, как близнецы. Арье стало казаться, что она проведёт в этом чёртовом замке всю жизнь и в конце концов превратится в такую же сморщенную злобную старуху, как тётки Амабель и Харра.       Однажды вечером лорд Тайвин, вернувшись из лагеря, который он осматривал вместе с сиром Киваном, послал за Арьей. Незадолго до его возвращения люди Клигана приволокли из лагеря какого-то полуодетого солдата и вздернули на виселице. Это означало, что у лорда Тайвина сегодня плохое настроение — а в такие моменты даже собственный брат предпочитал с ним не встречаться.       У Арьи коленки тряслись, когда она поднималась по лестнице в башню Королевского Костра, перебирая в уме все свои недавние прегрешения. Ничего серьёзного ей не вспомнилось. Не из-за украденного же на кухне пирога со свининой Виз на неё нажаловался…?       Всё оказалось намного хуже, чем она могла предположить.       Начиная разговор, лорд Тайвин обратился к ней по имени. Нет, он назвал её не Лаской, как все звали её в Харренхолле, — он назвал её именем, данным ей при рождении.       Но это было ещё не всё.       "Твои мать и брат мертвы", — сказал лорд Тайвин. Арья слышала его слова, каждое слово по отдельности было понятно, но смысл фразы никак не доходил до неё. Сперва она даже ничего не почувствовала. Внутри всё как будто застыло. Он врёт, он нарочно говорит это, чтобы сделать мне больно, потому что знает, что я — Старк. Но лицо лорда Тайвина не было торжествующим. Оно было серьёзным и как будто даже сочувствующим.       Мир разлетелся вдребезги. Арья вдруг остро ощутила себя маленькой, одинокой и несчастной. Боль огненным цветком начала разрастаться в груди, горячие слёзы подступили к глазам.       Она должна была быть сильной, но не могла. Горе лишило её силы. Кто-то должен быть сейчас со мной рядом, иначе я просто умру от этой боли. Когда лорд Тайвин взял её за плечо, она неожиданно для себя самой обняла его руками, как когда-то обнимала отца, и зарыдала, уткнувшись лицом ему в грудь.       Он не оттолкнул её. Позволил выплакаться. Даже гладил рукой по спине, — конечно, это не могло её утешить, но по крайней мере она чувствовала себя не такой бесконечно одинокой.       Плакала Арья долго, а когда слёзы наконец иссякли, ею овладело какое-то холодное отупение. Ей уже не было больно. Она чувствовала себя совершенно обессиленной и опустошённой. По телу пробегала нервная дрожь, глаза закрывались. Ей хотелось забиться куда-нибудь, свернуться в комочек, заснуть и больше никогда не просыпаться.       У неё даже не хватило сил на то, чтобы удивиться или испугаться, когда лорд Тайвин заставил её выпить целый кубок кислого вина, а затем посадил к себе на колени. Она вяло подумала, что сейчас он, должно быть, сделает с ней то, о чём говорил Квиберн. Ей было всё равно.       Но больше ничего плохого с Арьей в тот день не случилось. Голова её лежала на плече лорда Тайвина, его рука обнимала её, и она, согретая его близостью, ощущала себя в полной безопасности.       Потом он поднял Арью на руки, отнес в спальню и уложил в постель — точно так, как это делал её отец, когда совсем маленькой она, до полного изнеможения набегавшись по замку со старшими братьями, засыпала в каком-нибудь укромном уголке.       Никому и никогда — даже Бриенне, даже после нескольких пинт крепкого эля — Арья не рассказывала о том, как плакала о своих матери и брате на груди лорда Тайвина.       Несколько крупных капель упали на подоконник рядом с Арьей.       — Дождь начинается! — закричал Эддард, срывая с головы шлем. Он запрокинул голову, подставляя каплям потное лицо с прилипшими ко лбу тёмными вьющимися волосами. Увидев в окне Арью, он помахал ей шлемом, и она помахала ему рукой в ответ.       — Скорее беги переодеваться, Нед, а то доспехи заржавеют! – с улыбкой сказал сир Давос, принимая у мальчика меч.       Подрик тоже снял шлем и, подняв голову, посмотрел на Арью. Встретившись с ней взглядом, он, как обычно, покраснел и сделал вид, что смотрит на небо. Кажется, я ему нравлюсь, — подумала Арья и отвернулась, чтобы не смущать его.