Дела добрые, дела дурные

      — Как тебя зовут? — цепь натягивается, стальной обруч больно впивается в шею, заставляя его, стоящего на коленях, тянуться всем телом вверх.       Надо отвечать. Лорд Болтон ждать не любит.       — Тайвин Ланнистер… — выталкивает он из себя и привычно зажмуривается в ожидании неминуемого наказания. Раньше, когда он только попал в Дредфорт, эти два слова произносились им с гордостью, но в последнее время его одолевают сомнения — не слишком ли высокую цену он платит за своё упрямство?.. Всю жизнь имя значило для него так много, но здесь, среди холодных серых камней, оно постепенно и незаметно превратилось в простой набор звуков. Иногда он даже забывает, почему так важно помнить, как его зовут. «Отдай мне имя и перестанешь страдать», — настойчиво шелестит в голове голос Болтона. Искушение сдаться всё сильнее, а сил сопротивляться всё меньше. Ещё один палец ему точно не вынести.       Он ждёт удара, гадая, будет ли это пинок сапогом под рёбра, или спину обожжёт хлыст, болтающийся у Рамси на запястье. Сердце колотится в горле, мышцы живота судорожно сжаты. Ожидание становится невыносимым.       Он вздрагивает, когда вместо того, чтобы ударить, Рамси милостиво треплет его по щеке. Неожиданная ласка скорее пугает, чем радует. Рамси часто бывает добр перед тем, как сделать с ним что-нибудь особенно плохое. И вряд ли сейчас он спустился в подземелье только для того, чтобы в тысячный раз поинтересоваться у своего пленника, как его зовут.       — Отлично. Надеюсь, в ближайшее время ты не забудешь своё имя. Оно мне скоро понадобится. Да что ж ты так напугался-то?.. Я ведь пришёл тебя порадовать. Слышишь меня, лорд?       Цепь ослабевает. Он осторожно приоткрывает глаза. Заслоняя собой факел на стене, Рамси возвышается над ним огромной чёрной тенью. Выражения лица против света не разобрать, и от этого ещё страшнее.       — Девчонка вернулась за тобой. Я же говорил, что и луны не пройдёт, как она вернётся. Прискакала, как миленькая. Теперь птичка в клетке… Между прочим, я собираюсь вас поженить, — горячие пальцы бастарда внезапно сжимают горло выше ошейника. — И не вздумай что-нибудь выкинуть на церемонии… Понял?       — Да, милорд, — сдавленно сипит он, хотя не понял ровным счётом ничего. Кто вернулся, какая свадьба?..       — Ну-ка покажи, что там у тебя с рукой, — нагнувшись, Рамси хватает его за левое запястье и срывает повязку. Ткань вместе с присохшей к ней кровяной коркой отдирается от раны на месте безымянного пальца, заставляя вскрикнуть от внезапной боли.       Когда Свежевальщик и Алин в сопровождении мейстера пришли снимать его с креста, рук и ног он уже не чувствовал. Ему даже почти не было больно, когда Свежевальщик раскалённым в пламени факела тесаком отхватил гниющий, скверно пахнущий отросток, уже совсем не похожий на человеческий палец. Мейстер чем-то помазал рану и старательно наложил повязку. После этого рука его почти не беспокоила.       — Заживает, как на собаке, — удовлетворённо говорит Рамси и, приблизив его руку к своему носу, шумно принюхивается. — Даже не воняет.       Лорду Болтону нравится, как пахнет свежая кровь, но запах гниющей плоти его раздражает.       — Она оказалась безликой, можешь себе представить? Это значит, что ты как будто сразу на нескольких женщинах будешь женат, — в голосе бастарда слышится восхищение. — Не каждому так везёт, лорд. Если попросишь, может, она и твоей покойной женой обернётся. Ты ведь её любил, говорят.       Рамси смеётся.       А он по-прежнему ничего не понимает. Кто-то из них тронулся умом — может, Болтон, а может, и он сам. Временами он действительно бывает очень близок к этому. Но только не сейчас.       Всё дело в «асшайском сне». Так называется лишающая человека воли настойка, которую Рамси заставил мейстера изготовить по рецепту, вычитанному им в какой-то старинной книге. С тех пор эту настойку почти постоянно добавляют ему в питьё. Лёгкий мятный аромат зелья можно было бы счесть приятным, не напоминай он сладковатое дыхание постоянно жевавшего мяту Мизинца. От «сна» мутится в голове, сознание раздваивается, а тело становится покорно-неуклюжим и словно чужим.       Пока он болтался на кресте с освежёванным пальцем, вода, несколько глотков которой он изредка получал по милости лорда Болтона, мятой не пахла — «асшайский сон» не только лишает воли, но и притупляет ощущения, а Рамси хотел, чтобы ничто не мешало жертве чувствовать боль.       Когда пытка закончилась, мятный запах в воду не вернулся. Может, мейстер не успел сварить новую порцию зелья. А может, Рамси просто забыл дать своим людям соответствующее указание. «Разве лорд Болтон способен забыть о том, что касается его любимой игрушки?» — ехидно спрашивает внутренний голос, но он отмахивается, не желая думать о том, что бастард готовит его к какому-то ещё более ужасному испытанию.       За время без «асшайского сна» отупляющий разум туман в голове почти рассеялся. Вот только мысли всё равно немного путаются…, а иной раз он не может вспомнить, о чём думал только что.       Последние слова Болтона о безликих убеждают его, что с рассудком лорда Дредфорта творится что-то неладное. За бастардом и раньше водились странности — нередко он беседовал сам с собой — а теперь, судя по всему, его уже и видения стали посещать. И это ещё не всё. Недавно он слышал, как Жёлтый Дик шёпотом рассказывал молодому псарю про то, как Рамси вырвал и съел печень ещё живой Джейни. Нынешнему лорду Дредфорта, должно быть, не даёт покоя дурная слава его древнего предка, известного пристрастием к вырыванию внутренностей своих жертв. Но Рамси наверняка превзойдёт и его, и всех Красных королей, вместе взятых.       Джейни умерла страшной смертью, но он всё равно ей завидует. Она счастливая — бастард больше никогда не сделает ей больно.       Еду вместо неё теперь приносит другая девушка. Она, в отличие от Джейни, боится даже близко к нему подойти, — не то, что заговорить.       — Извини, лорд, септона у меня для тебя нет. Придётся тебе жениться на дочери Старка по нашим северным обычаям.       Рамси бредит. Девочка ведь не могла вернуться. Если даже никто из львов не пришёл ему на помощь, с чего бы вдруг волчице по собственной воле ради него соваться в пасть зверя?.. Когда-то ему было очень горько сознавать, что все его бросили, но он уже давным-давно перестал об этом думать. Душевные переживания — удел нормальных людей. А обряженное в смердящие лохмотья вечно голодное существо, которому для счастья достаточно того, что в принесённом молчаливой преемницей Джейни жидком супе случайно попалось баранье ребро с ошмётками мяса, теперь волнует только одно: скоро ли его снова начнут мучить.       И всё же почему-то так больно вспоминать выражение жалости, с которым девочка смотрела на него тогда во дворе… Он знает, что она видела перед собой. Однажды в кабинете Рамси он случайно посмотрел в зеркало. Оттуда глянул на него заросший бородой старик с затравленным взглядом. Впалые щёки, воспалённые глаза, всклоченные седые волосы. В разодранном вороте грязной рубахи — страшные багровые шрамы. Осознав, что видит своё собственное отражение, он в ужасе отшатнулся и в зеркала с тех пор больше никогда не смотрел.       Рамси по-прежнему стоит над ним, рассказывая, каких блюд он велит наготовить к свадебному пиру и какие песни закажет музыкантам.       Если Болтону взбрело в голову устроить свадьбу, пусть женит его на ком угодно, — хоть на Барбри Дастин, хоть даже на одной из своих злобных сук, которыми он травит деревенских девушек. Ему всё равно. Лишь бы сейчас его ещё хоть ненадолго оставили в покое. Если боги смилостивятся, Рамси скоро уйдёт, и тогда он сможет заняться костью, припрятанной в углублении под стеной. Он обглодает её, обсосёт дочиста, до самой последней капельки жира, потом на всякий случай снова припрячет, а сам скорчится на каменном полу, напихав под рубаху соломы — так теплее. Может быть, желудок успокоится и позволит ему заснуть.       — Послезавтра тебя помоют и дадут нормальную одежду.       Рамси вынимает факел из держателя на стене и, насвистывая, удаляется по коридору.       Облегчённо выдохнув, он подносит руку ко рту и осторожно трогает языком рану. Она слегка кровоточит. Он слепо шарит здоровой рукой по каменному полу в поисках брошенной бастардом повязки, а найдя, начинает обматывать ею левую кисть.       «Послезавтра» — сказал Рамси. Послезавтра — это значит, что ещё почти целых двое суток он будет предоставлен сам себе. Если, конечно, Рамси не пошутил над ним. Милорд любит шутить — может попрощаться и уйти, а потом вдруг тут же вернуться со словами «я уже по тебе соскучился, лорд» и продолжить его мучить. Но если всё время бояться и думать об этом, то уж точно можно сойти с ума. Лучше сейчас побыстрее съесть то, что он для себя припас, пока крысы не утащили, и попытаться заснуть.       Нащупав пальцами в углублении между камнями кость, он сжимает её в руке и счастливо улыбается, глядя в темноту.              Арья сидела на кровати, поджав под себя босые ноги. Плащ, который она сбросила во дворе, кинувшись на помощь Бриенне, ей так и не вернули. Без него в подземелье было холодно. К тому же успевшее промокнуть под дождём платье противно липло к телу.       Никакая собака не возьмёт след после такого ливня. Подрик в полной безопасности. В отличие от них с Бриенной. И помощи им ждать неоткуда. Надежда только на то, что по крайней мере до свадьбы Рамси скорее всего никого из них не тронет.       Свадьба. Мысли постоянно вращались вокруг этой странной идеи бастарда.       Зачем Рамси взбрело в голову устраивать этот балаган? Он, конечно, совершенно чокнутый ублюдок, однако в расчётливости и дальновидности ему не откажешь. Вряд ли он задумал свадьбу исключительно для того, чтобы себя развлечь. Итак, на данный момент Тайвин — всё ещё лорд Утёса. Если Рамси отдаст его Дейенерис, как намеревается, Дейенерис Тайвина казнит. Арья станет вдовой Тайвина, но через неё Рамси Утёс к рукам никак не прибрать — потому что есть Тирион, который спит и видит, как стать лордом Утёса, и он настолько приближен к драконьей королеве, что никто не сомневается, что замок отойдёт ему даже при ещё живом отце.       Но с Тирионом ведь может случиться всякое… Кто может желать смерти карлику?.. Да кто угодно. У того, кто отирается у трона, враги всегда найдутся. Но если даже допустить, что Тирион будет устранён, у Тайвина, кажется, остался племянник, сын его родного брата. То ли Мартин, то ли Виллем. Он тоже имеет больше прав на замок, чем вдова. Вот если бы…       Седьмое пекло! Арья аж подскочила. Что, если Рамси взбрело в голову поступить так же, как сделал хитрый Бейлиш? Он сумел подмять под себя Долину, всего лишь женившись на Лизе Аррен. Тётя Лиза зимой скончалась от странной скоротечной болезни, а припадочный её сынок теперь пляшет под дудку Мизинца. И лорды Долины тоже, хотя и не очень охотно.       Предположим, Рамси выдаёт Арью за Тайвина и заставляет их сделать наследника. Через некоторое время Дейенерис на троне, Тайвин казнён. После устранения Тириона Рамси женится на ней и становится отчимом наследника Утёса. Ах, да! — а вдруг родится девочка? Но и это не проблема — Варис ведь, говорят, подменил Эйегона.       Очень рискованный план, — слишком много интересов может столкнуться в процессе его выполнения — но у Рамси ведь нет другого выхода, кроме как устроиться при дворе или попытаться перебраться в другую часть королевства. На Севере Болтона терпеть не могут, его поддерживает только леди Дастин и в какой-то мере — Карстарки. Все понимают — и Рамси лучше всех — что здесь возмездие в лице короля Севера его рано или поздно настигнет.       У бастарда есть шанс осуществить задуманное только в том случае, если у него найдётся надёжный помощник, приближенный к Дейенерис и имеющий зуб на Тириона. И если лорду Тайвину кто-то поможет сделать наследника, поскольку сам он вряд ли сейчас на это способен… Арья стиснула руки. Рамси наверняка устроит развлечение из её брачной ночи.       От этой мысли, а может, от того, что её начало лихорадить, — не хватало ещё заболеть! — она почувствовала себя ужасно несчастной. Вот бы сейчас оказаться в Винтерфелле, в своей комнате, в своей тёплой постели… и чтобы даже воспоминаний не осталось от последних десяти дней.       Надо было думать о том, как отсюда выбираться, но не было ни сил, ни желания. Пусть идёт, как идёт. Выбора всё равно нет. В конце концов произойдёт что-нибудь такое, что подскажет верный ход. Так всегда бывало. Не так, как всегда, было сейчас только одно, но очень важное — мучительно-острое чувство вины перед Бриенной, втянутой в это дерьмо исключительно по глупой самонадеянности Арьи.       Озноб становился всё сильнее. С досадой осознав, что всё-таки заболевает, Арья с головой завернулась в одеяло — из-за скованных рук это оказалось не так-то просто — и скрючилась на бугристом тюфяке, подтянув колени к животу. Она закрыла глаза, но свою короткую — всего-то из двух имён — молитву произносить не стала. С некоторых пор эта привычка стала казаться ей чем-то детским и несерьёзным. Кого ей надо убить, она и так знает — и незачем себе об этом постоянно напоминать.       Сон её был прерывистым и беспокойным. Она барахталась в постели, то дрожа от холода и натягивая на себя одеяло, то сбрасывая его, когда начинался жар и казалось, что чудовище душит её в горячих объятиях. Пару раз скрежетала дверь — кажется, приносили еду, но есть ей не хотелось.       — Эй, миледи, выходите!       Арья проснулась сразу, мгновенно, как будто вынырнула из чёрного омута. Сколько времени я проспала? И не в бреду ли ей всё это привиделось? Дредфорт, Рамси, свадьба…       — Выходите! — снова крикнули в приоткрытую дверь. Арья узнала голос Жёлтого Дика. — Лорд Болтон велел поторапливаться. Гости ждут.       — Выйду, когда попить мне дашь, — хрипло буркнула она, садясь на постели. Немного кружилась голова, и сопли мешали дышать носом, но в целом она чувствовала себя не так уж плохо.       Когда Жёлтый Дик напоил её из кувшина, она потребовала, чтобы он вышел, и справила нужду, а заодно вытащила из себя шпильку — вдруг её предположения окажутся верными, и придётся исполнять супружеский долг. Карманов в платье не было, а таскать шпильку с собой в кулаке опасно, поэтому Арья сунула её в щель между камнями стены и крикнула Жёлтому Дику, что готова.       Выйдя из подвала, она зажмурилась на дневной свет, а когда открыла глаза, то увидела своего будущего мужа. Рамси, одетый в праздничный камзол цветов своего дома — чёрный и розовый — вёл его к ней от дверей башни главного чертога, придерживая за руку выше локтя. За ними шла Миранда, в одежде таких же цветов.       При виде Арьи Тайвин застыл на месте с выражением мистического ужаса на бледном свежевыбритом лице — будто привидение увидел. Что его так поразило? Неужели её дурацкий наряд? В самом деле, ему ведь прежде никогда не доводилось видеть её в платье.       — Что, лорд, парализовало от счастья? — Рамси похлопал Тайвина по спине и подтолкнул вперёд. — Иди, поздоровайся с невестой.       Тайвин сделал несколько шагов вперёд и остановился перед Арьей, глядя в землю.       Бастард не обманул — его одели в нормальную мужскую одежду: чистый, хотя и сильно поношенный шерстяной дублет, бриджи и разбитые сапоги. Слева на груди, на месте споротой эмблемы прежнего владельца, было вышито убогое подобие ланнистерского герба красно-жёлтого цвета: разновеликие стежки пьяно валились друг на друга, а стоящее на задних ногах животное больше напоминало корову, чем льва. У Арьи с её руками кузнеца и то лучше вышло бы. Дублет сидел на Тайвине мешком, рукава были ему отчаянно коротки, но по крайней мере, одежда скрадывала его пугающую худобу, и в целом он не выглядел таким нелепым и жалким, как в их прошлую встречу. Наверное, Рамси дал ему перед свадьбой передышку.       Щёлковая повязка в бурых пятнах на левой многострадальной руке Тайвина не могла скрыть отсутствия теперь уже не только мизинца, но и безымянного пальца. Будто почувствовав взгляд Арьи, он спрятал руку за спину.       — Твоя невеста вернулась за тобой, лорд, а ты, гляжу, и не рад совсем. Поклонись же!       Тайвин покорно согнулся в глубоком поклоне, и только после этого поднял на Арью красные, лихорадочно блестящие глаза. Сейчас взгляд его не был безумным, в нём сквозила беспомощная растерянность, словно он никак не мог осознать, что с ним происходит. А ещё Арья заметила, что он мелко дрожит всем телом.       Она повернулась к Рамси.       — Что вы с ним сотворили на этот раз?       Рамси невинно пожал плечами.       — Лорд сегодня какой-то вялый, миледи. Ну, я и велел дать ему полсотни розог… для бодрости.       — Всего лишь полсотни, — с ухмылкой добавил он, заметив, что у Арьи сжались кулаки. — Ни единым ударом больше. Лорд Тайвин сам считал… Ох, миледи! — он вдруг хлопнул себя по лбу. — Кажется, я совершил глупость. Следовало высечь его прямо перед самой брачной ночью. Чтобы возбудить, как говорится, огонь в чреслах.       Огонь будет пылать в твоей заднице, ублюдок, когда я запихну туда раскалённую кочергу.       Арья могла бы сказать это и вслух, но в её положении это выглядело бы довольно смешно. Понимая, что бастард хочет вывести её из себя, она сдержалась. Только зубами скрипнула.       Не получившему желаемого результата Рамси тут же надоело глумиться, и он сделал серьёзное лицо.       — Жду вас в богороще, миледи. Церемония будет короткой — я голоден и хочу как можно скорее отведать того, что приготовили повара… О, вот и подружка ваша.       Арья оглянулась. Из подземелья, жмурясь, вышла Бриенна, сопровождаемая Дамоном и Алином. Закована она была иначе, чем Арья. Помимо ручных кандалов, на ней были и ножные, соединённые с ручными цепью, а к правой ноге ещё и стальное ядро приковано. Ноги Бриенны — страшное оружие, и тюремщики это обстоятельство учли.       Бриенна была босиком. Скорее всего, без обуви она осталась по своему желанию — сапоги Свежевальщика были ей безбожно малы. Собственную одежду ей не вернули, хотя люди бастарда наверняка уже побывали на мельнице. Продранная в нескольких местах рубаха Свежевальщика выпукло облегала грудь Бриенны наподобие трико ярмарочного силача. Соски отчётливо выделялись под натянувшейся тканью. Вид Тартской Девы очень позабавил нескольких болтавшихся по двору болтоновских солдат, засвистевших при её появлении, но Бриенна прошествовала мимо них с гордо-презрительным выражением лица, высоко подняв подбородок. Грязные соломенные волосы её торчали во все стороны ещё более воинственно, чем обычно.       Когда она подошла ближе, Арья заметила тёмно-фиолетовые отёки у неё под глазами. Нос смотрел слегка в сторону.       Не везёт Бриенне — Рорж, скотина, здорово попортил ей внешность, а теперь вот ещё и нос сломали.       — Как ты? — спросила Арья, когда Бриенна кивнула ей.       — Бывало и хуже, миледи, — пожала та могучими плечами. — Моя женская честь, во всяком случае, не пострадала.       — Кто сломал тебе нос?       — Неважно. Он за это заплатит.       Не хотела бы я оказаться на месте этого идиота.       — Прости меня, — поспешно проговорила Арья, опасаясь, что потом у неё не будет возможности повиниться. — Я ненавижу себя за то, что втянула тебя в эту историю.       — Не стоит извинений, миледи. Джейме часто говорил, что я упрямая. Я и правда такая. Если бы я сама не сочла нужным участвовать в этом, вы бы меня не уговорили. У меня свои счёты с Болтоном.       Не сказать, чтобы это сильно успокоило совесть Арьи, но всё же ей стало немного легче.       — Послушай… — она шмыгнула сопливым носом и потёрлась им о плечо. — Я сказала Болтону, что у твоего отца есть…       — Сапфиры?! — округлила глаза Бриенна. — Опять?!       — Ну… вроде того.       Бриенна хотела что-то сказать в ответ, но тут её внимание привлёк удалявшийся Рамси, рядом с которым хромал Тайвин. Не дойдя до угла квадратной башни, Рамси вдруг остановил его, резко развернул за плечо лицом к себе и стал что-то говорить. Тайвин слушал его, смиренно склонив голову. Потом бастард вдруг наотмашь ударил его по лицу — несильно, скорее, — унизительно. Должно быть, это были последние наставления перед церемонией. От удара у Тайвина, видимо, пошла кровь из носа, потому что спустя несколько мгновений Рамси извлёк из кармана платок и заботливо вытер ему лицо.       — Это… лорд Тайвин? — изумлённо проговорила Бриенна, внимательно наблюдавшая за этой сценой.       — Да.       Бриенна покачала головой.       — Со спины я бы его ни за что не узнала. Лорд Тайвин ходил… не так.       Арья тяжело вздохнула. Лорд Тайвин раньше многое делал не так. Когда Бриенна увидит его глаза, она, быть может, поймёт, почему Арья рвалась сюда.       — Пойдём, — сказала она, когда Рамси и Тайвин скрылись из виду. — Хочу, чтобы этот балаган побыстрее закончился.       Бриенна покосилась на неё.       — Это же ваша свадьба, миледи.       — Вот именно.       Арья оглядела себя. Платье на ней к этому моменту превратилось в живописные лохмотья, которые и платьем-то сложно было назвать. Рамси нашёл бы ей другой наряд, если бы счёл нужным. Но его, видимо, забавляло, что Арья Старк выходит замуж в платье его матери.       Мысль о том, что она вот-вот должна стать женой лорда Тайвина, всё ещё вызывала у Арьи недоумение. Но раз это должно произойти — пусть произойдёт. Странно, но ей показалось, что Бриенна это происходящее вполне одобряет. Наверное, считает, что всё отлично устроилось — чем же ещё лишившейся невинности девушке загладить позор, как не свадьбой?..       Миранда шла впереди, указывая путь. За ней — Арья и Бриенна. Дамон с Алином и Жёлтый Дик замыкали это странное шествие. Идти приходилось медленно, потому что прикованное к ноге тяжёлое ядро Бриенне приходилось волочить за собой по земле.       Они пересекли главный двор, потом маленький внутренний двор, в котором мальчишки играли в «ходоки-дозорные», обогнули казарму и арсенал. Расположение строений вполне соответствовал плану, который показывал Арье Джон перед её отъездом из Винтерфелла. Обратный путь она легко нашла бы с закрытыми глазами.       Вход в богорощу располагался под аркой. Ворота были открыты настежь, около них стояли стражники с пиками, которыми они отсалютовали при появлении невесты.       Ступив под арку, Арья остановилась, поражённая внезапно открывшимся ей зрелищем. От богорощи в буквальном смысле почти ничего не осталось. Большая часть деревьев была вырублена. Вряд ли бастард таким образом воевал с богами. Скорее всего зимой деревья просто пошли на дрова. Куда ни глянь, везде торчали пни — от полутора футов до ярда в диаметре. И только вокруг раскидистого многоствольного сердце-древа всё ещё теснились нетронутые дубы, страж-деревья и железостволы — не менее древние и огромные, чем в Винтерфелле. Продлись зима дольше, их, вероятно, постигла бы участь собратьев, закончивших свой век в очагах. Старые боги почему-то не наказали бастарда за это чудовищное святотатство — может быть, они давно покинули это место, и теперь истинный бог Дредфорта — Рамси?..       Под сердце-древом стояли лорд Болтон и лорд Тайвин, полукругом позади них — люди Болтона, числом десятка три, не больше, и мейстер с цепью на худой жилистой шее. У него она была даже длиннее, чем у мейстера Лютора.       Среди крестьян, солдат и небольшого количества присяжных рыцарей сразу бросались в глаза двое мужчин в богатых камзолах и плащах с меховой оторочкой. Один молодой, другой — дряхлый старик. На эмблемах у обоих — белое солнце на чёрном фоне. Чёртовы Карстарки. Джон говорил, их родственнички так до сих пор и не определились, кого им выгоднее поддерживать, Болтонов или Старков.       Молодой и рыжеволосый, с насмешливым взглядом — это, должно быть, нынешний лорд Кархолда, Харальд, а кособокий старик с дурацким седым хохолком на лысой голове — дядя его отца, Рикарда, которому Робб отрубил голову. Арья не помнила, как его зовут. На свадьбу они никак не успели бы приехать — значит, оказались здесь по какому-то другому делу.       А вот и Энги.       Молодой псарь стоял крайним с левого фланга. На припухшей скуле его разными оттенками цвёл огромный синяк. Перед тем, как Энги заперли в подвале, он попросил Подрика пару раз врезать ему — боялся, как бы лорд Болтон не заподозрил его в пособничестве врагам. Подрик не смог ударить безоружного человека, и вместо него это сделала Бриенна — не простила она, видать, простодушному парню фразу «таких баб не бывает».       Энги наклонил голову, приветствуя Арью. Она тоже едва заметно кивнула ему.       — Треклятое пекло!       Это Бриенна, с интересом рассматривавшая окружающий пейзаж, отвлеклась и ушибла большой палец на ноге о коварно вылезший из земли корень. Ходить босиком ей, в отличие от Арьи, было непривычно, и, наверное, она уже успела сто раз проклясть идею избавления от тесных сапог.       Карстарки изумлённо таращились на приближающуюся процессию. Рамси повернулся к ним и что-то сказал — вероятно, пояснил, что эти босые замарашки в цепях — на самом деле благородные леди, а вон та, что в лохмотьях — вообще невеста лорда Тайвина. После его слов лица Карстарков вытянулись ещё сильнее, и они многозначительно переглянулись.       Заблудившийся в стенах Дредфорта летний ветерок осторожно трогал красные резные листья сердце-древа, пронизанные лучами заходящего солнца. Лицо на стволе выглядело бесстрастным: не осуждало и не одобряло происходящего. Впрочем, за прошедшие века черты его настолько деформировались из-за роста дерева, что относительно выражения легко было ошибиться.       — Кто пришёл под сень старых богов? — торжественно вопросил Рамси, когда между ним и Арьей осталось не более десяти ярдов.       — Арья из дома Старков, — не менее торжественно проговорила в ответ Бриенна. Её, видимо, заранее просветили относительно того, как проходит свадебный обряд по северным обычаям.       — Зачем?       — Чтобы вступить в брак. Женщина взрослая, законнорождённая и благородная пришла просить благословения у богов. Кто берет её в жёны?       Теперь была очередь Тайвина говорить. Но он молчал, глядя куда-то вдаль поверх головы Арьи.       Рамси, привстав на цыпочки, что-то шепнул Тайвину на ухо. Тот вздрогнул, как будто очнулся от сна, и проговорил бесцветным, лишённым интонаций голосом:       — Тайвин из дома Ланнистеров, лорд Утеса Кастерли… щит Ланниспорта… Хранитель Запада, — медленно, словно с трудом вспоминая, перечислял Тайвин свои титулы, а самодовольная улыбка на лице бастарда становилась всё шире и шире.       — Кто её выдаёт?       — Бриенна из дома Тарт. Леди Арья Старк, вы согласны взять в мужья Тайвина из дома Ланнистеров?       — Согласна, — не раздумывая, выпалила Арья. Чему быть, того не миновать.       — Да благословят боги этот союз! — провозгласил Рамси и подтолкнул Тайвина в спину. — Настало время скрепить его поцелуем. Да улыбнитесь же, лорд Тайвин, вы ведь на собственной свадьбе!       Тайвин сделал неуверенный шаг вперёд и остановился. Арье пришлось самой поцеловать его, коротко ткнувшись губами в плотно сжатый рот.       Подошли Карстарки. Оба почтительно поклонились ей, и не очень почтительно — Тайвину.       — Пользуясь случаем, хотим засвидетельствовать вам своё почтение, миледи, — сказал Харальд. — Для нас большая честь присутствовать на вашей свадьбе.       — Я помню вас совсем маленькой, леди Арья, — приторно улыбаясь, добавил старший Карстарк противным скрипучим голосом.       Болтонские прихвостни, лицемеры. Арья презрительно фыркнула и отвернулась. Повисла неловкая пауза.       Рамси весело хлопнул в ладоши.       — Не знаю, как вам, милорды, а мне уже не терпится сесть за стол!       — Мне, признаться, тоже! — с готовностью подтвердил Харальд.       Подхватив обоих Карстарков под руки, Рамси увлёк их за собой в сторону выхода из богорощи. Туда же потянулись остальные участники церемонии. Подталкиваемая в спину Дамоном, вслед за всеми побрела, волоча за собой ядро, и Бриенна.       Арья и Тайвин остались у сердце-древа одни.       Солнце уже не проникало за стены Дредфорта, в богороще сделалось сумрачно и неуютно. Окрепший ветер шумел в высоких кронах железостволов и страж-деревьев, гонял сухую листву по земле между стволов, шевелил седые волосы Тайвина, стоящего перед Арьей со склонённой головой.       Это мой муж. Только сейчас Арья наконец осознала, что всё это произошло на самом деле. Почему же я совсем ничего не чувствую?       Тайвин поднял на неё глаза. Растерянность, которую Арья уловила в его взгляде, когда он смотрел на неё во дворе, теперь сменилась усталостью и глубокой печалью.       — Лорд Болтон сказал — ты вернулась из-за меня, — проговорил он со странной интонацией, как будто сомневался в правдивости сказанного лордом Болтоном.       Арья молча кивнула.       У Тайвина болезненно искривился рот. Он заморгал, отвернулся и вытер глаза тыльной стороной здоровой руки. Подбородок его дрожал.       — Ты не должна была… — он судорожно сглотнул, дёрнув острым кадыком. — Со мной… всё кончено…       — Эй! — крикнул издалека, от самой арки, Рамси. Услышав голос своего мучителя, Тайвин вздрогнул и съёжился, мгновенно превратившись из просто немолодого усталого человека в того несчастного старика с беспомощно-испуганным лицом, которого Рамси продемонстрировал Арье после памятного ужина в великом чертоге. — Не заставляйте нас ждать!       — Пойдёмте, милорд, — мягко сказала Арья. Хоть лорд Тайвин ей теперь и муж, а называть его вслух по имени у неё пока что не получалось.       Тайвин взял её под руку, и они медленно пошли к поджидавшему их Рамси.