***
Гро’ар давно забыл покой, полностью с головой погрузившись в подавление мятежа. Мятежников он не щадил, убивая их жестоко и изощренно. После каждой победы он и его подданные вывешивали изуродованные тела на стенах полуразрушенный зданий для запугивания тех, кто успел скрыться. Улицы мятежных районов окрасились твеем, от жары воздух пропитался зловонием и смрадом разлагающихся тел. Пыл бунтарей слегка ослаб, но не прекратился. Попрятавшись в своих убежищах, они залечивали раны и готовились к очередной стычке. Несокрушимый Гро’ар забыл на время об Ираиде. Ему сказали, что с ней все будет в порядке и ее не тронут, и он мог выпустить весь гнев и разочарование на мятежников. Его подчиненные солдаты докладывали ему, что другие группы бунтарей постепенно сдают свои позиции и сдаются добровольно на милость победителя. Но только это не остудило пыл грозного воина, не знавшего пощады на поле боя. Всех пленных он собственноручно убил, снеся им головы. Эти трофеи только дополнят его коллекцию, и подтвердят славу несокрушимого воина. Все остальные восхищались им и брали с него пример, но среди них точно не было Йейинде. Глядя на новые достижения своего собрата, он испытывал только неприятное удивление. Гро’ар и раньше жестоко разбирался со своими противниками, но сейчас он превзошел сам себя в своей кровожадности. Он убивал своих вчерашних соседей и почитателей, даже не смотря на их капитуляцию. Йейинде и сам не щадил врагов, но те, что предпочли сдаться на милость победителя, оставлял на суд Старейшины. Но, увы, пленных не оставалось. Гро’ар убивал их всех, даже если среди них были подростки, которые только-только начали видеть жизнь в иных красках. Везло только женщинам. Гро’ар их не убивал. За убийство хоть одной, он сразу бы лишился своего звания и привилегий. Мятежных женщин оставляли в живых, но это не помогало им избежать суда. Вины за свой бунт они не минуют. Но пока Йейинде и Гро’ар подавляли мятеж и устанавливали порядок, Гир’мана успела быстро посоветоваться со старейшинами из других галактик и придти с ними к временному решению. Вор’мака отстранили от должности и пока на Ка’ра’кс идет гражданская война, Гир’мана будет всем управлять. Судьбу разжалованного старейшины должны решать между собой остальные и повлиять на их решение Гир’мана не сможет. Пока она выполняет функции Великого Старейшины, на нее ложится еще большая ответственность, так как за всю историю яутжа еще ни разу женщина не брала бразды правления в свои руки. Быть главной она могла только в женской общине. Теперь Гир’мана была Великой Старейшиной и ее первой обязанностью является подавить мятеж и решить судьбу уманов. Совет одобрил ее новое временное положение, но это до поры до времени. Пока на Ка’ра’кс идет гражданская война, избирать нового старейшину нельзя. Как только Гир’мана наведет порядок, будет собран совет и Великие Старейшины изберут нового правителя Ка’ра’кс. Хитрая яутжа знала эти законы, знала, что, по сути, ее положение пока временное. Как только будет избран новый Старейшина, ее дальнейшую судьбу опять же будет решать совет. Глядя из окна на район, где сейчас проходит подавление мятежа, Гир’мана размышляла над своим будущим. Она чувствовала, что после избрания нового правителя ее и Вор’мака сошлют на планету отшельников. О такой жизни она точно не мечтала. Привыкшая вот уже много лет к своему элитному положению, хитрая яутжа размышляла, кого могут назначить на место ее супруга. Совет будет рассматривать самых достойных, кто подает надежды и способен принимать окончательные и верные решения, не нарушающие букву закона и установленных предками традиций. Было у нее предчувствие, что первым делом будет принято решение избавиться от уманов. Гир’мана решила сначала решить судьбу этих разумных созданий с Земли. Возвращать их назад нельзя, но и оставлять здесь тоже. Остается только сослать их на другую планету, по климату и природе похожую на Землю, создать для них там колонию и оставить на милость судьбе. Но такое через чур великодушное решение совет не одобрит, сочтя это лишней тратой сил и средств. По всей вероятности совет проголосует за уничтожение пленных уманов. Такую жестокую меру они оправдают как вынужденную, чтобы снять с себя ответственность. Гир’мана и сама уже поняла, что это была большая ошибка – использовать уманов для своего потомства и как домашних зверьков. Увы, как бы печально это ни звучало, но их придется сослать на другую планету, дабы избежать их истребления и кровопролития невинных. Она сможет это сделать до того, как совет решит их окончательную судьбу. Можно будет использовать уманов как рабов и тем самым извлечь из этого пользу. Совет должен будет одобрить эту меру. Уманы потом окупят те средства, что на них были потрачены. А пока остается ждать и думать. Вкус власти был сладок, горько будет все потерять. Взвешивая все то, что произошло за последнее время, Гир’мана пришла к выводу, что нынешнее положение в жизни яутжа поменялось. Ярые блюстители традиций и законов пожелают все вернуть на круги своя. Может, все-таки прав был тот яутжа, что сказал: «От уманов одни только неприятности. Их можно использовать только как инкубатор или как разумную зверюшку для охоты!» Возможно, он был прав. Но нельзя забывать закон, запрещающий убивать слабых, женщин, детей, стариков и больных. Охотиться можно только на тех, кто представляет угрозу. Ее размышления прервал Ро’т’рар: - Гир’мана, случилось то, чего никто не ожидал! Гордая яутжа повернулась к нему и чуть склонила голову на бок: - В чем дело? - Сбежало два умана! - Как это? Кто конкретно? – встряхнула она головой. - Кро’мана только что вернулась из общины и обнаружила у себя в апартаментах ошейник своего умана и браслет уманки Гро’ара! Гир’мана нахмурилась, но осталась невозмутимой: - Сбежали? Но как? Уманка Гро’ара находилась под тщательным присмотром. - Судя по всему уману Кро’маны удалось убить надсмотрщиков. Это заявление вызвало в ней негодование, и она прикрикнула: - То есть как это? Один жалкий уман смог убить всех надсмотрщиков? Ты сам слышишь, что говоришь?! - Не всех. Один остался. Он покинул свой пост, когда остальных убили. - По какому поводу он покинул свой пост? - Он выбрал себе женщину и… - Разжаловать его!!! В разнорабочие!!! – приказала она. – Неслыханно!!! Просто неслыханно!!! Такая новость не просто удивила гордую яутжа, она представить себе не могла, как такое могло случиться. Она стала мерить шагами комнату, думая и гадая, как уману удалось убить надсмотрщиков и украсть уманку. Голыми руками уману точно бы не удалось это сделать. Ему наверняка кто-то помогал или же он достал где-то оружие и воспользовался им. Но как он смог незаметно проникнуть в темницу? - Гир’мана! – отвлек ее Ро’т’рар. - Как им удалось сбежать? – грозно спросила она. - Они похитили двухместный челнок. - Тогда чего ты ждешь? Немедленно выследи их!!! Они не могли далеко уйти!!! Кандалы их должны были парализовать!!! - Увы, они сняли их! - Они…ЧТО???? Сняли их!!! – пришла она в ярость. – КАК? Как они могли их снять? Снять кандалы может только тот, кто их надел!!! Тут она опешила и тихо с подозрением произнесла: - Уж не Кро’мана ли сама сняла кандалы со своего умана? Но как же тогда уманка Гро’ара? Как с нее сняли браслет? - Прости, Гир’мана, - перебил ее Ро’т’рар. – Но Кро’мана тут не причастна. Она была в общине, когда два умана совершили побег. Она же о побеге и заявила. Более того, пропали все доспехи ее сына-изгоя. Гир’мана ухватилась за голову и с тяжким вздохом произнесла: - Какой позор! Какой позор! Неслыханно! Еще никогда история яутжа не знала такого позора! Какие-то уманы смогли обмануть нас и сбежать, прихватив с собой наши доспехи! А Кро’мана тоже «хороша» оказалась! Нашла кому доверять – уману! Она совсем потеряла рассудок! Уманы ведь никогда не будут стоять на равных с нами! Ро’т’рар осмелился вмешаться в ее рассуждения: - Прошу меня извинить, но если уман Кро’маны убил собственноручно наших надсмотрщиков, то он заслуживает нашего уважения… - Только в том случае, если они сошлись в поединке с глазу на глаз!!! – с яростью добавила Гир’мана. – Он же убил их, когда они этого не ожидали, нанеся удар в спину! Этот уман своим поступком ничем не лучше изгоев, которые именно так и предпочитают убивать. Это говорит лишь о слабости и трусости уманов! - Увы, Гир’мана, физически уманы нас слабее и им приходится прибегать к хитростям и уловкам, которые для нас считаются низостью и трусостью, - внезапно в комнату вошел Вор’мак. Ро’т’рар с почтением поприветствовал уже бывшего Великого Старейшину, Гир’мана посмотрела на своего мужа свысока: - Ты уже не в том полномочии, Вор’мак, чтобы так рассуждать! - Может, я и лишился своей власти, но не утратил знаний, накопленных за столько лет! Я уманов знаю лучше тебя! - Уж не станешь ли ты оправдывать этого умана!? - Решение остается за тобой! Я никого не собираюсь оправдывать! Годы моего честолюбия прошли, но и ты слишком высоко не задирайся! За свою гордыню и самоуверенность я буду нести наказание и позор, пока Кетану не призовет меня. Не надейся, что совет предоставит тебе место у власти. Судьбу двух беглецов тебе поручено решить. Хорошенько подумай перед тем, как что-то сделать. Одно неверное решение и…. В общем, ты знаешь, что будет. Вор’мак ушел, больше ничего не сказав. Гир’мана и Ро’т’рар переваривали сказанные им слова. То, что сказал бывший Великий Старейшина, больно ударило по самолюбию высокомерной яутжа. Но еще больше ее ранило то, что он до сих пор оправдывает некоторые поступки уманов. Она сама не испытывала к уманам ненависти, но и многое им позволять не хотела. На них она смотрела как на рабов и не более. Что бывает с рабом, если он сбежал от своего хозяина, прихватив с собой еще и его доспехи? Его разыскивают и отдают на милость господину. Господин, как правило, в этом случае имеет право жестоко наказать беглеца, а то и убить. Именно так и нужно поступить с Хорхе, когда его разыщут. Аналогично следует поступить и с Ираидой. Но тут у Гир’маны опять возник вопрос – как эта уманка смогла сбежать после третьего шага Кетану? Не мог же этот уман быстро ее выходить? Вряд ли Кро’мана научила его лечить такие тяжелые раны, какие были нанесены той уманке. Все равно, что-то тут не так. Гир’мана как сердцем чувствовала, что за всем этим кто-то стоит. Среди яутжа нашелся пособник в побеге. Это еще предстоит выяснить. Гир’мана уже знала, как поступит и распорядилась: - Вызови ко мне сначала Кро’ману, а потом Йейинде. У меня есть к ним серьезный разговор! - А Гро’ар? Его вызвать? Он ведь тоже имеет к этому отношение! Ведь сбежала его уманка. - Ты не слышал, что я сказала? Разве я сказала пригласить ко мне Гро’ара? - Нет. - Когда сочту нужным, тогда и позову его!!! Пока я выполняю функции Великого Старшейны, нравится тебе это или нет!!! Ро’т’рар скрыл негодование, которое вызвало у него честолюбие Гир’маны. Он не был в восторге от того, что она управляет городом. Оставалось только ждать, когда после прекращения междоусобиц будет созван совет и решится нависшая проблема. Откланявшись, он отправился выполнять ее приказ. Выйдя, он заметил, что далеко не он один не был в восторге от такой смены власти. Особенно в глаза бросалась откровенная ненависть к Вор’маку. Многие до сих не могли поверить, что такой яутжа, как Вор’мак, который всегда славился не только своими достижениями на охоте, но и мудрыми решениями, допустил вдруг такую серьезную ошибку, из-за которой брат на брата поднял меч.***
Кро’мана, как и было велено, спешила явиться к Гир’мане. Разговор будет идти о побеге Хорхе и Ираиды, в этом она не сомневалась. Немного тревожно на сердце, но она была готова ответить на любой вопрос и ложь выдать за истину. Зайдя в апартаменты, Кро’мана застала Гир’ману стоящую у окна спиной к ней. - Ты хотела видеть меня? – спросила она вместо приветствия. - Мне сказали, что твой уман сбежал вместе с уманкой Гро’ара, - гордо произнесла Гир’мана, не повернувшись к ней лицом. - Да. Он обокрал меня и сбежал, - уверенно с ноткой досады произнесла Кро’мана. - И что он у тебя украл? - Доспехи моего сына и мой двухместный челнок. - Ясно. Гир’мана медленно повернулась и серьезно посмотрела на нее: - А тебе известно, что твой уман убил надсмотрщиков, когда отправился в темницу за уманкой Гро’ара? - Как? Он убил надсмотрщиков? – попыталась удивиться Кро’мана. - Значит, ты только сейчас об этом узнаешь? - Откуда я могла об этом знать? Я была в общине с детьми. - Ты была в общине с детьми? И ты оставила своего умана в незапертом доме? Даже доспехи не спрятала, которые не должны попасть в руки уманов? - Откуда я могла знать, что он на такое способен? Гир’мана нахмурилась, заподозрив в словах Кро’маны неправдоподобное возмущение. - Мне известно, Кро’мана, что ты позволяла своему уману свободно передвигаться по зданиям через вентиляцию. Иначе как бы он тогда спас ту уманку от похоти твоего никудышного сына? И, кстати, об этой уманке! До сих пор не могу понять, почему она попросила помиловать твоего сына. Для него было бы лучше лишиться головы, чем жить той жизнью, которой он сейчас живет. Хотя, это его жалкое существование язык не поворачивается назвать жизнью. Кро’мана молча проглотила это оскорбление, хотя хотелось этой высокомерной особе вырвать жвалы. А она продолжала говорить, пристально глядя на нее: - Раз уж это твой уман, то ты наверняка хорошо его знаешь. Я не стану спрашивать у тебя о твоих догадках, как он вытащил из темницы уманку, перебив надсмотрщиков. Но нет ли у тебя догадок, как он смог вылечить ее? Сомневаюсь, что он бежал с ней в пустыню в таком-то ее состоянии здоровья. Она бы не протянула и испустила дух. - Я обучила его нашему языку, ознакомила с нашей медициной… Узнавать такое было неприятно. Яутжа никогда не раскрывают своих секретов, тем более уманам. Это все равно, что рассказать врагу свою стратегию ведения войны. Но на это Гир’мана закрывала глаза, хотя за одно это полагалось суровое наказание. Она продолжила, держа себя в руках: - Хорошо. Ты выучила его нашему языку, раскрыла наши тайны и многое другое. Тогда объясни мне, пожалуйста, одну деталь. Насколько мне известно, они сняли с себя ошейник и браслет. Есть ли у тебя догадки, как им это удалось? Вот тут Кро’мана попала в ловушку, не предусмотрев самого важного. - Насколько мне известно, ошейник и браслет может снять только тот, кто его надел, - с уверенностью сказала Гир’мана. - Так и есть, - подтвердила Кро’мана. - Тогда как они смогли это сделать? Сомневаюсь, что этим примитивным уманам удалось избавиться от них самостоятельно. Если, конечно, ты сама тому не поспособствовала!!! – последнее она сказала с иронией. Кро’мана опустила голову. Ее раскусили. Что на это ответить, она не знала. Ее главной ошибкой были именно браслет и ошейник. Ей стоило хорошенько над этим подумать, но, увы, эту деталь она упустила. Гир’мана смотрела на нее с коварной ухмылкой. Главную виновницу в побеге уманов она вывела на чистую воду. Сложив важно руки на груди, она строго произнесла: - За такой поступок полагается ужасная смерть! Мне следует тебя кинуть в яму с плотоядными жуками, а твоих отпрысков сделать разнорабочими или вовсе изгнать в джунгли на милость к изгоям! Кро’мана кинула на Гир’ману умаляющий взгляд, когда услышала о возможной участи своих детей. Дети были ее слабым местом и Гир’мана это быстро поняла. - Но я могу смягчить наказание. Если ты расскажешь все, как есть на самом деле, я отправлю тебя и твоих детей на планету к отшельникам, - чуть смягчилась Гир’мана. – Дети не должны отвечать за ошибки своих родителей. У Кро’маны не было выхода. Ей было жаль своих детей, но не хотелось выдавать и Хорхе с Ираидой, которые не заслуживали рабского к себе отношения. Но другого выхода у нее не было, и она решила рассказать правду.***
Кро’мана уходила с тяжким камнем на сердце. По пути ей встретился Йейинде. Сейчас Гир’мана перескажет ему все, что она ей рассказала и отправит его и Гро’ара в погоню за Хорхе и Ираидой. Страшно представить, что их ждет. Хорхе убьют на месте, а Ираиду вернут Гро’ару. Но одна деталь дарила ей надежду. Кро’мана рассказала о плане побега, но не все. Она солгала, сказав, что не указывала на карте безопасные маршруты и убежища, и назвала ей ложное местонахождение своего космического корабля. Гир’мана ей поверила, помиловала ее и детей и велела немедленно покинуть Ка’ра’кс, пока о ее предательстве не узнал совет Великих Старейшин. Но не смотря на эту ложь во спасение, она предчувствовала, что встречи с Гро’аром и Йейинде Хорхе и Ираиде не избежать. Была мысль пойти и помолиться в храме за этих несчастных уманов, но Гир’мана велела ей немедленно покинуть Ка’ра’кс. Сегодня через четыре часа на далекую планету отшельников отчаливает Ман’дака, на нем она и ее дети уедут. Здесь останется только ее сын Дачанде, ставший изгоем до конца своей жизни. Гир’мана еле сдерживала свой гнев. Уж от кого, но от Кро’маны она не ожидала такого поступка. Она лично знала ее мать. Та пользовалась большим уважением среди мужчин и женщин. Трудно поверить, что Кро’мана не смогла добиться такого же отношения. Своим поступком она и вовсе разрушила свою жизнь, жизнь детей и запятнала память своей достойной матери. Гир’мана на минуту вспомнила своего сына. Тот первый привез на планету уманку. С этого и начался весь этот сыр и бор. Долго думать об этом не пришлось, ее мысли потревожил Йейинде. - Приветствую, Гир’мана! – поприветствовал он ее со всем почтением. Гир’мана, всегда любившая такое к себе отношение, с уважением поприветствовала его в ответ: - Приветствую, Йейинде! - Ты хотела видеть меня? Так вот он я! Гордая яутжа подошла к нему и более мягко спросила: - Тебе известно, что как только будет подавлен мятеж, созовут совет Старейшин и выберут нового? - Конечно, известно! Сейчас все только об этом и говорят. Гадают, кого изберут на эту должность. - Увы, увы! Меня точно не выберут, так как я женщина. Не женщине управлять нашей империей. Для этого у нее есть своя община. - Прости, Гир’мана, но ты позвала меня ради разговора об этом? Ты хочешь, чтобы я как-нибудь повлиял на совет? - Ой, что ты, что ты!? Вовсе не об этом пойдет речь. Скажи, тебе известно, что два умана сбежали? Она ожидала от него удивления и массу вопросов, но он оставался абсолютно спокойным. - Не стану спрашивать, кто именно сбежал! – с легким смешком ответил Йеийнде. – Уман Кро’маны и Ираида, уманка Гро’ара! - Верно! – неприятно удивилась Гир’мана. – Как ты догадался? - Я слишком хорошо знаю Ираиду. Она до последнего боролась за свою свободу. Так что для меня не удивительно, что она сбежала. То, что с ней уман Кро’маны, Хорхе его, кажется, зовут, для меня тоже не новость. И так было ясно, что он привязался к ней. Иначе откуда Ираида знает наш язык! - Она знает наш язык? - Конечно! Он тайком в период сезона ночей ходил к ней и обучал ее! - Он имел с ней связь? Осеменил ее? - Нет! Запаха его семени я не обнаружил. Она все еще не ведает мужчину. Гир’мана быстро отошла к окну, пытаясь переварить очередную неприятную новость. Но решение, как поступить, она приняла немедленно: - Тебе необходимо вернуть уманку, а от ее спутника избавиться! - Почему ты мне это поручаешь? Разве у Ираиды нет своего покровителя? - Есть, но я считаю, что он ее не достоин, коли раз уж он за ней не углядел. Ты ее телохранитель! - Гро’ар меня уже лишил этой чести, взяв на себя ответственность за нее. - Возможно, но он не знает ее так, как ты. Она его побоится, а тебя нет. Йейинде задумался. Конечно, для него побег Ираиды и Хорхе не было шокирующей новостью. В глубине души он был даже рад этому, так как уважал ее и не мог смотреть на ее незаслуженные мучения. Да, он давно уже понял, что испытывал странную привязанность к Ираиде. Он бы предпочел видеть ее счастливой, но на свободе. Его тайная любовь была бы на расстоянии, об этом никто никогда бы не узнал. С самого начала он не одобрял использование уманов в своих целях, но его обязанность подчиняться и ему пришлось смириться. Расстроенный тем, что ему поручили догнать и воротить беглянку назад, он покорно согласился. Но еще больше его не радовал приказ избавиться от Хорхе. Как бы печально все это ни выглядело, он подчинится и сделает то, что ему приказали. Отказаться он не может. Права у него такого нет. Радует только, что Гир’мана не сообщила об этом Гро’ару. Гнев этого воина был бы ужасен, как огненная буря, что случается раз в сто лет в пустыне. Гир’мана пересказала ему все, что узнала от Кро’маны и отпустила его исполнять приказ. Однако то, что узнал Йейинде, ему мало чем помогло. Он понятия не имел, как найти беглецов. Кро’мана не указала, где у них должны быть места для привалов и вообще сделала все так, чтобы их было трудно обнаружить. Да, то, что Кро’мана замешана в их побеге, Йейинде догадался с самого начала, хотя Гир’мана не говорила ему об этом. Уходя в свой дом, Йейинде думал теперь о том, как будет искать Ираиду и Хорхе. Пустыня не маленькая, они могли и свернуть где-нибудь. Если они уже в джунглях, то искать будет еще сложнее. Гир’мана не сомневалась в преданности Йейинде, но держать Гро’ара в неведении тоже не могла. - Ро’т’рар! – позвала она заместителя. – Как только Гро’ар закончит со своим кровавым делом, сообщи ему, что его уманка сбежала вместе со своим самцом. Посмотрим, такой уж он непревзойденный воин, каким его все считают! Ро’т’рар молча принял приказ и покинул ее. Гир’мана ухмыльнулась. Гро’ара она недолюбливала за его большое влияние и силу. Понимая, что у власти ей не быть, она меньше всего хотела, чтобы совет выбрал его на пост Великого Старейшины. Свою идею сообщить ему о побеге Ираиды в самую последнюю очередь она осуществила только с одной целью – чтобы Гро’ара не выбрали. Он, как и Йейинде, не скоро найдет беглецов. Пока они будут искать их, она многое успеет сделать. У нее была надежда, что совет сумеет принять во внимание ее мудрое правление и сделают первый раз за сотню лет исключение из правил – сделают женщину Великим Старейшиной. Но такая надежда была призрачной, но все-таки тешила ее гордыню.***
Хорхе и Ираида не знали, как долго они находятся в пути, но останавливаться пока не собирались. Пролетая над бескрайней пустыней, им было негде укрыться для небольшого отдыха. Внизу под ними пролегали глубокие ущелья и бесконечные скалы. Иногда попадалась редкая живность, живущая в пустыне. Глаза от постоянного наблюдения за дорогой уставали, но Хорхе терпел. Продолжая держать путь по указанному маршруту, он старался не забыть об отмеченном на голографической карте месте для отдыха. По карте он помнит, что как только впереди покажется район из высоких «Горячих скал», то следует свериться с маршрутом и остановиться на отдых. Эти скалы называются горячими, потому что внизу в ущелье протекает лава и из-за исходящего от нее жара кажется, что скалы горят. Но пока впереди ничего не повстречалось. Ираида не знала, каков план побега, а спросить стеснялась. Тусклый вид пустыни ничего, кроме сонливости не вызывал. Немного склонив голову на бок, она задремала. Никакой качки, вибрации и гула. Двухместный челнок или, как его назвал Хорхе, аэромобиль, летел тихо, не создавая раздражающих звуков. Мысли о доме не оставляли ее. Заснув, она снова возвращалась в своем сне домой. Хорхе чувствовал, что глаза у него слипаются от усталости, а еще хотелось есть. Впереди показалось небольшое задымление. Приближаясь, Хорхе обнаружил район «Горячих скал». Там можно будет остановиться и отдохнуть. Зависнув над землей, он воспользовался наручным компьютером и сверился с маршрутом. Высветился небольшой голографический экран, указывающий на северо-восток. Не выключая карту, он направил челнок в указанном направлении. Проезжая среди высоких скал, он сбавил скорость. Снизу в ущелье текла раскаленная лава, от испарений видимость была плохой, и лететь нужно с максимальной осторожностью. Один раз Хорхе чуть не врезался, вовремя успел свернуть. Наконец, впереди показалась нужная скала. С другой стороны в ней была пещера; чтобы туда попасть, нужно пролететь на несколько метров вперед и развернуть челнок на сто восемьдесят градусов. Хорхе медленно проделал этот трюк и как только челнок плавно приземлился внутри пещеры, с хитрой улыбкой вспомнил Кро’ману: - А она знает, где лучше прятаться! Наконец, место для отдыха найдено и можно отдохнуть. Ираида уже видела сладкие сны о доме. Хорхе откинулся на сиденье и закрыл глаза. Какое-то время он просто дремал, периодически просыпаясь. Нечто подобное с ним случалось и раньше, когда он служил в армии. Там редко удавалось хорошенько выспаться и солдатам приходилось в свободное время довольствоваться коротким дневным сном, продолжая при этом оставаться в боевой готовности. Хорхе знал, что рано или поздно за ними отправится Гро’ар, дабы убить на месте наглеца, что посмел похитить его уманку. Такой противник весьма и весьма опасен и встреча с ним сулит лишь страшную смерть. Но Хорхе не боялся. Он знал, что ему и Ираиде удастся вернуться на Землю. Так предсказал его дед-шаман, а он никогда не ошибается. Пугала только неизвестность, что ожидала впереди. Завтра они будут пробираться через джунгли. Кро’мана указала два маршрута: один короткий, но опасный, а другой безопасный, но длинный. Зная, что их уже наверняка начали разыскивать, Хорхе, как опытный разведчик, решил перехитрить своих преследователей и, серьезно рискуя своей жизнью и жизнью Ираиды, отправится по короткому маршруту. В джунглях очень опасно, Кро’мана часто рассказывала об опасных животных, что там обитают. Но они нападают только в случае крайней необходимости. Как правило, они защищают своих детенышей или нападают из-за голода. Однако животные со своими инстинктами кажутся тихонями по сравнению с изгоями, что любят убивать забавы ради и использовать ксеноморфов, как свору бешеных собак. Вот их стоит опасаться. Если они заметят чужака, то будут преследовать его до тех пор, пока не убьют или не схватят. Ираида поежилась во сне, и Хорхе открыл глаза. Спать ему больше не хотелось, и он посмотрел на свою мирно спящую спутницу. Ее большая грудь плавно поднималась и опускалась, руки были сложены на животе. Глядя на нее, Хорхе влюблено улыбнулся. Теперь, когда они в бегах, ему уже ничто не препятствует стать к ней ближе, открыть ей свое сердце и заключить в свои страстные объятия. Вспоминая те дни, когда он мог приходить к ней, когда вздумается, он уловил себя на мысли, что она, сама того не осознавая, манила его. Эта симпатичная пышечка взбудоражила его, он потерял от нее голову, воспылал к ней любовью и страстью. И сейчас он почувствовал, что она снова пробуждает в нем страсть. Его влюбленный взгляд сменился похотливым, ниже живота в штанах стало тесно, дыхание чуть участилось. Глаза с пламенной страстью осматривали ее. Серебряная форма хорошо скрывала ее тело, но Хорхе достаточно было вспомнить, как однажды он затащил ее в бассейн и мокрая одежда, плотно облегая, заставила его испытывать сексуальное желание. Он помнит, как аппетитно выглядела ее большая грудь под намокшей облегающей футболкой. Хотелось уже тогда прикоснуться к ней, просунуть руку под одежду и ласкать ее. И вот сейчас он снова почувствовал, что хочет все-таки сделать это. Если тогда его еще что-то сдерживало, то сейчас нет никаких препятствий. Но он снова пытался держать себя в руках, но только в этот раз терпение ему изменяло. Ширинка неприятно давила, стало совсем тесно, а желание заняться любовью было невыносимым. И Хорхе не удержался. Он снял маску, подвинулся к девушке вплотную и положил руку ей на колени. Ираида не проснулась. Сильнее дразня себя, он сначала медленно гладил ее колени, поднимая руку до бедер. Мягкие у нее ноги и такие аппетитные. Кончиком носа он коснулся ее щеки. Продолжая ласкать ноги девушки, он поднял руку выше к ключице. Страсть в нем накалялась, а Ираида продолжала сладко спать, ничего не чувствуя. Вдохнув приятный аромат ее волос, он стал покрывать лицо девушки маленькими поцелуями, медленно опускаясь к красивой лебединой шее. Отдаваясь желанию, он позволил себе опустить руку с ее плеча к груди. Он нежно обхватил ее левую грудь, издав тихий стон от удовольствия. Ее грудь не помещалась в ладони, что только подливало масло в огонь его страсти. Массируя пальцами грудь невинной девушки, он продолжал покрывать ее шею поцелуями. - Я люблю тебя! - страстно прошептал он. Он отвлекся на минуту, чтобы принять удобную позу. Перекинув через девушку ногу, он оказался поверх нее. Для большего удобства оставалось только откинуть кресло назад. Одной рукой он снова взялся за ее грудь, а другой стал задирать ей юбку. - Люблю тебя! – повторил Хорхе и, наконец, примкнул в страстном поцелуе к ее губам. Однако стоять над ней на коленях оказалось неудобно, и он рукой уперся на спинку кресла. Кресло тут же опрокинулось назад. Рука мужчины соскользнула со спинки и он полностью лег на девушку. Приятный сон прервался из-за резкого неприятного движения и давления сверху. Проснувшись, Ираида с ужасом обнаружила над собой Хорхе, а его руку на своей груди. - Хорхе? Ты что делаешь? – возмутилась она. Но он, не ответив, уже успел задрать юбку и раздвинуть ее ноги, расположившись между ними, забыв однако снять с нее еще штаны и трусики. Осознав, что хочет с ней сделать ее друг, она стала пытаться столкнуть его с себя. - Рамирес, прекрати!!! Слезь с меня!!! – брыкалась и вырывалась она. Хорхе только сильнее на нее навалился, не позволяя ей столкнуть его: - Я люблю тебя, Ираида! Я люблю тебя! Прости, но я не могу больше сдерживаться! - со страстью произнес он и снова взял ее за грудь. Ираида закричала и приложила все силы, чтобы остановить это надругательство. Не удавалось. Из-за долгого сна тело было расслаблено, и она не могла столкнуть мужчину с себя. Он обхватил руками ее лицо и впился в губы. Поцелуй заставит ее успокоиться, возбудит и она отдастся ему. Но такая дерзость с его стороны разозлила и напугала девушку одновременно. Он украл ее первый поцелуй, а теперь пытается еще лишить ее невинности. Целовал он горячо и страстно, лаская своим языком ее язык. Раз за разом пытаясь его столкнуть с себя, она начала паниковать. Он же продолжал пытаться овладеть ею. Запустив руку ей под юбку, он попытался снять с нее штаны с трусиками. - Я хочу тебя! Хочу тебя! – со страстью прошептал он ей на ухо после прерванного поцелуя. – Расслабься! Тебе понравится! Я буду нежен! Но она не разделяла его страсть. Его поцелуи и ласки только пугали ее, вызывали отвращение, заставляли бороться за свою девичью честь. Не сумев его оттолкнуть от себя, Ираида увидела рядом на сиденье маску, что отдала ему Кро’мана. Быстро схватив ее, она сильно огрела ею Хорхе по голове. В его глазах резко потемнело, и он потерял сознание. Оттолкнув его в сторону, Ираида открыла дверь и выскочила из челнока. Снаружи воздух был пропитан запахом пепла, и стоит чудовищная жара, но костюм на ней надежно защищал от этого. Бегло оглядевшись по сторонам, Ираида с ужасом уставилась на бессознательного Хорхе, держа в руках его маску. Страх от пережитого шептал ей связать его, дабы у него не было соблазна повторить свой мерзкий поступок. К счастью, в этой пещере на стенах росли тонкие и гибкие "Пустынные лианы"*. Они сгодятся, чтобы привязать его.***
Ираида крепко связала руки Рамиреса за спиной и привязала его к скалистому столбу в нескольких метрах от челнока. Пока он не пришел в себя, Ираида вся пыхтела от шока, гнева и ненависти к нему. Как он посмел попытаться с ней сделать такое? Что он себе позволяет? Она могла ожидать такого покушения от Гро’ара, но никак не от Хорхе, которому доверяла и считала своим другом. Глядя на него, она вспомнила его грязные прикосновения и поцелуи. Ее затрясло от ярости и хотелось только одного – смыть с себя следы его похоти и хорошенько отметелить, да так, чтобы он до самого возвращения на Землю боялся даже просто подумать о плотской любви. Она крепко сжала кулаки и испепеляла его взглядом, полный ненависти и презрения. Рядом на сиденье лежало все его оружие, что ему отдала Кро’мана. Ираида решила себе забрать зубчатый кинжал, чтобы обороняться на случай очередного покушения. Попытка изнасилования еще надолго ей запомнится. Ее гнев подпитывался и пережитым страхом и болью. Так много за эти дни на нее свалилось! Но больнее было получить такой удар в душу от своего друга. Теперь, когда ей некому стало доверять, она поняла, что рассчитывать может только на себя и Господа. Хорхе заворочился. Кажется, он приходит в себя. После такого оглушительного удара по голове в ушибленном месте неприятно пульсировало. Что-то жарко и воздух неприятно пахнет пеплом. Хорхе очнулся, но ничего пока разглядеть не мог, в глазах после удара летали звездочки. Охая и ахая, он постепенно начал различать, что с ним случилось и где находится. Ноги и руки затекли, а под ним что-то жесткое и колющее. «Да что происходит?!» - задался он вопросом. Зрение нормализовалось. Перед собой в двух-трех метрах от себя он увидел рассерженную Ираиду, а в руках почувствовалась неприятная резь. Ему хватило пары секунд, чтобы понять, что с ним случилось. Ираида его оглушила и, пока он не очухался, привязала к скалистому столбу. Одного взгляда на девушку оказалось достаточно, чтобы увидеть в ее глазах ярость и осуждение и почувствовать у себя в сердце болезненный укол совести. Он сразу опустил глаза, стыдясь смотреть на нее. Да, он заслуживал ее ненависти и презрения! Поддался зову похоти и чуть не надругался над любимой девушкой, зная, что она невинна. От этой мысли совесть сильнее стала грызть его душу. Он сам себя стал презирать. За ним никогда не водилось такого мерзкого поступка, какой он недавно пытался совершить. За свою невоздержанность он заслуживал сурового наказания. Все еще пыхтя от злости, Ираида с сарказмом обратилась к нему: - Ну, как тебе? Удобно? От такого тона он только сильнее почувствовал себя виноватым. Хотелось попросить у нее прощения, но он не решался и слово сказать. Ираида сразу же обрушит на него свою ярость. Еще бы, он отнял у нее первый поцелуй, лапал, пытался лишить невинности без ее на то согласия. Так можно внушить ей ненавидеть и бояться мужчин. - Ах, ты сволочь! Поддонок! Мразь! Дрянь! – тихо с ненавистью оскорбляла она его на своем родном русском языке. Хорхе не понимал, что она говорит, но догадывался. Судя по ее тону, она сейчас поливает его ужасными словами. Он только сильнее стал себя презирать, принимая заслуженные оскорбления и осуждение. - Как ты мог?! Ведь я доверяла тебе! Считала своим другом! – заговорила она с ним на английском языке. Рискуя обрушить на себя еще больший гнев с ее стороны, он осмелился посмотреть ей в глаза: - Ираида, прости меня! Она вытаращила на него глаза, полные злости. Он продолжал виновато на нее смотреть: - Я…я…очень виноват перед тобой! Умоляю, прости меня! Долгое воздержание…я не удержался…! Он хотел сказать, что любит ее, но видя, с какой ненавистью она кидает на него взгляд, решил об этом не говорить. Она не правильно поймет и придет в еще большую ярость. Несколько минут Ираида глядела на него с презрением, не говоря ни слова. Молчал и Хорхе, так как не знал, что еще сказать. Остается только ждать, когда она успокоится и сама с ним заговорит. Гнев постепенно остыл. Остался только легкий шок. Ираида не сводила с него глаз и думала: «Мы не преодолели и четверть пути, как уже начались неприятности. Страшно подумать, что будет дальше. Чего еще можно ожидать от этого американца?» Вне всяких сомнений, она ему больше не верила. Любая другая девушка бросила бы его тут, а сама продолжила путь. Но не Ираида. Она просто не могла, да и не хотела его бросать, не смотря на его мерзкий поступок. Он погибнет здесь, а его смерть будет на ее совести. И, боялась она или нет, его надо развязать и продолжить путь. - И как, скажи мне на милость, мы будем держать путь дальше? – с иронией спросила она. Хорхе умоляюще ответил: - Ираида, это больше не повторится! Что-то не верилось ей его словам: - Я теперь буду бояться заснуть! - Клянусь! Это больше не повторится! – пытался он ее убедить. Но она все равно ему не поверила. Путь они продолжат, только теперь она будет начеку и держать под рукой кинжал. Показав ему клинок, она пригрозила: - Только попробуй снова повторить это и, клянусь, ты мужчиной будешь только по паспорту! Хорхе в этом не сомневался и кивнул. Ираида разрезала лианы, что связывали его руки. Он встал, разминая затекшие конечности. Как только он закончил разминаться, Ираида со всей силы всучила ему пощечину. Он чуть пошатнулся, ухватившись за больную щеку, но тут же получил второй удар, только уже ниже пояса.