Дела добрые, дела дурные

      На следующий день Рамси заявился к Арье после обеда, когда она валялась в постели, глядя в осточертевший ей за два дня потолок. С утра зарядил дождь, в комнате было сумрачно и холодно. Очаг исправно пожирал дрова, но ледяная сырость, сочившаяся из щелей грубой каменной кладки, не давала воздуху прогреться. Холод и вынужденное бездействие действовали на Арью угнетающе — она словно впала в какое-то телесное и душевное оцепенение и целый день лежала, накрывшись до подбородка одеялом, вставая только для того, чтобы подкинуть дров в ненасытную пасть очага, и поесть, когда служанка приносила еду.       В коридоре послышались шаги, потом раздражённый окрик лорда Болтона: «Не спать на посту!». Мужской голос начал сбивчиво оправдываться в ответ — кому-то сегодня не повезло рассердить хозяина.       Скрежетнул снаружи засов, дверь распахнулась, и Болтон решительно шагнул через порог.       Арья продолжала смотреть вверх, на потолочную балку, к которой лепилась паутина с восседавшим в центре большим пауком. Ей совсем не хотелось видеть Рамси после вчерашнего, и тем более — говорить с ним. Но отворачиваться она не стала — кто знает, с чем сегодня пожаловал ублюдок. Хоть краем глаза, но нужно следить за ним.       Не сказав ни слова, Рамси прикрыл дверь и сделал по комнате несколько тяжёлых, странно неустойчивых шагов. У самой кровати он остановился, разглядывая что-то на полу. Арья скосила глаза, но сверху ей не было видно, что именно его так заинтересовало.       Рамси нагнулся, показав беззащитное темечко, и Арья пожалела, что не догадалась припрятать под одеялом кочергу. Впрочем, прикованные к поясу руки всё равно не позволили бы ей прикончить его.       Когда Рамси выпрямился, Арья боковым зрением успела заметить зажатую между большим и указательным пальцем его правой руки крупную, почти в дюйм величиной коралловую бусину от порванного ожерелья лже-Тайвина. Остальные раскатившиеся по полу бусины собрала утром служанка, убирая комнату, а эта, видно, затерялась в длинном подшёрстке лежавшей перед кроватью волчьей шкуры.       Воспоминание о мерзком обмане, которому она вчера так глупо поддалась, заворочалось в груди Арьи скользкой холодной жабой.       Она повернула голову и посмотрела Болтону прямо в лицо — пусть не думает, что она его боится.       Но Рамси на неё не смотрел. Наклонив голову к плечу, он изучал бусину, близко поднеся её к глазам.       Арью поразило, насколько скверно он сегодня выглядел. Одежда на нём была вчерашняя, мятая, как будто он спал, не раздеваясь. Ворот камзола расстёгнут, белеющим в сумраке комнаты пятном над ним — осунувшееся лицо с резко обозначившимися скулами и напряжённым бескровным ртом. Пробивающаяся тёмная щетина расползалась по мертвенно бледным щекам подобно плесени на стенах сырого погреба. Глаза не искрились безумным весельем, как накануне вечером, сейчас они были ледяные, мутные, как вода в проталинах весной.       Что-то знакомое почудилось Арье в этой мертвенной бледности лица Болтона.       На срезанные с умерших лица, хранившиеся в подземелье Чёрно-Белого дома — вот на что это было похоже. Лицо Рамси выглядело таким же неживым.       Странно. Вчера Рамси не показался Арье настолько пьяным, чтобы до такой степени страдать сегодня от похмелья. Может быть, возбуждённый своей удавшейся шуткой, он вылакал ещё пару штофов после того, как ушёл отсюда?       А может, он просто… болен? У здоровых людей ведь не бывает такого цвета лица, даже если они перепили. А от Рамси просто-таки несёт мертвечиной, словно он уже одной ногой в могиле. И ещё эти странные его состояния, когда он как будто выпадает из реальности — как вчера утром — ведь это не просто так, с головой у него нелады.       Арье отчаянно захотелось поверить в смертельную болезнь бастарда, но она с досадой отмахнулась от этой мысли. Глупо надеяться, что не сегодня-завтра он упадёт замертво.       Наскучив разглядыванием бусины, Рамси наконец соизволил взглянуть на Арью.       — Мёрзнете, наверное, миледи? — зябко передёрнув плечами, спросил он.       — Здесь как в заднице у белого ходока, — буркнула Арья. — Прикажите дать мне второе одеяло.       В конце концов, она — возможно — носит в чреве ключ Рамси к Утёсу Кастерли, и не в интересах бастарда позволить ей околеть от холода в этой мерзкой дыре.       Рамси скрестил руки на груди и вопросительно поднял бровь.       — Это все ваши пожелания?       Освободи мне руки, ублюдок, — это всё, что мне от тебя нужно.       Арья могла бы произнести это вслух, но Рамси и так наверняка прочитал это в её взгляде.       — Что же это вы сегодня не интересуетесь своим мужем? — спросил он с ухмылкой.       Арье просто не хотелось напоминать Рамси о существовании Тайвина. В лучшем случае он заставит его работать, в худшем…       — Я навестил его сегодня.       Арья напряглась.       Рамси заложил руки за спину и покачался на каблуках сапог.       — Не волнуйтесь, я и пальцем его не тронул. — Он улыбнулся. На неживом лице улыбка выглядела жутко. — Всего лишь рассказал, как вчера разыграл перед вами небольшое представление, и как вы были расстроены, увидев, что ваш муж, одетый в женское платье, лижет сапоги презренному бастарду… и делает другие ужасные вещи. Бедняге было очень стыдно — он ведь думает, что вы видели настоящего Тайвина Ланнистера.       Чёрт. Ублюдок не сказал ему, что она знает о том, что это был всего лишь фокус. Тайвин, должно быть, уверен теперь, что она презирает его. Рамси сумел сделать ему больно, даже не прикоснувшись к нему.       — Как вы думаете, что сделал лорд Тайвин, когда услышал эту историю?       Наклонив голову к плечу, Рамси с жадным любопытством впился глазами в лицо Арьи.       Она молчала, стараясь выглядеть равнодушной. Болтон и так всё расскажет, если уж ему пришла охота поболтать.       Поняв, что ответа не дождётся, Рамси притворно вздохнул и сказал:       — Когда я дошёл до самого интересного момента, он расплакался, как малый ребёнок. — Рамси сочувственно покачал головой и скорчил жалостливую гримасу. — Бедный старик.       — Он не старик, — сглотнув вставший в горле ком, хмуро сказала Арья.       — Глядя на плачущего лорда Тайвина, — знаете, о чём я вдруг вспомнил? — продолжал, между тем, Болтон. — Как однажды сам плакал в детстве. Мне было лет шесть или, может, семь, когда мать решила сообщить мне, что мой настоящий отец — лорд Русе. Я, конечно, страшно обрадовался, но тут она сказала, что он никогда не признает меня своим законным сыном. Чтоб я, мол, и думать об этом не смел. — Рамси потёр ладонью щёку. — Боги, как же я рыдал тогда. Даже бабка меня в тот раз пожалела, а она меня с рождения терпеть не могла, — губы его презрительно дёрнулись. — Дьявольским отродьем называла, старая стерва.       Дьявольское отродье и есть.       — Я вас тоже должна пожалеть?       Рамси хмыкнул.       — Пожалеть? Думаю, не стоит, миледи. Это был последний раз, когда я плакал. — Лицо его стало жёстким. — С тех пор… плакали другие.       Арья отвернулась к окну, затянутому мутной водяной пеленой.       Другие плакали, а она не будет.       В комнате воцарилась тишина. Только дождь монотонно шумел снаружи.       Когда Арья снова взглянула на Рамси, тот с хмурой сосредоточенностью изучал свою правую руку с растопыренными пальцами, держа её навесу перед собой. Рука заметно дрожала.        —А если… сердце? — вдруг отчётливо произнёс он и поднял голову. Взгляд у него был остекленевший. Такой взгляд Арья видела у Эддарда, когда он, случалось, ходил по ночам во сне. — Сердце поможет.       В комнате не было никого, кроме Арьи, но Рамси обращался не к ней. Вперив глаза в пространство перед собой, он как будто ожидал ответа от кого-то невидимого. Сказанные им слова, казалось бы, не несли в себе никакой угрозы, но Арье стало не по себе.       — Ээээ… а всё-таки когда мы выезжаем? — спросила она первое, что пришло в голову — лишь бы вернуть Болтона к действительности.       Рамси вздрогнул, очнулся, глянул на неё безумным взглядом, одновременно хватаясь за рукоять кинжала на поясе. Но, убедившись, что перед ним всего лишь его пленница, сразу расслабился.       Криво ухмыльнувшись, он поднёс бусину, которая всё ещё была у него в руке, к лицу и, сощурив один глаз, другим посмотрел на Арью через дырку для шнурка.       — Миледи так не терпится отправиться в путь? Не беспокойтесь, это произойдёт очень скоро. Я ведь говорил вам, что не собираюсь дожидаться, пока сюда явится ваш братец.       — Как же это вы не боитесь оставить замок?       Рамси равнодушно пожал плечами.       — Дамон всегда отлично справляется в моё отсутствие. Люди его слушаются. Когда Сноу подойдёт к стенам Дредфорта, леди Тарт подтвердит, что меня и Эддарда в замке нет. И вас тоже. Иными словами, ему не будет никакого смысла осаждать замок. Ведь, полагаю, ваш брат поверит словам этой благородной леди, не так ли?..       Арья закусила губу. Мерзавец продумал всё до мелочей.       — Сноу, конечно, сразу ринется к Перешейку. И пусть. Меня он там не обнаружит и поймёт, что я передвигаюсь морем. Конечно, по суше до Королевской Гавани можно добраться быстрее, но не думаю, что он направится туда. Вокруг Королевской Гавани стоит армия Дейенерис, и там ему меня уже не достать. Скоро Железный трон сменит хозяина, а тут и я появлюсь со своим подарком… Кто первый присядет на уши новой королеве, тот и победил.       Арья подумала, что на самом деле всё не так просто, потому что у новой королевы умные советники — по крайней мере, так говорил Джон. Но вслух она ничего не сказала.       — Вам недолго осталось скучать в четырёх стенах, обещаю, — Рамси широко улыбнулся, показав зубы до самых клыков.       Он небрежно бросил бусину на одеяло, развернулся и быстро вышел из комнаты, неловко задев плечом дверной косяк.       Вспугнутый звуком захлопнувшейся двери паук мгновенно скрылся в щели между балкой и потолком.       Арья осторожно выползла из-под одеяла и подняла бусину.       Подобными украшениями из кораллов — браслетами, бусами и серьгами — нередко расплачивались со шлюхами клиенты в «Счастливом порту». Как-то раз и Морячка получила такие бусы от какого-то матроса в качестве свадебного подарка. В ту ночь это была уже третья, кажется, её «свадьба».       Арье бусина была ни к чему, — украшения никогда её не привлекали — но что-то притягательное таилось в этом шарике со сквозной дыркой. Гладкий и блестящий, он ещё хранил тепло руки Болтона.       Арья зачем-то попробовала бусину на зуб, убедившись при этом, что коралл твёрд, как камень, потом положила её на постель против подушки, а сама легла набок, лицом к очагу.       Отблеск огня играл на выпуклой красной поверхности.       Пламя и кровь…       Это был первый девиз, который Арья запомнила после девиза своего дома. Тогда он показался ей намного более понятным и правильным, чем «Зима близко». Видевшая зиму только в виде выпадавшего иногда снега, который моментально таял, она не понимала, чем же зима так опасна, и почему нужно всегда помнить, что она близко. Огонь и кровь — другое дело. Это вещи важные и полезные — так ей тогда казалось. Огонь согревает и даёт свет, на нём можно готовить пищу, а кровь течёт по жилам, делая человека живым.       Потом Арья узнала от мейстера Лювина о том, что огонь, заключённый в драконах, может быть опасным оружием. Больше всего поразило её то, что повелевать этим живым оружием могли не только мужчины, но и женщины. Но тогда никто не верил, что драконы появятся в мире снова, и Джон только рассмеялся, когда Арья сказала ему, что хотела бы летать на драконе. «Жаль разочаровывать тебя, сестрица, — сказал он, — но вряд ли ты когда-нибудь увидишь живого дракона. Разве что их скелеты, если попадёшь в подземелья Красного Замка».       Потом из-за Узкого Моря поползли слухи о новых драконах. Поначалу никто не воспринимал их всерьёз, но прошла зима, слухи обернулись правдой, а Драконья королева превратилась в реальную угрозу для Вестероса. С тех пор, как её армия осадила Королевскую Гавань, Арья мечтала о том, чтобы драконы спалили дотла этот грязный, вонючий город, убивший её отца. Спалили вместе с Серсеей и со всеми его жителями, которые молча наблюдали за тем, как ему рубили голову его же собственным мечом.       Теперь же Арья думала не о городе и Серсее, а о том, что, разделавшись с ними, Дейенерис наверняка захочет превратить в дымящуюся головешку и лорда Тайвина.       Арья потрогала свой живот. Беременность, если она и наступила, никак не давала о себе знать. Последняя лунная кровь приходила незадолго до первого посещения Дредфорта, и пройдёт ещё дней двадцать, а то и целая луна, прежде чем Арья точно будет знать, понесла ли.       Сегодня она выглянула в окно только один раз — утром, когда только проснулась. Посмотрев вверх, Арья увидела кусочек свинцового неба, источающего потоки воды, посмотрев вниз — совершенно пустой двор. Проливной дождь разогнал обитателей Дредфорта по своим холодным жилищам. Даже мейстер не показывался на галерее.       Под навесом у конюшни стояла одинокая телега, накрытая рогожей и шкурами — должно быть, с вечера не успели разгрузить зерно или овощи. Арья уже собиралась отойти от окна, когда заметила, как по раскисшей земле к воротам псарни деловито трусит собака с костью в зубах. Она не имела ничего общего с теми гладкошёрстными чёрными тварями, которых Рамси называл своими «девочками». Это была белая с рыжими пятнами сука, причём кормящая — набухшие соски болтались чуть ли не до земли. Наверное, та самая собака, про которую Дамон сказал, что она разродилась в отсутствие Энги.       Энги.       Пожалуй, если кто из людей бастарда и мог бы помочь Арье, так это он. Хотя бы из благодарности за то, что она сохранила ему жизнь. Впрочем, страх обычно бывает сильнее благодарности, это Арья хорошо усвоила ещё в детстве.       Есть ещё Эддард. Но от него помощи ждать не приходится — слишком мал, да и едва ли осмелится пойти против только что обретённого им отца, как бы дорога ни была ему Арья. Говорят, каково дерево — таков и плод. Может статься, через год, проведённый в Дредфорте, в Эддарде не останется от Старков ничего, кроме имени. Будь он сейчас поблизости, Арья влепила бы ему хорошую затрещину — так зла она была на него за то, что он оказался здесь в столь неподходящий момент.       На помощь со стороны Элис Арья тоже не рассчитывала — у служанки не было никакой причины ей помогать. Особенно после того, что произошло с Джейни. Элис сегодня была ненамного словоохотливей, чем накануне, но Арье тоже не хотелось ни с кем разговаривать, так что завтрак и обед прошли почти в полном молчании.       У Арьи теперь было много ничем не занятого времени, и всякие мысли начинали лезть ей в голову, как только она оставалась одна. О том, что теперь она — Ланнистер, а не Старк. О том, что, возможно, она станет матерью. О том, что же обо всём этом скажет Джон, когда узнает.       Но больше всего Арья думала о том, что должна найти выход. Должна. Потому что подвела Джона, застряв в Дредфорте. Потому что Бриенна в руках Дамона. Потому что Болтон ещё не закончил с Тайвином. Из-за упрямства Арьи когда-то умер Мика, из-за её самоуверенности теперь могла пострадать или даже погибнуть Бриенна. На глаза наворачивались злые слёзы, когда Арья думала об этом.       «Если есть вход, то найдётся и выход, — говорил Сирио. — Смотри своими глазами».       Она и смотрела, в тысячный раз обшаривала взглядом стены, потолок и окно в тщетной попытке найти намёк на путь к свободе, но ничего сколько-нибудь путного в голову не приходило.       Можно кинуть в очаг одеяло и подушку, а потом крикнуть «пожар!» и начать колотить ногами в дверь. Комната быстро заполнится дымом, и Арья, если повезёт, сможет выскользнуть в коридор, когда прибегут тушить. Но пока доложат Рамси, пока он прикажет что-то предпринять, — она и сама запросто может задохнуться в дыму. А если даже ей удастся выскочить из комнаты — куда потом бежать со скованными руками?       И это ещё был самый лучший план, какой она смогла придумать.              Ночью Арья проснулась от странного, пугающего, непонятно откуда исходящего звука. Открыв глаза, она рывком села в постели. Дрова прогорели, в комнате было холодно и абсолютно темно.       Сперва Арья испугалась, решив, что это Рамси снова принялся за Тайвина. Спустя несколько мгновений она с облегчением поняла, что ошиблась. Под пытками люди кричат совсем не так. Сидя в загоне для пленных во дворе Харренхолла, она достаточно наслушалась воплей истязуемых, чтобы сейчас быть уверенной в том, что этот звук означает что-то совсем другое.       Затаив дыхание, Арья вертела головой, пытаясь определить источник звука, но уловила только, что шёл он не с улицы, а рождался где-то в глубине Дредфорта. Не звериный, но и не человеческий, похожий одновременно и на вой, и на стон, он начался с низкой ноты, поднимаясь всё выше.        И вдруг оборвался.       Арья никогда прежде не слышала ничего подобного. Она даже подумала, что ей померещилось, но тут звук возобновился, уже более громко, и собаки на псарне залаяли вразнобой, а потом принялись подвывать.       В этом то ли стоне, то ли вое, неизвестно, кем издаваемом, слышались слёзы и бессильная ярость смертельно раненого существа, испытывающего невероятные муки, но не желающего расставаться с жизнью. У Арьи мурашки поползли по спине, а душа заполнилась чёрным и густым, как смола, ужасом. «Сердце поможет», почему-то вспомнились ей слова Рамси. Чьё сердце?       Рука непроизвольно дёрнулась к монетке Якена на шее, но короткая цепь не позволила дотянуться до неё. Тогда, вспомнив про бусину, Арья достала её из-под подушки и сжала в кулаке.       Странный звук повторялся ещё несколько раз, а потом прекратился. Через четверть часа успокоились и собаки. Арья долго ещё сидела, напрягая слух, а когда окончательно замёрзла, с головой залезла под одеяло.       Она лежала с открытыми глазами и прислушивалась, но было по-прежнему тихо. В конце концов она заснула, всё ещё сжимая в руке бусину.       Снилось ей, что она снова, как в детстве, бродит во тьме по подземелью Красного Замка, натыкаясь на черепа драконов. Только в этот раз в руке у неё была Игла, и она хотела убить тех двоих, которые разговаривали о том, что волк и лев скоро вцепятся друг другу в глотку. Она бросалась в сторону голосов и делала выпад, но лезвие меча каждый раз пронзало лишь воздух, а голоса смеялись у неё за спиной.              На другой день снова шел дождь. Но теперь он не ударял в землю тугими струями, а висел в воздухе мелкой водяной пылью.       — Что это такое было сегодня ночью? — подступила Арья с допросом к служанке, когда та принесла завтрак.       — О чем вы, миледи? — деланно удивилась Элис, хотя прекрасно поняла, о чем её спрашивают.       — Кто-то то ли стонал, то ли выл.       — Собаки лорда Болтона часто воют по ночам в полнолуние, миледи.       — Полнолуние давно прошло. И это не собака выла.       Элис попыталась заткнуть Арье рот пирогом со свининой, но Арья отпрянула, едва не перевернув стоявший перед ней поднос с завтраком.       — Скажи мне, что это было, — продолжала она настаивать. — Или я пожалуюсь на тебя лорду Болтону.       Элис подняла на неё растерянные светло-голубые глаза.       — Но я ведь ничего плохого не сделала, миледи!       — Разве? —подняла брови Арья.— А что, если я видела, как кое-кто шарит у тебя под юбкой? Не думаю, что лорд Болтон одобряет такие забавы молодых девушек. Ты ведь не замужем, верно? Болтоны, кажется, исповедуют право первой ночи.       Бедняжка Элис сначала побледнела, а потом её высокие, совсем не крестьянского типажа скулы полыхнули румянцем. Арья поняла, что, ткнув пальцем в небо, нечаянно попала в цель. Хоть здесь повезло.       — Да что вы такое говорите, миледи! — с искренним возмущением несправедливо обвинённого человека воскликнула Элис, и в её голосе Арья уловила готовые прорваться слёзы.       — Я честная девушка, это вам каждый в замке скажет, — уже тише добавила она. — Дамон только поцеловал меня. Мы были одни на лестнице, и он… он меня схватил, миледи, — ломая руки, шептала Элис. — Я кричала и пыталась вырваться, но он очень сильный. Клянусь вам, миледи, больше между нами ничего не было.       Арья притворно зевнула.       — Неважно. Как ты думаешь, кому поверит лорд Болтон — благородной леди или служанке? — подпустив в голос высокомерия, спросила она. Было немного стыдно, что она так поступает с бедной девушкой, но ей очень нужно было знать.       — Так что это было?       Элис боязливо оглянулась на дверь.       — Это… — Она понизила голос до шёпота. — Это лорд Болтон. У него случаются приступы головной боли. И последнее время всё чаще.       — Так он что, сильно болен?       — Сильно, миледи… Мейстер все старые книги перечитал, но так и не смог изготовить лекарство. И маковое молоко милорду уже почти не помогает, вот он и воет, когда сильно прижмёт. Говорят, эту болезнь только колдовством можно вылечить. А больше я ничего не знаю…       Арья откинулась на подушку. Значит, ей не показалось.       — Вы ведь не скажете милорду про Дамона? — умоляюще прошептала Элис, пытаясь заглянуть Арье в глаза.       — Нет… — отмахнулась Арья. — Не бойся, я ничего не скажу. Можешь идти, я уже наелась.       Элис подбросила дров в очаг и поспешно убралась вместе с подносом.       Известие о неизлечимой болезни лорда Болтона сначала воодушевило Арью, но это воодушевление быстро угасло, когда она посмотрела на вещи трезво. Слухи часто бывают преувеличены, а в устах простолюдинов они вообще раздуваются до невероятных размеров. Даже то, что Рамси воет по ночам от боли, совсем не означает, что дни его сочтены. И до того, как сдохнуть, он сто раз успеет превратить жизнь своих пленников в ад.       Арья провела весь день в постели, наблюдая за жизнью паука на потолке. Это помогало ей не думать ежесекундно о том, что Рамси в любой момент может сделать с настоящим Тайвином то, что позавчера сделал с его двойником. Элис, когда пришла убираться, заметила паутину и хотела смахнуть её веником, но Арья не позволила.       Из-за дождя окно всё время было закрыто, поэтому за два дня в паутину не попалось ни одной, даже самой маленькой мошки. Большую часть времени паук грустно сидел в центре паутины. Арья даже стала беспокоиться, что он может умереть от голода. Впрочем, она не знала, сколько пауки способны прожить без еды.       Лорд Болтон ни разу не навестил Арью. Наверное, готовился к отъезду.       Дождь к вечеру кончился, и тусклое солнце успело несколькими слабыми лучами осветить комнату прежде, чем скрылось за крепостной стеной.       Этой ночью никакие странные звуки не тревожили Арью, хотя она много раз просыпалась и подолгу лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к шорохам замка.              Когда следующим утром Арья подошла к окну, Рамси стоял на галерее с мейстером Утором. Ворон сидел на перилах и чистил перья.       Солнце светило вовсю, о прошедшем дожде напоминала лишь не успевшая высохнуть грязь во дворе. День обещал быть по-настоящему тёплым. У Арьи улучшилось настроение — потому что ведь разве может в такой солнечный день случиться что-то плохое?       Рамси выглядел взвинченным. Он что-то раздражённо выговаривал мейстеру, а тот как будто оправдывался. Слов Арья не могла разобрать. В конце концов Рамси вышел из себя настолько, что схватил старика за грудки и довольно сильно тряхнул. Шкура свалилась с плеч мейстера, а ворон возмущённо каркнул и отскочил подальше.       Раздосадованно оттолкнув мейстера, Болтон широкими шагами направился по галерее в сторону ворот.       Лысина старика сверкнула на солнце, когда он нагнулся, чтобы поднять упавшую шкуру. Отряхивая её, он заметил в окне Арью и поклонился ей. Она в ответ тоже поклонилась. На всякий случай.       Элис, как обычно, принесла завтрак. Кормят ли так же хорошо и Бриенну, с беспокойством думала Арья, поглощая поджаренный хлеб с ветчиной и яичницу. Крупные люди быстро слабеют, если мало едят, а Бриенне нужны силы, чтобы противостоять Дамону. Ещё она подумала, что можно попробовать снова использовать шантаж, чтобы заставить Элис хоть иногда носить Бриенне мясо.              Когда через час или полтора Элис появилась снова, Арья решила, что она пришла убираться. Но в руках служанка держала тряпьё, в котором Арья узнала свою одежду, оставленную на чердаке мельницы.       — Мы что, уже уезжаем?       — Нет, миледи. Лорд Болтон хочет вас видеть. Сейчас он пришлёт за вами своих людей. Я принесла вашу одежду — милорд сказал, вы должны её надеть.       — С чего это лорд Болтон так любезен? — подозрительно нахмурилась Арья.       — У него сейчас маленький лорд Эддард. А лорд Рамси считает, что ему ещё рано видеть обнажённых женщин.       — Как это мило с его стороны… — пробормотала Арья, силясь попасть ногами в штанины бриджей, которые держала перед ней Элис. — Что ему от меня понадобилось?       Девушка только покачала головой.       С помощью служанки Арья успешно облачилась в бриджи и сапоги, но с нижней рубашкой и дублетом возникли сложности. Их никак нельзя было надеть со скованными руками.       — Я знаю, что делать! — воскликнула Элис и куда-то убежала.       Вскоре она вернулась — с сияющим лицом и большим шерстяным платком в руках.       Платок был повязан вокруг шеи Арьи, а потом вокруг торса — крест-накрест. Так он отлично закрывал грудь. Концы платка Элис завязала сзади.       В этом наряде Арья ощущала себя странно — одновременно и одетой, и голой. Но когда Элис накинула ей на плечи плащ, это ощущение исчезло.       Алин с Мирандой отвели Арью в кабинет Рамси, в котором она уже до этого побывала дважды.       Первое, что увидела Арья, переступив порог — письменный стол и сидевшего за ним Эддарда, низко склонившегося над пергаментом. Высунув язык, он что-то старательно царапал на нём пером. Рядом с ним стоял, положив руку на высокую спинку стула, Рамси. Он был по-домашнему без камзола, в одной нижней рубахе без ворота с закатанными рукавами. На поясе висел кинжал.       Рамси и Эддард одновременно посмотрели на Арью, и она в очередной раз поразилась внешнему сходству отца и сына.       Губы Болтона тронула лёгкая улыбка, и он отвесил вежливый поклон. Эддард растерянно таращился на Арью, но потом, по примеру отца, вскочил со стула и тоже поклонился.       Арья окинула взглядом комнату. Всё было по-прежнему — кроме одной вещи, которую она совершенно не ожидала здесь увидеть. И от которой у неё в животе стало так холодно, как будто туда опустился кусок льда.       Боком к окну установлен был массивный деревянный крест, на котором прежде висел труп Джейни. Древесина была очень тёмная — не столько, вероятно, от времени, сколько от пропитавшей его крови. Наверное, ещё Русе Болтон свежевал на этом кресте своих врагов. А может, и отец Русе.       Бьющее в распахнутое настежь окно солнце безжалостно освещало распятое на кресте совершенно обнажённое тело лорда Тайвина. Его запястья и лодыжки были притянуты ремнями к концам крестовины. Голова опущена на грудь, глаза закрыты, и только по слабому движению обтянутых кожей рёбер над впалым животом Арья поняла, что он жив.       Сдерживая поднимавшуюся в груди панику, она скользнула взглядом по истощённому телу, ища следы пыток. Свежих ран не было.       Миранда пихнула Арью в спину кулаком, и ей пришлось сделать несколько шагов в сторону стола.       Рамси выглядел немного лучше, чем в последний свой визит к Арье. По крайней мере, он был чисто выбрит. Но лицо его по-прежнему поражало неестественной бледностью, глаза в красных прожилках лихорадочно блестели.       — Как спали, миледи?       Арья пожала плечами, стараясь казаться спокойной.       — Прекрасно. Только клопы могут помешать мне заснуть, но их в Дредфорте, слава богам, нет.       — Зимой все повымерзли, — усмехнулся Рамси. — И тараканы тоже.       При звуке их голосов Тайвин шевельнулся и открыл глаза. Увидев Арью, он тотчас отвернулся к окну. Свет бил ему прямо в глаза, и он болезненно морщился.       Ему стыдно передо мной из-за этой гнусной истории с платьем, — поняла Арья.       — Что же это ты не глядишь на свою любимую жену, а, лорд? — вкрадчиво спросил Рамси, выходя из-за стола и делая шаг к кресту.       Арья тоже непроизвольно сделала шаг вперёд, как будто хотела помешать Болтону подойти. Тот заметил это и остановился.       — Милорд… — как можно мягче проговорила Арья, обращаясь к Тайвину. — Посмотрите на меня, милорд.       Тайвин потряс седой головой, но не повернул к ней лицо.       Рамси с любопытством наблюдал за ними.       — Милорд. Пожалуйста.       Тайвин дёрнулся, рёбра быстро и прерывисто заходили над его животом, как будто ему стало тяжело дышать.       — Пожалуйста, — повторила Арья.       Он, наконец, повернул голову и посмотрел на неё.       — Лорд Болтон обманул вас, — проговорила Арья, глядя в прозрачные, полные муки глаза. — Я знаю, что это были не вы… тогда, в платье.       Тайвин смотрел на неё, не понимая, а потом у него сделалось такое беспомощное и растерянное лицо, что Арья, глядя на него, едва сдержала вскипевшие в глазах слёзы.       — Это правда, милорд, — дрогнувшим голосом повторила она.       Рамси снисходительно рассмеялся.       — Я сегодня добрый, лорд. Если это тебя утешит — да, верно, я тебе соврал. На самом деле леди Арья знает, что это был не ты.       У Тайвина дрогнул подбородок.       — Э, да ты, кажется, сейчас снова заплачешь, — с упрёком сказал Рамси и подошёл вплотную к нему. Из-за широко разведённых в стороны крестом ног Тайвин сейчас был почти такого же роста, как бастард.       — Улыбнись! — потребовал Рамси, глядя ему в глаза, и сам весело ощерился зубастым ртом. — Ведь всё отлично разрешилось. Позора не было. Ну?..       Тайвин смотрел на него с ужасом.       — Ах, да! — хлопнув себя по лбу, воскликнул Рамси. — Совсем забыл, я ведь запрещал тебе улыбаться. Но сегодня можно! — Тайвин по-прежнему молча смотрел на него. — Ладно, так и быть, я помогу тебе.       Выдернув из ножен на поясе кинжал, он упёр острие в кончик губ Тайвина и слегка поднял его вверх.       — Вот так. Ну, давай же, улыбайся, лорд. Мёртвым-то ты уже не сможешь этого делать.       Мёртвым?       Развлечение, видно, наскучило Рамси, потому что он вдруг с размаху вогнал кинжал в крест в дюйме от левой искалеченной руки Тайвина и развернулся к Арье.       Пока кинжал висел у Рамси на поясе, был шанс вытащить его и воткнуть ему в живот — если, конечно, бастард подошёл бы к Арье вплотную. Теперь до кинжала не достать.       — Довольно, — голос и лицо Рамси в одну секунду сделались серьёзными, даже озабоченными. Этой способностью мгновенно менять тон и выражение лица он разительно отличался от своего сына. Эддард всегда медленно переходил от радости к печали, и наоборот. — Я пригласил вас, миледи, совсем по другому поводу.       Он подошёл к Арье совсем близко, и встал перед ней, сцепив руки в замок. Они были одного роста, Рамси немного выше, и в вырезе рубахи Арья близко увидела его крепкую, но, как и лицо, голубовато-бледную шею.       — Я, видите ли, болен.       Сказав это, Рамси, не моргая, уставился на неё расширенными глазами.       Арья сделала вид, что удивлена.       — Не вижу смысла это скрывать, потому что об этом и так скоро все узнают. Уж старая сука леди Дастин об этом позаботится… Да, я давно болен, — продолжал Рамси, глядя Арье в глаза. — С весны. Чёртов мейстер всё это время кормил меня своей поганой микстурой и сказками о том, что скоро всё пройдет. Но два дня назад я отчётливо понял, что мне ничего не помогает, и что у меня мало, очень мало времени. Лекарства от этой болезни нет, — кроме одного. Я нашёл кое-что об этом в одной отцовской книге. Мейстер тоже знал об этом, но не сказал мне.       Заметив, что Эддард, открыв рот, слушает их разговор, Рамси велел ему продолжать заниматься чистописанием.       — О чём я говорил… — Болтон задумался. На несколько мгновений его глаза стали совершенно пустыми. — Да, о лекарстве. Итак, лекарства не существует, но зато существует лорд Тайвин. Королевский некромант дал ему большую силу. Посмотрите, — он вполоборота повернулся к Тайвину и указал пальцем на длинный белый шрам, шедший от паха к пупку. — Лорд Тайвин должен был умереть от болта в животе. Он и умер, да только колдун влил ему какое-то зелье, которое его оживило.       Рамси говорил всё более увлечённо, и в тёмных зрачках его постепенно разгорался знакомый уже Арье безумный огонёк.       — Не знаю, что это было, но оно теперь течёт в его жилах вместе с кровью. Ни один обычный человек не вынес бы того, что я с ним творил. Я мог резать его каждый день, и он не истёк бы кровью, потому что его кровь сворачивается, не успеешь и глазом моргнуть. Мне невероятно повезло в том, что он здесь…       Болтон сделал паузу, откинул падающие на глаза вьющиеся волосы, и с плохо скрываемым торжеством в голосе произнёс:       — Потому что лорд Тайвина даст мне силу побороть болезнь, став частью меня.       Арья не смогла скрыть изумления. Рамси улыбнулся её замешательству и пояснил:       — Я съем его сердце.       — Но… — не до конца ещё осознав сказанное Болтоном, хрипло начала Арья. — Вы же собирались отвезти лорда Тайвина в Королевскую Гавань…       — Верно, — согласился Рамси. — Собирался. Но у меня нет другого выхода, миледи. — Он поднял брови и развёл руками. — Просто нет выхода.       Арья растерянно обвела глазами комнату. На спинке кресла у камина лежал кожаный фартук. Как она его сразу не заметила? И вон там, на полке над очагом — пара отлично наточенных свежевальных ножей. Боги милостивые.       Он собирается сожрать сердце моего мужа у меня на глазах, дошло до неё, наконец.       Арья никогда в жизни не падала в обморок, но сейчас почувствовала, что ноги её не держат.       — Э, да вы, кажется, сейчас свалитесь, миледи! — участливо проговорил Рамси. Он взял стул и поставил перед Арьей. — Сядьте.       Она села.       Рамси подождал немного, а потом помахал ладонью у Арьи перед лицом.       — Миледи, вы в состоянии слушать меня?       Ей ничего не оставалось, кроме как кивнуть.       — Обычай велит мне сначала содрать с лорда Тайвина кожу, — начал говорить он, расхаживая по комнате между Арьей и окном. — Обещаю сделать это очень аккуратно. До заката он точно доживёт. Вы даже сможете с ним говорить, если захотите. Интересно же узнать, каково это — быть без кожи.       Если я беременна, то после того, как мне придётся на это смотреть, ребёнок точно родится уродцем.       Арья глядела на шевелящийся рот Рамси, представляя, как он будет вонзать зубы в пульсирующее сердце — ведь оно ему нужно живое.       — А как же подарок королеве Драконов?.. — спросила она.       Рамси небрежно махнул рукой.       — Ей вполне достаточно будет и головы лорда Тайвина. Так даже лучше — он не сболтнёт чего-нибудь лишнего. У мейстера есть раствор, в котором мёртвая плоть отлично сохраняется… Кстати, я страшно сожалею, что вам пришлось так мало времени побыть в законном браке, — он прижал руку к левой стороне груди. — Так что, миледи, чтобы вам не было слишком одиноко в пути, я позволю вам держать голову мужа в своей каюте… даже в вашей постели, если захотите, — добавил Рамси, и Арью едва не вырвало.       А он всё говорил и говорил.       — Я подумал, что будет несправедливо не дать вам никакого шанса облегчить участь лорда Тайвина. Предлагаю немного поиграть. Бросим монетку. Если вы проиграете, то, как я и сказал, я освежую его.       — А если выиграю? — с проблеском надежды в глубине души спросила Арья.       Рамси пожал плечами.       — Тогда лорд Тайвин всё равно умрёт. Ведь мне нужно лекарство. Но он умрёт быстро. Я просто вырву ему сердце. Как мой предок, Ройс Краснорукий. Тот, правда, вырывал внутренности, но это неважно… Поверьте, миледи, это намного более лёгкая смерть, — Рамси смотрел на Арью так, словно сделал ей величайшее одолжение и теперь ждёт благодарности. — Ведь это хорошая смерть, правда?       Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Арья кивнула. Говорить она всё равно не могла.       — Согласившись на моё предложение, вы ничего не теряете, леди Арья. Ваш муж умрёт в любом случае, но вы можете сделать его смерть менее мучительной. У вас время подумать, пока я займусь с сыном.       Рамси повернулся к Эддарду.       — Возьми скамейку и вон тот нож, — он указал в сторону очага. — и подойди сюда.       Эддард послушно положил перо и слез со стула. Он выглядел смущённым и даже напуганным.       Ничего не теряю, как же, думала Арья, глядя, как Эддард тащит через всю комнату низкую скамейку, на которую бастард, наверное, клал ноги, когда сидел у очага, если я проиграю, то буду мучиться всю жизнь от того, что это из-за меня он так страдал. А если выиграю… то тоже буду мучиться.       Скамейку Рамси разместил на полу у основания креста и, взяв Эддарда подмышки, поставил на её. Теперь Эддард ростом доходил Тайвину до подбородка.       Тайвин выглядел совершенно безучастным и никак не реагировал на эти приготовления. Полуприкрыв глаза бледными веками, он смотрел в сторону.       — Читать и писать Старки тебя научили, — сказал сыну Рамси, коротко глянув на Арью, — но это далеко не всё, что тебе нужно уметь, парень.       Арья подумала, что Эддард умеет не только читать и писать. Она сама научила его кое-чему полезному. Правда, это совсем не нравилось Джону. «Он будет лордом, а лорду не пристало заниматься такими вещами», говорил он, а сир Давос возражал, что в жизни всё может пригодиться.       — Тебе пора становиться настоящим Болтоном, малыш. Скажи-ка, что изображено на нашем гербе?       — Ободранный человек?.. — неуверенно проговорил Эддард.       — Верно. А знаешь, почему?       Мальчик поспешно кивнул.       — Да, мило… отец. Потому что у Болтонов принято сдирать кожу с врагов.       Рамси одобрительно потрепал его по щеке.       — Но… — робко добавил Эддард, глядя на отца, — это ведь варварство.       У Рамси от такого заявления собственного отпрыска отвисла челюсть.       — Кто тебе такое сказал? Чушь! Это древний обычай, и я хочу, чтобы и ты тоже этому поучился.       На лице Эддарда отразились страх и растерянность. Болтон тоже заметил это.       — Что ты скуксился, как девчонка. На самом деле это весело. Ты любишь рисовать?       — Да, отец, — кивнул Эддард.       — На пергаменте?       — Да… И ещё углём на стенах. Но за это меня ругают… — он потупился.       — На человеческом теле тоже можно рисовать. Только не пером и не углём, а вот этим. — Рамси поднял нож, и острие блеснуло на солнце. Слегка нажимая на кожу, но не повреждая её, он очертил контур вырезанного на груди Тайвина креста. — Красивая работа?       Эддард рассматривал крест расширенными глазами.       — Н-не знаю, отец.       — Смотри!       Рамси глубоко вдавил кончик ножа в кожу на два дюйма выше левого соска. Тайвин болезненно охнул, выгнулся на кресте, напрягая мышцы груди и рук. Сосредоточенно нахмурившись, Рамси ножом начертил вокруг соска большую семиконечную звезду без одного луча. Кровь рубиновыми капельками сразу выступала там, где лезвие рассекало кожу.       Полюбовавшись своей работой, — все линии вышли идеально ровными, словно чертились по линейке, — Рамси вложил нож в руку Эддарда.       — Теперь попробуй ты. Давай, закончи рисунок. Красиво в первый раз не получится, но со временем ты натренируешься.       Эддард растерянно глянул на Арью, но она не собиралась помогать ему. Каждый человек сам делает выбор. Ей тоже пришлось его делать, когда она была ребёнком. Боги не спрашивают, сколько тебе лет, когда решают подкинуть какое-нибудь дерьмо.       На лице Эддарда отражалась мучительная внутренняя борьба. Он не хотел делать то, к чему его принуждал отец, но при этом всем своим существом жаждал ему понравиться.       — Ну? — нетерпеливо спросил Болтон.       Эддард поднял на него глаза.       — Этот человек… он наш враг?       Рамси кивнул с таким видом, словно лорд Тайвин собственноручно вырезал всю его семью, включая женщин и грудных младенцев.       — Но… он же старый, — с дрожью в голосе проговорил мальчик. В Винтерфелле он хорошо усвоил, что женщин, детей и стариков мужчинам обижать нельзя. — И ему будет больно.       — Ему — да. Но тебе-то какое до этого дело?       Этот вопрос поставил Эддарда в тупик.       Он нерешительно поднял руку с ножом. Что победит? Страх разочаровать отца или страх причинить боль живому существу?       У Эддарда не хватало духу даже подраненной на охоте утке свернуть шею, а Рамси предлагал ему резать человека. Но, как знать — может, при виде человеческой крови в нем проснётся такое же чудовище, как и в его отце.       А кровь действительно сворачивается быстро, отметила Арья, глянув на рану Тайвина, уже почти переставшую кровоточить.       Дрожащей рукой Эддард поднял нож. Рамси взял сына за запястье и направил его руку к цели. Но едва кончик ножа коснулся кожи Тайвина, Эддард разжал пальцы, и нож со звоном упал на пол.       Рамси шумно втянул носом воздух.       — Тряпка, баба! — раздражённо рявкнул он. — Понабрался старковского дерьма. Встань там и смотри внимательно, — он наклонился и поднял нож.       Пристыженно опустив голову, Эддард поплёлся в угол.       Рамси поискал, куда положить нож и, не найдя, просто сунул его в зубы Тайвину.       — Держи, лорд, да смотри, рот не порежь. Со слишком широкой улыбкой тебя в Королевской Гавани не узнают.       Тайвин покорно сжал окровавленный нож зубами.       Рамси подошёл к Арье и наклонился к ней, уперев руки в колени. Требовательно заглянул в глаза.       Она с тоской смотрела поверх его головы в окно.       День по-прежнему был такой радостный, солнечный. Никто не должен умирать в такой день. Арье захотелось закрыть глаза, чтобы это чудовище в человеческом обличье исчезло.       — Ну, так что, миледи? Будем играть?