Надень свой лучший наряд И продолжай жить дальше. Не дай сбить себя с толку тем, Как повернулась твоя жизнь. Jasmine Thompson — "Do It Now"
***
На следующий вопрос поистине безбашенного робота-садиста я только буркнула первую попавшуюся букву наугад, потому что из-за недавнего «шока» зрение, впрочем, как и слух, меня элементарно подводили. Стало удивительно одно — Меттатон мало того, что подтвердил правильность моего ответа, так он ещё и сказал какие-то там слова похвалы! Правда, мне тогда было уже как-то на всё параллельно, поскольку сознание периодически неумолимо начинало мутнеть. Масла в нарастающий огонь моей скорой потенциальной кончины подлил очередной вопросец. Я не смогла рассмотреть на экране надпись или услышать от ведущего суть этого задания. Полагаясь на удачу, я заново решила попытаться угадать. Ну, а многоуважаемая Госпожа Удача в свой черёд вновь приняла решение продемонстрировать мне задницу. Зато на сей раз после до жути весёлого заявления робота о неверном ответе я уже всецело была готова к атаке. Зажмурилась и рывком закусила кожу на тыльной стороне запястья, чтоб не завопить во всё горло из-за немыслимой пульсирующей боли. Сердце ёкнуло, заколотилось ещё пуще. Узнаваемая мощная, обжигающая волна, прокатившись по моему организму, вынудила меня сдавленно взвизгнуть, прогнуться в позвоночнике, завалиться уже набок да припасть к полу. Причём я едва умудрилась удержаться в слегка приподнятом продолжении с помощью вовремя выставленного предплечья изрядно подрагивающей свободной руки. Нет, позорно падать в обморок я намерений не имела. По крайней мере, пока. Может, мне почудилось, но этот электрический разряд всё же был чуточку слабее предыдущего. Скорее всего, виной тому являлась моя сосредоточенность и ожидание неизбежного удара током. Противный металлический привкус собственной крови, хлещущей из прокушенного запястья, вызвал рвотный позыв. Тёмно-алая жидкость, ползущая по предплечью и стекающая с локтя тонкими струйками, замысловатыми кляксами украшала светловатую поверхность плитки подо мною. Я мужественно сглотнула омерзительный ком, ставший поперёк глотки, тем самым насилу подавив тошноту в зародыше. Дыхание регулярно прерывалось. Глаза застилала пелена из странного тумана да слёз. Складывалось впечатление, что голова у меня сейчас попросту расколется надвое. По телу, согласно ощущениям, словно бы проехался самосвал. Раза этак три, а то и больше. — Что ж, пора выкатить тяжёлую артиллерию! — неумолимо продолжал своё безумное шоу Меттатон. Вопрос я снова не сумела ни услышать, ни прочесть. Зато тут активизировалась притихшая доселе создательница машины для убийств, экспрессивно залепетав со скоростью пулемётной очереди нечто для меня невразумительное. Вероятно, она знала ответ на сие задание лучше всех на свете. — Альфис, Альфис, Альфис, — укоризненно протянул робот, после того, как шепелявый голосок доктора резко смолк, ибо она сама наверняка прекрасно осознала, что незаконно вмешалась в викторину. — Ты ведь не помогаешь нашему участнику? О-о-о, тебе стоило сообщить об этом. — И он, по-видимому, обратился к уже плохо соображающей мне: — Я задам вопрос, на который тебе лучше знать ответ! На мониторе высветилось предложение, каковое повергло беднягу-Альфис в истинный шок, а в придачу — в панику. Во всяком случае, судя по практически бесшумным пищащим звукам (а слух уже мало-мальски возвращался ко мне), учёная находилась в натуральном смятении. Оно и понятно. Поскольку вопросец был сугубо личного характера и относился непосредственно к её персоне. «В кого влюбилась доктор Альфис?» А мне-то почём знать?! Я с нею знакома от силы четверть часа, да и то не прониклась к ней такими уж тёплыми чувствами из-за вечной слежки за мной и сотворения этого железного садиста. Посему я, кашляя да запинаясь, лишь неразборчиво побулькала: — Я не… Не знаю. На что-то большее меня банально не хватало. «Пускай добьёт меня уже, чтоб не мучилась». — Правильно! — к несусветному изумлению, провозгласил робот-убийца. — Доктор Альфис действительно влюбилась... в неизвестно кого. Видишь ли, Альфис свято верит, что здесь кто-то есть. Кто-то, кто постоянно наблюдает за нею. — Уж не ведаю, отчего, но меня в сей миг нехило так передёрнуло. Хотя, возможно, виной тому был отходняк от удара электричеством?.. — Некто, кого она считает «милым» и «интересным». Алло, теоретическая личность! Ты нравишься доктору Альфис! — Меттатон завертелся по сторонам на своём колёсике, усердно делая вид, дескать, он усиленно выискивает ту самую неопознанную особу. — Ах, как жаль, что ты не настоящий, — и ведущий с неким злорадством хохотнул да развёл руками. Оскорблённая учёная попробовала как-то возмутиться, оправдаться, только вот я так и не сумела расслышать, что она там конкретно лопотала, но взамен вполне чётко услыхала дребезжащий голос стоящего предо мной да беспардонно перебившего собственного творца робота: — Ты абсолютно то же самое говорила про «Мяу, мяу: Милашка-целовашка». Но оставлю тебя в счастливом забвении. Личность, если ты тут и слышишь нас, почему бы тебе не подать нам знак прямо сейчас?.. — Без музыкального сопровождения в зале воцарилась гробовая, звенящая тишина. — Вот и разобрались, верно? «Этот диалог. Он весьма… эксцентричный? Кто-то невидимый следит за профессоршей? Причём даже она, похоже, уверена, что это правда. Маразм какой-то, ей-богу. Впрочем, как обычно». Чокнутый ведущий тем временем безостановочно вещал: — Так, так, так. Раз доктор Альфис тебе помогала… У шоу больше нет драматической интриги! — «Ах, вот ведь незадача!» — Мы не можем продолжать в том же духе! Но, — робот сделал театральную паузу, а затем торжественно воскликнул: — Но! Это была всего-навсего пилотная серия! В следующий раз ждите больше драмы! Больше романтики! Больше кровищи!.. До следующего раза, дорогуши! — и он внезапно втянул все свои три конечности, после чего стартовал ввысь, аки ракета земля-воздух, заодно пробив собой потолок лаборатории и, наконец, ретировавшись прочь. «Господи, лишь бы мне отныне никогда в жизни с тобой не видеться, жестянка ты эдакая!» Зато, в конечном счёте, я обрела возможность блаженно растянуться на прохладном полу, приложив к нему щёку. Вся праздничная мишура исчезла столь же мгновенно, как и появилась. Опять было включено обыкновенное освещение. А ещё, кажется, всё-таки убралась и решётка, преграждающая ранее дорогу двум оказавшимся не у дел монстрам. — О, мой Бог, человек! Ты сделала это! Ты прошла викторину! Невероятно! Нья-ха-ха, и это мой друг! Подстать мне, Великому Папирусу, гениальному разработчику головоломок и будущему… Н-ньех?.. Эм-м… Человек?! «О, кажись, до кого-то начинает доходить, что на данный момент я испытываю отнюдь не радость за свою так называемую “победу”. Слава Всевышнему, хех». Ко мне тотчас же подскочили и постарались кое-как поставить на ноги, но я сдавленно взвыла из-за чужих прикосновений к моему пострадавшему организму да скороговоркой пробормотала нечто наподобие: «Всё нормально, не нужно меня никуда подымать». Хотя нормального тут как кот наплакал, серьёзно. Кстати, меня умудрились осторожненько перевернуть на спину. И на том, блин, спасибо. — Скорее, п-помоги мне. Её состояние очень тяжёлое. Надо сейчас же оказать ей первую медицинскую помощь, — раздался рядом нервозный, но в то же время явно воодушевлённый голосок Альфис. «Уж она-то не упустит шанса поближе изучить настоящего человека». — Я знаю, как это сделать! Я с-смогу позаботиться о ней! — Не нужно мне ничего оказывать, — вяло буркнула я, еле видя сквозь полуопущенные влажные ресницы размазанный силуэт товарища, склонившегося надо мною. — И заботиться тоже без надобности. Всё хорошо. Всё… — довелось прерваться, ибо меня посетил приступ надсадного кашля. «… просто зашибись», — мысленно закончила я, однако на то, чтобы произнести сие вслух уже как-то не хватало сил. Бескровные губы с онемевшим языком элементарно отказывались подчиняться. Впрочем, тем двоим, по всей видимости, мои возражения были до лампочки, поскольку в следующую минуту меня, знатно прижимая к знакомому округлому, достаточно жёсткому элементу чужого одеяния, уже тащили в некоем неизвестном направлении. Следом за размытым зрением принялся ухудшаться и слух. Поэтому суть какой-то оживлённой беседы скелета и учёной до моего понимания решительно не достигала. Дышать становилось труднее с каждым мигом. Сердце стучало значительно медленнее, чем раньше. Моё тело, сотрясаемое мелкой дрожью, уложили на некую мягковатую поверхность. А дальше, после еле ощутимого укола в область локтевого сгиба, я почувствовала, что понемногу отъезжаю, постепенно расслабляясь, обмякая. Боль во всём организме совершенно плавно отходила на второй план, уступая место необычайной лёгкости, приятной невесомости. Чудилось, что я сейчас попросту воспарю прямёхонько к потолку, как давеча сие провернул Меттатон. Ну, а засим проломлю каменные своды этой гигантской пещеры и, в конце концов, окажусь под бескрайним голубым небом родного мира… Однако, вопреки всем желаниям, я банально погрузилась в омут беспросветной тьмы.***
Чуток крепче зажмурилась и беззвучно выдохнула через едва приоткрытые уста. «Надо же, жива ещё». Осторожно облизнула пересохшие да щемящие губы. Подозрительное умиротворение заполняло мою душу, а вдобавок и буквально каждую клеточку тела. Хм, весьма узнаваемо. Такое чаще бывает после того, как меня напичкают либо успокоительными, либо обезболивающими. А то и всем в одночасье. «Уф, но я и вправду ещё жива! Это определённо радостная весть, чёрт побери». Ёпсель-мопсель, а башка-то как трещит — словами не передать! Зато остальные части организма чувствуют себя вроде бы вполне здраво. Тут тоже маленький плюсик. Ну, разве вот только мышцы в некоторых участках недурственно побаливают да на жутчайше саднящей коже стопроцентно останутся шрамы. Но это так, пустяки. Ибо могло быть и гораздо хуже. Не слишком яркий свет чудился мне красным сквозь сомкнутые веки. Судя по всему, я лежу на какой-то кровати. Ах, так удобно. «Валялась бы в подобном положении целую вечность и ничегошеньки бы не делала. Никого бы не опасалась, не находила бы нескончаемых приключений на свою пятую точку…» К ощущению осязания подключается и слух. Среди монотонного жужжания лампочки, висящей где-то на потолке, можно было разобрать практически неуловимое бормотание, порой грустные вздохи, а ещё бесконечный звук того, что некто с остервенением клацает по пластмассовым кнопочкам. Причём чем-то довольно-таки твёрдым. Ладненько, теперь бы и очи пора открыть, а не то я в действительности окончательно разленюсь, да так и останусь лежать здесь навечно. Я помаленьку разлепила тяжеленные веки и уставилась в белую поверхность потолка безучастным взором. Необходимо хоть каплю прийти в себя после такого-то «подвига». Особа, сидящая около меня, тотчас же активизировалась, будто всё равно внимательно за мною наблюдала, как бы там ни была занята. — Ой! Боже мой! Наконец-то ты очнулась! — заикаясь пуще прежнего, запричитала Альфис, подскочив поближе к постели, на которой я валялась. — Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Тебе удобно лежать? Может, водички? Или… Прокашлявшись, я с горем пополам заставила себя хрипло её перебить, поскольку из-за данного обилия вопросов мне попросту грозит взрыв мозга: — Нет, всё в порядке. Ничего не нужно. Не суетись, ладно? — Л-ладно, — с феноменальной серьёзностью ответствовала учёная. — Ох, я так переживала, что с тобой что-нибудь произойдёт. Мне даже п-показалось, что ты больше… не проснёшься, — последняя фраза была произнесена почти шёпотом да с особой печалью, сожалением, нервностью и даже страхом. Сама же доктор аж за голову схватилась, пребывая в неподдельной панике. «Так это ж всё благодаря тебе и твоим “умелым ручкам”, умничка ты моя! И Меттатону, созданному ими же». Ну да плевать. Она-то, по-видимому, всё-таки попыталась искупить свою вину тем, что подлатала меня. Что ж, и на том огромное ей спасибо. А, к слову, тугие повязки на оголённых руках и ногах ощущались весьма недурственно. Впрочем, как и странный, гадкий запах лекарств, витающий в воздухе. — Не волнуйся. Теперь всё хорошо, — со всей возможной мягкостью успокоила я сию неугомонную персону. — П-правда? Честно-честно? — Честно-честно, — тепло подтвердила я, непроизвольно расплывшись в слабой и в тот же час искренней улыбке да издав смешок. Потому как почувствовала себя старым добрым Дядюшкой Мокусом, постоянно отвечающим в аналогичной манере одному чересчур надоедливому, но оптимистичному поросёнку. И начхать, что вместо свиньи в моём случае нечто смахивающее на рептилию. — Ох, ну тогда я… — обескураженная неведомо чем профессорша уже развернулась, дабы по-быстрому слинять, однако явно не могла придумать причину, по которой ей это нужно. — Я… Эм… Точно, я пойду, позову твоего сопровождающего! — и была такова. «В смысле, “сопровождающего”? А вот здесь чутка не понятно, кого она имела в виду». Хотя, стоп. Ух, блин, совсем из головы вылетело, что у меня и вправду есть с кем разделить все злоключения на пути к Барьеру. Поди забудь сие высоченное, костлявое недоразумение! «Хм, любопытненько, а сумею ли я вообще встать?..» Пока Альфис унеслась куда-то, чтоб позвать Папируса, я твёрдо приняла решение подняться с кровати. Не то это великовозрастное дитё, примчавшись сюда, определённо начнёт тарахтеть, мол, я «са-а-а-амый больной человек на свете». Разве что вареньем с конфетами меня пичкать не станет. Ибо, как минимум, первый ингредиент тут отсутствует. «Хм, а вот спагетти у него при себе наверняка имеются…» Чёрт, меня определённо несёт не в ту степь! Бережно упёршись ладонями в поверхность постели подо мной, я всё же мало-помалу приподнялась да опустила босые ступни на ледяной пол. Пряди распущенных волос мягко соскользнули с плеч, свешиваясь книзу. Прокушенная мною же кисть отозвалась на мои движения адской болью. Однако я не могла не увидеть мельком на том месте аккуратный, тщательно обработанный шов вместо раны. Посидела в таком положении ещё с минутку, приходя в себя из-за подобной внезапной смены позы. После чего, когда в глазах всё более-менее прояснилось, с ошеломлением заметила, во что облачена на данное мгновение. Выражение моего лица в ту секунду, наверное, настолько перекосилось, что возвратившаяся Альфис аж еле слышно пискнула и попятилась, не договорив о том, что мой приятель совсем скоро будет здесь, ибо он чем-то там занят. Впрочем, я не внимала её болтовне. Лишь подняла полный недоумения да нарастающего гнева взор на учёную и, едва подавляя желание заорать на всё Подземелье, поинтересовалась: — Мисс Альфис, что это, — обвела руками, кое-где крепко-накрепко обмотанными бинтами, пространство вокруг своего нового наряда, — такое? Потрудитесь объяснить. — Э-это? — профессорша замялась, не без испуга зыркая по сторонам. — Что «это»? — Вы сами прекрасно поняли, о чём я, — мне пришлось уже чуть повысить тон, чтобы до моей собеседницы дошло, что я, блин, шутки шутить не намерена. — Ах, так ты о своей новой одежде, д-да? — промямлила смертельно нервничающая учёная, дрожа, как осиновый листок, и на всякий пожарный ещё немного пятясь. — Именно, — буквально прошипела я, раздражённо взирая на неё. — Что. Это. Такое? — Э-это? — опять глупо да сдавленно повторила Альфис. — Это п-платье. — Спасибо, мне и так ясно, — трясясь от возмущения, процедила я. — Задам вопрос по-другому: что это платье делает на мне, м? — Н-ну, — пустилась в разъяснения профессор, заикаясь как никогда часто, — дело в том, что твоя одежда… Она… К-как бы сказать… Уже окончательно износилась, вот! В ней было куча дыр и прожжённых участков. Н-но я совершенно недавно купи… — она резко осеклась, заткнув лапкой рот да выпучив глазёнки, и засим молниеносно затараторила: — То есть у меня как раз завалялось платье твоего размера! — А в сторонку еле уловимо пробормотала: — И, по правде говоря, я уже давно хотела, чтоб ты его надела. — Затем уже громче ляпнула: — Поэтому я подумала, что тебе понравится мой подарок. Эм-м-м, да-да, это подарок! «Нет, она всерьёз считает данную отмазку веским оправданием?!» — Я, конечно, понимаю, что дарёному коню в зубы не смотрят, — изрекла я, силясь унять подёргивающееся веко. — Но и я Вам тут не кукла Барби, чтобы меня переодевать без моего же ведома. Ладно, вот другой вопрос: где моя старая одежда? — Н-но она же никуда не годилась!.. — пропищала было антропоморфная рептилия, однако я тотчас же её перебила: — Да пофигу. Где она? — Эм-м-м, — отведя взгляд, многозначительно протянула Альфис, из чего я с угрюмостью уяснила, что не видать мне своего старого одеяния как собственных ушей. Учёная же только подтвердила эти догадки вслух: — Н-ну она… на мусорке, — почти вопросительно выдавила рептилия и стушевалась, словно ожидая от меня оплеухи. Мне довелось мгновенно сомкнуть веки, дабы не лицезреть особу, уничтожившую мои родные вещи с надземного мира, потом привычно сосчитать в мыслях до десяти и плавно, хрипло вытолкнуть воздух из лёгких. «Не то я таки разнесу здесь всё к чертям!» — Человек! Наконец-то ты пришла в себя! Я, Велики… — приближающиеся спешные шаги да узнаваемый, громоподобный голосок, режущий слух, чрезмерно резко оборвались где-то неподалёку от вкрай сконфуженной Альфис. Худо-бедно взяла себя в руки. Распахнула очи. Воззрилась на новое, прибывшее сюда и отчего-то застывшее костяным столбом действующее лицо. — О, привет, Папирус, — мрачновато выдала я, а следом, приметив, что скелет больше не хочет ни издавать каких-либо звуков, ни двигаться, свела брови к переносице да осведомилась: — Что? — Молниеносно вспомнила, в какой ужас на данный момент одета, и возмущённо возопила: — Не смотри на меня так! Это всё она виновата! Она и её когтистые ручки! — мой палец обвинительно указал на сжавшуюся в комок профессоршу. — Н-но я всего-навсего сделала тебе п-подарок! — попробовала снова оправдаться она. — А зачем было выбрасывать мои старые вещи? Да и вообще, это, — и аж задохнулась из-за раздражения, далее заново обвела руками варварски натянутое на меня тёмно-синее платье с расклешённым подолом, заодно негодующе отмечая, что он едва ли прикроет мне колени, если я встану в полный рост. — Это не мой стиль, понимаешь?! — Но я п-полагаю, он тебе очень идёт, — тихонько прошепелявила Альфис, стабильно стараясь не смотреть мне в глаза. «О, кабы я умела убивать взглядом, ты, дорогая моя, уже валялась бы на полу хладным трупом!» — Да вот ничего подобного! — тряхнув растрёпанными волосами, озлобленно взвилась я, крепко стискивая ладони, тем самым остужая свой пыл вмиг обострившейся болью. Чуток помогло. — Лады, — выдохнула и обратно опустила веки, стремясь поскорее успокоиться, — ты рюкзак-то мой хоть оставила? — и предупреждающе на неё воззрилась. Поскольку, если ответ меня не удовлетворит, я буду не просто зла. Я буду в ярости. А сие не сулит ничего хорошего для этой рептилоидной дамочки. — Д-да, — выдавила учёная, с облегчением утирая незнамо от чего лоб выуженным из кармана халата платком. — Да, конечно. Он вон там, у стены, — и она махнула лапой в нужном направлении. Проследила взором в указанную сторону. Не сдержала вялой, довольной улыбки. Мой старый добрый портфельчик всё ещё оставался со мной. — Ну, и на том спасибо, — я с долей признательности качнула головой. В конце концов, она меня всё-таки подлечила. Благодаря ей я сейчас чувствую себя вполне сносно. Так что можно радоваться и по мелочам. Хотя бы тому, что я до сих пор жива. И также тому, что нижнее бельё, слава Всевышнему, судя по ощущениям, осталось при мне. О да. Последнее вообще является огромнейшей удачей. Серьёзно. Ну, а те вещи… Да и хрен с ними. Новые куплю. Попозже. — На самом деле, я хотела совсем немножко п-п-проапгрейдить твой ранец, — вдруг осторожненько выдала профессорша. — Если ты, конечно же, не против… — Нет! Спасибо, не надо! — с резкостью ответила я, прерывая попытку моментально приунывшей Альфис втюхать мне очередной «подарочек». — Обойдусь как-нибудь без этого. И одного такого счастья в виде платья хватает по горло! Проклятье, оно же неудобное — жуть. Как мне быть, а? Перевела взгляд на третью, ненадолго позабытую нами персону, дабы отыскать моральную поддержку хоть у моего спутника… который по-прежнему пребывал в зависшем состоянии. Ну, образно выражаясь, естественно. — Эм, Папирус, алло? — я озадаченно склонила голову к плечу да с опаской пощёлкала пальцами пред собой со стороны в сторону. «Может, ему что-то Альфис успела сделать, пока я тут без сознания валялась? А он ведь такой наивный и доверчивый!.. Боже мой, я ж её собственными руками придушу, если это окажется правдой! И скажу, что так и было». — П-папирус, ты это… отомри уже, а? Скелет тотчас же дёрнулся, клацнул разинутой челюстью да помотал черепушкой, будто какой-нибудь герой диснеевского мультика. Засим любитель головоломок таки соизволил, наконец, изречь: — Ч-человек, эта одежда… — О, Господи, да! Она ужасна. Я знаю! — мне пришлось схватиться за свою изрядно гудящую из-за всего творящегося абсурда башку. — Незачем мне это повторять! «Божечки, и теперь мне в подобном кошмаре ходить по Подземелью. Замечательно! Надеюсь, хоть Великий и Ужасный Король оценит сей дресс-код перед тем, как размазать меня по стенке. Иначе, какая вообще польза от этой тряпки?..» — Но ведь это не так! — воскликнула Альфис, причём… нежданно-негаданно в унисон с обожателем спагетти. У меня же на нервной почве обратно задёргалось веко, а заодно с ним и уголок губ. — Ньех… Кхем… Эм, то есть, я полагаю… Э-э, думаю… Точнее, тебе, мой друг, лучше всегда носить этот наряд, вот. Именно! Просто он… Он же невероятно гармонично будет сочетаться с моей синей атакой! Из нас выйдет попросту великолепный дуэт! Чувство стиля соблюдено так, что любой обзавидуется! Да! В следующем шоу победа нам будет обеспечена! — и сперва робко бубнящий да чуть нервозно оттягивающий край шарфа от шейных позвонков, а теперь уже с неимоверным вдохновением вещающий Папирус подбоченился и завёл своё излюбленное «Нья-ха-ха-ха». «Вот зуб даю, что Альфис с ним что-то сотворила. Это ж ненормально! Каким боком здесь моё отвратительное платье?!» — Да вы сговорились все, что ли? — сдавленно взвыла уже не на шутку злющая и ошарашенная я, опять обхватывая голову руками да ощущая, как предательски начинают постепенно алеть щёки… Однако преимущественно от негодования, нежели из-за смущения!.. Честное пионерское. Папируса меж тем нешуточно так понесло, и он продолжал самозабвенно увещевать о нашем непременном грядущем успехе в шоу Меттатона. «Да ну нафиг! Я не рассчитывала на ещё одну порцию пыток от той рехнувшейся машины для убийств! Нет абсолютно никакого желания вновь встречаться с ним, да ещё и участвовать в его чёртовых викторинах, смысл каковых лишь один: угробить меня». Однако Папирус, очевидно, моего мнения не разделял и неизменно высказывал вслух все свои теории по поводу будущих «умопомрачительных» побед в телепередачах со свихнувшимся роботом-убийцей. Доктор Альфис, почуяв, что опасность ненадолго миновала, невразумительно пролепетала нечто о том, чтобы я ни в коем случае не вставала на ноги, а также про необходимость в перевязках, лечении в общем и строгом постельном режиме. После чего под шумок ретировалась прочь, дабы впредь не нарываться на скандал. Я же так и осталась сидеть на кровати, а затем зажмурилась да со всего размаху хлопнула ладонью по лбу. «Н-да уж, походу, по нам всем психушка плачет горькими слезами… Причём по мне — в самую первую очередь!»