Я надену фальшивую улыбку, Смогу выдавить из себя смех, Станцую для тебя и сыграю любую роль, Если ты этого попросишь. Я отдамся тебе всецело. Я смогу это сделать… Но я всего лишь человек, И если я упаду, то истеку кровью. Я всего лишь человек, Меня можно сломить, я могу потерять самообладание. Christina Perri — "Human"
***
Вокруг стояла какая-то волшебная, нерушимая тишина. Заснеженные ёлки, окружающие тропинку с обеих сторон, хотя бы немного защищали от завывающего ветра, что так и норовил забраться под одежду, лишая последнего тепла. Ладони со ступнями охватывало противной коликой да жжением, будто я окунула их в кипяток. Откуда ни возьмись, ко всему тому «букету» подключился и насморк, который, как правило, возникает у меня на недурственном морозе. Ощущения были отнюдь не из приятных. Чёрт, как пить дать заболею! Вот так, шмыгая носом, чихая раз через раз, однако вместе с тем отчаянно стараясь двигаться как можно энергичнее, дабы хоть каплю согреться, я и дотопала до места, где остановились побеседовать два брата-акробата. Комик всё же выполнял отведённую ему часть плана. Молодчик, чё. Ох, кто-то вообще сомневался, что его братец — скелет, м? Лично я нет. Ещё находясь далеко, я уже могла сделать разумный вывод: эти ребята являлись полными противоположностями. Как огонь и вода. Начиная от их роста (а не увидеть, что Папирус возвышается над Сансом, аки какая-нибудь башня, разве только слепой не сумел бы) и заканчивая фигурой, одеянием, манерой речи, поведением. Но, тем не менее, они как-то умудряются уживаться друг с другом уже достаточно долгое время, как давеча упоминал юморист. Пока стоящие ко мне в пол-оборота братья вели некий увлекательный разговор, я внимательнее осмотрела того, от кого недавно пряталась. То, что он был чересчур высок, я уже упомянула. Черепушка у него имела некую странную, овальную, неправильную для человека (то бишь и для скелета) форму. Половину его рта, которая была мне видна, как и в случае с Сансом, искривляла «улыбка». Правда, у низкорослого братца она всё-таки была значительно шире. Шутник, что тут добавишь. Шею Папируса (точнее, эм, шейные позвонки) окутывало длиннющее, легонько развевающееся на ветру подобие шарфа ярко-алого цвета, из-за которого невольно начинали слезиться глаза, ибо контраст со снегом был невероятный. К слову, тот самый оттенок имели и рукавицы на костлявых лапищах да натянутые на ноги длинные сапоги. А вот флешмоб с шортами я, откровенно говоря, не догнала. Причём у сего чудака с манией величия они были значительно короче и обладали синеватой окраской, а также поясом схожим по тону с золотом. «Хех, а он в подобном-то КОСТюмчике случайно не оКОСТЕнеет?..» Ой. Тьфу ты! Ох, блинский блин. Неужто оно в действительности заразно, и теперь я буду направо да налево каламбурить в стиле одного небезызвестного, низкорослого, вездесущего проныры?! Боже упаси! Доктора, доктора скорее!.. Кхем, ну так вот, тот наряд долговязого брата комика ни в какую не вязался со стилем верхней половины его туловища. Потому как остальное, по-видимому, самодельное одеяние было изготовлено из белого твёрдого материала и отдалённо смахивало на объёмные рыцарские доспехи, украшенные кое-где разнообразными золотистыми нашивками, оборками, вставками. Ага, он же хочет стать королевским стражником. Да, настрой неплохой, не спорю. Беря в расчёт то, что такой необходимый для свершения его заветной мечты человек уже почти у него пред носом. Эм, да, маленькая неувязочка. У скелетов ведь отсутствует нос. Короче, на наглядном примере этих двоих, я убедилась в одном: мода в Подземелье жутко специфическая. Явно заметивший меня краешком орбиты Санс еле уловимо качнул черепом. Я беззвучно фыркнула. Тоже мне, конспиратор выискался! Однако другого выбора не оставалось. Набрав в лёгкие побольше ледяного воздуха, я как можно громче прокашлялась, дабы заглушить трёп тотчас же повернувшегося в мою сторону да остолбеневшего Папируса, и практически непринуждённо, с артистичной миролюбивостью изрекла: — Доброго денёчка. Извините, не подскажете, как пройти, — «…в библиотеку!». — Кхм, в Снежнеград? «Браво. Гениально. Оскар за лучшую актёрскую роль в студию». Впрочем, высоченный скелет, похоже, купился, проникся, да ещё и нехило обалдел из-за моего нежданного появления. Да я сама обалдела, честно говоря. На меня «воззрилась» пара пустых вертикальных глазниц, распахнутых, чудилось, до предела. Хм, так вот как удивляются скелеты. Стоящий подле ошарашенного брата Санс, тоже на «отлично» играя свою роль, также изобразил нечто вроде непонимания. Неизменно офигевающий Папирус с долей неверия глянул сперва на низкорослого скелета рядом, потом снова в сторону моей внезапно явившейся персоны, затем обратно на юмориста и заново на меня. Надеюсь, от подобной деятельности у него не сломается шея? Далее ошеломлённый человеко-охотничий фанатик, впервые повстречавший того самого невиданного зверя — человека, и вовсе развернулся на сто восемьдесят градусов, силясь, по-видимому, совладать с эмоциями. Его братец зеркально повторил сие движение. Ну надо же, а он не только комик, но и недурственный актёр! — Санс! Боже мой! Это же… человек?! — возопил наконец-то обрётший дар речи Папирус. Забавно, что интонация у него была определённо нерешительная. Они разом обернулись ко мне. — Э-э-э, — протянул как можно непринуждённее мой соучастник в тёмных делишках по увеселению его брата. — Если честно, я думаю, что это камень. У меня аж веко заодно с уголком рта дёрнулись. Господи, отчего мне так везёт на встречи со всякими личностями, полными странностей? Чем я заслужила подобное, а? — Оу, — обратившись к Сансу, многозначительно произнёс с немыслимой лёгкостью сбитый с толку Папирус, демонстрируя всю скудность своего интеллекта. Кстати, я лишь сейчас приметила, что у него порой неким неведомым образом… двигаются надбровные дуги! «Всё. Занавес. Я окончательно ничегошеньки не смыслю в анатомии скелетов». — Хей, а что это перед камнем? — заискивающе поинтересовался шутник. Ох, ну неужто он никак не мог удержаться, да? Боюсь, этот его юмор, в конце концов, сведёт меня с ума. — Боже мой! — опять в изумлении заорал Папирус, тыча пальцем по направлению ко мне, после чего и вовсе громким, не шибко-то уверенным шёпотом поинтересовался у комика, склонившись к нему да прикрыв активно шевелящуюся вниз-вверх челюсть ручищей в варежке: — Это же… Это же человек?! Сложив руки на груди, я молча, со скептицизмом вскинула бровь и шмыгнула носом, пытаясь сохранять невозмутимость. Нет, он серьёзно? Или же он попросту настолько сильно доверяет брату? — Да, — также «тихо» подтвердил догадку Папируса низкорослик, блистая лукавым взглядом в мою сторону. — О, мой Бог! — схватившись за череп, снова запричитал его братец, наповал сражённый этим открытием да за малым не прыгая из-за радости. — Санс, наконец-то я сделал это! — «Что? Заметил человека, стоящего в паре метров от тебя?» — Андайн будет… Я буду… — Кажется у бедняги культурный шок, и все более-менее связные словосочетания, увы, закончились. — Я стану таким популярным! Популярным! Популярным!.. — Мне едва удалось сдержать дёрнувшиеся руки, дабы не заткнуть себе уши. «Ну и голосок у него — жуть! Он, вероятно, и мёртвого из могилы подымет». А засим скелет сконфуженно прочистил горло и (о, аллилуйя!) безумно сурово обратился ко мне: — Человек! Ты не пройдёшь! — «Гендальф, ты ли это?» — Я, Великий Папирус, остановлю тебя! А затем я схвачу тебя! Ты будешь доставлен в Столицу. — Меня ощутимо так передёрнуло, как от укола иглой. Аж веки шире распахнулись да спина резко выпрямилась. Уж больно твёрдо он сие пообещал. Нехорошо. Мой взор панически переметнулся на лыбящегося и до ужаса молчаливого Санса, не выдающего ни единой эмоции. — Затем… Затем!.. Я не уверен, что дальше. — «Да-а-а, отличный план, дружище, ничего не скажешь!» — В любом случае! Продолжи идти, только если ты посмеешь! — и он, заново затянув своё «Нья-ха-ха-ха», вихрем ретировался вон по дороге. Я проводила его высокую фигуру встревоженным взглядом. Так-так, зря я в это ввязалась. Ничем хорошим сия ситуёвина не пахнет. — Что ж, всё прошло неплохо, — заключил оставшийся на месте Санс, деловито засовывая кисти в карманы. — Отнюдь, — хрипло отозвалась я, мрачновато взирая на него. — Не парься, я буду следить за тобой… своими глазницами, — и он неким неизвестным способом подмигнул мне, а далее стремительно проследовал за Папирусом. Ага, остроумно — страх. Покачав головой, я неторопливо двинулась за ними. Конечности уже начинали весьма ощутимо коченеть. Любопытно, а доживу ли я до Снежнеграда, чтоб хоть там отыскать какую-нибудь тёплую одежду? Н-да, вопрос на миллион. Замечтавшись, я не приметила, что попала в засаду, а когда осознала сей прискорбный факт, то было уже поздновато. Путь мне преградило два до жути эксцентричных существа. Одно из них напоминало цветастую помесь птицы и снежинки. Второе же являлось совсем мелким, походящим на мини-снеговика созданьицем. Зато ледяная остроконечная шляпа, имеющаяся у него на голове, была довольно выдающейся. Так, а вот и очередные неприятности. Как обычно, сами меня нашли. Я им что, котёнок Гав? — Здрасте, — угрюмо поприветствовала я достаточно агрессивно настроенных монстров. То, как я стремглав улепётывала прочь, сверкая пятками и худо-бедно увёртываясь от снежно-ледяных атак, нужно было видеть. «Маленькие, блин, да удаленькие!» Со скоростью света я пронеслась мимо ещё двух наблюдательных пунктов. Причём в последнем некто обитал. Однако я так стремительно проскочила рядом, что успела лишь услышать отдаляющуюся, изречённую рычащим голосом фразу: «Кто-то двигался?». Вряд ли житель того КПП вообще понял, что произошло. Впрочем, как и я. Впереди замаячил узнаваемый низкий, схожий с капустой силуэт. Недолго думая, я рванула к нему. Чудно́, но монстры тотчас же исчезли с поля зрения, прекратив преследование. Наплевав на всех и вся, я остановилась неподалёку от знакомого скелета и, упёршись руками в колени, постаралась отдышаться. Господи, сердце чуть из груди не выскакивает, в бок словно кто ножом тычет, а противный кашель так и рвётся из вконец пересохшего горла. Уф, я ещё и вспотела в придачу. Просто блеск! Не буду сильно потрясена, если в скором времени слягу с воспалением лёгких. Причём слягу в могилу. Кто вообще возьмётся за моё лечение? Риторический вопрос. — Хей, чё как? — в привычной для него манере полюбопытствовал Санс, усердно делая вид, что заметил меня только сейчас. — Ничё и никак, — хрипловато да измученно выдохнула я, всё ещё откашливаясь и смотря себе под ноги. Я здесь определённо загнусь. Засим таки соизволила выпрямиться, подбочениться да обвинительно обратиться к собеседнику: — Ты же обещал, что будешь присматривать за мной. — Ну так я это и делаю, — вновь неясно как подмигнув, многозначительно постучал кончиком костлявой фаланги пальца рядом со второй, открытой орбитой и пожал плечами мой «соучастник», явно не понимая подобного недовольства. Поджала губы, оглядываясь за спину. Хорошо, если те твари отстали от меня лишь по его милости, то так уж и быть, я ему благодарна. Однако очень уж лениво он мне помогает! Впрочем, удивляться нечему. Ничего нового, как говорится. — Ладно, — я искривила непослушные, подрагивающие краешки рта в подобии улыбки, ибо из-за недавнего марш-броска до сих пор безумно хотелось кашлять. — Тогда я пойду, — и уже отвернулась, намыливаясь топать далее. Как вдруг неизменно ухмыляющийся скелет окликнул меня: — Хей, запомни-ка кое-что важное. У моего брата есть специальная атака, — он с особой интонацией произнёс два последних слова. — Если ты видишь синюю атаку, не двигайся, и тебя не заденет… — Да-да, спасибо за информацию, — не дав ему нормально договорить до конца, легкомысленно бросила через плечо я, махнула рукой да зашагала дальше, не обращая внимания на посмурневший взор Санса. Некогда мне тут лясы точить. Необходимо спешить. Иначе я точно превращусь в ледышку. Оставив скелета позади, периодически отряхиваясь от беспрестанно падающих сверху хлопьев снега и за малым не навернувшись на скользком льду, коварно припрятанном под снежным слоем, я торопливо продолжила свой путь. Который, к сожалению, весьма скоро прервался, когда дорогу мне перекрыла сравнительно небольшая собачка, неким неясным образом стоящая на задних лапах и одетая во что-то наподобие доспехов. Вдобавок с мечом да щитом наперевес. Правда, выглядела она достаточно дружелюбно, умилительно виляя хвостом. Я не разделяла её радости. Мне хватило прошлых двух товарищей, которые загоняли меня до полусмерти. С надеждой посмотрев себе за спину, я не без изумления осознала, что Санса уже и след простыл. Чудеса телепортации? Али он не только комик и актёр, но ещё и фокусник? Обернувшись назад к псу, я как можно строже воззрилась на него да грозно, без колебаний приказала: — Иди своей дорогой. — А засим, не прерывая зрительного контакта со зверем, настойчиво и в то же время вежливо прибавила: — Пожалуйста. Пронявшись моей интонацией, собака виновато прижала ушки, заскулила, теряя всё недавнее счастье в чёрных глазах-бусинках. — Давай-давай, — я пару раз хлопнула в ладоши, топнула ногой и, отводя крайне апатичный взгляд, меланхолично пробормотала в сторонку: — Не хватало ещё от тебя бегать. Совершенно разочарованный пёс, понуро опустив продолговатую, покрытую белёсой шерстью морду, поплёлся обратно в чащу леса, дабы поджидать более дружелюбных путников. «Ну и ну, — я осуждающе покачала головой, глядя на удаляющееся животное. — И какой идиот догадался вырядить такую собаку в доспехи да сунуть ей в лапы оружие?.. А, постойте-ка. У меня есть на примете одна подходящая кандидатура». И сия долговязая, костлявая кандидатура, к слову, вместе со своим братцем-юмористом как раз замаячила на горизонте. Уже отсюда можно было расслышать, как он разоряется на комика, обвиняя того в лентяйничестве и в том, что Санс, цитата: «Продрых всю ночь». На что низкорослый вполне справедливо подметил: — Вроде как это называется «спать». Отсюда вытекает вопросец: скелеты тоже нуждаются во сне? Ну чудеса. Надо к ним привыкать. Засунув озябшие ладони в карманы, я приостановилась там, где нас разделяла черта большого, невесть откуда взявшегося, очищенного от снежных замётов квадрата заледенелой земли. Что это ещё такое? — Оправдания! Оправдания! — возмущённо замахал ручищами, аки лопастями мельницы, Папирус, а далее, увидав меня, тотчас же воскликнул: — Хо-хо! Человек прибыл! — «Спасибо, кэп». — Чтобы остановить тебя, мой брат и я придумали несколько головоломок! — «Здрасте, приехали. Божечки, везёт, как утопленнице». — Мне кажется, ты найдёшь эту, — он сделал театральную паузу, пародируя кое-кого, — весьма шокирующей! — «Должно быть, это шутка. Потому как выглядит он излишне самодовольным». Однако я без доли веселья взирала на двух братьев. — Как видишь, для тебя она невидима, — меж тем воодушевлённо увещевал Папирус, а потом торжественно выдал: — Электрический лабиринт! Когда ты прикоснёшься к стенам этого лабиринта, эта сфера, — мне лишь сейчас удалось рассмотреть в его ладони поблёскивающий синевой шарик величиной с футбольный мяч, — ударит тебя током! — «Ах, так вот в чём крылся юмор. Ну смешно же, чё. Только вот схлопотать разряд током желания вообще не возникает». — Звучит здорово? Потому что количество веселья, которое ты испытаешь на самом деле, думаю, будет небольшим. — «Вот и я того же мнения!» — Ладно, теперь можешь идти, — в итоге всё же поощрительно позволил мне «Великий Папирус». Эм, я, конечно, не особо против, но почему сфера, которая, исходя из вышесказанного объяснения, должна быть в моих руках, на данный момент у него? Ничего не попишешь. Легонько пожав плечами и устало выдохнув, я двинулась к пустующему от снега участку ледяной поверхности. Как только моя ступня коснулась границы сего лабиринта, тотчас же раздался пронзительный треск электричества. «Вот вам и последствия, пожалуйста». Я аж шарахнулась назад да приложила ладонь к губам, с ужасом воззрившись на шокированного (вот ни разу не смешно, честно!) и покрывшегося копотью скелета. Божечки, я и представить себе не могла, что это всё всерьёз! Встревоженный взгляд перекочевал на ухмыляющегося и спокойного, как удава, Санса. «Да ему же наплевать!» Отбросив напрасные переживания да секундный страх за брата комика, я уже нешуточно испугалась за собственную шкуру. Скелету-то что? Он, по идее, и так мёртв. А вот я — пока нет, и не шибко-то собираюсь! — Санс, что ты натворил?! — взорвался руганью Папирус, топая ногами из-за ярости. — Я думал, что человек должен держать сферу, — как бы невзначай напомнил тот. — Ох, хорошо, — откликнулся вновь обведённый вокруг пальца «человеко-охотничий фанатик», поскольку в следующую минуту под моим ошеломлённым взором он направился прямёхонько ко мне. Да не просто так, к примеру, обойдя невидимый лабиринт, а элементарно заходя в него с левой стороны, регулярно петляя. И явно показывая верный путь. Ко всему прочему, на белоснежном льду оставались его отчётливые, чёрные следы от сажи. «Нет, ну это ж смехотворно!» «Гениальный» создатель головоломки навис над ошарашенной, замершей в ожидании мной и, снисходительно смотря сверху вниз, патетическим тоном произнёс: — Держи её, пожалуйста! — и вместо того, чтоб нормально отдать мне сферу в руки, он подкинул её высоко вверх, в мгновение ока уносясь обратно (опять же через просто-напросто «неразрешимую» загадку) к по-прежнему хранящему непоколебимую безмятежность Сансу. — Хорошо, попробуем ещё раз. Я задрала голову, дабы рассмотреть белеющий на темноватом фоне пещерного потолка шарик, который стремительно снижался, так и метя мне в лоб. Насилу предугадав траекторию его падения, подставила ладони для такого сомнительного счастья. — Шлёп, — гладкая поверхность сферы оказалась крепко зажата моими покрасневшими из-за мороза да подрагивающими пальцами. Я же, по инерции слегка согнувшись в коленях и приопустив корпус, уставилась на свою «добычу» завороженным взором. Шарик был отнюдь не тяжёлый, даже почти невесомый и немножко меньший в размерах, нежели почудился сперва. Однако я не смела оторвать от него взгляд. Наполняющее его некое магическое свечение, клубы таинственного тумана да кое-где застрявшие внутри мелкие, замысловатые снежинки делали сей предмет воистину волшебным. Он походил на те небезызвестные колдовские шары на столах у гадалок. И это поражало. Воздух с витиеватым облачком пара вырвался из еле приоткрытых губ. Даже и не верится, что этот очаровательный предмет принесёт мне какой-либо вред. — Ну, и чего ждём?! Человек, ты что, разучился ходить?! — нетерпеливо осведомился творец головоломки, громко топнув ногой. Мне довелось содрогнуться из-за неожиданности, распрямиться в позвоночнике и растерянно воззриться на скелетов. — Эм, да нет, — наконец, пробормотала всё ещё сбитая с толку я, — просто она, — блестящий скверно подавляемым восторгом взор вновь возвратился к затягивающим пучинам магической сферы, — такая красивая… Что на меня тогда нашло, я не ведала. Позволять себе подобные слабости в присутствии посторонних было попросту несусветной глупостью! Уверяю, виной тому являлось исключительно моё состояние, мало-помалу становящееся неважнецким. Посему я, сдавленно прокашлявшись, чтобы скрыть неловкость, поскорее переложила волшебный шар в одну руку и шагнула к лабиринту. Однако торопиться не собиралась. Да, я всё ещё рассчитываю на Оскар за лучшую актёрскую игру. Изобразить на лице недоумение и задумчивость стало весьма нелёгкой задачей, поскольку решение загадки было видать как на ладони. Но, полагаю, я всё-таки справилась. Стала чуток правее от правильного прохода — со стороны Папируса послышалось тихонькое «нья-ха-хаканье». Совершила небольшой шаг в сторонку, ближе к верному маршруту — снова предвкушающий смех человеко-охотничьего фанатика. Остановилась-таки напротив чернеющей на белой поверхности дороги, давеча проложенной долговязым скелетом — тишина. «О, мой Бог, что за детский сад?» Прикусив подрагивающие из-за едва сдерживаемой улыбки губы, я ступила вперёд. Прошла с метр и повернулась, изображая, что намереваюсь сменить направление — затишье нарушил очередной приступ противного смеха от создателя головоломки. Проклятье, я же не выдержу! Мне довелось отвернуться от моих экзаменаторов, прикрыть рот кулаком да шумно закашляться, на самом деле пряча рвущийся наружу хохот. Сделав пару глубоких вдохов и придав лицу более-менее спокойного выражения, заново устремилась вперёд, продвигаясь по отмеченной сажей дорожке. В полнейшем молчании. Специально побродив так ещё немного (дабы не вызвать подозрений), то сопровождаемая многозначительным смехом Папируса, то путешествуя в безмолвии, я таки дошла до конца этого воистину «сложнейшего» испытания и с наигранным облегчением выдохнула, картинно утирая пот со лба. — Невероятно! — тотчас же возопил обладатель невообразимой мании величия, экспрессивно жестикулируя да тыча в меня пальцем кисти в варежке. — Ты — слишком хитрый человек! — «Ну, извиняй, я ж не специально». — Наверняка ты мухлевал, пользовался какой-то супер-силой, которая помогает видеть невидимое! — «Ну да. Твоими следами и безумным хохотом». — Но не беда! Следующая головоломка будет не такой простой! Она спроектирована моим братом, Сансом! Ты будешь полностью сбит с толку, и никакие уловки тебя не поддержат! Я знаю это! Нья-ха-ха-ха-ха! — и он по старинке ускакал куда-то вперёд. Тому, что из моей ладони бесследно исчезла волшебная сфера, я как-то даже и не придала особого значения. Поскольку во время монолога долговязого скелета, будучи красной как варёный рак от еле-еле подавляемого смеха, глядела на растущие поблизости пышные, заснеженные ёлки. Ибо если бы посмотрела на Папируса, то меня бы в буквальном смысле прорвало. Когда же сие высоченное безмозглое недоразумение удалилось прочь, я таки худо-бедно совладала с собой да плавно переместила взор на невозмутимо лыбящегося Санса. Это стало последней каплей. Бледные из-за мороза губы затряслись, непроизвольно изогнулись в вымученной усмешке. Из них вместе с паром вырвался смешок лёгкого, постепенно нарастающего безумства. А далее я, уже не трудясь прятать все эмоции, попросту разразилась хохотом, преимущественно смахивающим на истерику чистой воды. Только вот мне пришлось резко прерваться и со всей силы стиснуть рот ладонями, ведь из горла за этим начал рваться уже надсадный кашель. В уголках широко распахнутых глаз аж слёзы проступили. «Так. Тихо. Спокойно. Ничего особого не стряслось. Контролируй свои чувства. Возьми себя в руки! Сейчас же!» Оцепенела на полувдохе, рассматривая снег под ногами затуманенным взглядом. «Досчитай до десяти. Утихомирься уже, наконец». Отняв руки от лица, одним движением утерев губы тыльной частью предплечья да выпрямившись, я прикрыла веки, слушаясь совета собственного рассудка. Потом выдохнула и уже вполне бесстрастно воззрилась на молчаливого низкорослого скелета. — Похоже, не одному моему брату здесь весело, — будто ничего и не происходило вовсе, подал голос Санс, видя, что моя непродолжительная истерика, очевидно, закончилась. — Это из-за никудышных нервов, — поведя плечами, честно призналась я, стараясь оправдать своё не шибко-то адекватное поведение. «Смех без причины — первый признак чего? Пра-а-авильно…» — Хех, ну бывает, — понимающе покивал скелет, разведя руками, что заставило меня фыркнуть. Ишь ты, психолог тут выискался. — Кстати, спасибо за помощь, человек. Благодаря тебе мой брат, кажется, и вправду здорово проводит время. — Пф, было бы за что, — возведя очи горе, махнула рукой я да без лишних слов двинулась в направлении, куда давеча стремглав умчался повёрнутый на популярности человеко-охотничий фанатик. Мне всё ещё необходимо торопиться. Потому что вскоре я окончательно перестану ощущать собственные конечности. Я как в воду глядела. В горле першит. Отвратительная влага так и течёт из носа нескончаемым потоком, затрудняя дыхание. Всё тело охватывает омерзительная дрожь. «Дело дрянь». Всё очень не хорошо, мягко говоря. «Совершенно плохо», — я бы даже так выразилась! Именно по этой причине попавшегося по пути торговца мороженым, зазывающего приобрести его товар по такой-то «подходящей погоде», я обошла десятой дорогой. Нафиг, нафиг! Я, слава Богу, в самоубийцы пока ещё не записывалась.