Ночь темна и полна ужаса.
Мелисандра, Красная жрица.
По лестнице и по двору Арья бежала, далеко обогнав Энги, но за воротами богорощи начала задыхаться от волнения и вынуждена была перейти на шаг. Чем ближе она подходила к столпившимся под чардревом людям, тем больше её ноги слабели, становясь похожими на желе. За теснившимися спинами ничего не было видно. — Леди Арья… — произнёс кто-то, и перед ней расступились. Эддард лежал на спине между выпирающими из земли корнями чардрева, рядом на коленях стоял мейстер Утор. Джон и сир Давос с озабоченными лицами нагнулись над ними, уперев руки в колени. Из-плеча возвышавшейся напротив Бриенны выглядывал Подрик. Запрокинутое лицо Эддарда было бледным и застывшим. Глаза его отрешённо скользили по окружающим, ни на чём не останавливаясь. Левая штанина бриджей, распоротая почти до бедра, обнажала тонкую ногу. Мейстер, держа её на весу, осторожно промокал салфеткой края длинной кровоточащей раны над коленом. На другой ноге штанина была задрана, ботинок снят. Голая лодыжка выглядела неестественно толстой. По крайней мере, Эддард был жив и в сознании, хотя и очень испуган. Арья перевела дух. Когда несчастье случилось с Браном, она сначала даже не поверила в это, ведь он был ловок, как белка, и никогда не падал. В этот раз как будто всё повторилось, только теперь с её племянником. Чёртов псарь ничего толком не объяснил, и она какие только ужасные картины ни представила, пока добежала до богорощи. — Да будут благословенны семеро, обошлось без переломов, — подняв голову, сообщил мейстер. — Рана, вывих лодыжки и нескольких ушибов. Внутреннего кровотечения, насколько я могу судить, нет. Рана глубокая, но мышцы не задеты. Пусть лорда Эддарда отнесут в его комнату. Я захвачу инструменты и приду зашить рану. — Зашить?! — глаза Эддарда в ужасе расширились. — Придётся немного потерпеть, милорд, — мягко сказал мейстер. Сир Давос помог ему подняться и подошёл к Арье. — Вы очень бледны, миледи. Напряжение уже отпустило её. Хотелось немедленно присесть или хотя бы прислониться к чему-нибудь. Арья благодарно оперлась на предложенную сиром Давосом руку. — Чего это у вас у всех такие похоронные лица? — поинтересовался внезапно появившийся откуда-то Тормунд. Ничуть не удивлённый видом лежащего на земле Эддарда, он невозмутимо откусил яблоко, которое держал в руке. — Никто в детстве с дерева ни разу не падал, что ли? Бриенна поглядела на него исподлобья, но промолчала. — Через пару дней снова бегать будешь, парень, — Тормунд подмигнул Эддарду. Тот ответил слабой улыбкой. — Как это произошло? — спросила Арья. — Лорд Эддард вчера попросил привезти из деревни котёнка, — начал объяcнять сир Давос. — Чтобы подарить его этому мальчику… — Венделу, — подсказал мейстер. — Да, Венделу… Сегодня утром котёнка привезли, милорд играл с ним здесь, под чардревом. Потом котёнок залез по стволу вверх и никак не хотел спускаться. Сир Давос указал своей чёрной перчаткой на крону чардрева. Арья задрала голову. Глазастое и ушастое рыжее создание, сидящее на развилке ярдах в четырёх от земли, с интересом разглядывало происходящее внизу. Под ним на стволе торчал острый обломанный сук ветки, которая, видимо, и подвела Эддарда. — Лорд Эддард решил снять оттуда котёнка самостоятельно… Но некоторые ветки, должно быть, сухие и легко ломаются. — Кто позвал на помощь? — Новая служанка, — сир Давос кивнул на скромно потупившую глаза девушку в переднике. Арье показалось, что это она накануне миловалась в кустах с кем-то из людей Сигорна. Наверное, сегодня у неё было назначено очередное свидание в богороще. Присутствовавшие здесь, среди прочих, Айронсмиты почему-то смотрели на Арью с интересом, и она наконец сообразила, что стоит в полностью расстёгнутом дублете, под которым довольно тонкая нижняя рубашка. Она запахнула полы дублета и обняла себя за плечи. — Я достану кота, — сказал Подрик, решительно направляясь к стволу чардрева. — Я хорошо лазаю по деревьям. И ни разу ещё не свалился. Арья схватила его за плечо. — Не дури, Под. Мой младший брат тоже прекрасно лазил, и никогда не падал. Но однажды всё-таки упал и больше уже не мог ходить. Пусть лучше принесут лестницу. — Да, принеси из амбара лестницу, Энги, — подал голос Джон. — Арья, можно тебя на пару слов. Они отошли шагов на десять в сторону. Арья успела по дороге застегнуть дублет. Поставив ногу на довольно высокий пень, Джон облокотился на своё колено. — Хорошо, что сегодня всё обошлось, — сказал он со вздохом, глядя куда-то в сторону. — Да. Арья нагнулась, сорвала травинку и сунула её в рот, ожидая продолжения. Джон, конечно, не для того её отозвал подальше от всех, чтобы выразить сожаление по поводу произошедшего. Но продолжать он не торопился. Поглаживая пальцами щетину на подбородке, Джон наблюдал, как крупные рыжие муравьи из приткнувшегося к пню небольшого муравейника забираются на его сапог. — Ты помнишь тот день, когда упал Бран? — наконец произнёс он, всё ещё не глядя на Арью. Разумеется, она помнила. Джон поднял глаза, и она кивнула. — Роберт уехал на охоту, но королева осталась в замке. И Джейме тоже оставался. — Я помню. И что? Хлопнув себя ладонью по голенищу, Джон стряхнул муравьёв. Затем убрал ногу с пня и выпрямился. — Серсея и Джейме использовали отсутствие Роберта, чтобы в очередной раз предаться кровосмесительной связи. Арья пожала плечами. Все знали, что королева спала со своим братом. Ничто не мешало ей делать это и в Винтерфелле. — В тот раз они занимались этим в Первой твердыне, Арья. Травинка, кончик которой она давила между зубами, внезапно показалась горькой. Арья выплюнула её. — Ты хочешь сказать, что они… что Бран… — Да. Бран случайно увидел их там. И тогда Джейме столкнул его с окна башни, чтобы он никому не рассказал об этом. Кулаки Арьи сжались сами собой. Цареубийца просто стряхнул Брана со стены, чтоб не мешался, — как только что Джон стряхнул муравьёв со своего сапога. Ярость, смешанная с болью, полыхнула внутри диким огнём. … но в следующее же мгновение погасла, оставив в душе пустоту. Все сильные чувства, которые Арья могла испытать, она уже сегодня испытала, пока бежала в богорощу. Джон внимательно смотрел на неё. Его собственное лицо не выражало особых эмоций. Видимо, он уже пережил всё это. — Почему ты мне раньше не сказал? Джон развёл руками. — Я сам узнал только недавно. Арье показалось, что он лукавит, но она сделала вид, что поверила. — Как ты узнал? — Ворон принёс письмо. Неподписанное. Я догадываюсь, от кого оно… Но пока не стоит об этом говорить. Арья, подавшись вперёд, сжала запястье Джона и близко заглянула ему в глаза. — Но ты уверен, что это правда? Джон медленно кивнул. — Это всё, что я хотел сказать тебе, сестрица, — произнёс он, собираясь уходить. — Постой, — из-за вчерашнего разговора с мейстером Арье сейчас кое-что пришло в голову. — Эддард сам что-нибудь помнит о том, как упал?.. — Нет. — А рыжий сын прачки в тот момент не болтался где-то поблизости? Джон не был удивлён этим вопросом. Он ответил, что парень рано утром увязался с лесорубами на дальнюю делянку, так что к произошедшему с Эддардом никак не мог быть причастен. Ещё он добавил, что мейстер и Арья сильно преувеличивают значение истории с мнимым бастардом. На том разговор и закончился. Тормунд поднял Эддарда на руки и в сопровождении сира Давоса понёс к воротам. Джон пошёл за ними. Люди начали расходиться. Энги приволок лестницу, и Подрик снял котёнка с дерева. — Отнеси Неду, — сказала Арья. — Наверное, он захочет сам отдать его Венделу. — Наконец-то она запомнила имя дурака и перестала на нём спотыкаться. Элис утром, когда принесла завтрак, сказала, что Вендел уже почти пришёл в себя, но пока ещё временами плачет. Арья осталась в богороще, надеясь в одиночестве привести мысли в порядок. Она присела на ближайший пень, вытянула ноги перед собой и задумалась. Пальцы начали привычно перекатывать бусину в кармане. Несмотря на вспышку ярости, которую она ощутила, услышав от Джона о поступке Цареубийцы, новое имя не появится в её опустевшем списке. Объяснение этому было простое. Ноги важны для человека, а Бран давно уже стал чем-то другим — как ему и было предназначено. Падение с башни лишь помогло этому предназначению исполниться. По крайней мере, так утверждала Мира Рид, и оснований не верить ей не было, — Риды никогда не предавали Старков. Получалось, что Джейме сыграл всего лишь роль исполнителя воли то ли богов, то ли детей леса, то ли и тех, и других. Арья подумала, что Джон не случайно рассказал ей о Джейме именно сейчас, когда несчастье случилось с Эддардом, и она была выведена этим из равновесия. Поступок сына в какой-то степени неизбежно бросал тень на всю семью, и на отца в том числе, хотя лорд Тайвин, при всём его уме, никак не мог бы подстроить такое развитие событий… да и вряд ли он потакал бы противоестественной связи своих детей, прямо или косвенно ставившей под удар всех Ланнистеров. Тем не менее, скверный привкус после неожиданно прерванного разговора с Тайвином ещё больше усилился от известия про Джейме, как ни пыталась Арья заставить себя рассуждать беспристрастно. Джон ничего не знал об этом разговоре, но так или иначе, он своего добился. Теперь, когда выяснилось, что с Эддардом всё более или менее в порядке, Арья могла обдумать то, что происходило перед тем, как с истошными воплями прибежал Энги. Она так устала от молчаливого сосуществования с мужем в замкнутом пространстве и так хотела получить ответы на мучившие её вопросы, что поначалу даже обрадовалась тому, что Тайвин затеял этот разговор, хотя это и было очень неожиданно. Её приятно удивило, что он снова был способен говорить так определённо, жёстко и решительно, как тот человек, которого она знала раньше. Но когда Тайвин стал рассказывать про свою необыкновенную жену, Арья вдруг остро почувствовала себя некрасивой и никчёмной… всё той же уродской Арьей-лошадкой, которой её дразнили в детстве. То, что лорд Тайвин любил жену, не было для Арьи новостью, и, наверное, в любой другой день она спокойно отреагировала бы на его слова. Но грудь её накануне сделалась болезненно чувствительной, а это значило, что скоро должна придти лунная кровь. В такие дни Арья раздражалась по пустякам, иногда на неё ни с того ни с сего накатывало желание плакать… или убить кого-нибудь. Сегодня после слов про жену она ещё держала себя в руках, помня о притче мейстера про устрицу. Вроде бы Тайвин говорил с ней откровенно, но она чувствовала, что за его словами прячется какой-то другой смысл. Нет, не было это настоящей откровенностью. Тайвин манипулировал ею, хотя Арье так и не удалось понять, чего он добивается. Джон предупреждал, что лорд Тайвин всегда манипулирует людьми, но Арья считала, что с ней он не будет таким… Неприятно было обнаружить, что Джон прав. А когда Тайвин стал говорить о том, что Джон будет всю жизнь упрекать её за этот брак, Арье стало ещё хуже. Тайвин и Джон виделись всего один раз, но, кажется, они понимали друг про друга больше, чем она — про них обоих. Арья ощущала себя какой-то малозначительной фигурой в непонятной мужской игре. Странно только, что всё то, что Тайвин сегодня говорил о себе, было направлено против него самого… Может быть, подумала Арья, ковыряя носком сапога выпирающий из-под земли корень, если вернуться домой и продолжить прерванный разговор, всё как-то встанет на свои места... Но пересиливать обиду и возвращаться ей не хотелось. Хотелось просто плакать. Просидев в богороще около часа, Арья решила, что теперь можно навестить Эддарда. Мейстер, скорее всего, уже закончил с ним. Эддард был в комнате один — лежал на кровати, прикрытый до шеи простынёй. Туго перевязанная лодыжка покоилась на валике из свёрнутого покрывала. Рыжий котёнок и чёрный щенок возились рядом на постели. — Больно? — спросила Арья. Эддард скривился и шмыгнул носом. — Ужасно больно было, когда мейстер зашивал… теперь уже почти нет. Он дал мне немного макового вина. — Кто позаботится о Терраксе, если ты свернёшь себе шею, Нед? — Арья решила немного побыть септой Мордейн. Хотя от Джона и сира Давоса Эддард и так уже наверняка получил достаточно наставлений по поводу осторожности. — Когда у тебя есть кто-то, кто зависит от тебя, ты должен думать не только о себе. — Угу… Но ведь ты же позавчера поехала на охоту за одичалыми. Тебя там могли убить. — И что с того? Я-то ещё не забрала своего щенка от Джейны. Эддард ехидно улыбался, как всегда, когда ему удавалось на чём-нибудь поймать Арью. Только в этот раз она ещё не поняла, на чём он её поймал. — Если бы тебя убили, кто бы стал заботиться о лорде Тайвине? Арья скрипнула зубами. Она не желала сейчас ничего слышать о лорде Тайвине. — С чего ты взял, что о нём нужно заботиться? Эддард пожал плечами. — Ну, он такой старый… и печальный. Арья ощутила укол совести. — Знаешь, Нед, я вообще-то не пример для подражания. Бери лучше пример с Джона и сира Давоса. Пожелав Эддарду выздоровления и взяв с него обещание впредь быть осторожнее, Арья поспешила уйти. Тайвин, вероятно, ждал, когда она вернётся домой, но желания возвращаться у неё по-прежнему не было. Как и вообще желания видеть его и делать то, что он хотел. Пусть ждёт. Обида всё ещё ворочалась в груди, а Тайвин вряд ли скажет что-то приятнее того, что уже сказал. Чтобы не болтаться весь день по замку, Арья решила в последний раз съездить поискать Ромашку. Оседлав кобылу, она выехала через западные ворота, сказав дозорным, что хочет прогуляться в деревню. Теперь, когда шайка одичалых была уничтожена, в окрестностях замка некоторое время будет безопасно. Она хотела побыть одна, поэтому не позвала с собой ни Бриенну, ни Подрика. Ромашку уже искали всюду, и сейчас не было особой разницы, куда направиться. За воротами Арья отпустила поводья, и лошадь сама пошла по дороге в ту сторону, где прежде был разбит лагерь, в котором Бриенна с Подриком дожидались её из Дредфорта. Когда закончились разноцветные убранные поля, и дорога начала петлять между холмами, навстречу попалось несколько повозок с сеном и хворостом. Арья спрашивала крестьян, не видали ли они в этих краях бесхозную неосёдланную лошадь, но они лишь качали головами. Иногда Арья взбиралась на вершину очередного холма, чтобы осмотреть окрестности, или углублялась в близлежащий лес и призывно свистела. Всё это, впрочем, она делала без надежды на успех, — просто, чтобы отвлечься от своих мыслей. Так Арья ехала довольно долго, а потом на берегу уже знакомого ручья развела костёр, чтобы поджарить белку, которую по дороге повезло случайно подстрелить из лука. Хоть что-то сегодня сложилось удачно. Судя по положению солнца, было уже около четырёх часов дня. Если не затягивать с возвращением, можно успеть в Дредфорт засветло. Пока освежёванная и выпотрошенная тушка готовилась над огнём, ниже по течению в прибрежных кустах показалось какое-то крупное животное. Арья решила, что это олень или лось пришёл на водопой, но на всякий случай свистнула. Она не поверила своим глазам, когда животное, выбежавшее из кустов и рысью понёсшееся ей навстречу по мелководью в вихре поднятых копытами брызг, оказалось Ромашкой. За время вольной жизни кобыла исхудала, покрытая пылью шкура бугрилась от укусов оводов. Одну подкову Ромашка потеряла, остальные едва держались. На ляжке гноилась рана, оставленная зубами какого-то хищника. В остальном она была в порядке. Пока Арья грызла белку, лошади осторожно знакомились, обнюхивая друг друга от носа до хвоста. Уздечку Арья с собой не взяла, но когда она, затушив костёр, верхом на своей лошади отправилась в обратный путь, Ромашка сама охотно потрусила следом. Должно быть, соскучилась по крыше над головой, сытному овсу и щётке конюха. На полпути Ромашка из-за раненой ноги начала отставать, поэтому пришлось ехать медленнее. Когда Арья вернулась в замок, ночь уже поглотила серые сумерки. Бледная полная луна взошла над Дредфортом в окружении туч. Значит, погода завтра испортится. Арья отвела лошадей в стойло и велела сонному конюшонку утром первым делом позвать мейстера, чтобы обработал рану. А потом почистить кобылу, свести к кузнецу и перековать. Выйдя из конюшни, Арья в нерешительности остановилась посреди главного двора. Видеть Тайвина ей по-прежнему не хотелось. Ночь тёплая, вполне можно переночевать на сеновале. Может, утром обида пройдёт и всё покажется более… простым. — Эй, сестрёнка! Что-то тёмное на телеге, казавшееся стопкой пустых мешков, зашевелилось и обрело контуры полулежащего Тормунда. Привстав на локте, он отсалютовал флягой. — Кухарка тебе сегодня отказала? — спросила Арья, подходя к нему. Почему бы не перекинуться с Тормундом парой фраз, обычно это улучшало ей настроение. — И ты решил пред сном подрочить на свежем воздухе? Тормунд скорчил обиженную гримасу. — Забудь про кухарку, сестрёнка. Тебе прекрасно известно, что моё вольное сердце держит в плену большая женщина. — По голосу Арья поняла, что Тормунд пьян, но в меру. — И эта луна, — он указал флягой вверх, — навевает на меня любовную тоску. Фыркнув, Арья облокотилась на задок телеги. Только сейчас она почувствовала, что очень устала. — Любовную тоску? У кого ты слов-то таких набрался, братишка? Тормунд поскрёб в бороде. — Так ведь большинство ваших песен — об этом. Сегодня за ужином певец опять завывал что-то про любовь. Вы же, поклонщики, обожаете всякую дребедень про Хлориана… — Флориана. — …И его эту, как её… — Джонквиль. — Да похрен, как их зовут. Лучше скажи, — если посвятить Бриенне песню, она захочет иметь от меня детей? — Ты не умеешь сочинять песни. Тормунд наклонил голову к плечу. — Но я знаю того, кто умеет. — Оставь эту затею, только деньги зря потратишь. Ей нравится Цареубийца. Тормунд презрительно скривился. — Цареубийца? Этот блондинистый говнюк? Неженка, как все южане. Когда я видел его в Чёрном замке, у него всегда был красный нос. А холода в то время ещё только подступали. Ставлю на то, что за эту зиму он отморозил не только нос и мозги, но и член тоже. — Твоё счастье, что Бриенна тебя не слышит, — Арья подавила зевок. — Рано или поздно она всё равно отправится на Стену, хоть ты даже каждый день станешь исполнять баллады под её окном. — Но надо же предостеречь её от неправильного выбора. Тормунд глотнул из фляги и задумался. — Тебя я тоже должен предостеречь, сестрёнка. Если пойдёшь домой, береги ноги. Сегодня в нашем крыле опять темно, как в заднице у великана. — Ты там был? Ну, в заднице? — У меня богатое воображение... Кстати, когда я заходил к себе за флягой, встретил на лестнице твоего старика. «Старика» Арья в этот раз пропустила мимо ушей. Настолько невероятно звучало остальное. — Не может такого быть. — Тайвин по ночам даже по нужде никогда не вставал. — Ты же пьян. Небось обознался в темноте. — Клянусь здоровьем наших с Бриенной будущих детей, это был он. Я чуть в штаны не наложил, когда что-то тощее и длинное в белом выплыло из-за поворота. Арья ощутила беспокойство. Выходит, Тайвин переоделся ко сну, а потом зачем-то вышел в коридор. — Он что-нибудь говорил? — Сначала шарахнулся от меня, а потом вроде узнал и спросил: «Где Арья?». — И что ты ему ответил? — Сказал, дело молодое, нагуляется твоя Арья и придёт. — Ах ты ж… — Ладно, я пошутил. — Тормунд стукнул себя флягой в грудь. — Тормунд Великанья смерть детей и стариков не обижает. Я сказал ему только, что ты скоро вернёшься. Не поверишь, но я даже проводил его до вашей двери. Уж больно странно он выглядел. Не в себе будто. — Я пойду, — сказала Арья. О том, чтобы ночевать на сеновале, у неё уже и мысли не было. Тревога скреблась в груди том месте, где у неё когда-то было сердце, а потом — дыра. — Возьми, — порывшись в кармане, Тормунд бросил ей какой-то небольшой предмет. — А то ноги на лестнице переломаешь. Арья поймала предмет и поднесла к глазам. Это был огарок свечи длиной не больше дюйма. — А ты? — Здесь заночую. Душно сегодня. — Спасибо, братишка. Доброй тебе ночи. Арья до этого ни разу не возвращалась домой так поздно, и свеча ей действительно пригодилась, чтобы добраться до своей комнаты. Она толкнула дверь. Внутри было абсолютно темно. Должно быть, луна спряталась за тучи. Арья посветила свечой вокруг и убедилась, что комната пуста. Никого не было ни в кресле, ни на кровати, ни за столом. Нигде. Она потрогала разложенную постель. Холодная. Одежда Тайвина, как обычно, была сложена на стуле, дублет висел на спинке. Сапоги стояли в ногах кровати. Арья топталась посреди комнаты, размышляя, куда Тайвин мог отправиться один ночью. Внезапно откуда-то снизу ей послышался странный звук, напоминающий тяжёлое дыхание. Недоумевая, что бы это могло быть, Арья присела на корточки перед столом. И тут же отпрянула, наткнувшись на совершенно безумный, неузнающий взгляд своего мужа. Босой, со всклоченными волосами, Тайвин сидел на полу, прижавшись согнутой спиной к стене и подняв колени к подбородку. Затылок его почти подпирал столешницу. Удивительно, что ему вообще удалось здесь поместиться. Левой рукой он обнимал колени, в правой сжимал нож. Рядом стояла плошка масляной лампы с выгоревшим салом, и лежал, тускло поблёскивая волнистыми разводами валирийской стали, обнажённый меч. Исковерканное смертельным ужасом лицо Тайвина было бледно, зрачки превратились в бездонные чёрные дыры, он шумно втягивал и выдыхал воздух приоткрытым ртом. Трясущаяся рука с ножом повисла в воздухе. Казалось, он не мог решить, вонзить ли его в себя или в того, кто был перед ним. Глаза его видели сейчас явно не Арью. Боги, с кем он тут собирался сражаться? Всё это выглядело настолько диким, что Арья по-настоящему испугалась. Холодок пополз по позвоночнику, а в том месте, где рёбра сходятся над животом, что-то начало пульсировать, как будто сердце провалилось вниз. — Милорд, это я… — охрипшим голосом произнесла она, осторожно отодвигая меч рукой в сторону. Она едва не порезалась — такой он был острый. А ведь у неё ни разу не дошли руки его наточить. — Это я, Арья. Несколько мучительно долгих мгновений Тайвин, не мигая, смотрел на неё. Видя и не видя. Потом в глазах наконец появился проблеск сознания. Узнал. Арья выдохнула. Нож, выпавший из руки Тайвина, глухо ударился об пол, едва не задев пальцы на его босой ноге. Арья узнала столовый нож, которого как-то раз после обеда не досчиталась Элис. Судя по блеску лезвия, он был так же хорошо наточен, как и меч. — Что случилось, милорд? Тайвин молча глядел перед собой, а потом как-то безнадёжно покачал головой и, закрыв лицо руками, уткнулся в колени. Арья не знала, что говорить и что делать. Расплавленный воск со свечи, которую она держала в руке, стекал по её пальцам на пол. Арья наклонилась, чтобы воткнуть огарок в плошку масляной лампы. Они почти никогда не пользовались ею, но свечи, которые вчера дал Арье Подрик, она сожгла тем же вечером, читая книгу из библиотеки старшего Болтона, так что Тайвин остался сегодня с одной лишь этой лампой, почти не дававшей света. Когда Арья снова повернулась к Тайвину, его ссутулившиеся плечи беззвучно сотрясались. О, боги, только не это. Арье захотелось немедленно сбежать отсюда. Защищать она умела. Утешать плачущих — нет. Когда в лесу у Божьего ока хныкала Плакса, Арья просто не обращала на неё внимания, и та в конце концов переставала плакать. Но сейчас делать вид, что ничего не происходит, было невозможно. Арья судорожно порылась в памяти, вспоминая, как в детстве утешали её саму, если она плакала. Бывало, ночью она прибегала в слезах в спальню родителей, решив, что под кроватью прячется чудовище. Тогда отец брал её на руки и ходил по комнате, прижимая к себе, под сонное ворчание матери: «Опять старуха Нэн рассказывала детям на ночь свои дикие истории». Кроме Арьи, некому было здесь и сейчас утешать её мужа. Что ж… в конце концов, ей приходилось в жизни делать и куда более сложные для неё вещи. Она на коленях придвинулась к Тайвину, неуклюже попыталась его обнять. Он вздрогнул и отшатнулся, как от удара. Арья подождала немного и повторила попытку. На этот раз он дёрнулся не так сильно. Одной рукой она обхватила его за плечи, другую положила на вздрагивающий затылок. Задушенно всхлипнув, Тайвин спустя несколько мгновений разрыдался, как маленький ребёнок. Арья крепко прижала его к себе. Худая, костлявая спина напоминала стиральную доску. И даже сквозь ткань ночной рубашки пальцы Арьи ощущали шрамы на коже. Она гладила эту несчастную спину, шептала на ухо какие-то глупые ласковые слова. Наверное, Арья слышала их от Сансы, когда та разговаривала со своими куклами, но сама никогда в жизни раньше не произносила. Почему-то сейчас она ощущала себя очень сильной и очень взрослой. Внутри у Тайвина что-то хлюпало и булькало, и всё его тело сотрясалось, как будто вместе со слезами мучительно исторгало из себя ужас и боль, пережитые в Дредфорте. Постепенно рыдания перешли в судорожные всхлипы. — Ну, всё, всё… Достаточно, милорд, — Арья прижалась губами к пульсирующему виску. Тайвин дышал часто, прерывисто, но слёз уже не было. Арье показалось, что он хочет что-то сказать. Она немного отстранилась. В слабом свете угасающей свечи глаза Тайвина всё ещё казались чёрными, но безумия в них уже не было. — Что, милорд? — Ты… — не произнёс, а выдохнул он. — больше… не оставишь меня одного… ночью?.. — в едва слышном, дрожащем голосе была и мольба, и надежда, и сомнение. Вопрос был немного странным, но Арья пообещала бы Тайвину сейчас всё, что угодно. — Не оставлю, милорд. Он всё равно смотрел недоверчиво. Арья взяла его лицо в ладони и поцеловала в один мокрый глаз, и во второй. — Обещаю. Я ведь ваша жена. Я поклялась перед старыми богами. У Тайвина был такой растерянный вид, как будто он забыл, что они женаты. У него задрожали губы. — Не надо, милорд, — она погладила его по щеке. — Если вы опять заплачете, я тоже заплачу… Так что же всё-таки случилось? Стража всегда стоит внизу, вам ничто не угрожает ни днём, ни ночью. Тайвин низко опустил голову. — Я думал, что ты больше не вернёшься… А я не могу быть один… в темноте… потому что мне… — он сделал глубокий вздох, как будто готовясь нырнуть. — …страшно. Арья видела, что это признание далось ему чудовищно тяжело. Неужели он устроил утром этот идиотский спектакль только потому, что не мог прямо сказать, что боится темноты и не хочет, чтобы она уходила по ночам?.. Сейчас был неподходящий момент, чтобы об этом спрашивать. И что-то подсказывало Арье, что спрашивать об этом не стоит вообще никогда. Только что произошло то, о чём говорил мейстер: Тайвин позволил ей заглянуть внутрь своей раковины. Как же долго она была слепа, хотя всю жизнь твердила себе: смотри своими глазами. Тайвин становился таким беспокойным с наступлением сумерек, если она не возвращалась домой вовремя, но она так и не догадалась, почему. И как же жестоко было из-за какой-то глупой обиды оставить его сегодня один на один с темнотой… или с тем, что в ней скрывается. Ведь Тайвин не просто наслушался страшных сказок старухи Нэн, всё это происходило с ним наяву, и, кажется, он до сих пор не может выбраться из лабиринта дьявольских фантазий Болтона. Если бы Арья заночевала на сеновале, как собиралась, могло произойти непоправимое. «Он такой старый и печальный», — вспомнились ей слова Эддарда. Что-то перевернулось у Арьи внутри, горло перехватило от щемящего чувства жалости к Тайвину, но она не позволила слезам пролиться. Из них двоих сильной сейчас должна была быть она. Может, и не только сейчас, а всю оставшуюся жизнь. Свеча затрещала, догорая. — Пора лечь в постель, милорд. — Арья попятилась, вылезая из-под стола. Тайвин выбрался следом за ней и тут же вцепился здоровой рукой в рукав её дублета. — Я здесь, я никуда не уйду. — Она погладила выступающую косточку на его запястье и помогла встать на ноги. Луна, снова высунувшаяся из-за туч, серебрила подоконник. Хотя свеча уже погасла, в комнате стало чуть светлее, контуры предметов можно было различить без труда. Тайвин наконец отпустил рукав Арьи и позволил усадить себя на кровать. — Давайте выпьем немного вина, милорд. Арья наполнила чашу и поднесла к губам Тайвина. Он сделал несколько глотков, придерживая её руку дрожащими ледяными пальцами. Она допила то, что осталось. Тайвин лёг, как обычно, к стене на правый бок, но всё оглядывался через плечо, дожидаясь, когда она тоже ляжет. Сняв сапоги и верхнюю одежду, Арья забралась под одеяло. Она обхватила Тайвина рукой вокруг живота и прижалась к нему сзади всем телом. Ноги у него тоже были ледяные. Найдя его здоровую руку, Арья переплела его пальцы со своими. Они оба так устали за этот день, что заснули в то же мгновение. И за всю ночь никто и ничто не потревожило их сон. Арья проснулась с третьими петухами, на заре. Сперва показалось, что она в Браавосе. Воздух, который она вдохнула, был сырым, словно его принесло с канала, но под одеялом был тепло и уютно, как будто она опять спала в одной постели с дочерями Бруско. Открыв глаза, Арья поняла, что это по-прежнему Дредфорт. За окном висел белёсый и мутный, как овсяный кисель, холодный рассвет. Если Тормунд не передумал ночевать под открытым небом, ему теперь, должно быть, нерадостно. Рука спящего на животе Тайвина сжимала предплечье Арьи. Когда она пошевелилась, он проснулся. Приподняв голову, он растерянно заморгал со сна, а потом с коротким стоном зарылся лицом в подушку — наверное, вспомнил случившееся ночью. Арья не собиралась напоминать Тайвину о том, что он, очевидно, считал своей слабостью и чего теперь стыдился. Иначе порвётся тонкая, как осенняя паутинка, невидимая нить, соединившая их, когда он отважился признаться ей в своём страхе. — Всё хорошо, милорд, — сказала Арья, хотя и не была уверена в том, что это надолго. Но сейчас, кажется, всё было хорошо. Она тронула Тайвина за плечо. Он не противился, когда она притянула его к себе и уложила его голову к себе на грудь. Всё это правда, — то, что он вчера утром говорил о себе и сложностях их брака. Но это не имеет значения. Он — её стая. Пусть и совсем маленькая. Пока. Если у них родится ребёнок, стая будет настоящей. С тех пор, как отец рассказал Арье про стаю, она всегда искала её. Но те, кто были с ней рядом, в конце концов всегда выбирали свою дорогу. Бриенна и Подрик тоже рано или поздно сделают выбор. Подрик захочет осесть где-нибудь с женой и детьми, а Бриенну манит Джейме и Стена, хоть она и молчит об этом. Иногда Арья видела, как она стоит между мерлонами сторожевой башни и смотрит в ту сторону, откуда дует северный ветер. Джон… в конце концов он женится, и у него появится своя стая. Только Тайвин никуда не уйдет. Арья теперь знала, что нужна ему. И ещё она знала, что никто его у неё не отберёт. Дейенерис со своими ящерицами льва не получит. Арья пока не придумала, как его защитить, но придумает. А сейчас её пальцы гладили отрастающие волосы на доверчиво подставленном Тайвином затылке — и всё было хорошо. Когда-нибудь она соберётся с духом и сможет назвать его по имени, а не «милорд»… Арье казалось, что после долгого утомительного путешествия по неспокойному морю она наконец ощутила твёрдую землю под ногами. И внезапно она поняла, где её дом. Не в Браавосе, не в Винтерфелле или где-то ещё. Всё просто: дом всегда будет там, где её стая. Тайвин дышал глубоко и ровно. Наверное, начал засыпать. Арья осторожно натянула повыше одеяло, сползшее с его плеча. Потом улыбнулась сама себе и закрыла глаза. Под утро спится слаще всего.