Дела добрые, дела дурные

      — Пекло…       Засахаренная виноградина выскользнула из свёртка, который Арья держала в руках, и плюхнулась в дворовую пыль. Неожиданно появившийся на земле предмет тут же привлёк внимание бродившей поблизости одинокой курицы. В такое время суток куры обычно уже спят, но эту, должно быть, забыли загнать в птичник.       — Это для лорда Тайвина, миледи? — спросила, подходя сзади, Бриенна.       — Да.       В Западных землях выращивали виноград, и Арья подумала, что Тайвину будет приятно попробовать что-то из того, что растёт у него на родине. Этот виноград вместе с другими припасами привезли на днях торговым обозом из Белой Гавани. Предназначался он прежнему лорду Дредфорта, а попал на стол к нынешнему. Разноцветные ягоды — зеленые, жёлтые, розовые и тёмно-красные, почти чёрные, — были красиво уложены на блюде в виде пирамидки, присыпанной сахарной пудрой и увенчанной мармеладным шпилем. Эддарду десерт пришёлся по вкусу. Никто и оглянуться не успел, как на блюде остались лишь самые зелёные ягоды.       Арья замедлила шаг и остановилась посреди двора, чтобы понадёжнее завернуть виноград. Бриенна задержалась рядом и, заложив руки за спину, молча смотрела, как она сражается с салфеткой.       В замке было тихо. Ни стука тренировочных мечей, ни собачьего лая. Мягкий вечерний свет золотил стены и башни.       Арье удалось, наконец, запеленать ягоды в салфетку. Облизав липкие от сахара пальцы, она посмотрела на Бриенну.       — Каково это, миледи… быть замужем?.. — без всякого вступления спросила Бриенна.       Арья с трудом смогла скрыть изумление: Бриенна не относилась к любителям задушевных бесед. Но крепкий эль, который подавали на ужин, делает разговорчивым почти любого, а Бриенна выпила намного больше того, что обычно себе позволяла.       Джон почти всегда обедал и ужинал в солярии вместе с Эддардом и сиром Давосом, однако сегодня он попросил Арью, Эддарда, сира Давоса, Бриенну, Тормунда, Подрика и мейстера Утора собраться на вечернюю трапезу в малом чертоге.       Последним к началу ужина прискакал на костылях Эддард. Его вывихнутая лодыжка всё ещё оставалась закованной в лубок.       Леди Мормонт за столом не было. C самого утра она уехала на охоту, и вернуться собиралась лишь завтра. Похоже, Джон специально устроил эту встречу в её отсутствие.       Певец, привыкший к тому, что его обычно приглашают услаждать слух трапезничающих, сунулся было в чертог вместе со всеми, но его выпроводили.       Вечер получился приятным и каким-то очень домашним. Запасы свечей в замки были пополнены, десятки их ярко освещали зал и стоящий посередине большой дубовый стол.       Все были веселы, даже мейстер выглядел оживлённым. Джон посадил его за стол по левую руку от себя, а сира Давоса — по правую. Это напомнило Арье о тех временах в Винтерфелле, когда лорд Эддард обедал со своими людьми. И от этого воспоминания ей сделалось и радостно, и немного грустно.       Глядя сейчас на Джона, она отмечала его сходство с отцом. Не столько во внешности, сколько в манере держать себя. Однако если лорд Эддард с его стальной твёрдостью был весь — Север, то в Джоне присутствовало что-то ещё… огонь? Пожалуй. Только совсем не тот огонь, который пожирает дрова в очаге. На ярмарке в Браавосе Арья однажды видела, как танцует, переливаясь зеленоватыми и голубыми оттенками, полупрозрачное пламя прямо на голой ладони у фокусника. Она поднесла сверху руку, и странное пламя не обожгло её. Тот огонь, что она видела в Джоне, тоже был холодным и ясным… ледяным.       Поймав взгляд мейстера Утора, Арья уткнулась в свою тарелку — неисполненное до сих пор обещание зайти к нему заставляло её ощущать себя виноватой. «Завтра обязательно зайду», — решила она.       Перед подачей десерта Джон попросил тишины и объявил о своих планах.       Дождавшись приезда из Цитадели нового мейстера — это должно было произойти до конца луны — он отправится назад в Винтерфелл. С ним поедут Тормунд и Арья с её мужем. «Лорд Тайвин» у Джона словно поперёк горла вставало, и, кажется, он избегал произносить это имя.       Эддард, узнав, что останется в Дредфорте на попечении сира Давоса, сперва обрадовался, а потом не на шутку огорчился — ведь так он должен был расстаться почти со всеми людьми, к которым привык. «А я бы не отказалась побыть лордом», — попыталась приободрить его Арья, но Эддард скорчил кислую гримасу, и сидел так до тех пор, пока на столе перед ним не появилась виноградная пирамида.       Арья тоже была недовольна тем, что её судьбу определяет не она сама, но иного развития событий она и не предполагала. Часть своей свободы она утратила, вступив в брак, тут уж ничего не поделаешь. Тайвин — пока что пленник Джона, и если Джон забирает его в Винтерфелл, то и ей ничего другого не останется, кроме как ехать с ним. Да и разве Винтерфелл — не её родной замок, в который она всегда так стремилась?..       О леди Мормонт и её людях не было сказано ни слова.       Джон уделил внимание каждому из сидевших за столом. Подрика он спросил о том, собирается ли тот жениться. Подрик заёрзал, пошёл красными пятнами и промычал что-то утвердительное. Тормунд весело облапил его за плечи и предложил выпить «за будущее семейное счастье», а потом стал приставать к Бриенне с вопросом, когда же их свадьба. Бриенна надулась и не отвечала.       Мейстер Утор напомнил, что в подвале всё ещё сидят те люди Рамси, которых не повесили, и поинтересовался, что будет с ними. Джон ответил, что Сигорн отвезёт их на Стену.       Бриенна, услышав об этом, залпом осушила целый кубок. Следом — ещё один. И ещё. Её лицо покраснело, губы сомкнулись в жёсткую линию, и до окончания ужина она с молчаливой сосредоточенностью смотрела перед собой. Тормунд больше не рискнул к ней цепляться.       Завладевший, наконец, общим вниманием Эддард рассказывал о своих успехах в игре в кайвассу. Когда он упомянул о том, что удостоился похвалы лорда Тайвина, Джон покривился так, словно у него заныл зуб.       Потом Джон поднялся со своего места и поблагодарил всех за то, что разделили с ним трапезу. Слуги принялись тушить свечи и убирать со стола, а люди начали расходиться.       Малый чертог Арья покинула одной из первых. Башня, в которой жила Бриенна, была совсем в другой стороне, поэтому её появление на заднем дворе было неожиданным, — как и вопрос, который она задала.       В самом деле, каково это — быть замужем?       Разговаривать, стоя посреди двора, было как-то глупо. На них глазели стражники, охранявшие входа в башню.       — Давай отойдём, — предложила Арья.       Они отошли в сторону, к поленнице. Арья прислонилась к ней спиной.       — Ты спрашиваешь, каково быть замужем, — сказала она, глядя на Бриенну снизу вверх. — Не знаю, как объяснить… Всё стало по-другому… Но это не из-за клятв под чардревом… — она покачала головой. — Там были всего лишь слова. Дело не в них и не в том, что моя фамилия теперь «Ланнистер». Просто… у меня снова появилось то, что я боюсь потерять.        Кивнув, Бриенна провела рукой по соломенным волосам.       — Понимаю, миледи.       И она вздохнула так глубоко и тяжело, как умеют вздыхать лишь измученные работой лошади.       «Кажется, самое время сказать ей…», — подумала Арья. Бриенна сама ни за что не попросит её отпустить. Ведь она поклялась служить ей.       Арья сделала серьёзное лицо.       — Я думаю, тебе следует поехать на Стену вместе с Сигорном.       Выцветшие белёсые брови Бриенны сдвинулись над переносицей, образовав две глубокие вертикальные складки.       — Это означает, что… — она запнулась. — Вы больше не нуждаетесь во мне… то есть, в моей службе? Вы… прогоняете меня, миледи?       Горечь обиды прозвучала в голосе Бриенны так явственно, что Арья, кажется, ощутила её на своём языке. Меньше всего она хотела причинить Бриенне боль.       — Нет. Всё не так.       Арья сжала могучую руку Бриенны выше локтя.        — Ты верно служила леди Кейтилин и мне. Мы с тобой долго шли вместе. Боги распорядились так, что теперь я замужем. Моя мать была бы счастлива узнать об этом… и мой отец тоже. — Но то существо, которым леди Кейтилин стала после смерти, должно быть, проклянёт имя дочери, когда до него дойдут слухи о том, что она стала женой Ланнистера. — Я благодарна тебе за всё, Бриенна. Теперь твоя служба окончена. Я не прогоняю тебя… нет! Я просто хочу, чтобы ты сделала то, о чём всё время думаешь. — Бриенна судорожно открывала и закрывала рот, как вытащенная из воды рыба. — Да! Я знаю, о чём. Даже Тормунд, наверное, знает… Так что — поезжай с Сигорном, леди Тарт.       Бриенна обхватила себя за локти и уставилась на носки своих сапог.       — Я никогда не была привлекательной для мужчин, — после долгой паузы произнесла она севшим голосом. — А теперь… я даже уже не молода.       Арья фыркнула.       — Как и Джейме. Мужчины тоже стареют.       — Не знаю, захочет ли он меня видеть, миледи…       Арья пожала плечами.       — И никогда не узнаешь, если не поедешь туда.       Бриенна отпустила свои локти, но тут же сплела перед животом толстые пальцы рук так крепко, что побелели костяшки.       В эту минуту из-под арки появилась какая-то служанка и со словами «вот ты где, окаянная!» принялась гоняться по двору за курицей. Та перелетала с места на место, кудахча и хлопая крыльями, и не давалась. Один из стражников со смехом присоединился к этому действу. Хотя он больше щупал служанку, чем помогал ей ловить птицу, обоим было весело.       — Но… ничего ведь ещё не закончилось, миледи, — медленно произнесла Бриенна, когда лишившуюся нескольких перьев курицу, наконец, уволокли прочь.       — Что ты имеешь ввиду? — Арья нагнулась и подняла перо, упавшее прямо к её ногам. Оно было рябое, серо-белое — в цветах Старков. Повертев в руках, она воткнула его себе в волосы.       — Вам идёт, миледи, — сказала Бриенна. — Я говорю о леди Лианне Мормонт, — она озабоченно нахмурилась. — Я сама была свидетелем того, как леди Лианна требовала от вашего брата расторжения брака и немедленного суда над лордом Тайвином. Она была просто в ярости.       — И что же Джон?..       — Он сказал, что у короля нельзя требовать. Можно только просить. Леди Мормонт тогда принесла свои извинения… но мне показалось, что она не смирилась.       Джон, возможно, желал смерти лорда Тайвина ненамного меньше, чем Мормонтиха, но ему она, по крайней мере, была сейчас совершенно невыгодна. Арья надеялась, что он сможет обуздать гнев Лианны. Может быть, что-то пообещает или вообще отошлёт на Медвежий остров. Не зря он сегодня устроил ужин без неё и даже не упоминал о ней.       — Разумеется, вам, миледи, она не посмеет причинить вреда… — продолжала Бриенна. — Но лорд Тайвин, возможно, в опасности.       У Арьи ком встал в горле. Славная, верная Бриенна — она готова защищать не только её, но даже её мужа-Ланнистера. Будет ли у неё когда-нибудь ещё такой преданный друг?..       — Не беспокойся. — Арья шутливо толкнула Бриенну кулаком в плечо. — Ты ведь не думаешь, что я разучилась пользоваться мечом?       Бриенна с улыбкой покачала головой.       — О, нет, миледи.       — Я справлюсь.       Арья посмотрела вверх. Заходящее солнце освещало теперь лишь самые верхушки башен.       — Уже поздно. Мне нужно идти.              Когда Арья вошла в комнату, Тайвин сидел на кровати. Босые ноги его утопали в густом мехе распростёртой на полу волчьей шкуры, на плечах поверх ночной рубашки наброшен был халат с беличьей оторочкой. Вечерами в Дредфорте без тёплого халата никак не обойтись, если не хочешь обвешаться соплями.       Три свечи горели в подсвечнике на большом столе, ещё три — в напольном канделябре у кровати.       Тайвин посмотрел на что-то поверх головы Арьи и чуть улыбнулся. Она и забыла, что в подобии причёски, которое она соорудила из своих непокорных волос для сегодняшнего ужина, торчит куриное перо.       — Не надо, — сказал он, когда она подняла руку, чтобы его вынуть. — Пусть остаётся… Как прошёл ужин?       — Хорошо, милорд.       Арья прошла к столу. Выложить виноград было некуда. Тайвин вечером ел один, и посуду уже унесли.       Она положила свёрток на столешницу и присела на стул.       — Недели через три поедем в Винтерфелл. — Стащив с себя сапоги, она бросила их на коврик у тлеющего камина.       — Хорошая новость.       Арья взяла свёрток и села перед Тайвином на шкуру, поджав под себя ноги.       — Вот, — она положила свёрток ему на колени и развернула концы салфетки. — Попробуйте.       — Что это?       Пока Арья несла виноград, он слипся в непонятную разноцветную кучку.       Тайвин отделил одну ягоду двумя пальцами и, прищурившись, посмотрел на свет.       — Сахарный виноград?..       — Да, милорд. Еле отбила у Неда. Но он всё равно успел съесть самые сладкие.       — Мне всегда больше нравились те, что с кислинкой… Спасибо.       Прежде, чем положить виноградину в рот, Тайвин наклонился и поцеловал Арью в голову.       В груди стало тепло. День с его суматохой сразу отдалился, и она почувствовала, что вернулась домой.       — Нед, как лорд Дредфорта, останется здесь, — продолжила Арья пересказывать новости. — Сир Давос тоже. Подрик женится на Элис.       Тайвин потянулся к прикроватному столику и взял чашу с молоком.       — А леди Тарт поедет в Чёрный замок с Сигорном и его людьми. То есть, это ещё не решено, но я думаю, что она поедет…       Арья вдруг вспомнила, что Джейме — не только предмет интереса Бриенны, но и сын её мужа.       — Вы могли бы передать с Бриенной письмо, милорд, — добавила она.       Рука Тайвина замерла в воздухе. Но он всё-таки донёс чашу до рта и сделал глоток.       Опустив чашу, он некоторое время смотрел перед собой. Красноватые отблески свечей подрагивали на неподвижном лице.       — Поговорим об этом потом, — произнёс он, несколькими глотками допил молоко и начал неловко сворачивать салфетку искалеченной левой рукой.       Арья помогла ему завернуть виноград и вместе с пустой чашей отнесла всё на стол.       За окно было уже совсем темно. Арья прикрыла ставни.       Тайвин тем временем начал разбирать постель, а потом переставил подсвечник со стола на прикроватный столик.       У них было ещё одно занятие, для которого требовалось хорошее освещение.       Так повелось с некоторых пор, что перед сном Арья читала Тайвину вслух.       В первый раз, когда она принесла из библиотеки Болтона книгу о Волантисе, он, сославшись на то, что ему трудно разбирать мелкие буквы, попросил её почитать. Потом это как-то незаметно вошло в привычку. Арье казалось, что на самом деле у Тайвина нет никаких проблем со зрением, но она делала вид, что верит. Может быть, он просто лучше воспринимал на слух или даже ему нравилось, как она читает. В конце концов, Изембаро постоянными репетициями добился ведь того, чтобы немногословные реплики Арьи на сцене звучали отчётливо и выразительно. Бобоно, например, утверждал, что фразу «Сжальтесь, милорд, я ещё девица!» во втором акте «Кровавого десницы», когда по сюжету он со зловещим смехом запихивал Арье между ног столь же огромный, сколь и отвратительный бутафорский член с фиолетовой головкой, она произносила с истинным драматизмом. «Ах, Мерси, Мерси, — закатывал он глаза в перерывах между актами. — Ты заставила меня поверить, что я и правда лишил тебя невинности!» Сцена с изнасилованием неизменно вызывала аплодисменты публики, и Арья нисколько не сомневалась, что хлопают ей, а не к карлику с его членом.       Когда-нибудь она расскажет Тайвину о своей театральной карьере… но не на трезвую голову.       Сегодня Арья читала очередную главу «Истории великих осад Вестероса». Тайвин слушал, рассеянно поглаживая её руку.       Арья произносила слова вслух, но они проходили мимо сознания, потому что мысли её были совсем о другом. О том, как она хотела бы, чтобы каждый день заканчивался так незатейливо, легко и спокойно. О том, чтобы никогда не случилось так, что утром она откроет глаза, а всё это окажется лишь сном.       Иногда Тайвин обнимал её так крепко, как будто хотел, чтобы они стали одним целым. Но того, что делает мужчину и женщину одной плотью, у них всё ещё не было. Однажды Арья попыталась изменить это, — но лучше бы не пыталась. «Мне нужно ещё время», — глухо сказал Тайвин, зарываясь лицом в подушку.       Что-то внутри него по-прежнему оставалось сломанным. Это проявлялось и снаружи. Хотя Тайвин очень старался хорошо играть роль самого себя, тех, кто знал его раньше, это не могло обмануть. Чуть меньше разворот плеч, чуть сильнее наклон головы, — словно что-то невидимое давило ему на плечи, пригибая к земле.       А ещё Арья заметила, что Тайвин не выносит вида крови.              После историй с кошкой и падением Эддарда с дерева Дредфорт лихорадило недолго. Уже через пару дней солдаты и служанки перестали судачить об этом и переключились на обычные житейские темы: кто с кем спит, да кто кого обыграл в кости.       Сир Хиль, пережив в конце концов своё унижение из-за истории с нелепым подарком, продолжил осаду леди Мормонт. Он извинился перед ней и был прощён. Других-то поклонников у неё всё равно не было. Айронсмиты и прочие рыцари не избегали её общества, но и не проявляли интереса. Лианне нужно было родить наследника, пусть даже и не в законном браке. С некоторых пор у Мормонтов это стало в порядке вещей. Джон, вероятно, когда-то рассматривал возможность взять её в жёны, но, похоже, теперь их отношения стали более прохладными. Может быть, он просто внял Тормунду, который говорил, что на девку с такой огромной булавой даже медведь не полезет.       Вендел постоянно таскал подаренного Эддардом котёнка за пазухой, как самое дорогое сокровище. За это Тормунд прозвал его «кошачьей мамкой».       Тим, вернувшись из леса с лесорубами, вёл себя смирно, не проявлял интереса к дураку с его котёнком и старался не попадаться Арье на глаза. Она продолжала настаивать на том, чтобы Джон отослал его в деревню, а лучше бы и вовсе отправил подмастерьем в Белую гавань. Мать Тима, узнав об этом, валялась у Джона в ногах, умоляя не разлучать её с сыном. Джон всё никак не мог принять решение, но Арья чувствовала, что стоит Тиму совершить хоть малейший проступок, и Джон сдастся.       Эддард отлично приспособился к передвижению на костылях. Их стук теперь раздавался целыми днями то в одной, то в другой части замка. За хозяином нетвёрдо, но настойчиво ковылял на толстых лапах Терракс с дурацким бантом в цветах дома Болтонов на шее.       Арья ежедневно наведывалась на псарню к своему щенку. У него всё ещё не было имени, и она не осмеливалась принести его домой. Тайвин сюрпризов не жаловал, это она усвоила ещё в Харренхолле. Даже небольшое нарушение распорядка выбивало его из колеи.       Как он отнесётся к тому, что в их маленьком, привычном мире появится кто-то ещё? К тому же, постоянно требующий заботы и внимания. Что Тайвин вообще думает о присутствии животных в доме? Не все от такого в восторге. Леди Кейтилин была категорически против того, чтобы лютоволки спали в детских комнатах, а тем более — постелях.       А вдруг он предпочитает кошек?.. Хоть львы и рычат, а не мяукают, но они — просто большие кошки. Так говорил мейстер Лювин.       Правда, Арье был известен один эпизод, ставивший возможную симпатию Тайвина к кошкам под сомнение. В Красном замке из уст в уста передавалась история о том, как дружно хохотали гости Роберта на королевском пиру, когда кот стащил перепёлку прямо у Тайвина из-под носа. Арья тоже смеялась, когда об этом рассказывал кто-то из золотых плащей, ей и в голову не приходило сочувствовать отцу королевы, приказавшей убить Леди… но с тех пор многое изменилось.       А что до собак… Арья знала только, что Тайвин ценит преданность, поэтому собаки вроде бы должны были ему нравиться, но ведь ещё свежи в его памяти воспоминания о том, как Рамси натравливал на него Каннибала…       Арье не хотелось обидеть его или привнести в его жизнь неудобства. Однако отказываться от своего желания иметь собаку она тоже не хотела.       Можно было спросить прямо, что Тайвин думает о том, чтобы взять щенка на воспитание, но Арья точно знала, что в ответ он сам непременно поинтересуется: «Зачем тебе собака?» А она бы и объяснить толком не могла. Это же так естественно — хотеть собаку. Только Тайвина это вряд ли убедит.       Щенка Арьи постоянно обижали более крупные братья и сёстры. Рыжая Джейна где-то постоянно шлялась и совершенно не заботилась об отношениях между своими детьми. Энги приходилось кормить «щенка миледи» отдельно, потому что его оттесняли от кормушки.       Взгляд щенка начал становиться осмысленным, и, кажется, он даже узнавал Арью, когда она приходила. Не взять его теперь было бы предательством.       Возраст милой щенячьей неуклюжести продолжается недолго, а время шло.       Щенки вдруг начали заболевать чумкой. Энги рассадил их по разным ящикам, но это не помогло. Смешная чёрненькая девочка, заболевшая первой, умерла через несколько дней. Энги почти плакал, закапывая маленькое окоченевшее тельце в дальнем углу богорощи. Когда ещё у двоих начался кровавый понос и судороги, он настоятельно попросил Арью забрать её щенка.       Она пообещала и весь день присматривалась к настроению Тайвина.       К вечеру всё-таки решилась. Будь что будет.       После ужина к ним заглянул сир Давос. Пока он занимал Тайвина разговором, Арья ускользнула на псарню.       — Тебе повезло, малышка. Миледи позаботится о тебе. — Вынув щенка из ящика, Энги чмокнул его в мокрый нос и с видимым облегчением вручил Арье.       Как будто она могла спасти щенка, если он уже заразился… Даже мейстер ничего не мог сделать. Хорошо, что Энги не знал, что из-за Арьи Нимерия оказалась в опасности, а Леди погибла.       Тайвин был уже один в комнате, когда Арья вернулась. Сидя за столом в расстёгнутом дублете, он снимал перчатку. Перед ним на подносе стояла чаша с молоком. Должно быть, Элис принесла, пока Арья отсутствовала.       Прижимая щенка к себе, она перешагнула порог и остановилась.       Глянув на её, Тайвин вопросительно поднял брови.       — Это щенок, — сказала Арья.       — Я вижу.       Выражение лица Тайвина невозможно было прочитать. Он не улыбался и не хмурился. Просто желал знать, что происходит.       — Дело в том, милорд… — сглотнув, произнесла Арья. Речь она не заготовила. — Когда я была маленькая, мне подарили лютоволчонка. Он остался сиротой, и умер бы с голоду, если бы отец не разрешил Джону забрать его из леса. Его… то есть, её, звали Нимерия. Я её вырастила, и мы везде ходили вместе… — Тайвин, опершись рукой о колено и чуть наклонившись вперёд, внимательно слушал её не очень связный рассказ. — Но потом кое-что случилось в Дарри, когда мы с отцом и Робертом ехали в Королевскую гавань… Я подралась с Джоффри из-за Мики. Нимерия укусила его, защищая меня… Но потом мне пришлось её прогнать, потому что Серсея хотела, чтобы её убили.       Губы Тайвина дрогнули.       — Я что-то припоминаю… да, когда-то я слышал эту историю от Серсеи. Расскажи мне как-нибудь и свою версию.       Во время разговора щенок неподвижно сидел у Арьи на руках и не издавал ни звука — как будто чувствовал, что решается его судьба.       Тайвин наконец обратил на него внимание.       — Это, должно быть, щенок Рыжей Джейны?       — Да, милорд. Я бы хотела вырастить его… если вы не против…       Бывали моменты, когда Арья робела перед Тайвином. Сейчас она чувствовала себя маленькой девочкой, просящей у строгого отца позволения оставить собаку.       Тайвин молча смотрел — то на неё, то на щенка.       — Когда он… то есть, она, вырастет… — Арья хотела рассказать, как воспитает щенка, как он станет защищать их и помогать охотиться, ведь у его матери, рыжей Джейны, потрясающий нюх…       Но тут она вдруг почувствовала, что её животу сделалось тепло и мокро.       Отодвинув щенка от себя, Арья обнаружила на дублете большое тёмное пятно.       — Твою ж…       Она опустила обмочившегося щенка на пол и выпрямилась.       — Мне нужно переодеться.       Тайвин хмыкнул.       — Похоже на то.       Арья сдёрнула со стула кожаную куртку, которую обычно надевала на охоту, и торопливо покинула комнату. Вместо того, чтобы идти к прачкам искать своё бельё, она могла бы просто переодеться в ночную рубашку, чтобы утром отдать Элис снятое с себя, но нужно было где-то раздобыть корзинку или коробку для щенка. Забирая его на псарне, Арья не позаботилась об этом, а устраивать щенка где-то на ночь придётся в любом случае.       То, что пришлось оставить мужа и щенка наедине, немного беспокоило её. Но ведь Тайвин не причинит вреда крохотному беззащитному существу… Может, они даже попривыкнут друг к другу, пока её нет. Если только щенок ещё и не обделается со страху…       Старшая прачка нашлась на заднем дворе. Арья спросила об отданном вчера в стирку белье.       — Эй, Мэнди! — крикнула прачка куда-то вглубь рядов развешанных на верёвках простыней и наволочек. — Бельё леди Ланнистер у тебя?       — Сохнет! — донеслось оттуда.       Мэнди звали мать Тима. Арье не очень хотелось с ней встречаться. Но выбора не было.       Продравшись сквозь ряды липнущих к лицу мокрых полотнищ, она увидела неподалёку от помойной ямы женщину, склонившуюся над корзиной.       — Мне нужна только моя нижняя рубаха, — сказала Арья.       Мэнди выпрямилась. Это была худая, невысокого роста женщина с измученным, каким-то болезненным выражением лица, обрамлённого тёмно-русыми волосами. Лет ей могло быть и тридцать, и сорок. Стирать — тяжкая работа, и удивительно, как ей удавалось работать прачкой при таком телосложении.       Молча вытерев руки о фартук, Мэнди поднырнула под бельё на верёвке, и через несколько мгновений вернулась, держа рубаху на вытянутых руках перед собой.       — Почти сухая, миледи.       — Спасибо.       Взяв у Мэнди рубаху, Арья ощупала её. Чуть влажная у ворота, но пойдёт.       Кто-то прошмыгнул мимо. Рука дёрнулась к кинжалу, но это всего лишь рыжий сын Мэнди приволок ей новую корзину с бельём.       Он тут же исчез, но Арья успела заметить, что пальцы левой руки его замотаны грязноватой тряпицей.       — Что это с ним? — спросила она.       — Сказал, вроде в лесу поранился, — потупившись, нехотя отвечала Мэнди. — То ли пилой, то ли ещё чем… Не больно-то он со мной откровенничает.       Арья не знала, что ещё сказать, и повернулась, чтобы уйти.       — Миледи…       Она остановилась и развернулась на каблуках.       Мэнди смотрела на неё умоляющими глазами.       — Окажите милость, леди Арья…. Не отсылайте моего парня… Единственный ребёнок он у меня, Тимеон-то. — Голос её дрожал, как и красная от ледяной воды рука, которой она пыталась заправить выбившуюся из причёски прядь за ухо, — и у неё всё никак не получалось. — Вы не слушайте, миледи, что люди болтают… Тим — никакой не бастард. Я ни разу с милордом Рамси не ложилась. Его отец — Пеппер-плотник, покойный. Это чистая правда, миледи, клянусь старыми богами! Милорд Рамси нарочно Тиму голову задурил, а он, дурачина, и поверил в то, что бастард. Уж как я его бью, миледи, а всё никак дурь эту не выбью… Но у него и в мыслях такого нет, чтоб против молодого лорда зло какое задумывать, поверьте, миледи!       Арья поморщилась. Ей стало жаль Мэнди. Только её, но не её сына.       — Ладно, — буркнула она. — Только пусть держится подальше от Эддарда… и от Вендела тоже.       Мэнди принялась горячо благодарить. Арья с досадой махнула рукой.       — Дайте хоть одёжку вашу, миледи… я постираю и принесу утром.       Это было весьма кстати.       Арья переоделась. Здесь увидеть её могли разве что часовые со стены, но с такой высоты им её грудь всё равно не разглядеть. У Мормонтихи и то больше.       На обратном пути она заскочила к Элис насчёт корзинки для щенка. Элис корзинку ей выдала, и даже застелила её изнутри мягкой ветошью.       На всё это ушло около получаса.       То, что Арья увидела, вернувшись к себе, заставило её застыть на пороге.       Тайвин сидел на корточках посреди комнаты, наблюдая за тем, как перед ним щенок тыкается мордочкой в чашу с молоком. Его личную чашу.       — Он пищал… — подняв глаза, произнёс Тайвин. — Голодный, наверное.       — Голодная, — поправила Арья. Горло перехватило, и почему-то слёзы навернулись на глаза от происходящего. — Это сучка.       Она поставила корзинку на пол и тоже присела на корточки. Вместе с Тайвином они молча смотрели, как щенок лакает молоко.       Наевшись, он медленно обошёл комнату, обнюхивая всё, что попадалось на пути. Рыжий, с белым кончиком, хвостик забавно болтался из стороны в сторону.       В конце щенок задержался около Арьи, но потом прошествовал дальше, пристроился у Тайвина между сапог и тут же заснул.       Арья была обескуражена.       — Кто кормит, тот и хозяин, — произнёс Тайвин. — Такова жизнь.       Это было сказано с усмешкой, но маска снисходительного безразличия не могла скрыть, что ему приятно, что выбрали его.       Грех было не воспользоваться таким моментом.       — Так я могу его оставить? — спросила Арья. — То есть, её…       Тайвин взялся рукой за столешницу и тяжело, с болезненной гримасой на лице, поднялся на ноги. Должно быть, от долгого сидения на корточках у него заболело колено.       Арья тоже встала.       — Ты могла бы задать мне этот вопрос в Утёсе, — произнёс Тайвин, глядя ей в глаза. — Или в Харренхолле. Но здесь я ничем не распоряжаюсь. Даже своей жизнью. Решай сама, Арья.       Она решила, что это означает «да». Более того, у неё даже появились подозрения, что, похоже, это будет его щенок, а не её.       Прежде, чем лечь в постель, Арья положила щенка в корзину.       — Пусть привыкает. Иначе потом так и будет на кровать лезть, — пояснила она. Тайвин лишь пожал плечами. Полулёжа на подушке со скрещенными на груди руками, он невозмутимо ждал своего вечернего чтения.       Арья открыла «Великие осады…» в том месте, где книга была заложена рябым куриным пером. Но не успела она прочесть и двух страниц, как из корзинки послышался писк.       Она попыталась не обращать внимания, но щенок успокаиваться не собирался. Арья решила, что это потому, что он слышит её голос.       Пришлось отложить книгу и потушить свечи. По комнате поплыл сладковатый дымок от горячих фитилей.       Арья откинулась на подушку.       Одинокий плач щенка с каждой минутой становился всё более громким и жалобным.       — Нельзя поддаваться, — сказала Арья, глядя в темноту. Тайвин молчал, поэтому она не знала, согласен он с ней или нет.       Что-то внезапно грохнуло в стену.       — Можно исполнять супружеский долг потише?! — раздался рёв Тормунда из-за стены, около которой стояла корзинка. — Дайте поспать!       Когда Тормунд дрых после пьянки, можно было при нём зарезать свинью, не разбудив его. Но сегодня он, видать, явился домой трезвым.       Щенячий скулёж сложно принять за звуки страсти, но у Тормунда вечно одно на уме.       Это стало последней каплей.       Арья соскочила с постели и подобрала свой сапог. Треснув как следует каблуком в стену, она хотела что-нибудь крикнуть в ответ, но ничего подходящего не пришло в голову. Тогда она с досадой бросила сапог и вытащила щенка за шкирку из корзинки.       Вернувшись назад, она положила его Тайвину на грудь.       Плач немедленно прекратился.       Теперь это точно его щенок, а не мой.       — У собаки должно быть имя. Как вы её назовёте, милорд? — прошептала Арья, боясь, что опять начнётся.       — Джесси, — почти не задумавшись, тихо ответил Тайвин.       — Почему именно Джесси?       Было совсем темно, но она поняла, что он пожал плечами.       — Так звали нашу собаку… В моём детстве, в Утёсе.       — Но это ведь мужское имя?       — Верно… Это был кобель. Ну… назови тогда сама.       Арья устала и хотела спать, а не придумывать кличку.       — Что ж, Джесси так Джесси, — сказала она, закрывая глаза.       В конце концов, она сама когда-то называла себя «Арри».