Паника нарастает, волосы дыбом, Я готова к худшему. Так страшно, что лицо бледнеет, Страх, от которого не избавиться. <…> Из-за этого мурашки по коже. Тишина бьёт по ушам, Огоньки загораются и мерцают Вместе с монстрами, которые настолько огромные, Что теперь я их уже не могу контролировать. Добро пожаловать в комнату страха, Где все твои самые жуткие страхи Явятся тебе, предстанут перед тобой. Добро пожаловать в комнату страха, Ты поймёшь, что я не шутила, Когда тоже их увидишь. Всё ещё жду, руки трясутся, Может быть, путь уже свободен. Но эти голоса, эти странные звуки Преследуют меня здесь. Au/Ra — "Panic Room"
***
Продвигаться на ощупь в потёмках было не шибко-то удобно, а тем более — отнюдь не безопасно. Но решение встать с постели, бессовестно наплевав на запрет Альфис, да направиться в ванную, которая находилась невесть где, почудилось мне жизненно важным, невзирая ни на что. Нет, серьёзно, для меня это и вправду сейчас необходимо. В придачу на данный момент подле моей кровати никого не оказалось. Что ж, если гора не идёт к Магомеду… Тьма разбавлялась исключительно неким озаряющим пространство вокруг себя предметом, располагающимся где-то на первом этаже здания лаборатории, куда мне лишь предстояло как-нибудь спуститься. Впрочем, совсем скоро я отыскала ступеньки ведущие вниз. Сошла по ним с приложением титанических усилий, едва не свалившись и не переломав себе все кости. Боже, храни создателя перил. Кабы встретила его, то расцеловала да в объятиях задушила бы, честное слово! Как только босые стопы прикоснулись к удивительно прохладной поверхности пола нижнего этажа, моё внимание мгновенно привлекло то самое таинственное, рассеивающее мрак устройство, коим являлся включённый, еле слышно жужжащий компьютер. Однако преимущественно меня, естественно, поразил тот, кто пред ним сидел. Ой, пардон, тут бы лучше подошло словосочетание «беззастенчиво дрых». А именно это с особым успехом и проделывала персона, развалившаяся на стуле около работающего ПК. Как длиннющий, громоздкий Папирус вообще поместится на том маленьком стульчике, подогнанном, вероятно, под миниатюрные размеры придворной учёной, — я, откровенно говоря, не ведала. Зато спал он явно весьма крепко, так как даже не потрудился отреагировать на моё приближение. Не придавая абсолютно никакого значения открытой вкладке с некоей социальной сетью на экране компьютера, я внимательнее всмотрелась в «лицо» сему мирно и беспечно дремлющему недоразумению. Нижняя челюсть слегка опущена; изо рта стекает невесть откуда взявшаяся струйка слюны; орбиты прикрыты, но всё равно не до конца, посему на секунду мне подумалось, что он и не спит вовсе. Правда, вот храп, регулярно вырывающийся у него из чуть разинутых челюстей, указывал на противоположное. Божечки, ну что за дитё! Беззвучно вздохнула да чуток осуждающе покачала головой. «Он в действительности неисправим». Периферийным зрением приметила рядом с ножками стула очертания какой-то валяющейся на полу вещи. Плед. Не смогла не расплыться в лёгкой нежной полуулыбке, ощущая как некое тёплое, узнаваемое чувство заполняет душу. Подняла тот прямоугольный, не очень-то большой клетчатый кусок плотной материи и бережно накинула на плечи полулежащему скелету, практически целиком свисающему книзу со спинки стула. Возникло желание ещё и челюсть сему чудику захлопнуть до кучи, но потом я таки приняла решение воздержаться от подобной наглости. Разбужу ещё. Будет неловко. Ох, ладненько, где же здесь всё-таки размещается ванная комната, а? И этот вопрос гораздо интереснее того, что вообще делает мой друг за чужим компьютером, и как Альфис позволила ему пользоваться своим устройством, поскольку она-то вроде как Великий учёный самого Короля Азгора. А выходит, там должна иметься какая-нибудь информация под грифом «секретно», которую видеть посторонним нельзя ни в коем случае. Хотя, зная Папируса, он на эти данные никакого внимания не обратит, даже если и узрит их точнёхонько пред собственным носом. Какового как раз таки и нет. Ха-ха. Ладно, уже не смешно, признаю… Хм, кажется, ещё перед нападением Меттатона, я мимолётом заметила необходимый соответствующий значок, висящий вблизи к одной из дверей. «Было бы весьма целесообразным поступком её проверить». Двинулась вперёд, минуя храпящего во весь свой костяной рот любителя головоломок. Чем больше удалялась от единственного источника света в помещении, тем мрачнее и капельку страшнее становилась обстановка вокруг. «Вот, — затормозила возле двери с едва заметной квадратной табличкой на стене рядышком, — полагаю, это здесь». Преисполненная решимостью, осмотрела вход, предположительно, в ванную. Затем, не найдя какой-либо ручки или хоть кнопки, от нечего делать ткнула ладонью аккурат в прямоугольную пластину с невидимым для меня рисунком, являющуюся указателем того, что сия дверь предо мной ведёт в ванную комнату. К невероятному изумлению, выделяющаяся металлическая стенка после этого действия почти мгновенно отъехала, издавая практически бесшумный шелест. Оголённые ноги «ласково» лизнул ледяной сквозняк, вместе с тем ещё и вынуждая взволнованно развеваться подол такого ненавистного платья, по-прежнему варварски натянутого на меня. Распущенные пряди волос тоже легонько всколыхнулись, неприятно щекоча нагую кожу плеч. Я аж вздрогнула да попятилась из-за подобной неожиданной удачи. Однако более внезапным стало то, что открывшийся передо мною чернеющий проход тотчас же звучно захлопнулся. Заодно помещение резко окунулось во тьму. Меня передёрнуло во второй раз. Хрипло вытолкнула воздух из лёгких. Поморгала, чтоб хотя бы чуток привыкнуть к густой темени, и повертела головой. Эй, почему это компьютер вдруг вырубился? Перебои с электричеством? Али дремлющий обожатель спагетти случайно нажал кнопку отключения питания? А может, не случайно? Взял с братца дурной пример, вот и балуется?.. — Э-эй, Папирус, — отчего-то шёпотом позвала приятеля я, вскользь подивившись тому, что мой голос по неясной причине жутчайше дрожит. Ответа не последовало. Меж тем некое странное и липкое чувство животного ужаса помалу начало окутывать мой разум. Нет, какого?.. Что за ерунда? Я не боюсь темноты! Никогда не боялась, по крайней мере. Так почему же сейчас у меня трясутся поджилки, волосы на затылке ощутимо вздыбливаются, сердце бешено колотится, а дыхание сбивается, словно бы я стометровку пробежала? Во-о-от, а теперь и под ложечкой мерзко засосало. Что это всё значит? Мне страшно от того, что я очутилась без освещения в чужом помещении? Или… я попросту боюсь того, что скрывается в этой беспросветной и какой-то живой тьме?.. О посещении ванной я как-то моментально запамятовала. Сердце сжалось, тревожно ёкнуло. Невидящий взор забегал по сторонам в тщетных потугах выловить хоть что-нибудь из сего пугающего мрака. А ведь нечто там в действительности было. Руку дала бы на отсечение, что кто-то, кроме меня да дремлющего на стуле Папируса, тут ещё есть. И этот «кто-то» издавал подозрительные, еле уловимые для слуха шорохи, создавал едва доносящуюся до ушей возню. Либо всему виной паранойя, либо я окончательно рехнулась, либо у Альфис имеются сожители, помимо нас двоих. А насчёт того, что с нами в комнате на данный миг пребывала отнюдь не владелица лаборатории, я была уверена на сто процентов. Сглотнула гадкую на вкус слюну, закусила губу да всё же попробовала сойти с места, на котором сперва застыла истуканом, заодно мало-мальски передвигая ватными, подгибающимися ногами. Надо вспомнить, в какой стороне располагался стол с компьютером. А там и дрыхнущего скелета разбужу. «Да. Всё будет хорошо». Ну да, поди ж теперь догадайся, где что находится! Хотя, погодите-ка. Зато я прекрасно слышу периодически повторяющийся звук храпа… «Бинго! В том направлении потихоньку и потопаем». Если честно, то я боялась громко окликнуть своего друга, да и вообще шуметь, поскольку подсознательно понимала, что могу привлечь нежелательное внимание нашего незваного гостя. И точно так же интуитивно осознавала один-единственный неопровержимый факт: сие существо определённо представляет угрозу для моей жизни. Нужно ступать осторожнее. «Ох, судя по всему, я уже близко. Скорее бы». Лишь успела это сообразить, как вдруг, будто по закону жанра, неподалёку раздался настораживающий чавкающий звук. Потом был шёпот. Многоголосый. Почти неслышимый. Суть звучащих в звенящей тишине обрывков фраз не достигал моего затуманенного ужасом сознания. Но от сего кожа вся покрылась мурашками, а сердце ушло в пятки. Как дышать я и вовсе напрочь позабыла. Скованная страхом, оцепенела там, где стояла, просто на полушаге. Меня колотила уже крупная дрожь. Нечто было здесь. Оно прямёхонько рядом со мной. И оно опасно. А я беззащитна… Чрезвычайно уж быстро за подобным длительным затишьем произошли следующие события. Я даже не сразу смекнула, что вообще стряслось. Некий слизкий, шероховатый, практически неощутимый предмет обвил мне лодыжку. Он постарался потащить меня куда-то. Однако моя конечность элементарно выскользнула из столь ненадёжного плена. Лишь после того, как меня отрезвила резкая боль в разбитых коленках из-за нежданного падения на пол, с моих бескровных губ всё-таки сорвался сдавленный вскрик. Я обнаружена, так какой резон теперь бояться шуметь и прятаться?! Вскочив на ноги, опрометью помчалась вперёд. Правда, бежала недолго, ибо со всего маху напоролась на нечто твёрдое, что сразу спросонья принялось нести некую нелепицу. «Хотя, в принципе, он делает это не только после сна». — Чего тебе, Санс? Надеюсь, ты, наконец, откалибровал свои головоломки, а не то… — сумела я расслышать сонное, невразумительное бормотание товарища, какового, в конце концов, смогла достигнуть. Не теряя времени понапрасну, с искренним отчаяньем прохрипела: — П-папирус. — А засим уже громче воскликнула: — Папирус, очнись! Это я! Ну же, — и, прилагая немалые усилия, потормошила не отошедшего от дрёмы, дезориентированного скелета. — Ньех? Ах, так это ты, человек! — незамедлительно с радостью затарахтел он в ответ. — Тебе что-нибудь нужно? Я с удовольствием выслушаю тебя. Пусть у меня и отсутствуют уши, но слушатель я попросту отличный! О да, я, Великолепный Па… — Папирус, — в панике прервала его я, машинально тряся бедолагу пуще прежнего, — тут что-то есть… Оно… Только что, — слов описать произошедшее катастрофически не хватало. — Оно попыталось ухватить меня! — Эм, человек, ты плохо себя чувствуешь? — нерешительно полюбопытствовали у меня из стоящей пред очами кромешной тьмы, а потом тоном осознавшего смысл жизни человека (то бишь, пардон, монстра) возопили: — А, я понял! Если тебе снова приснился кошмар, то я, как твой настоящий Самый Лучший Друг, конечно же, непременно поддержу тебя! Волненью — нет, мой друг! Я, Великий Папирус, без проблем помогу тебе! Нья-ха-ха! — Нет, это… это был не сон, — буквально задыхаясь из-за ужаса уже почти зашептала я. — Говорю же, здесь что-то есть, кроме нас. И оно хотело меня схватить! — А, ну так это ж, наверное, доктор Альфис, — громко зевнул незримый для меня, но зато вполне осязаемый собеседник. — Да нет же! — тряхнув волосами, упрямо возразила я, заново оборвав речь любителя спагетти и непроизвольно продолжая трястись. — Это точно была не Альфис. Это что-то… что-то такое. — Опять словарного запаса банально не хватило для описания того жуткого невидимого создания. — Нечто ужасающее. — Э-э, хорошо, я верю тебе, друг мой. Поэтому, будь добра, отпусти мою руку, а не то у меня косточки не выдержат, ньех-хе-хех. По позвоночнику моему прошёлся морозец. Я замерла и для верности стиснула ладони перед собой в кулаки, а далее разжала их. Ведь я уже вот как несколько секунд отцепилась от обожателя пасты. На лбу проступили капли холодного пота. Дышать стало тяжеловато. — Папирус, — деревянным голосом да как можно осторожнее произнесла я, глядя туда, где предположительно пребывала лицевая часть черепа скелета. — Я не держу тебя за руку. — Что ты такое говоришь, человек? Не стоит скрывать того, что ты нуждаешься в помощи своего Лучшего Друга! Ты можешь держать меня за руку и дальше. Только, может, не так сильно? — Но это действительно не я, — на грани слуха кое-как вымолвили мои немеющие губы. — Но тогда кто же?.. Ответом нам послужил уже узнаваемый чавкающий звук, который раздался в угрожающей близости. Уж не знаю, отчего мой товарищ настолько неожиданно заорал, однако я завопила вместе с ним в унисон, наверное, чисто за компанию. Не имею ни малейшего понятия, когда мы с любителем головоломок успели кинуться куда-то наутёк, да ещё и вдобавок вцепиться друг в дружку, аки утопающие за спасательный круг. Но более-менее пришла в себя почти сразу, как мы затормозили, ненароком впечатавшись в стенку. Постаралась унять подкашивающиеся ноги и выровнять сбившееся, невольно прерывающееся дыхание. Чёрт, и сердце колотится с немыслимой быстротой, будто желая выскочить наружу и унестись прочь… «Это никуда не годится!» А ещё сгрёбшие меня в охапку крайне жёсткие костяные лапы не дают нормально сосредоточиться. Зашибись, очередной набор синяков мне обеспечен! «Ну-ну. И это монстр, который давеча безостановочно твердил о том, что надо поумерить хватку и не волноваться». Проклятье, необходимо хоть как-нибудь успокоиться! А также угомонить лепечущего у меня над ухом некую несусветную, неразборчивую белиберду Папируса. Поскольку он определённо сломает мне рёбра ко всем чертям. — …В-волненью — нет, друг мой, — меж тем продолжал увещевать обожатель головоломок совершенно не соответствующим своему «решительному» настрою голоском. — Я, Великий Папирус… Где-то в глубине комнаты раздался странный приглушённый звук. Словно бы что-то упало. Скелет тотчас же запамятовал о собственном наставлении и, затрясшись, аки осиновый листок, издал пронзительный, буквально оглушающий возглас испуга. Заодно стискивая моё многострадальное тело ещё пуще. Надеюсь, это только что не у меня кости захрустели? «Угх, нашёл себе мягкую игрушку, блин! Я ж и задохнуться могу ненароком». Поэтому я всё же предприняла вялую попытку угомонить вусмерть перепуганного приятеля: — Так, Папирус, тихо. У-уймись, ладно? Голос получился излишне сиплым да еле слышным, посему любитель спагетти, видимо, не разобрал моего бормотания, а лишь с новой силой запричитал: — Не стоит бояться, человек. Это точно не привидение. Нье-хе-хе, конечно же, это ни в коем случае не оно!.. П-призраки очень-очень жуткие! — «И, между прочим, сие сообщает оживший макет скелета из кабинета анатомии». — Но… но здесь они водиться просто-напросто не должны, ведь это не дом с привидениями! Так что нам нечего опасаться. Видишь, у меня всё под контролем! Нья-ха! Ага, несомненно. Я так и догадалась, что ты контролируешь ситуацию. Именно потому ты и решил удушить меня, не так ли?.. — Эм, — таки более-менее внятно выдавила я, худо-бедно упираясь ладонями в твердющий материал объёмного доспеха, к каковому была притиснута со всей мыслимой мощью, да не без труда отстраняясь, причём чуть прогнувшись в позвоночнике, ибо жёсткие лапищи, обвивающие спину, катастрофически стесняли движения, — но ведь мне встречался один призрак. Тут, в Подземелье. И он был достаточно дружелюбным. Так что… — О, мой Бог! Человек, как ты можешь вот так спокойно говорить о подобном?! — ещё громогласнее загорлопанил товарищ. — Это совсем не смешно! Не бери пример с моего брата! Это у него шутки… — однако бедняге обратно не дал договорить всё тот же подозрительный звук, уже раздавшийся чуток ближе. Полагаю, ещё один возглас со стороны сего костлявого недоразумения, и я попросту оглохну. Прежде, чем любитель пасты умудрился вновь завести свою шарманку о том, что «у него всё под контролем, и мне нечего бояться», я всё же не без усилий втянула в лёгкие побольше воздуха, резко шикнула да как можно чётче изрекла: — Утихомирься, Папирус. Давай прекращай панику, хорошо? — И, дабы не выслушивать его лопотание по поводу того, что он вовсе не паникует, как можно скорее добавила: — Нам… нам просто нужно включить свет, понимаешь? Это всяко лучше, нежели бояться незнамо чего. — Ньех, кто тебе сказал такую глупость, что я боюсь, человек?! Да я, Великий Папирус, ничего и никогда в жизни не боялся! — всё равно влез с излюбленной непоколебимой уверенностью в собственном абсолютном бесстрашии скелет. — Славно. Я верю тебе. — На пререкания и предоставление доказательств не хватало ни времени, ни желания. — Только давай-ка мы всё-таки зажжём свет, о’кей? — Нья-хах, да! Давай сделаем это, мой друг! — тоже не стал спорить сей беспокойный товарищ, а затем, после краткой неловкой паузы, вслух озвучил вопрос, который навязчиво крутился у меня на уме: — Эм-м-м, человек, а ты случайно не знаешь, где здесь находится выключатель? — Блин, у меня, видишь ли, пока я валялась там, на постели, как-то времени рассмотреть тут всё не хватило, — слегка недовольно пробурчала я, хмуря брови да чувствуя, что дружеские обнимашки от Папируса, к неимоверному счастью, начинают мало-помалу ослабевать. Ух, хотя бы дышать можно полной грудью. И на том спасибо. — Ну, ты-то здесь наверняка уже долгое время мотаешься, — со слабой надеждой продолжила я, бережно выпутываясь из загребущих костлявых лап приятеля, однако взамен цепко перехватывая его твёрдую ручищу в варежке. Причём напрочь проигнорировав то, как странно из-за подобного действия передёрнуло моего спутника… «Уф, не хотелось бы ещё до кучи потеряться в этом кромешном мраке». — Ты ведь запомнил, где тут включается свет, правда? — Ньех. Нье-хех! — «Нервный у него какой-то смешок вышел, ей-богу. Безо всякого труда можно истолковать его значение». — К-конечно, друг мой, положись на меня! Разве я тебя когда-нибудь подводил?! «Хм, дай-ка пораскинуть мозгами… Может, стоит припомнить твоё “сотрудничество” с Андайн, м?.. Ах, нет, пожалуй, лучше не надо». — Отлично. Тогда веди, — покрепче уцепившись в жёсткую кисть скелета, кивнула я, забывая, что в темноте сего видно не будет. Возможно, он всё-таки не хвастает, чтоб показаться круче да не потерять свою репутацию будущего бравого стражника, а попросту наконец-то вспомнил месторасположение нужной для нас вещицы. По крайней мере, мне больше уповать, увы, не на что. Тем более, он же сам заявил, что я могу на него положиться. В этом и должна заключаться дружба. Во взаимном доверии. Мы осторожненько пошагали вперёд. Папирус, за которым, мне, аки мамонтёнку за мамой, довелось покорно следовать, всё никак не мог замолкнуть, до хруста стискивая мою несчастную, поистине миниатюрную по сравнению с его лапищей ладошку да перманентно твердя о том, что ему отнюдь не страшно и заново приговаривая, чтобы его друг (то бишь я) не боялся. Лишь сейчас до меня окончательно дошло, что делал он сие не столько для моего спокойствия, сколько для своего собственного. Что ж, пускай будет так. Коль уж ему и впрямь легче, то возражать не стану. Мельком отметила про себя, что звуки нашего малость позабытого, незваного гостя неизвестной природы как-то совершенно поутихли. О, ненавижу подобные затишья. Чаще всего они возникают перед недурственной бурей… Чрезмерно поздно расслышала я приближающиеся к нам со спины едва уловимые шепотки да звуки настораживающего характера. Чересчур запоздало осознала, что надо бы побыстрее прибавить ходу и нестись отсюда на всех парах, прихватив с собой обожателя головоломок. «Слишком поздно. Непозволительно поздно». Поперёк талии оплелось нечто мягковатое, сырое, шершавое, омерзительное. Незанятая рука также угодила в плен к сему неведомому существу. Крик истинного страха застрял где-то в пересохшем горле. Меня одним мощнейшим рывком дёрнуло назад, увлекая в обратную сторону. Вспотевшая ладонь вмиг податливо выскользнула из чужой ручищи, облачённой в варежку, обладатель каковой нечто вскричал — кажется, окликнув меня — после подобной внезапности. Но я не сумела разобрать, что конкретно, ибо таки собралась с силами и смогла издать протяжный, истошный вопль ужаса. — Папи… — однако мой зов о помощи бесцеремонно и молниеносно прервала заткнувшая мне рот склизкая, бесформенная конечность всё того же неизвестного создания, которое неизменно не давало мне даже толком шевельнуться, крепко-накрепко прижимая к себе, да понемножку оттаскивало подальше от предположительного местонахождения скелета. «Да что за чертовщина здесь творится?!» Казалось, моё ранее ненадолго остановившееся сердце затрепетало с новой, невообразимой мощью. Каждый сантиметр кожи покрылся мурашками. Дышать стало практически невозможной задачей, поскольку аморфная лапа на губах безумно этому мешала. Вцепилась предательски подрагивающими пальцами в сие нечто, чтоб хоть капельку оттянуть его от собственного лица и заглотнуть чуть больше жизненно важного кислорода. Вышло из рук вон плохо. В уголках распахнутых до предела да обращённых кверху глаз выступили слёзы бессилия. Отчаянно затрепыхалась. Сдавленно заскулила. Начала активно перебирать ногами, дабы хотя бы как-то высвободиться. Впрочем, безрезультатно. «Что. За. Хрень?!» — Н-не бойся, человек! Я, Великий Папирус, сейчас же спасу тебя, — между делом раздавалась невесть откуда невразумительная речь любителя пасты. В интонации у него, по правде говоря, проскальзывали нотки неподдельной паники. «Не шибко-то подходящий настрой для того, кто желает кого-нибудь спасти». — Твой Лучший Друг ни за что не бросит тебя в беде!.. Да! Не волнуйся, я за тебя костьми лягу, друг мой, нье-хех! Так что подожди немного! «Хах, да, вот так-то уже гораздо лучше». Предприняла отчаянную попытку промычать хоть что-нибудь, чтобы направить его на путь истинный, указать, куда необходимо продвигаться, но меня нежданно-негаданно перебил узнаваемый многоголосый шёпот. Он неумолимо прокрадывался в уши, а засим мягко, незаметно проникал и в сознание, обволакивая его плотным туманом. — Присоединяйся… — … к… — … нам. Бросила тщетные старания подать знак моему товарищу, либо же внимать его нескончаемым словам успокоения и, дрожа всем телом, вслушалась в звучащие словно бы просто у меня в голове голоса. На мгновение создалось впечатление, будто я попала под некий гипноз. Вероятно, так оно и было. — Поиграй… — … с… — … нами. С каждым судорожным выдохом мне становилось всё тяжелее втягивать воздух обратно в лёгкие. Абсолютно ничего не видящий взгляд заметался по сторонам, безуспешно порываясь выискать хотя бы искорку света в густом, воистину непроницаемом мраке. Всю меня уже колотило так, как никогда раньше. «Эта тварь. Чем бы она… Кем бы ни была, она… Она…» — Нам… — … так… — … одиноко. «Она… Она очень несчастна». Тем часом, мои губы плавно освободили. Однако я не смела издать и звука. Неожиданно до слуха, точно сквозь вату, донеслась одна-единственная фраза, чётко произнесённая всеми теми голосами в унисон: — Помоги нам.