Дела добрые, дела дурные

      Молочный поросёнок глядел на Арью чёрными глазами-маслинами. Пятачок его задорно торчал вверх, а изгиб рта застыл в странной усмешке, хотя ни малейшего повода для веселья у него как будто не было: ещё вчера он бегал по травке и сосал материнское молоко, а сегодня, выпотрошенный и зажаренный, лежит на блюде с пучком зелени в зубах.       Арья и Рамси ужинали в главном чертоге. Он сидел во главе стола, она — по правую руку от него. Миранда стояла у Арьи за спиной. Больше в зале никого не было.       Они беседовали об осаде Королевской Гавани, о ценах на пшеницу и прочих, не имеющих никакого отношения к цели визита Арьи, вещах. Со стороны могло бы показаться, что у них романтический ужин — настолько Рамси был любезен и предупредителен. На столе, помимо горячего, стояло блюдо с фруктами и пирожными. Не поскупился хозяин и на освещение: горели не только все факелы в прикрепленных к стенам бледных костяных руках, но даже огромная люстра пылала сотней свечей.       Рамси старательно играл роль лорда Дредфорта — и, пожалуй, это ему вполне удавалось. Подобающая гостеприимному хозяину замка учтивая улыбка почти не покидала его лица, речь была грамотной, манеры — безупречными. Арье подумалось, что он стремится походить на своего отца. Русе Болтон, впрочем, не умел улыбаться — Арья однажды видела его в Винтерфелле, когда Эддард Старк созывал своих знаменосцев. Неподвижные, как у снулой рыбы, бледно-серые глаза лорда Русе показались ей жуткими, а потом ещё старуха-Нэн на ночь рассказала им с Сансой про древний обычай Болтонов свежевать своих врагов, и потрясённая Арья долго не могла заснуть, пытаясь представить, каково это, когда с тебя живьём сдирают кожу.       Увиденное в подземелье произвело на неё тяжёлое впечатление и хотя после этого ей достаточно быстро удалось взять себя в руки, в начале ужина она была не в состоянии проглотить ни кусочка, только маленькими глотками пила вино – на удивление неплохое дорнийское красное. Рамси, напротив, ел с большим аппетитом.       Вино оказалось достаточно крепким, и вскоре Арья почувствовала головокружение. Всё-таки нужно поесть.       Она положила в тарелку поросячью ножку и попыталась отрезать от неё кусок, однако нож оказался тупым, как тренировочный меч. Надо же, какая предусмотрительность.       — Нынче не знаешь, чего ожидать от гостей, — ухмыльнулся Рамси, глядя на её бесплодные попытки отделить мясо от костей.       Арья сердито бросила приборы в тарелку и стала есть руками, демонстративно облизывая пальцы. Бастард, уже немного захмелевший, наблюдал за ней с блуждающей по лицу полуулыбкой.       — Наш ужин проходит довольно скучно, — заметил он, когда общие темы для обсуждения оказались исчерпаны. — Хотите, позову музыкантов, приведу лорда Тайвина и прикажу ему станцевать для вас?       Арья скривилась.       — Не стоит.       — Зря. Моим гостям нравится. Леди Дастин — та была просто в восторге. Знаете, после смерти моего отца я, кажется, ни разу не видел её улыбающейся. Но когда я заставил лорда Тайвина танцевать для неё за ужином, она смеялась и хлопала в ладоши.       Старая сука.       — Не могу поверить, что лорд Тайвин пошёл на такое унижение.       Рамси пожал плечами.       — Что такое унижение по сравнению с болью?.. К боли привыкнуть невозможно, а к унижению человек привыкает очень быстро. Лорд Тайвин — всего лишь человек. Как и все люди — чувствительный к боли. Даже более чувствительный, как выяснилось, чем многие другие, с которыми я… играл. Вы, миледи, произно́сите «лорд Тайвин» так, словно титул делает его неуязвимым для боли и страданий. А я вам скажу, что перед болью все равны. Люди кричат одинаково громко, когда расстаются с кожей — хоть простолюдины, хоть лорды.       Арья подумала, что в этом бастард, пожалуй, прав.       — Но с лордом Тайвином мне пришлось повозиться — что правда, то правда. Если кракен быстро сломался, то справиться с гордым львом оказалось намного сложнее — даже при моих способностях. Между болью и унижением он очень долго выбирал боль. Да только в конце концов и лев сдался… Все сдаются рано или поздно. Никто не может терпеть боль бесконечно.       Арья недоверчиво покачала головой.       Он — не «все».       — Откуда мне знать, что вы говорите правду, утверждая, что сломали лорда Тайвина с помощью одной лишь боли?.. Я слышала, существует такое зелье, которое делает человека безвольным и покорным. На Востоке работорговцы подмешивают его в пищу рабам для предотвращения бунта, когда надсмотрщиков мало, а рабов много.       Бастард счёл себя оскорбленным таким предположением:       — Хотите сказать — я чем-то поил его?! Поверьте, миледи, свежевальный нож — средство гораздо более убедительное, чем какое бы то ни было зелье!       У него даже щёки порозовели от праведного негодования, но Арье показалось, что негодование это не совсем искреннее. Возможно, он победил лорда Тайвина нечестно. А возможно, она просто пытается убедить себя в этом, потому что не может смириться с мыслью о том, что бастарду удалось поставить его на колени.       Рамси вдруг скривился так, будто у него болел зуб, и задумчиво поскрёб щёку.       — Ладно, буду откровенным с вами, миледи. На самом деле я с ним ещё не закончил… Да, он больше не носит маску высокомерия, и надменности вы уже не увидите в его взгляде — я выбил из него всё это ланнистерское дерьмо. Я добился того, что лорд Тайвин склонился передо мной, но он по-прежнему помнит своё имя — а значит, он ещё не весь мой. Но я ведь не тороплюсь. Время пока есть. Как раз собирался на днях довести это дело до конца, а потом…       В этот момент в дверь деликатно постучали. Рамси недовольно умолк и нахмурился.       — Это не может подождать? — раздражённо спросил он, когда в приоткрывшуюся дверь просунулась лысая голова мейстера Утора.       — Вы же просили сразу принести, милорд…       — А!... давайте сюда, — тон Рамси сразу переменился.       Шаркая ногами, мейстер приблизился к столу и подал ему свиток с печатью Дастинов.       — Ответ будет, милорд?       — Позже.       Мейстер побрёл к выходу, кутаясь в свою шкуру, а Рамси сломал печать и, развернув послание, пробежал глазами короткий текст. По лицу его скользнула довольная улыбка.        Небрежно бросив пергамент перед собой на стол, он потянулся к кувшину с вином.       — Приятное известие?.. — спросила Арья.       — Более чем, миледи. За это нужно выпить.       Он долил вина себе и Арье и одним глотком осушил свой кубок. Арья пить не стала. Она думала о том, как ей отвлечь внимание бастарда, чтобы незаметно прочитать записку.       — Мне всё-таки хочется понять, — сказала она, изобразив на лице глубокую заинтересованность, — что вами движет, лорд Болтон, когда вы делаете это с людьми — сначала с Теоном, теперь с лордом Тайвином?..       Рамси откинулся в кресле и некоторое время смотрел на Арью, как будто раздумывая, стоит ли пускаться в откровения. Потом, — видимо, что-то решив для себя, — наклонил голову к плечу и широко осклабился, показывая зубы—неровные и острые.       — Хотите, стало быть, знать, что мною движет? Ну, например, скука. Вот скажите, миледи, вы знаете, что это такое?..       Арья неопределённо повела плечом. Да, пожалуй, она знала. С момента возвращения в Винтерфелл жизнь её протекала крайне однообразно. Она вволю спала, вволю ела —от этого сытого безмятежного существования у неё округлилось лицо, и дублет начал жать в груди, не говоря уже о поясе бриджей. Казалось, даже кровь её загустела и еле-еле течёт по жилам. Она ощущала себя застоявшейся в стойле лошадью и, покидая Винтерфелл, испытывала почти радость от того, что скоро ей представится возможность вступить в борьбу с человеком, принёсшим столько горя её семье.       — Представьте себе, чёртовы семь лет зимы я безвылазно просидел в замке, — начал Рамси, барабаня пальцами по столу. — Каждый день меня окружали одни и те же тупые рожи, которых к тому же нужно было чем-то кормить — я бы предпочёл, чтобы они жрали друг друга, но они почему-то предпочитали свинину. Охотиться выехать было невозможно — снаружи навалило снега на треть высоты стены. Стараниями вашей милой сестры со мной даже Вонючки не было. Не говоря уже о Миранде.       Он резко отодвинулся от стола вместе со стулом, поднялся на ноги и продолжил говорить, прохаживаясь по залу у Арьи за спиной, чем заставил её невольно напрячься.       — Я чуть не подох от скуки. В кайвассу сам с собой играл, даже папашины книги начал читать, можете себе представить?.. В последний год дела пошли уж совсем паршиво. В замке закончились припасы и нам пришлось съесть всех собак… всех моих девочек… — голос его дрогнул. — А когда началась весна, не оказалось семян, чтобы засеять поля, и у меня не было денег, чтобы их купить. Пришлось посылать моих людей грабить, но ничего хорошего из этого не вышло, потому что на Севере хозяйничают одичалые, а Речные земли разорены.       Арья решила, что сейчас самое время съесть лимонное пирожное. Подмигнув поросёнку, она привстала с места и потянулась к блюду со сладким, попутно краем глаза глядя в записку. Прочитать ей удалось только часть текста.       «… к вам. Жду исполнения вашей части договора. Барб...». Если б только знать, что за этим стоит.       Рамси вернулся на своё место и сел. Налил себе вина.       — Мне пришлось выкручиваться, брать в долг. Думаете, приятно иметь дело с этой стервой Барбри Дастин, которая ненавидит меня чуть меньше, чем Старков? — он показал подбородком на письмо. Я что, ещё и посочувствовать тебе должна, болтонский ублюдок?!       Рамси взял пергамент и, держа его пальцами за край, поднёс к дрожащему пламени свечи. Сухой лист моментально вспыхнул, бастард бросил его догорать в тарелку и смотрел, как он превращается в пепел.       — На чём я остановился?.. Ах, да, скука. В общем, я хочу сказать, что за эти годы я до смерти соскучился по развлечениям. Весной, когда сошёл снег, стало чуть повеселее. Правда, охотиться на деревенских девок мне быстро надоело,— он скривил лицо. — Нет, это всё не то! А потом подвернулось кое-что… Честно говоря, мне не очень-то верилось в успех затеи с похищением лорда Тайвина, но когда я заполучил его, я понял, что не зря ждал столько времени. Только вообразите— лорд Утёса, Щит Ланниспорта, Хранитель Запада предстал передо мной собственной персоной, и я мог сделать с ним всё, что душе угодно! О, это было просто потрясающее ощущение! — Рамси мечтательно устремил горящие стальным блеском глаза в пространство.       Насладившись воспоминаниями, он снова перевёл взгляд на Арью. Уголки рта его теперь подрагивали в едва сдерживаемой усмешке.       — Лорду Тайвину следовало быть очень осторожным, чтобы меня не рассердить. Но он начал с того, что оскорбил сначала лично меня, а потом и Миранду. Он вёл себя крайне высокомерно, полагая, видимо, что деньги Ланнистеров защищают его везде — даже в моём замке. Похоже, он и не подозревал, что существуют удовольствия, которые стоят дороже всего ланнистерского золота. Мне захотелось… переубедить его.       Этот разговор, затеянный Арьей исключительно с целью отвлечения внимания бастарда, вызывал теперь у неё всё возрастающий интерес.       — Что же дороже золота, лорд Болтон?       — А что доставляет больше удовольствия, чем обладание женщиной? —ухмыльнувшись, ответил бастард вопросом на вопрос.        «Убивать — самое сладкое дело на свете», —напившись, сказал однажды Арье Пёс.       — Отнимать жизнь?..       Бастард усмехнулся.       — Я думал так… в детстве. Когда убил своего сводного брата, — он криво усмехнулся. — Да, я его убил. Видите, я с вами полностью откровенен. Отец был к нему привязан. Ко мне — никогда, — в голосе его промелькнуло нечто похожее на обиду. — Леди Дастин примчалась сюда, как только узнала о болезни любимого племянника. Они оба — отец и леди Дастин — сидели около постели Домерика с серыми лицами, пока он выхаркивал свои кишки. Я тоже там был. Внушал Домерику, что он непременно поправится. Я говорил так убедительно, что леди Дастин начала смотреть на меня с надеждой. В тот момент я понял, что отнимать у человека жизнь гораздо интереснее на глазах у того, кто его любил.       Как ты сделал это с Риконом.       — А ведь вы и сами, леди Арья, забрали не одну жизнь — я это отчётливо вижу в ваших глазах.       — Мы сейчас говорим не обо мне, — парировала Арья. Она была совсем не в восторге от того, что бастард так легко читает по её глазам. Похоже, он знает о ней намного больше, чем ей кажется.       Рамси наклонил голову к плечу.       — Вы правы, миледи. Мы говорим о самом большом удовольствии, которое нельзя купить за деньги. И всё-таки это не убийство. Так что же?..       — Неужели мучить женщин и стариков?.. — презрительно фыркнула Арья. Пытаясь отгадать бастардовы загадки, она невольно чувствовала себя маленькой девочкой, плохо подготовившейся к уроку.       Бастард покачал головой.       — Самое большое удовольствие, миледи, — произнёс он, приближая своё лицо к лицу Арьи и глядя на неё немигающим взглядом. В глубине расширенных зрачков загорелись рубиновые огоньки. — Удовольствие, которое дороже золота — отнимать не жизнь, а душу. Высасывать её по капле, слышать крик, пить слёзы. Отдавая тебе душу и имя, человек теряет силу. Он слабеет, а ты становишься сильнее, — Рамси втянул носом воздух, ноздри его раздулись, как у хищника. Арье стало не по себе. — И чем сильнее был человек, тем сильнее становлюсь я.       Да он безумен!       Произнесённые бастардом слова словно повисли между ними в воздухе. Арье хотелось отмахнуться, отогнать их рукой. Они пугали её.       — Забирать душу могут только боги, лорд Болтон.       —А почему бы мне и не быть богом Дредфорта? — откинувшись на спинку стула, пожал плечами бастард, и Арья не могла понять, шутит он или нет. Глаза его снова были нормальными.       — И что же вы собираетесь сделать с лордом Тайвином потом, когда с ним… закончите?       Рамси облокотился на стол и подпёр щёку рукой.       — Если коротко, то сперва я собирался сделать его своим шутом, но потом подумал, что шут из него выйдет скучный. А потом я вспомнил, как лорд Тайвин презирает шлюх.       Да уж, весь Вестерос знает, как лорд Тайвин презирает шлюх. Одну даже нашли в его постели мёртвой — видимо, не вынесла чрезмерной дозы презрения. Арье не нравилось такое двуличное поведение лорда Тайвина в отношении продажных женщин, но к ним она его не ревновала. К тому же он, видимо, прибегал к их услугам не так уж часто — во всяком случае, в Харренхолле он всегда ложился в постель один — уж Арья-то знала.       — И тогда я подумал: раз уж лорд Тайвин так презирает шлюх, пускай-ка сам побудет в их шкуре на склоне лет. Когда он отдаст мне своё имя, я позволю ему самому выбрать другое… — глаза бастарда расширились,— …женское. Одену его в платье, заставлю удовлетворять меня перед сном… Ведь забавная же идея, правда?       Арье это не показалось забавным, но вслух она ничего не сказала.       — Единственная причина, — продолжал Рамси, — по которой я жалею, что убил своего отца — так это то, что он не увидит, как у его сына отсасывает лорд Тайвин.       — Не лорд Тайвин.       Рамси вопросительно поднял брови.       — Простите?..       Прежде, чем ответить, Арья сделала глоток вина и аккуратно промокнула рот салфеткой. На белой ткани остался кроваво-красный отпечаток её губ.       — Тот человек, который у вас отсосёт, — сказала она, с милой улыбкой глядя в серые глаза бастарда, — уже не будет лордом Тайвином. Это будет всего лишь спятивший с ума безымянный старик.       Рамси нахмурил лоб и задумался.       — Слишком заумная мысль для парня, выросшего на мельнице, — проговорил он наконец. — Я смотрю на это проще.        Рамси не захотел вслух признать правоту Арьи, но ей показалось, что он задумался над её словами. Сын Русе Болтона далеко не глуп. Хуже, если он не глуп настолько, чтобы понять, что таким образом она пытается облегчить участь лорда Тайвина.       — Неужели лорду Дредфорта даже некому отсосать на ночь? — ядовито поинтересовалась Арья.       В глазах Рамси зажглись злые огоньки, но он тут же овладел собой, и улыбка зазмеилась на пухлых губах.       — А у миледи острый язычок.       — Уж какой есть, милорд. Просто мне кажется, что при вашем сложном финансовом положении вы могли бы извлечь гораздо более существенную пользу из лорда Тайвина, продав его Тиреллам… или Мартеллам… Да королеве Серсее, наконец!       — О да, они завалили меня письмами! — хохотнул Рамси. — Я только и успевал писать вежливые отказы. Серсее, впрочем, я ответил не очень вежливо.       — Как же вы не побоялись поссориться с Королевской Гаванью?       Рамси посмотрел на Арью, как на дурочку.       — К тому моменту Матерь Драконов уже высадилась в Солнечном копье, и всем стало понятно, что рано или поздно она заберёт себе Железный трон. В настоящий момент падение Королевской гавани — вопрос времени. Я собираюсь присягнуть новой королеве, и Тайвин Ланнистер— мой пропуск в новый мир, — он театрально развёл руками. — Думаю, что лорд Сноу это прекрасно понимает.       Значит, она едва не опоздала. Ещё немного, и голова лорда Утёса украсит стену Красного замка. Или дракон сожжёт его своим пламенем. Говорят, Дейенерис поступает так с теми, кто не желает преклонить колено.Но неужели бастард сам придумал и осуществил этот план?.. Для этого кто-то должен был поставлять ему сведения о маршруте лорда Тайвина, которым он вряд ли делился с ненадёжными людьми, покидая Королевскую Гавань.       — Вот, значит, почему вы не бьёте его по лицу.       — Вы догадливы. Говорят, Грейджоя даже родная сестра не сразу признала, а я хочу, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, кого я привёз Дейенерис. Вы могли заметить, что я и над правой рукой лорда Тайвина не слишком усердствовал — возможно, ему придётся что-то подписывать.       — Предположим, Дейенерис примет ваш подарок, вы присягнёте ей на верность… но разве можно жить на Севере и быть свободным от власти короля Севера?       Рамси снисходительно усмехнулся.       — Вы неглупы, но наивны, леди Арья. С чего вы взяли, что Дейенерис признает Север королевством? Королю Севера придётся преклонить колено — так же, как железнорождённым, Долине, Западным и Речным землям.       Арье не хотелось обсуждать с бастардом эту больную тему. Джон надеялся сохранить независимость Севера и даже уговорить Матерь Драконов отправить одного дракона в Ночной дозор, чтобы сжечь скопление живых мертвецов за Стеной. Арья тоже хотела бы, чтобы Джон оставался Королем Севера, но сир Давос считал, что Дейенерис не для того собирается вернуть себе Железный трон, чтобы оставить каким-то землям независимость от короны — а сир Давос прозорливый человек, и он часто оказывается прав.       — Я впечатлена вашим замыслом, лорд Болтон, — сказала Арья, желая вернуться к вопросу, волновавшему её в данный момент больше, чем государственное устройство при новой королеве, — но мне по-прежнему непонятно, зачем вы собираетесь подвергать лорда Тайвина пыткам сейчас, когда ваш план уже так близок к осуществлению. Он стар, вы рискуете замучить его до смерти — а ведь, насколько я понимаю, в ваши намерения входит доставить его в Королевскую гавань живым.       Рамси вытащил маслину из глаза поросёнка, подбросил вверх и поймал ртом.       Искоса глядя на Арью, он медленно разжевал её, а потом произнёс:       — Всё-таки женщины — странные создания. Жалостливые. Джейни, которая оказалась здесь исключительно из-за того, что лорд Тайвин решил выдать Сансу за меня, как-то раз была поймана на том, что носила ему еду — жалела она его, видите ли… Но ваше поведение просто ставит меня в тупик. Лорд Тайвин уничтожил половину вашей семьи, его внук ложно обвинил в измене и обезглавил вашего отца — а вы его жалеете, — он укоризненно покачал головой.       Этого только не хватало!       — Вам показалось, лорд Болтон, — сказала Арья, очаровательно улыбаясь — когда-то она немало времени трудилась над этим выражением лица перед зеркалом.       Рамси посмотрел на неё с сожалением.       — Вы очень убедительны, миледи. Жаль только, что я точно знаю, что вы врёте. Мои люди узнали вас тотчас же, как только увидели во дворе, а Дамон шепнул мне, что своими глазами видел, как в гостинице вы помогали пьяному лорду Тайвину добраться до комнаты. Причём — до вашей собственной комнаты. И вы оба оставались там до утра. Не станете же вы меня уверять, что посвятили ночь совместной молитве о ваших почивших родственниках?.. На другой день у лорда Тайвина был очень довольный вид, как у человека, имевшего накануне женщину.       Арья молчала, кусая губу — привычка, которая в детстве выдавала её внутренне состояние, и от которой она давным-давно избавилась, сейчас вдруг неожиданно вернулась.       Ей казалось, что никто из бастардовых ублюдков не видел её идущей в обнимку с лордом, ведь по пути им встретились лишь ланнистерские гвардейцы и какой-то пьяный рыцарь, лапающий шлюху. На самом-то деле глупо было надеяться на это — ведь наверняка они следили за лордом Тайвином, раз собирались его похитить. Теперь понятно почему её появление привело Рамси в такой восторг – он предвкушал забаву...       — Неужели недоумок обознался? — с издевательской ухмылкой продолжал Рамси, глядя Арье в глаза. — Может, мне стоит содрать с него пару дюймов кожи за клевету на миледи?.. По правде говоря, я поначалу не был уверен, что Дамону спьяну не почудилось. Пока не увидел ваши глаза там, в темнице.       Значит, у неё всё-таки был шанс. Но она не смогла совладать со своими чувствами и теперь за это придётся расплачиваться.       — У вас был такой вид, как будто вы внезапно обнаружили, что лишились чего-то очень ценного.       Так оно и есть.       — Ну, не грустите, миледи, — в полной мере насладившись её замешательством, великодушно сказал Рамси. — Редко кому удаётся меня одурачить. Оставим эту тему… пока. Кстати, я ведь обещал показать вам меч.       Он позвал дежурившего за дверью в ожидании приказаний желтолицего парня и велел принести меч.       — Джоффри называл его «Вдовий плач», — сказал бастард, когда желтолицый вернулся с оружием, бережно неся его на вытянутых руках. — А я называю «Львиные слёзы». Полагаю, новой королеве придётся по вкусу идея отрубить им голову лорду Тайвину и его безумной дочери.       Он вытащил клинок из усаженных золотыми львиными головами ножен, полюбовался игрой пламени факелов на тёмной, с красноватыми извилинами, поверхности. Сам меч был шире и толще, чем «Верный Клятве», но оформление эфеса и рукояти выполнено в том же стиле — слишком много золота и рубинов.       — Красив, правда?.. Теперь вы убедились, что я предлагал хорошую сделку.       —Слишком красив, — поморщилась Арья.       — Вам, женщинам, не угодишь! — рассмеялся бастард, отдавая меч желтолицему. — Ну да неважно… Уже поздно. Думаю, перед сном вы не откажетесь принять ванну? Смыть дорожную пыль, и вообще… — он сделал в воздухе какое-то неопределённое движение рукой.       Арья колебалась. Ванна — это заманчиво. Она уже пятнадцать дней нормально не мылась. К тому же это дало бы ей возможность побывать в других помещениях замка. Интересно, как далеко бастард зайдёт в приступе гостеприимства, и что вообще всё это на самом деле означает?..       — Решайтесь, миледи, — Рамси лукаво улыбнулся. — Уже нагрелась вода, которую натаскал для вас лорд Тайвин.       — Мне показалось, он едва живой.       Рамси пожал плечами.       — У Дамона есть отличное средство для взбадривания ленивых и немощных. Пара ударов кнута делает лорда Тайвина весьма подвижным.       Ублюдок, я заставлю тебя умирать медленно.       Судя по тому, как улыбнулся Рамси, он прочитал её мысли.       — Хорошо, — сказала Арья, глядя ему прямо в глаза. — Я лучше сплю, когда на ночь принимаю ванну.       —Я тоже, — не переставая улыбаться, кивнул Рамси. — Прошу, миледи.