Иногда я сомневаюсь, правильную ли выбрала дорогу, Порой мои мечты замирают в ожидании. Но нет сомнений, что это сделает меня сильнее, Ведь это самое трудное испытание из всех, Через которые мне когда-либо приходилось проходить. Вопреки этому жестокому миру И всем моим самым отчаянным усилиям, Ты удивляешь меня… Halou — "Honeythief"
***
Мне снилась… Вселенная. Бескрайние, внушающие некий первобытный страх чёрные просторы, озаряемые лишь неярким свечением неисчислимого количества галактик, планет, звёзд. Таких далёких. Таких… бездушных. По сравнению с ними я была просто жалкой космической пылью. Ничем. Все мои заботы, все несчастья, все переживания — столь незначительные, столь глупые — никак не волновали сей безграничный холодный мир. Странным стало то, что именно это и придавало сил, некоей непоколебимости. Тогда мне было понятно сполна — никто не позаботится обо мне, никто не решит мои проблемы, никто не окажет мне помощь. Кроме меня самой. Доверять и полагаться можно исключительно на себя, ни на кого больше. Я одна. Сама за себя. И я преодолею весь этот чёртов путь самостоятельно! Уж тут-то я убеждена на все сто процентов. О да, я всенепременно сделаю это. Назло всем тем, кто так жаждет заполучить мою душу. И не стоит ждать, что в любой миг ко мне на выручку прискачет принц на белом коне. Нет, подобного не произойдёт, как сильно ни надейся. Ведь окружающим глубоко наплевать на чужую беду. Так было почти всегда. Так оно останется и доныне. Лучше быть самой по себе. Проще и легче. Не нужно всякий раз с опаской ожидать того, что эти «товарищи» предадут тебя, либо элементарно бросят наедине с несчастьем, откажут в помощи, банально забудут о тебе. «Да, так значительно лучше…» Разлепила будто бы налитые свинцом веки. Медленно моргнула пару раз, чтобы сбросить пелену, стоящую перед очами. «Хм, любопытно, сколько я вообще спала?» В ушах словно бы гудел рой шмелей. На лбу образовалась жутчайше щемящая шишка, по ощущениям, немалого размера. А желудок, кажись, уже кругу этак по десятому переваривал самого себя. Осторожно приподнялась и, усевшись на полу, трясущимися пальцами открыла весьма потрепавшийся за время всех путешествий рюкзак, о котором уже практически успела запамятовать. Достала порванную упаковку печенья. Крошки испачкали все внутренности портфеля. Но мне было начхать. Я с неслыханной жадностью и без какой-либо аккуратности принялась запихаться вытянутым наружу нехитрым лакомством. Да настолько увлеклась, что смогла прийти в себя и остановиться примерно на середине второй пачки. Поскольку меня еле не вывернуло наизнанку прямёхонько на деревянные доски пола гостеприимного дома Напстаблука. Пришлось в срочном порядке проталкивать еду по пищеводу водой из чудом уцелевшей бутылки. «Ох, ну нельзя же вот так вот халатно относиться к собственному питанию». Кстати, хозяин квартиры, в которой я давеча дрыхла без задних ног, почему-то поблизости отсутствовал. Впрочем, так даже проще. Отыскав на столе с компьютером какую-то чистую бумажку да вооружившись своим сломанным пополам карандашом, я нацарапала слова благодарности и прощания, адресованные доброму призраку. Надеюсь, он не обидится, так как печалить его пуще прежнего нет никакого желания. Однако, увы, ничего не попишешь. Необходимо продолжать идти вперёд. Выскользнув из дома, принадлежащего привидению, я поторопилась отсюда смыться. Опять же не хочу ни к кому привязываться. Хватит. Двух жизненных уроков мне стало довольно аж по горло, ей-богу. Зато я благополучно восстановила силы, подкрепилась и теперь полностью готова к будущим неприятностям. А они вскоре нагрянут, я уверена. Худо-бедно найдя верную тропинку, я пошагала навстречу этим навязчивым приключениям на пятую точку. Походу, я чутка мазохистка. Немного погодя мне довелось притормозить, чтоб определить, в какую сторону топать, ибо остановилась я на перекрёстке. Благо, правильный путь мне подсказал добрый торговец, являющийся пожилой антропоморфной черепахой в костюме археолога, чей магазинчик так удачно располагался рядом. Поблагодарив старика, я двинулась в нужном направлении. Вскоре мои многострадальные и едва подсохшие кроссовки были заново бесповоротно намочены благодаря попавшимся по дороге водопадам, беспрестанно ниспадающая ледяная водица которых перекрывала нормальный проход. Что ж, выбирать не приходилось. Посему я то привычно шлёпала по илистой поверхности дна, то выходила на сушу, оставляя на ней грязные да мокрые следы. Повсюду виднелись узнаваемые цветы нежно-голубого оттенка, как обычно бормочущие некие послания. Эти растения всегда меня пугали после встречи с одним спятившим представителем здешней флоры. Поэтому я ускорилась, зажмуриваясь и затыкая уши, дабы не слышать отрывков чужих разговоров. «Не хочу, не хочу, не хочу!..» Затормозила только тогда, когда примчалась к началу очередного лабиринта из тонких дорожек суши. Люминесцирующие голубоватым заревом деревья причудливой формы да кое-где растущие на земле странноватые грибы освещали сие воистину волшебное место. Которое уже по счёту? Эх, я не помню. Пошатавшись по этой поистине запутанной, сбивающей с толку территории, я забрела в ещё более неприятную область, где царила такая темень — хоть глаз выколи. Подобное невыгодное положение периодически исправляли пурпурные кристаллы, каковые включались с активацией расположенных тут и там фонарей. Ну, или чего-то наподобие того. Впрочем, мне было не важно. Я попросту целеустремлённо шла вперёд. Правда, сей целенаправленный настрой тотчас же бесследно развеялся, когда я, ничегошеньки не видя пред собой, со всего маху нырнула ногой под внезапно очутившуюся на пути воду. Сколько крику и ненормативной лексики было по этому поводу — словами не описать. «Ну просто блеск!» Где-то сбоку меж тем шелестел камыш, точно бы пытаясь меня успокоить. Нет необходимости объяснять, что выходило у него из рук вон плохо. Вдали замаячил одинокий эхо-цветок — единственный источник весьма тусклого света в этом воображаемом коридоре. Словно повинуясь чьей-то воле и еле ступая по илистому дну, я пошлёпала туда, будто порхающая к лампочке накаливания моль. Чтобы непременно сжечь себя дотла. Цветок нечто практически беззвучно шептал. Я пока не имела возможности толком расслышать, что конкретно. Подрулила ближе да присела на корточки, склоняясь к растению и обращаясь в слух. Отчего-то именно сего представителя тутошней флоры мне хотелось выслушать. Предчувствие было нехорошее. — Позади тебя, — едва разобрала я фразу, изречённую медленным, холодным тоном, которую издавал цветок, твердя её до бесконечности. Спохватилась я поздновато. Молниеносно с хрустом в коленях выпрямилась на подкашивающихся ногах. Отшатнулась от таинственного растения, поспешно отступая на полушаг. Рывком развернулась на сто восемьдесят градусов и… остолбенела, как вкопанная, с неподдельным ужасом взирая на чёрный силуэт стоящего напротив рыцаря в доспехах. Мне было доподлинно известно: цветок, к которому я столь наивно решила подойти, растёт в тупике. То есть и я оказалась в самой настоящей ловушке. Без какого-либо выхода. Андайн, гремя своим наверняка тяжёлым нарядом, сделала пару шагов ко мне, чувствуя себя, по всей видимости, владельцем ситуации, всецело контролируя её. И это в действительности так. Тишина была настолько густой, вязкой, что хоть ложкой её греби. Напрягшись, аки натянутая до отказа струна, я не смела даже моргнуть, чтоб ненароком не пропустить то мгновение, когда в меня полетит залп из копий. Я всё ещё полагаюсь на удачу. — Семь, — к моему огроменному изумлению, нежданно-негаданно произнесла явившаяся меня убить особа, постоянно нападающая втихомолку. Голос у неё был приглушён из-за шлема, однако не расслышать в нём ноток откровенного презрения не сумел бы разве что глухой. «Семь чего?» — Семь человеческих душ, — после краткой паузы договорила Андайн. — С силой семи человеческих душ, наш король, — она снова на полсекунды замолчала, а следом чётко да резко уточнила: — Король Азгор Дримурр… станет Богом. С этой силой Азгор, наконец, сможет разрушить Барьер. Он наконец-то заберёт поверхность у вас, людей. И отплатит им за все те боль и страдания, что мы пережили. Я стиснула изрядно вспотевшие ладони в кулаки, сосредоточенно нахмурилась, безо всякого труда смекая, к чему она ведёт. «Меня это не касается, чёрт возьми! Я ни в чём не виновата!» — Понимаешь, человек? Безмолвно поджала губы в ответ, догадываясь, что вопрос риторический. — Даю тебе шанс на искупление, — тем часом невозмутимо заявила рыцарь. — Отдай мне свою душу. — «Тоже мне, Дьявол тут выискалась!» — Или я вырву её из твоего тела. «А вот и прямая угроза. Как ожидаемо». В руках у этой воистину непредсказуемой дамочки образовалось знакомое, озаряющее пространство вокруг неё голубоватым сиянием копьё, а она сама напряглась и стала в боевую стойку, нацеливая точнёхонько на меня смертоносное острие. «Всё. Допрыгалась». Вот теперь-то она меня определённо убьёт. Бежать, прятаться либо падать больше некуда. Не утруждаясь в чрезмерной спешке, она неумолимо направилась к сжавшейся в комок мне. Не ведаю, что стряслось. Каким фигом между мной и моей убийцей успел очутиться тот самый безлапый монстрёнок. Но когда я, крепко зажмурившись, уже буквально почувствовала дуновение ветерка на собственной коже, созданное рассекающим воздух холодным оружием, гробовое затишье разорвал в клочья именно его звонкий голосок: — Андайн! Я помогу тебе сражаться! Распахнув веки, я не без ужаса уставилась на ребёнка, пребывающего почти впритык к острому концу копья. Уж не знаю, кому-кому, а вот этому маленькому идиоту реально фартит! Ибо рыцарь затормозила, наверное, исключительно с помощью своих недурственных рефлексов. О том, что произошло бы в противном случае, я боялась даже задумываться. Малец, неизменно находящийся меж двух огней, завертел головой, уже более осмысленно да слегка перепуганно таращась то на смертельно ошарашенную меня, то на своего безмолвствующего и застывшего в прежней позе кумира. — Йоу! — вырвалось у детёныша монстров, когда он в очередной раз воззрился в мою сторону. — Ты сделала это! Андайн прямо перед тобой! Впору было с громким, размашистым хлопком приложить ладонь к лицу. Обстоятельства не позволяли. «Спасибо тебе, мелкий несмышлёный кэп! А то я, блин, этого не заметила!» — Ты прямо в первом ряду на её битве! — далее лепетал сей неисправимый глупыш. «Да я, видишь ли, даже участник этой битвы. Поневоле. И это гораздо круче!.. Конечно, смотря уж с какого боку поглядеть». А потом, вновь покрутив головой туда-сюда, малец с неожиданным осенением выдал: — Погодите, с кем она сражается? «Угадай-ка с трёх раз!» Вдруг активизировалась замершая доселе с молчаливой мрачностью Андайн и, убрав копьё, вскинула ручищу вперёд. Однако вместо меня она схватила монстрёнка за один из его четырёх миниатюрных шипов на голове. Я непроизвольно дёрнулась, готовясь в любой момент отобрать дитё у этой поистине опасной женщины. Может, он и считает людей «плохими ребятами», но я не имела права допустить, чтоб на моих глазах с маленьким беззащитным ребёнком что-либо стряслось. Попросту не могла. Пускай и сама была абсолютно беззащитна. Однако, вопреки подобным опасениям, рыцарь просто-напросто потянула за собой этого глупого мини-динозаврика, который ещё и умудрялся как-то возмущаться в своё оправдание да просил не рассказывать о случившемся его родителям. — Твою мать, — когда они ретировались прочь, прокомментировала всю сложившуюся ситуацию в целом я, обращаясь к пустоте. Ну, почти… — Твою мать, — эхом ответил растущий около меня цветок моим же собственным голосом. — Заткнись! — из-за окончательно никудышных нервишек грозно рявкнула я на растение. — Заткнись! — словно бы издеваясь, передразнил меня сей чёртов сорняк. Издав едва уловимый рык, я не придумала ничего получше, кроме как выбираться из этого треклятого, заполненного ледяной водой закоулка. Иначе я уже бесповоротно свихнусь. Не размениваясь на раздумья, буквально бегом поспешила прочь отсюда. Наобум свернула на располагающуюся по правую руку дорожку, что раньше отчего-то не была освещена. Нежданно оказалась на целой поляне с эхо-цветами. Практически привычно повторила давешний побег от их назойливых, тихих голосков, звучащих в унисон со всех сторон, потому как это элементарно сводило с ума. Благо, хоть сия местность была щедро озарена кучей парящих в воздухе жёлтых фонариков светлячков, что придавало ей особенного, магического вида. Впрочем, как и всегда в подземном царстве. Выскочила на более затемнённое пространство да мирно зашагала уже по мосту, протянутому над чернеющей бездной огромного каньона. «Ох и нехорошо. Эти дурацкие деревянные доски вечно приносят неудачу». Будто бы подтверждая эту теорию, за спиной раздалось узнаваемое: — Йо! Застигнутая врасплох, нервозно подпрыгнула на месте, притормозила, рывком обернулась, тотчас же замечая позади того самого несмышлёного монстрёнка, который дважды спас мою жизнь, за малым не пожертвовав собственной. Он в лёгкой нерешительности посеменил ко мне. «И каким способом он умудрился вырваться из плена Андайн? Разве что… О, только не говорите мне… Неужто она завербовала и этого маленького глупыша?!» Недоверчиво прищурившись, я на всякий пожарный отступила назад на полушаг, дабы в любой миг дать стрекача. Малец меж тем подошёл совсем близко, глядя на меня своими большими глазёнками да несмолкаемо продолжая: — Йо, знаю, я не должен быть здесь. Я просто хочу спросить у тебя кое-что. — Он на долю минуты сконфужено отвёл взгляд. С мгновение помолчал в неуверенности, вероятно, собираясь с мыслями. — Я никогда не спрашивал кого-либо об этом… М-м-м… Йо, т-ты человек, да? Ха-ха. «Ну, с добрым утром тебя, блин, солнышко! Прозрел, ё-моё». Не прерывая с явившимся сюда ребёнком зрительного контакта, я лишь молча кивнула в ответ. «Пусть что хочет то и делает. Мне плевать». — Я-я… я знал это! — «Да ладно?! А, по-моему, как раз таки наоборот». — В смысле, я знаю это сейчас. Я имею в виду, Андайн сказала мне, эм… — «Ну кто бы сомневался». — Она сказала: «Держись подальше от этого человека». Так что я полагаю, м-м-м. Это делает нас врагами или типа того? Я лишь дёрнула уголком рта, вполне равнодушно смотря на него сверху вниз. «Не велико диво. По сути, для меня тут каждый встречный-поперечный монстр — враг. Впрочем, как и я для них». — Но я, кажется, типа, привык к тебе, — и он чуток нервно хохотнул. Мне же не удалось сдержать горькой полуулыбки. «По-видимому, малой, это взаимно». А монстрёнок вдруг буквально умоляюще выдавил: — Йо, скажешь что-нибудь обидное, чтобы я смог тебя ненавидеть? Пожалуйста? — Извини, — таки подала осипший из-за долгого молчания голос я, обрывая тишину, знатно затянувшуюся после той довольно необычной просьбы, — но я не могу. Не могу сказать тебе ничего подобного. Потому что ты мне очень помогал. Правда. — Йо, что? — ребёнок, похоже, недурственно поразился. — То есть я должен сам это сделать? — Как хочешь, — бесстрастно повела плечами я, отрывая безразличный взор от моего крохотного спасителя. — Была не была, — с долей отчаянья буркнул он, а затем как можно громче, однако заметно запинаясь, выпалил: — Йо, я… Я тебя ненавижу! Поджала губы, глядя куда-то в сторону, на темнеющие пещерные своды. «Мне всё равно… Мне всё равно. Мне всё равно, чёрт побери!» Но, если мне всё равно, тогда отчего же так гадко сжалось сердце и защипало в глазах после его слов? Малыш тем временем, кажется, тоже был не шибко-то рад собственному высказыванию. — Я… Я такой придурок, — едва не плача, но мужественно сдерживаясь, пробормотал он, понурив голову и чуть разворачиваясь, дабы покинуть меня. — Я… пожалуй, пойду домой. Сперва он попятился, а потом уже опрометью бросился бежать прочь. Однако глупая привычка помешала ему спокойно продолжить путь. Вестибулярный аппарат ребёнка, скорее всего, из-за отсутствия рук, в очередной раз дал сбой. И он потерял баланс. Споткнулся. Неудачно. Миниатюрное жёлтое тельце соскользнуло с моста и за малым не полетело вниз, в бесконечную черноту. Как он так ловко умудрился уцепиться зубами в край досок мостика — я не ведала. Я просто-напросто обмерла. По позвоночнику точно бы прошёлся электрический разряд. Сердце колотилось где-то в районе глотки. Дыхание перехватило. В черепной коробке словно образовался вакуум. Что-то странное, знакомое тщетно пыталось проклюнуться сквозь эту сплошную пустоту. Из сего оцепенения меня выдернул еле различимый писк попавшего в беду мальца: — Й-йо, п-помоги. Я споткнулся, — речь его едва ли можно было разобрать. — Чёрт! — я вздрогнула, мотнула головой, вырвавшись из-под власти необъяснимого ступора, засим резко подалась вперёд. Причём сразу же замерла, в ужасе воззрившись на внезапно очутившуюся на противоположном конце моста Андайн. Она сделала несколько шагов по жалобно заскрипевшим под её весом дощечкам, возможно, уже намереваясь атаковать меня. Либо спасти мальчишку. «Недостаточно быстро!» Не помню, как я оказалась подле висящего на волоске от гибели монстрёнка. Не знаю, как посмела подойти столь близко к той, которая жаждет заполучить исключительно мою душу. Я запомнила только одно — широко раскрытые, полные страха и слёз очи ребёнка, которого одним рывком выдрала из лап смерти. Мне было начхать на фигуру рыцаря в подобной опасной близости. Я просто так и осталась сидеть на деревянной поверхности моста да, крепко зажмурившись и не чуя себя из-за ужаса, прижимать к себе миниатюрное детское тельце. Я не могла… Не имела права этого допустить. «Ни за что на свете. Никогда больше». До конца жизни я бы не простила себя, если б он погиб прямёхонько у меня на глазах. Понятия не имею, почему в тот момент, когда более-менее пришла в себя, я сумела ощутить, как по щекам моим струится некая мерзкая, тёплая влага. Лишь бы то был пот. Что ж, будем надеяться. Громогласные звуки шагов и металлического лязга принялись приближаться. Стиснутое мною дитё неожиданно встрепенулось, выпуталось из моих объятий. А следом храбро встало между мной и Андайн, которая, верно, уже собиралась воплотить в реальность то обещание о захвате человеческой души. — Й… й… йо… — дрожа, аки осиновый лист, и заикаясь, пискнул всё ещё до жути перепуганный малец, силясь, вероятно, взять себя в руки, каковых, к сожалению, не существовало. — Если… Если т-ты хочешь навредить моему другу. — Веки у меня в сей миг распахнулись ещё шире, сердце пропустило удар, плечи с резкостью расправились, из еле приоткрытых губ вырвался хриплый выдох, а лежащие на коленях ладони сжались в кулаки. «Не может быть». — Т-то тебе сначала придётся пройти через меня. Она ничегошеньки не ответила. Попросту безмолвно ступила пару шагов назад, а затем и вовсе, к огромнейшему удивлению, исчезла из поля зрения. Ребёнок оглянулся на меня да тихо, робко произнёс: — Она ушла… Утвердительно кивнула, расплылась в ласковой улыбке, обратно потянула к нему свои загребущие ручонки, заново крепко-накрепко обвивая ими тельце монстрёнка, со всей мыслимой мощью прижимая его к себе и шепча на грани слуха: — Ты мой маленький герой. — Й-йо, — растерянно обронило до сих пор не отошедшее от случившегося дитё да неразборчиво забормотало: — Т-ты и вправду спасла мою шкуру. «Ох, кто бы говорил!» В конце концов, вдоволь наобнимавшись с этим ходячим неуклюжим недоразумением, я бережно отстранилась и напоследок даже по-матерински чмокнула его в жёлтый лобик. Засим всё же поднялась на изрядно подгибающиеся ноги, попутно потирая кулаком по-прежнему влажноватые глаза да стараясь как можно тише шмыгать носом. Заметно смутившийся малыш пробубнил о том, что ему действительно надо домой и что его родители наверняка беспокоятся. Не став возражать, я распрощалась с этим маленьким чудом, пожелала ему удачи и попросила впредь быть поосторожнее. Мы разошлись друзьями. И, что бы я там не думала ранее, меня это, бесспорно, радовало. Однако теперь, когда мой крохотный спаситель ушёл, мне определённо никто не поможет. Это недурственно меня тревожит. Андайн же вот так просто не угомонится. Не упустит своего шанса схватить, а засим и благополучно умертвить человека. Без присутствия ребёнка поблизости она, скорее всего, нашинкует меня, аки капусту для салата, и скажет, что так и было… Примерно с подобными «оптимистичными» раздумьями я поправила лямку рюкзака да отправилась дальше, навстречу неизвестности.