Дела добрые, дела дурные

      Оставив Тайвина наедине с известием о смерти Серсеи, Арья до самого обеда слонялась по замку.       Сначала она решила повидать Эддарда. Но его комната оказалась заперта, и на стук он не открыл.       — С тобой всё в порядке, Нед? — спросила Арья в щель между косяком и дверью.       — Да, — донеслось изнутри. — Всё хорошо. — Голос племянника звучал расстроенно, но слёз в нём Арья не услышала. Если Эддард и плакал, то давно. Похоже, в чьём-либо обществе он сейчас не нуждался.       Она уже хотела уйти, когда он позвал её:       — Арья!       — Что?       — Я забрал Терракса с псарни домой. Здесь… со мной он будет в безопасности. — Арью удивил тон, которым это было сказано. Никогда раньше Эддард не говорил так… по-взрослому. — И ты своего щенка тоже забери.       — Заберу, — пообещала она. Но не сегодня. Оторванные от матери щенки первое время жалобно пищат, и это вряд ли обрадует скорбящего о смерти дочери Тайвина.       Не зная, как ещё убить время, Арья отправилась в богорощу.       Лик чардрева выглядел таким же безучастным, как в день её свадьбы. В том месте, где ночью кто-то прибил к стволу освежёванную кошку, — прямо под скорбно изогнутым ртом, — на белой коре осталось бурое, ещё не полностью высохшее пятно. Глядя на него, Арья вспомнила, что в стародавние времена чардревам приносили кровавые жертвы. Так, во всяком случае, утверждала старая Нэн. Но кому и зачем сейчас понадобилось учинять бессмысленную расправу над безобидным животным?.. И почему Тайвин пришёл в такое волнение, узнав об этом?       Арья подошла к дереву и прижала левую ладонь к пятну, — оно оказалось немного липким. Прямо перед ней глубокие провалы глаз, вырезанных на стволе, поблёскивали загустевшим тёмно-алым, почти чёрным соком. Было очень тихо, только где-то над головой ветер лениво шевелил крону, изредка с легким шорохом роняя на землю красный лист.       Гляди своими глазами. Слушай своими ушами. Ощущай своей кожей.       Долго Арья стояла так, напрягая глаза и уши, пытаясь слиться с деревом в одно целое — всё напрасно. Открывать имя убийцы кошки чардрево не желало. Да и глупо было надеяться на это — боги редко говорят с людьми.        Вздохнув, Арья вытерла испачканную ладонь о штаны — всё равно их уже пора отдать в стирку — и пошла в ту сторону, где у замковой стены обильно разрослась ежевика. По дороге на глаза попался небольшой холмик свежевырытой земли. Здесь закопали несчастную кошку после того, как кузнец добил её, поняла Арья.       Ежевика уже сходила, и почти всю её оборвали мальчишки. Нужно было продраться через колючие кусты, чтобы дотянуться до последних оставшихся ягод — зато они были самые крупные и сладкие. Правда, и давились от малейшего прикосновения, окрашивая пальцы в сине-фиолетовый цвет, когда Арья срывала их.       Не так давно, гуляя с Тайвином, Арья привела его сюда. С равнодушным «спасибо» он принимал от неё ягоды, не глядя клал в рот, жевал и глотал, но мысленно был где-то далеко. Подай Арья ему вместо ежевики слизняка, он бы, наверное, и его проглотил.       Жаль, что в этот раз она не захватила с собой лук, чтобы потренироваться. Так время прошло бы быстрее.       В богороще ей больше нечего было делать.       Возвращаясь к воротам, Арья нечаянно спугнула уединившуюся в кустах парочку: служанка и кто-то из одичалых. Через пару дней после пира в честь Короля Севера Сигорн и большинство его людей, которым не понравилось ночевать в душной казарме, перебрались за стены замка и разбили там лагерь на сжатом поле. Те немногие одичалые, которые решили остаться, почему-то пользовались особым расположением у прислуги женского пола.       Среди оставшихся был и Тормунд. Выбор в пользу жизни в замке он объяснял тем, что за годы, проведённые по эту сторону Стены, отвык жить, как вольный народ, но Арья думала, что он просто хочет поближе подобраться к Бриенне. Впрочем, не гнушался он и обществом новой кухарки, которую недавно взяли в замок из деревни, чтобы готовить для слуг и солдат.       В арсенальной башне, где жила Бриенна, свободной комнаты для Тормунда не нашлось. Раздосадованный, он долго бродил по замку, придирчиво выбирая себе жилище, и в конце концов поселился на том же этаже, что и Арья с Тайвином. С тех пор по ночам можно было, не выходя из комнаты, понять, что в коридоре в очередной раз забыли зажечь факелы — по выражениям, которыми сопровождалось возвращение Тормунда от кухарки, когда он пытался в темноте отыскать свою дверь. Других неудобств своим присутствием он не создавал — разве что иногда храпел по ночам так, что содрогались стены. Но это только если сильно напьётся.       К Тайвину Тормунд относился равнодушно. При первой случайной встрече во дворе он разглядывал его с любопытством, но и только.       — Тебе в мужья нужен мужчина из вольного народа, а не этот старый поклонщик, — сказал он, встретив после этого Арью, когда она была одна. — Он даже детей тебе не сделает.       — Ты же не знаешь, каким он был раньше, — насупилась она. — Ему просто нужно время, чтобы придти в себя.       Тормунд покачал головой:       — Можно поправить сломанную ветку, но не сломанное дерево. Я видел его глаза. Ему уже не подняться.       Хотя Арье всегда нравилось разговаривать с Тормундом — чем-то он неуловимо напоминал ей Пса, — эту тему она продолжать не захотела. Наверное, потому что чувствовала, что он недалек от истины.       Подрик, с которым Арья столкнулась на пути из богорощи, приветствовал её радостным восклицанием. Сегодня он пребывал в добром расположении духа, потому что помирился с Элис. Про то, чтобы он подарил ей цветы, Арья вчера брякнула просто так, но, как ни странно, это помогло. Подрик так горячо благодарил её за совет, что ей даже стало неловко. Ещё он поделился парой восковых свечей, которые нёс в руках — в замке внезапно закончились свечи, но ему где-то удалось раздобыть полдюжины.       Потом Арья сидела в главном дворе на пустых перевёрнутых бочках в компании Тормунда и одного из Айронсмитов, — того, которого накануне ранили в плечо. Теперь она хотя бы знала имена братьев и могла различать их между собой. Несмотря на внешнюю похожесть, близнецами они не были. Этого звали Роджер, а его старшего брата — Мейнард.       Они болтали между собой, наблюдая, как оруженосцы-Фреи колошматят друг друга деревянными мечами.       Поблизости на своём ковре расположился заморский певец. Сперва он что-то наигрывал на арфе, но вскоре тоже увлёкся тренировочным поединком. Певец так и остался жить при замке, потому что здесь его всегда сытно кормили и наливали кружку-другую эля. Вечерами за ужином он услаждал пением трапезничающих в великом чертоге.       Сир Роджер, пытаясь двигать перевязанным плечом и рукой, с гримасой боли на лице сокрушался, что теперь долго не сможет держать меч. «Уж не повезло, так не повезло, парень, — хохотнул Тормунд. — Ты ведь и член тоже держать не сможешь. Придётся просить кого-нибудь тебе подрочить». Арья закатила глаза, а воспитанный сир Роджер покрылся красными пятнами.       Желая сменить коварную тему, сир Роджер начал рассказывать о том, как сир Хиль накануне вечером вручал подарок леди Мормонт. Если Подрику помог совет Арьи, то с сиром Хилем он сыграл злую шутку. Мормонтиха была глубоко оскорблена преподнесённым ей ожерельем из костей, которое она назвала «побрякушкой одичалых», и чуть ли не отхлестала дарителя по лицу букетом. То-то обычно галантный и словоохотливый сир Хиль сегодня приветствовал Арью лишь угрюмым поклоном, когда она столкнулась с ним на лестнице. Отвергнутый дамой сердца подарок он тут же проиграл в кости в казарме.       В конце концов Мормонтиха, конечно, узнает, кто предложил сиру Хилю подарить ей ожерелье. Арья едва сдержала злорадную улыбку.       Заметив направляющегося в свою башню мейстера Утора, она попрощалась со своими собеседниками, соскочила с бочки и пошла следом за ним. Ни Подрик, ни сир Роджер с Тормундом ничего нового не знали об истории с кошкой — может, хоть он что-то знает.       Мейстера Арья догнала на лестнице и успела вовремя поддержать под локоть, когда его вдруг пошатнуло на верхней ступеньке.       — Ааа, леди Арья… Благодарю вас. Не слышал, как вы подошли.       — Я только потому и жива до сих пор, что многие не слышали этого.       Мейстер, несомненно, понял, о чём речь, потому что взглянул на неё с интересом.       — Может быть, как-нибудь заглянете ко мне вечером, расскажете о Браавосе? Мне не довелось там побывать.       Арья пожала плечами.       — Ладно. — Пожалуй, лучше провести время с мейстером, чем сидеть в своей комнате и смотреть, как напивается Тайвин. — Элис сказала, вам нездоровится…       — Мне нездоровится уже лет двадцать, — усмехнулся мейстер, поправляя сползающую с плеча шкуру. — Но в последние дни — как-то особенно. Тут Элис, пожалуй, права.       Арья хотела спросить, сколько мейстеру лет и чем он болен, но прикусила язык. Септа Мордейн говорила, что неприлично задавать людям такие вопросы. Наверное, не меньше восьмидесяти, решила Арья. Походка у мейстера Утора была как у Пицеля, и выглядел он таким же старым, но, по крайней мере, дохлыми кошками от него не воняло.       До комнаты мейстера они добрались благополучно.       — Не затруднит ли вас закрыть дверь, миледи? — кивнув на вход в спальню, вполголоса попросил он, тяжело опускаясь на стул.       Там, на кровати, накрытый до груди одеялом, спал дурак. Бледное лицо его запрокинулось на низкой подушке, острый подбородок смотрел в потолок. «Вендел», — вспомнилось Арье его имя.       Прикрыв дверь, она повернулась к мейстеру.       — Говорят, у него был припадок.       — Да, из-за этого потрясения… — нахмурился мейстер. — Вы ведь уже знаете про скверную историю с кошкой?..       Арья кивнула.        — У парня случился судорожный приступ. Но в целом ничего страшного. После судорог бывает сильная слабость, теперь ему нужно просто поспать. Завтра утром с ним всё будет в порядке.       Арья отодвинула от стола второй стул и, по обыкновению, села на него верхом — так повелось с того раза, как она впервые перешагнула порог этой комнаты вместе с Энги, Тайвином и узлом из плаща с головой Рамси внутри. Мейстер не возражал против того, чтобы она так сидела.       Ворон, которого Арья не заметила, когда вошла в комнату, шумно вспрыгнул на стол.       — Утром я как раз приходила к Джону, чтобы поговорить насчёт кошки… Есть что-нибудь новое?       Мейстер покачал головой.       — Никто ничего не видел и не слышал, миледи… И это неудивительно, ведь в богорощу по ночам мало кто рискует заходить.       — Я хочу знать, кто это сделал, — сказала Арья, глядя на ворона, который, казалось, прислушивается к разговору.       — Вашему брату об этой истории доложили. Но он не станет устраивать дознание. Сейчас его волнуют более серьёзные проблемы.       — Пррроблемы! — громко выкрикнул ворон. — Пррроблемы!       — Тсс! — мейстер погрозил ему подагрическим пальцем.       Арья скривилась. Конечно, что там королю Севера какая-то кошка дурака, когда надо торговаться с Дейенерис.       Порывшись в бездонном кармане своего одеяния, мейстер Утор вынул оттуда горсть зерна и рассыпал по столешнице. Ворон принялся склёвывать угощение, глухо стуча клювом.       — Джон отправил письмо Дейенерис? — спросила Арья.       Отряхнув руки от прилипшей к ним зерновой трухи, мейстер поднял три пальца.       — Три одинаковых письма, миледи. С тремя воронами, — чтобы уж наверняка хоть один долетел. Признаюсь, предусмотрительность вашего брата вызывает у меня восхищение.       Арья открыла рот, чтобы спросить о содержании писем, но мейстер опередил её.       — Лорд Старк написал их собственноручно. Все три. Ни меня, ни сира Давоса с леди Мормонт он в их содержание посвящать не стал. Но речь, очевидно, идёт о предложении переговоров. Во всяком случае, именно этот вопрос мы обсуждали…       — Джон хочет сам ехать на Драконий камень? Или пошлёт сира Давоса?       — Ни первое, ни второе, миледи. Север сейчас находится в достаточно выигрышном положении. Интересы Королевы Драконов пока что будут связаны с более близкими к Драконьему камню землями. Если Король Севера откажется преклонить колено, маловероятно, что она отправит сюда армию раньше, чем убедится в лояльности лордов Речных земель и Долины. Тем более, по слухам, Дейенерис всё же потеряла одного дракона во время попытки штурма Королевской гавани. Учитывая все эти обстоятельства, ваш брат считает возможным настаивать на том, чтобы переговоры проходили в Винтерфелле. Лорд Давос поддерживает его в этом, и леди Мормонт тоже.       Арья покачалась на передних ножках стула. Хорошо, что в ближайшее время ещё один Старк не сложит голову на Юге. И пока Джон здесь, никто не посмеет тронуть Тайвина.       — Миледи, ваш брат встречался когда-нибудь с Тирионом Ланнистером? — после недолго молчания спросил вдруг мейстер.       — Да, — удивлённо ответила Арья. — Когда король Роберт с семьёй приезжал в Винтерфелл, с ними был и карлик. Потом он напросился с Джоном и дядей Бендженом в Ночной дозор, потому что… — Арья запнулась. «Карлик хочет помочиться со Стены, представляешь?», — со смехом сказал ей тогда Джон, уезжая. — В общем, карлик хотел увидеть Стену. А почему вы об этом спрашиваете?       — Лорд Старк упомянул о том, что намерен просить Дейенерис прислать на переговоры именно Тириона Ланнистера.       Арья закусила губу. Только карлика тут не хватало. Вряд ли от него можно ожидать снисхождения к человеку, которого он пытался убить.       Неожиданно раздавшийся из спальни короткий стон заставил Арью подпрыгнуть на стуле.       — Вендел иногда стонет во сне, миледи, — спокойно пояснил мейстер. — Не обращайте внимания.       — Кому, по-вашему, могло понадобиться убивать кошку? — снова вспомнив, зачем она сюда пришла, спросила Арья.       Мейстер задумчиво потёр рукой бледный подбородок.       — Ничего не хочу утверждать, и не хочу ни на кого бросать тень, но это могли быть… гм, дети.       Арья в недоумении уставилась на мейстера.       — Что?!       — Лорд Болтон поощрял в здешних мальчишках жестокость. Его это… как бы сказать… развлекало.       «Ублюдок», — едва не вырвалось у Арьи, но вместо этого она сказала:       — Продолжайте.       — Помню, как однажды, года полтора назад, он дал одному мальчику, Тиму, выстрелить из лука в девушку, которую перед тем затравил собаками… она уже была мертва, — поспешно добавил мейстер. — Выстрел оказался метким. Прямо в сердце. Лорду Болтону это понравилось. Он потрепал Тима по щеке и сказал: «А ты ловкий, парень, — может, ты мой бастард?». Мальчишка аж засветился от удовольствия.       — Тим? Это тот рыжий, который вечно донимает Вендела? Прачкин сын?       — Да, миледи, он самый. С тех пор, как лорд Болтон обратил на него внимание, мальчик, кажется, искренне считает его своим настоящим отцом. Сам Рамси никогда больше не подтверждал, но и не отрицал этого, только посмеивался. Может, когда-то он и согрешил с прачкой, кто знает… В молодости она была довольно красива.       Арья вспомнила роковые изыскания своего отца насчёт Роберта и его бастардов.       — Но ведь прачка — не рыжая. И Рамси тоже… был.       — Всё верно, миледи. Вряд ли на самом деле отцом Тима мог быть Рамси. Я склонен считать, что мальчик — сын другого человека. Лет двенадцать назад покойный лорд Русе решил подновить конюшню и нанял бродячего плотника. Характер у парня был дурной, вспыльчивый, но руки оказались золотые. Лорд Русе полезных людей всегда ценил, так что парень остался жить в Дредфорте. Был он рыжий, как огненный дорнийский перец — Пеппером его все и звали. Позже он стал захаживать к матери Тима. Дело вроде к свадьбе шло, но как-то раз он, пьяный, полез латать крышу воротной башни, свалился оттуда и свернул себе шею.       — А зачем Рамси так сказал Тиму? Про то, что он может быть его бастардом?       — Лорд Болтон, спасите, Семеро, его душу, был злым и жестоким человеком, миледи, но отнюдь не глупым. Он желал окружить себя по-настоящему преданными людьми. Своими людьми. Дамон, Алин и другие служили ему, но всем известно, что они были людьми его отца. Лорд Болтон заботился о молодой смене. Но страхом истинную преданность не внушишь, и золотом её не купишь… — мейстер посмотрел на Арью в упор. — Так как же сделать человека преданным, миледи?       — Эээ… — Арья никогда раньше об этом не думала.       — Всё довольно просто. Похвалите человека, приблизьте к себе, дайте понять, что он значит для вас больше, чем все остальные — и он из кожи вон вылезет, доказывая свою преданность… Не скажу, что лорд Болтон относился к мальчику, как к сыну, но ему многое прощалось. Почему он приблизил именно Тима? Он верховодит у мальчишек, как вы, наверное, и сами заметили.       — Да… Но всё же причём здесь кошка? Мейстер пожал плечами.       — Может, и ни при чём, миледи. Я ведь сказал, что ничего не утверждаю, а всего лишь строю предположения. Просто подумал, что теперь, когда у Тима нет покровителя, ему, возможно, захочется как-то проявить себя. Напомнить всем о своём мнимом отце такой… выходкой. Однако, то же самое мог сделать ради злой шутки и какой-нибудь одичалый из теннов, чтобы попугать наших местных.       — Одичалые давно живут в Винтерфелле, и ничего такого там не происходило. Надо заняться этим… Тимом.       — Только не совершайте необдуманных поступков, миледи. Вы ведь не собираетесь допрашивать его, приставив к горлу кинжал?       — Н-нет, — неуверенно согласилась Арья.       — Вот и хорошо. От страха человек может признаться в чём угодно. Пока что у нас есть только подозреваемый. Просто подождём — если это сделал действительно Тим, он непременно похвастается приятелям. А новости здесь разносятся быстро. И не забывайте, миледи, что теперь и Тим, и вся остальная прислуга — это люди вашего племянника, и только он ими распоряжается.       — Послушайте, но ведь этот бастард… то есть, ненастоящий бастард, но неважно… он же может быть опасен для Эддарда?       Мейстер внимательно посмотрел на неё.       — Вы, стало быть, знаете, как умер Домерик.       — Рамси мне рассказал.       — Я не думаю, что всё настолько серьёзно, но на всякий случай предупредил вашего брата. Он сказал, что отошлёт прачку вместе с сыном в деревню, как только найдёт, кем её заменить.       Ворон, доклевав зерно, вскочил на плечо мейстера и своим огромным клювом начал нежно пощипывать остатки седых волос, растущих вокруг его обширной лысины.       — Кажется, он вас любит, — сказала Арья.       Мейстер смущённо улыбнулся.       — Надеюсь, что так.       — Говорят, вороны живут двести лет.       — Это неправда. В Цитадели всегда держали воронов, и достоверно установлено, что продолжительность их жизни редко превышает семьдесят лет. Когда я приехал в Дредфорт, этот ворон уже был взрослым, так что, полагаю, ему от пятидесяти до шестидесяти лет. — Услышав о своём возрасте, ворон негодующе каркнул. — Кстати, о Цитадели… я попросил лорда Джона написать письмо, чтобы они прислали в Дредфорт нового мейстера.       — Но ведь вы не… вы же ещё…       — Ещё жив, вы хотели сказать? — хмыкнул мейстер. — Да, миледи, пока жив и даже временами способен соображать. Но память меня уже подводит… я, например, забыл вовремя распорядиться о свечах, и теперь некоторое время в замке вечерами будет мрачновато… С некоторых пор мне стало тяжело передвигаться, и часто не хочется открывать глаза по утрам. Моё время на исходе.       Мейстер произнёс это совершенно спокойно, без тени печали, но Арье стало грустно. Она успела привыкнуть к нему.       — Вам страшно умирать? — спросила она. Септа Мордейн такой вопрос точно не одобрила бы.       — О, да, миледи. Пожалуй, это даже страшнее, чем в первый раз быть с женщиной.       Увидев выражение лица Арьи, мейстер улыбнулся:       — Понимаю, вам трудно представить, что я когда-то был молод.       Он устремил взгляд куда-то в пространство. Улыбка стёрлась с его лица.       — Я пожил достаточно, миледи. Но умирать… да, страшно. Очень страшно, — мейстер вздохнул. — Может быть, это потому, что я ещё ни разу не умирал?       Арья хотела сказать что-нибудь ободряющее, но ничего не приходило в голову. Она ведь тоже ещё ни разу не умирала.       — Я не хотел вас расстроить, миледи. В конце концов, смерть — такое же естественное явление, как и рождение. Миллионы живых существ рядом с нами рождаются и умирают, а мы этого даже не замечаем. Всему своё время.       Арья подумала о том, сколько ещё проживёт лорд Тайвин.       Будто прочитав её мысли, мейстер спросил:       — Как чувствует себя ваш муж?       — Хорошо, только… Раньше он просто всё время молчал и смотрел в окно, а теперь он молчит и пьёт.       — Этого следовало ожидать… Полагаю, вы пытались ему помешать, но ничего не вышло.       — Да, ему это не понравилось… Может, мне нужно было действовать твёрже?       Мейстер сцепил перед собой руки в замок.       — Мне сложно давать советы относительно того, как вам следует поступать с вашим мужем. Я никогда не был женат, миледи.       — Но вы провели с лордом Тайвином больше времени, чем я. Вы знаете его лучше, чем я.       — Я действительно провёл с вашим мужем достаточно много времени. Но не рискну утверждать, что я его знаю.       — С тех пор, как приехал Джон, он иногда ведёт себя странно.       Мейстер поднял брови.       — Например?       — Сегодня за завтраком он весь побелел, когда Элис рассказывала про кошку.       — Ну, это, мне кажется, вполне объяснимо. С вашего мужа часто сдирали кожу, поэтому он, вероятно, принимает такое… гм, близко к сердцу.       — Раньше он едва замечал моё присутствие, а теперь как будто постоянно наблюдает за мной.       — Тоже неудивительно. Когда-то острый период его душевных страданий должен был закончиться. Если лорд Тайвин начал реагировать на окружающее, это очень хорошо. Хотя дальше его состояние снова может внезапно ухудшиться. Что-то ещё?..       Арья подумала, не рассказать ли про то, как Тайвин помог ей расчесать волосы, но это было слишком… личным.       — Нет.       Мейстер понял, что она умолчала о чём-то, но настаивать не стал.       Ворон соскочил с его плеча, взлетел со стола на подоконник и исчез за окном. Мейстер проводил его взглядом и долго смотрел в окно, хотя там не на что было смотреть, кроме плюща, ковром покрывающего стену напротив.       Когда он наконец повернулся к Арье, лицо его было серьёзным.       — Как я уже сказал, я не могу давать вам советы относительно семейной жизни. Но я хотел бы предостеречь вас кое от чего, миледи.       Арья прекратила раскачиваться на стуле и тоже сделала серьёзное лицо.       — Вы имеете представление об устрицах? — спросил мейстер.       — Ещё бы! — Арья даже фыркнула. — Я торговала ими в Браавосе. Бруско покупал их на причале, а я таскала в тележке по улицам. Крупные дороже, мелкие дешевле. Совсем маленькими я иногда угощала кошек… — Арья задумалась, вспоминая, что ещё она знает об устрицах. — Дохлые, они быстро портятся и начинают страшно вонять, поэтому их едят живыми… Но я их никогда не ела. Есть живое — отвратительно.       — Согласен, — кивнул мейстер. — Но я немного о другом… Позвольте рассказать вам притчу, я слышал её в юности в Староместе. Она совсем коротенькая. Жила-была на дне морском одна… ммм, устрица. Будучи от природы особой весьма осторожной, она редко приоткрывала створки своей раковины, — потому что, как мы знаем, только раковина защищает устрицу от хищников, желающих полакомиться её мягким нежным тельцем. Но на свою беду наша устрица однажды влюбилась в луну. Словно заворожённая, она часами глядела влюблёнными глазами на ночное светило. Сидевший в засаде прожорливый краб заметил, что всякий раз, как из-за туч выплывает луна, раззява-устрица раскрывает створки раковины, забыв обо всем на свете. Однажды ночью, едва взошла луна и устрица, по обыкновению, уставилась на неё, раскрыв рот, краб подцепил клешней камешек и бросил внутрь раковины. Любительница лунного света попыталась было захлопнуть створки, но было поздно — брошенный камешек помешал бедняжке.       — И краб съел её?       — Полагаю, да.       Арья нахмурилась. Она всё ещё не понимала, что имеет ввиду мейстер Утор. И причём тут какая-то глупая устрица.       — Люди, подобные лорду Тайвину, обычно держат створки своей души закрытыми, — продолжал мейстер. — чтобы с ними не случилось того, чем закончилась притча. Чтобы не быть съеденными, проще говоря. Очень редко они позволяют кому-то заглянуть внутрь своей раковины. Это ведь делает их совершенно беззащитными… После того, что произошло в Дредфорте с вашим мужем, я не уверен, что он вообще когда-нибудь сможет кому-то доверять. Даже вам. А может быть, вам он склонен доверять ещё меньше, чем кому-нибудь другому, потому что вы были свидетелем его унижения, и вы слишком близко к нему. Вы можете сделать ему больно.       — Но я не собираюсь… — начала Арья, но осеклась. Может, нужно было не упрекать Тайвина за то, что он пьёт, а хотя бы сначала поинтересоваться, что заставляет его это делать? И эта история с расчёсыванием волос… Кажется, она вела себя как дура.       Не дождавшись, пока Арья закончит фразу, мейстер заговорил сам.       — Если лорд Тайвин доверится вам и позволит заглянуть внутрь своей раковины — не бросайте в него камень. Иначе он закроется от вас навсегда.       Арья ждала продолжения, но мейстер больше ничего не сказал.       Наступало время обеда, и ей нужно было возвращаться к себе. Элис, наверное, уже накрыла на стол.       Когда Арья поднялась, чтобы уходить, мейстер напомнил ей про обещание рассказать о Браавосе. Она рассеянно ответила «да, конечно», занятая мыслью о том, что всё это время, живя бок о бок со своим мужем, не замечала чего-то очень важного.