Дела добрые, дела дурные

      Повертев в руках деревянную фигурку слона, Тайвин вернул её на доску, стоящую перед ним на столе. Последняя партия кайвассы, которую он начал с Эддардом, осталась незавершённой. Тайвин, впрочем, не сомневался, что в очередной раз победит.       Во времена его юности кайвасса ещё не получила широкого распространения в Вестеросе. Познакомившись с этой необыкновенной волантийской игрой в походе на Ступени, Тайвин был очарован ею. Доску и фигуры он привёз с собой в Утёс и научил играть Кивана.       Увлечение кайвассой сошло на нет, когда Тайвин переехал в Королевскую гавань, чтобы стать десницей Эйериса. Лавирование между интересами короля и членов Малого совета отнимало у него слишком много времени и сил, чтобы тратить их на игру.       Разграфлённая квадратами доска много лет пылилась в библиотеке Утёса, подпирая сломанную полку, и только во время последней зимы, когда свободного времени в занесённом снегом замке у Тайвина было более чем достаточно, а развлечений, помимо чтения, немного, она вновь стала использоваться по назначению. Обычно Тайвин играл с приезжавшим из Эшмарка Дамоном Марбрандом, пока тот не погиб так глупо, сбившись с пути и замёрзнув по дороге домой во время метели. Потом Тайвин играл сам с собой, записывая ход партий, которые казались ему интересными.       В кайвассе ни у Арьи, ни у её племянника не было шансов против него. Арья злилась, когда проигрывала, с досадой сгребала с доски оставшиеся фигуры и впадала в мрачное уныние. Требовалось время, чтобы она снова захотела играть, поэтому играла она нечасто. Эддард после проигрыша, наоборот, всегда горел желанием начать новую партию.       Если они играли против Тайвина вместе, он иногда позволял им победить, полагая, что, с одной стороны, это вселяет в них веру в свои силы, а с другой — стимулирует упражняться дальше, поскольку ни один, ни другой не может считать победу только своей заслугой.       Наверное, Тайвину стоило привить близнецам интерес к этой игре, пока они были детьми — может, Серсея и научилась бы видеть хоть немного дальше своего носа.       Сегодня Тайвин играл только с Эддардом. Последнюю партию договорились закончить завтра, потому что Эддард заметил расставленную Тайвином ловушку и попросил дать ему время подумать над своей дальнейшей стратегией. «Как же ты будешь думать, не видя доску?» — спросил Тайвин. Эддард в ответ заявил, что запомнил расположение всех фигур. Тайвин в этом усомнился, поэтому они заключили пари: Тайвин передвинет одну или несколько фигур по своему выбору, а Эддард завтра посмотрит на доску и исправит ошибку. Выигравший пари должен был получить от проигравшего мятный леденец. Тайвин понятия не имел, где его взять, если он проиграет, но такое вряд ли могло случиться.       Теперь Эддард, пристроившись боком на подоконнике и болтая ногой, смотрел в окно. Послеполуденное солнце отбрасывало в комнату короткую бесформенную тень от его фигуры. Он ждал, когда во дворе соберутся его приятели-оруженосцы тренироваться с мечами, а Тайвин просто отдыхал, сидя в кресле. Арья куда-то отлучилась. По её возвращении они должны были пообедать и отправиться со щенком на прогулку в богорощу.       Щенок, которого после нескольких неудачных попыток всё-таки удалось переселить из постели в корзину, спал сейчас там в обнимку со своей игрушкой — тряпичным зайцем. Его сшила из мешковины Элис, а Энги набил опилками. Приложила руку и Арья, нарисовав чернилами глаза, нос, рот и усы. Хотя все участники создания зайца очень старались, существо вышло довольно устрашающего вида. Щенок сначала до визга боялся его, но потом полюбил грызть прорезывающимися зубами и таскать по комнате.       — Чем ты там занимаешься, Нед?.. — спросил Тайвин, заметив, что Эддард перестал болтать ногой и сосредоточенно склонился над подоконником.       Эддард обернулся. Он выглядел немного смущённым.       — Эээээ… выжигаю своё имя, милорд.       Он продемонстрировал большую двояковыпуклую линзу и нож, на деревянной рукояти которого темнели кривоватые буквы. Этот нож ему на днях подарила Арья, и он с ним не расставался.        — Мейстер Утор дал мне увеличительное стекло. Он хочет из нескольких мирийских труб собрать одну такую, чтобы на звёзды смотреть. Но у него пока не получается. Поэтому он разрешил мне взять одно стекло поиграть…       — Только не поцарапай.       — Ага, — кивнул Эддард. — Мейстер сказал, что нужно быть осторожным.       Когда Джоффри было лет семь или восемь, он вместе с младшими детьми и Серсеей приезжал в Утёс. Как-то раз Тайвин застал его сидящим на ступенях деревянной лестницы, ведущей с улицы на галерею. Высунув от усердия язык, внук с упоением сжигал ползающих по ступеням муравьёв, направляя на них сквозь линзу сфокусированные солнечные лучи. А чтобы муравьи не разбегались, он приманивал их кусочками перезревшего абрикоса.       Тайвина покоробила эта сцена. Не из-за жалости к муравьям, а потому что она напомнила ему, как когда-то слабоумный кузен близнецов и Тириона день за днём проводил в саду, сосредоточенно давя камнями жуков. Но от бедняги Орсона, чей мозг был безнадёжно повреждён в детстве, когда кормилица уронила его на каменный пол, никто и не ждал разумных поступков, а для умственно здорового ребёнка, которым был Джоффри, и которому в будущем предстояло занять трон, бесцельное уничтожение насекомых было странным и глупым занятием.       — Не стоит этого делать, — сказал Тайвин, остановившись над Джоффри и разглядывая ступени. Они были покрыты мелкими горелыми подпалинами, и вдобавок заляпаны липким соком. Придется отмывать и шлифовать доски.       — Почему не стоит? — широко раскрыв глаза, с наивным любопытством спросил будущий король Вестероса.       — Потому что это абсолютно бессмысленно. А кроме того — опасно.       В Западных землях уже вторую луну стояла засуха. Постройки и поля вспыхивали от любой искры. У Марбрандов недавно сгорел амбар с зерном.       — Но мне это нравится! — капризно протянул Джоффри.       — Я догадываюсь. Однако стоит ли твоё мимолётное удовольствие пожара?..       Этот вопрос поставил внука в тупик. Человека трудно напугать тем, с чем он ещё не сталкивался, а Джоффри вряд ли уже видел настоящий пожар.       — Подумай над тем, что я сказал, Джоффри.       Тайвин забрал линзу и ушёл c твёрдым намерением потребовать у Серсеи больше времени уделять воспитанию сына, раз уж её пьяница-муж полностью пренебрегает родительскими обязанностями.       Впоследствии он начинал с ней разговор об этом не раз и не два. Может быть, Серсея даже пыталась следовать его советам, но Джоффри так никогда и не перестал делать бессмысленные и опасные вещи, которые ему нравились… и которые в конечном счете свели его в могилу. Как, впрочем, и его мать.       Эддард вернулся к своему занятию, а Тайвин принялся размышлять о защите Стены.       Так же, как Джоффри сжигал муравьёв, можно было бы сжигать упырей с помощью гигантской линзы. Отлить такую линзу из стекла вряд ли получится, но ничто ведь не мешает вытесать её из глыбы льда и отшлифовать.       Однако практическому использованию линзы мешали некоторые естественные причины. Стена располагается с востока на запад. По той же траектории перемещается от восхода до заката и солнце, — а значит, точка фокуса лучей чаще всего будет находиться на линии, параллельной Стене. Чтобы направлять лучи на подходящие из леса с разных сторон скопления упырей, потребуется поворотная система с линзой и зеркалами. Можно, конечно, обойтись вообще без линзы, одними только зеркалами, фокусирующими солнечные лучи в нужной точке. Но это тоже будет громоздкое и неповоротливое устройство. Кроме того, по мнению мейстера, с которым Тайвин обсуждал обе идеи, силы северного солнца вряд ли будет достаточно для создания необходимой температуры в месте фокусировки — что от линзы, что от зеркал.       Идеальным оружием против упырей были, конечно, драконы. Но Дейенерис, даже будучи впечатлена рассказом Короля Севера об угрозе, вряд ли захочет отправлять гарантов своей власти на Стену, пока не убедится, что в Вестеросе ей самой ничто не угрожает.       Неизвестно, как образуется пламя внутри драконов, но создать эффект огненного дыхания в принципе несложно. Подобный фокус показывают на любой ярмарке. Лампадное масло или другое горючее вещество набирается фокусником в рот, а потом с силой выплёвывается и поджигается с помощью факела.       На роль такого вещества отлично подходит дикий огонь. И Тайвин был не первым, кому это пришло в голову. Лет сто-сто пятьдесят назад «драконов из дерева и железа», извергающих струи дикого огня, уже строили по приказу Эйегона Четвёртого. Они предназначались для завоевания Дорна. Но что-то пошло не так, и все построенные машины бесславно сгорели по дороге. При этом погибла не только обслуга этих машин, но и выгорел большой участок Королевского леса. Должно быть, именно из-за столь серьёзных издержек позже никто больше не пытался повторить этот опыт.       А стоило бы, несмотря на опасность. Тириону ведь как-то удалось не спалить Королевскую гавань, хотя в битве при Черноводной использовались, в том числе, запасы субстанции с истёкшим сроком годности, которые грозили взорваться от малейшего сотрясения.       Дикий огонь можно было бы смешивать не только с воздухом, но и с водой. Распылённая с высоты Стены, такая смесь покрыла бы огромную площадь при минимальном расходе собственно горючего вещества, а десяток зажжённых стрел моментально превратили бы оседающее зелёное облако в бушующее огненное море. Нужно только спроектировать устройство, которое будет создавать смесь и распылять её под давлением. Пожалуй, Цитадели следовало бы заняться этим в целях спасения мира живых.       Вздохнув, Тайвин подвигал затёкшей от неподвижного сидения шеей.       Идея была неплоха, но, увы, бесполезна, пока не найдётся дикий огонь, бесследно исчезнувший по дороге в Утёс. Других его запасов в мире, видимо, не осталось. Но ещё хуже, что после уничтожения Серсеей Королевской гавани не осталось и пиромантов, владевших секретом его изготовления.       Эти обстоятельства превращали остатки дикого огня в большую стратегическую ценность. И Тайвин был почти уверен в том, что знает, кто этой ценностью теперь владеет.       Между посещением Дредфорта леди Дастин и первым появлением в нём Арьи у Болтона был ещё один гость.       Он прибыл в карете без герба и не назвался никаким именем — просто показал страже то ли какую-то печать, то ли перстень, и ворота перед ним сразу распахнулись. Несмотря на болтоновскую маниакальную боязнь покушения, в замок пропустили и его людей.       Все эти сведения Тайвин невольно почерпнул на кухне из разговоров взбудораженной новостями прислуги. На почве толкования событий даже повздорили между собой свинарь, дожидавшийся, пока ему дадут очистки для поросят, и старшая прачка, которая принесла кухарке чистые полотенца. Свинарь почему-то утверждал, что гость лорда Болтона приехал с Железных островов, а прачка за это подняла его на смех: во время войны Пяти королей она, мол, повидала много железнорождённых, но гость лорда Болтона на них совершенно не похож.       Тайвин в разговоре не участвовал. Ни с кем из прислуги он дружбу не водил, обычно его просто не замечали и не заговаривали с ним, считая чем-то вроде дурака-Вендела. Его это устраивало. К тому же сегодня он особенно не хотел привлекать к себе внимание. После того, как накануне Болтон заставил его выпить очередную порцию асшайского сна, голова была словно наполнена вязким туманом. Редкие мысли в ней ворочались медлительно и неуклюже, как черепахи. Если в этом состоянии отвлечься на что-то, можно забыть, что было велено сделать. Кому-то такое, возможно и сойдёт с рук, но только не Тайвину.       В Дредфорте не бывало лёгких дней, но этот не задался прямо с самого утра.       Сначала Тайвин получил от Дамона выволочку за то, что проспал подъём. Виновато в том, что он спал слишком крепко, было асшайское зелье, но кого это волновало?..       Потом его послали на кухню выносить помои и таскать дрова. Пока он возился, присев на корточки, у поленницы, рыжий паршивец, прачкин сын, подкравшись сзади, под гогот остальных мальчишек и топтавшихся поблизости людей Болтона затолкал ему за шиворот горсть сухих колючих семян шиповника. Чёртовы семена намертво застряли в ткани, и вскоре всё тело начало невыносимо чесаться.       Замучившись скрестись, как шелудивый пёс, Тайвин решил снять рубаху, чтобы руками выбрать колючки. Но едва только он, отойдя за телегу с хворостом, начал задирать подол, как с галереи послышался окрик Дамона:       — Эй, ты что это такое удумал, лорд? Постыдился бы оголяться при дамах!       Из дам поблизости находилась только торчавшая в окне кухни толстая кухарка, которую вряд ли можно было шокировать видом мужского тела, но Тайвин не стал испытывать судьбу.       В другие дни, случалось, о нём все забывали, и он бывал предоставлен сам себе час-другой или даже полдня, но сегодня поручения следовали одно за другим. У него не было ни одной свободной минуты, и он всё время находился на глазах у Дамона, Алина, или ещё кого-то из приближённых Болтона. Лучше уж потерпеть зуд, чем получать за нерасторопность затрещины и жгучие укусы кнута.       Тайвин чистил песком котёл на заднем дворе под присмотром Жёлтого Дика, когда появился Дамон и велел идти с ним к лорду Болтону.       Он поплёлся за Дамоном, почёсываясь и затуманенным своим сознанием пытаясь угадать, зачем внезапно понадобился Болтону, который сейчас должен был быть занят гостем. Особых грехов за Тайвином в последнее время не водилось, а за то, что проспал, он уже сегодня расплатился.       Может, Болтон просто хочет похвастаться своей игрушкой и прикажет прислуживать за столом?.. Ну и ладно, лишь бы только кожу не сдирал.       Около двери кабинета стояли двое незнакомых вооружённых людей с каменно-неподвижными лицами. Наверное, стража гостя. Они были без доспехов, но Тайвину показалось, что под камзолами у них надета кольчуга.       Постучав, Дамон отворил дверь, втолкнул его внутрь и следом вошёл сам.       Оживлённая беседа при их появлении стихла.       — Я привёл его, милорд, — сказал Дамон. Схватив Тайвина за плечи, он швырнул его на колени и ушёл.       Болтон и его гость сидели в креслах лицом к очагу. У гостя, аккуратно подстриженный затылок которого возвышался над спинкой кресла и воротником камзола, были тёмные с сильной проседью волосы.       — Вот и лорд Тайвин, — произнёс Болтон, поднимаясь. Судя по голосу, он был в хорошем настроении.       Гость тоже встал.       — Простите, что пришлось оторвать вас от… чем вы там изволили заниматься? — с издевательской любезностью обратился Болтон к Тайвину.       — Чистил котлы, милорд, — глядя перед собой в пол, смиренно отвечал Тайвин. Пялиться без разрешения на Болтона, а тем более, на его гостей было бы большой ошибкой.       Выпирающий край рассохшейся половой доски больно впивался в колени, но Тайвин боялся пошевелиться. Он только постарался незаметно перенести вес на здоровую ногу.       Болтон и его гость подошли к нему вплотную. Теперь Тайвин видел перед собой две пары сапог. Свеженачищенные — Болтона, и слегка запылившиеся с дороги — гостя. У Болтона за высоким голенищем торчал хлыст, действие которого Тайвин регулярно испытывал на своей спине, когда находился для этого повод.       — Это… лорд Тайвин? — в голосе, который показался Тайвину знакомым, явственно прозвучало недоверие.       Тайвин сам себя-то давно уже перестал узнавать в зеркале, особенно после того, как Болтон велел обрить его наголо. Немудрено, что гость не поверил, что перед ним — лорд Утёса Кастерли.       Исходивший от обладателя знакомого голоса едва ощутимый прохладный аромат тоже напомнил Тайвину о чём-то. Так пах асшайский сон и так пахло дыхание человека, который…       Болтон взял Тайвина за подбородок и заставил поднять голову.       Слух и обоняние не обманули. Человеком, который стоял сейчас над Тайвином, действительно был Петир Бейлиш.       Черты лица его за прошедшие годы стали жёстче. Бороды и усов он больше не носил, стригся очень коротко. Несмотря на то, что Бейлиш проделал, вероятно, долгий путь, лицо его было чисто выбрито, а наглухо застёгнутый, тёмного сукна камзол с серебряными застёжками не имел ни единой складки.       В кабинете воцарилась тишина.       Болтон, выпятив нижнюю губу, смотрел на Бейлиша. Тот, в свою очередь, сверху вниз жадно рассматривал Тайвина.       Многие хотели бы увидеть лорда Утёса в таком положении, но во взгляде Бейлиша, помимо злорадства и удовлетворения, присутствовало что-то ещё. Что-то личное. У Оберина был такой же взгляд, когда он говорил о сире Григоре.       — Да, — произнёс наконец Бейлиш. — Это действительно он.       — Я бы не посмел вас обманывать, милорд, — сказал Болтон. Держался он с Бейлишем уважительно и даже немного подобострастно. Главным в этой паре был, несомненно, лорд-протектор Долины.       «Что у Бейлиша общего с Болтоном и зачем он вообще здесь?», — отрешённо подумал Тайвин. Гораздо больше его сейчас волновало, когда можно будет чем-нибудь набить голодно урчащий живот. Утром ему даже сухой корки не досталось.       Бейлиш повёл носом. От Тайвина, наверное, воняло грязным телом, кухней, отбросами, а может, и ещё чем похуже.       — Вы не позволяете ему мыться, лорд Болтон?       Болтон пожал плечами.       — Что же мне, по-вашему, ванну ему наливать всякий раз после того, как он выгребет навоз из свинарника?.. Разве слуги должны благоухать розами? Слава богам, я не брезглив.       — Весьма ценное качество, — с точно отмеренной долей язвительности заметил Бейлиш. Болтону пришлось сделать вид, что он принимает его слова за похвалу.       — Сними-ка эту грязную тряпку, лорд, — сказал Болтон. Должно быть, ему не терпелось похвастаться своей резьбой по телу.       Тайвин поспешно стянул через голову своё рубище, бросил, скомкав, на пол и нарочно встал на него коленями, чтобы было мягче. К счастью, Болтон не обратил внимание на его маленькую хитрость.       У Бейлиша даже рот дёрнулся, когда Тайвин предстал перед ним обнажённым.       — Эк вы его… расписали, — покачав головой, произнёс он с непонятной интонацией — то ли с упреком, то ли с одобрением. — Такие испытания и не всякое молодое-то сердце выдержит. Да и рассудок тоже…       — Не стоит беспокоиться, милорд. Старик крепкий, — заверил Болтон. — На нём всё заживает, как на собаке. И он вполне в своём уме.       Бейлиш даже немного наклонился вперёд, чтобы как следует разглядеть лучшую работу, вышедшую из-под ножа Болтона — изображение его герба, потом выпрямился и задумчиво потрогал свой подбородок.       — Что же, вы всё это лично сами с ним… сотворили?       — Разумеется, — фыркнул Болтон. — Мы провели вместе много, очень много времени. Так ведь, лорд?..       Тайвин, занятый созерцанием Бейлиша, не уловил, что обращаются к нему.       Рамси хлопнул его ладонью по темечку.       — Да, милорд, — запоздало пробормотал Тайвин.       — Пожалуй, он мог бы украсить один из моих борделей, — сказал Бейлиш. — Некоторым нравится на такое смотреть.       — Можно было бы обучить его всяким штукам, в которых, как говорят, искусны ваши шлюхи, — льстиво подхватил Болтон.       Бейлиш кивнул с лёгкой одобрительной усмешкой.       — Неплохая мысль. Откройте-ка рот, милорд, — обратился он к Тайвину.       Тайвин подчинился.       — Шире.       Сложив указательный, средний и безымянный пальцы вертикально вместе, Бейлиш поднёс их к открытому рту Тайвина, измеряя расстояние между верхними и нижними зубами.       — Пойдёт, — одобрил он. Тайвин подумал, что он похлопает его по щеке, но Бейлиш к нему не прикоснулся. — Можете закрыть.       Иногда в первые дни после асшайского сна у Тайвина появлялось странное ощущение: он как будто наблюдал себя со стороны. Сейчас на несколько мгновений он вдруг увидел откуда-то сверху и комнату, и себя, стоящего голым на коленях перед мужчинами, решающими, сгодится ли он для борделя. И Тайвин мысленно поблагодарил Болтона за вчерашний асшайский сон, из-за которого во время этой чудовищно унизительной сцены он совсем ничего не чувствует.       Бейлиш посмотрел куда-то вверх, как будто подсчитывал в уме, сколько могла бы принести его борделю новая услуга, а потом со вздохом произнёс:       — Но лорд Тайвин понадобится нам для более серьёзного дела.       Болтон вытянул хлыст из-за голенища. Тайвин сжался и втянул голову в плечи.       — Можете к этому добавить и от себя, милорд. — Болтон протянул хлыст Бейлишу.       Поморщившись, Бейлиш мягко отстранил его руку.       — Я не любитель такого рода развлечений. Оставляю это вам и вашим людям. — Он тонко улыбнулся. — Главное, не перегнуть палку. Вижу, вы его и так уже отлично выдрессировали.       Довольная ухмылка растянула толстые губы Болтона.       — А что это у него с руками? — нахмурился вдруг Бейлиш. — Покажите ваши руки, лорд Тайвин.       Тайвин послушно протянул ему свои изуродованные руки с дрожащими растопыренными пальцами, одного из которых на левой он к тому моменту уже лишился.       — Разве я просил вас калечить его, лорд Болтон? — Бейлиш был очень недоволен.       Болтон насупился.       — Не вижу здесь проблемы… Правой-то рукой писать он сможет, если потребуется.       Бейлиш сцепил руки в замок и покачался на каблуках.       — Ну, хорошо. Будем считать, что вы со своей задачей успешно справились. Только убедительно прошу вас остановиться… эммм, на достигнутом. Лорд Тайвин должен дожить до суда.       Болтон согласно наклонил голову.       — Разумеется.       — А теперь, милорд, если не возражаете, я хотел бы ненадолго остаться с лордом Тайвином наедине.       Бейлиш вернулся к своему креслу, развернул его спинкой к очагу и сел.       — Может быть, ещё вина? — спросил Болтон.       — Пожалуй.       Болтон налил вина в кубок, с лёгким поклоном вручил его Бейлишу и направился к двери, но, сделав несколько шагов, почему-то остановился у Тайвина за спиной.       Прикосновение хлыста сзади к шее заставило его дёрнуться. Потом кончик хлыста медленно прогулялся сверху вниз по его позвоночнику — не причиняя боли, лишь напоминая о ней.       — Когда лорд Бейлиш закончит с тобой, вычистишь ему сапоги, — сказал Болтон, и с этими словами удалился, постукивая себя хлыстом по голенищу.