Подними меня ввысь, и я буду петь, О, с тобой всё налаживается! Мы — единое целое, О, ты избавляешь меня от всей этой боли! Спаси меня, если мной овладеют Мои демоны… Я не могу противостоять этой болезни, Она захватывает разум и тащит меня в никуда. Я нуждаюсь в тебе, я не могу бороться с этим вечно. <…> Не отпускай меня! Мне нужен спаситель, чтоб исцелить мои раны, Когда я стану своим злейшим врагом… Starset — "My Demons"
***
Стены злосчастной лаборатории я покидала даже не удосужившись перекинуться словцом с её владелицей. Лишь Папирус по традиции с оптимизмом что-то вещал на прощание такой же словно бы набравшей в рот воды Альфис. Похоже, скелету любой встречный-поперечный мерещится другом, вот он, бедняга, и стремится поддерживать хорошие отношения со всеми подряд. Невзирая ни на что. Как только мы с товарищем вышли наружу, невольно позабытая из-за длительного пребывания в достаточно прохладном помещении жара молниеносно свалилась на меня, будто снег на голову. Эм, какое-то неудачное сравнение, ей-богу. Подошвы сандалий, как чудилось, начали плавиться уже примерно на десятую минуту нашего возобновившегося путешествия. Посему я едва сдерживалась от того, чтоб не сплясать чечётку прямо на ходу. Нет, пожалуй, стоит воздержаться. Иначе любитель головоломок определённо подхватит мой безумный танец. И что же о нас в подобном случае посторонние монстры подумают, а?.. Кстати, я до сих пор задаюсь таким занимательным фактом, как наличие психушки в этих местах… Эх, ну да в общем, бес с ней. Мой спутник между делом умудрялся и поклацать свой проапгрейденный придворной учёной телефон (сему устройству я, к слову, ох как не доверяла, впрочем, как и его создательнице), а заодно успевал ещё и поболтать со мною, при этом изловчаясь не споткнуться ни единого разочка да иногда привычно тихонько «нья-ха-хакать». «Ишь ты, Юлий Цезарь, блин, выискался». Однако мне было жизненно необходимо хоть как-нибудь отвлекаться от невероятной жарыни, неизменно текущего из-за неё по коже отвратительного, солёного пота, неприятно слипающихся волос, собранных в обыденный пучок, и невообразимо горячей почвы медленно, но верно поджаривающей мои многострадальные ступни до хрустящей корочки. А вот когда я носила кроссовки и родную одежду, у меня такой фигни не было! Уф, ну ладно. Кто старое помянет… Тем часом разговор с Папирусом, неотрывно глазеющим в экран «супер-крутого» мобильника, как-то незаметно перешёл в русло проблем насущных. А конкретно — о способе выбраться в мир на поверхности, а также про самого Великого и Ужасного короля всея Подземелья. — Пересечь Барьер, удерживающую нас под землёй магическую печать, — продолжал увлечённо увещевать тоном лектора обожатель пасты, по-прежнему не глядя на меня, — сквозь которую что угодно может войти, но ничто не может выйти, способен лишь кто-нибудь с по-настоящему сильной душой. — «Да, и есть вполне обоснованные опасения, что я не подхожу по этому сомнительному критерию». — Кто-нибудь такой, как ты, друг мой! — «Эх, Папирус, ты мне явно льстишь». — Вот почему Король хочет заполучить человека. Он желает открыть Барьер с помощью силы душ. И тогда мы, монстры, сможем вернуться на поверхность… Оу, и я чуть не забыл тебе сказать, — нежданно-негаданно интонация у моего приятеля стала более серьёзной, не столь беззаботной. — Чтобы добраться до выхода, нам придётся пройти через королевский замок. Король всех монстров, — Папирус нарочно сделал паузу, чересчур уж накаляющую и так вовсе не холодную атмосферу. — Он такой… — Ну, какой? — я нетерпеливо покосилась на идущего подле товарища. — Давай не томи. На самом деле я достоверно не знала об Азгоре почти ничего. Кроме его стремления схватить меня, конечно же. — В общем, — мой собеседник заново прервался на одно краткое мгновение, заставляя меня напрячься, а следом вдруг обыкновенным весёлым тоном выдал: — Он большой и добрый Пушистик! Каждый любит этого парня! Я уверен, если ты просто попросишь его, — засим любитель спагетти резко сменил голосок на чуток пискливый, жутчайше режущий слух и довольно жалобный: — «Извините, мистер Дри-и-имурр, могу ли я пойти домой?». — После чего залопотал уже нормальным голосом: — То он самолично проведёт тебя прямо к Барьеру!.. Нет, что-то мне ну совсем не верится в подобное, вот как ни крути! Я, откровенно говоря, выпала в осадок. «O sancta simplicitas*! Господи, ну нельзя же быть настолько наивным!» Папирус, дурья твоя черепушка, у тебя вообще есть понятие о таком диве, как логика?! Ибо ты же сам минуту назад твердил о том, что Королю необходима моя душа. Ага, и аж десять раз он будет мне помогать возвратиться в мир людей. Размечталась, блин. Ведь изъять душу из человеческого организма, как мне известно, можно исключительно одним-единственным методом. Убийством. Во всяком случае, о каком-нибудь ином способе я информацией не располагаю. Это уже стряслось с предыдущими шестью угодившими в Подземелье людьми. То же легко может произойти и со мной. По крайней мере, вероятность сего весьма и весьма велика. Правда, к счастью, шагающий рядом со мною друг значительно снижает её, но всё же… Вряд ли он посмеет противостоять самому королю монстров. Да и не факт, что сумеет вообще с ним сражаться. Сомневаюсь, что подобный соперник ему по зубам. Что характерно, на самом деле, я не имею ни малейшего представления о том, как мне быть со всеми навалившимися на мои плечи проблемами. Попросту, как обычно, пускаю всё на самотёк, смиренно ожидая, пока жареный петух не клюнет меня в одно место. Потом, естественно, будет уже слишком поздно. Однако, увы, в этом заключается суть моей натуры. Тут уж ничего не попишешь. К слову, там, где мы шли с по-прежнему тарахтящим уже совершенно на иную тему да пялящимся в телефон Папирусом, дорогу нашу со всех сторон теперь не омывала бурлящая лава. Взамен ей здесь по обоим краям имелась некая чёрная, будто бы межзвёздное пространство Космоса, пустота. В ней кое-где виднелись подозрительно мерцающие алым огоньки каких-то лампочек, которые, верно, предназначались для освещения пути. То и дело был слышен пронзительный свист да лязганье неких механизмов, что наводило на настораживающие мысли о нашем пребывании над какими-то странными устройствами. Я не отважилась приблизиться к кромке иссушенной, красно-оранжевой, горячущей земли и глянуть вниз, чтобы рассмотреть дно сего поистине бездонного каньона да издающие те звуки машины. По правде говоря, я немного побаиваюсь высоты, так что… К чертям собачим это долбаное любопытство, вот! Чуть погодя нам повстречалась сперва одна буквально бескрайняя, а далее в придачу ещё и зигзагообразная конвейерные ленты, каковые, по идее, обязаны были сопутствовать более быстрому продвижению. На деле же всё оказалось наоборот. Пришлось в срочном порядке отрывать Папируса от его «чрезвычайно важного» занятия и, уцепившись в долговязого бедолагу мёртвой хваткой, кое-как ехать вперёд, худо-бедно сохраняя равновесие. Как мы вместе не свалились прямёхонько в бесконечный мрак пропасти, я просто-напросто ума не приложу. По-видимому, попеременное везение у моего костлявого товарища столь же аномально повышенное, как и у меня. И это, бесспорно, обнадёживает. Ведь в сумме из нас должен выйти вполне удачливый дуэт. Несомненный плюс в нашу пользу. Меж тем, во время этой воистину сумасшедшей кутерьмы, дорогу нам озаряли уже маячащие во тьме столбы, из которых регулярно вырывались длинные лучи бирюзового оттенка. Захватывающее зрелище. И я бы оценила его по достоинству, кабы нам со скелетом не приходилось в этот момент откаблучивать самые разнообразные «танцевальные» движения, дабы ненароком не навернуться и не полететь вниз. В конечном счёте, все те безумные, явно опасные пляски, походу, знатно наскучили тоже не проникшемуся пылкой любовью к конвейерам Папирусу, ибо он банально безо всяких предупреждений в едином рывке сгрёб меня в охапку и не шибко-то удобно усадил себе на широченное плечо. Сие сопровождалось аккомпанементом из моего истошного, приглушённого визга, причинами каковому являлись подобные непредвидимые да поистине неожиданные действия приятеля. А вдобавок ещё и его излишняя высота. Тем более, сохранять баланс, как мне чудилось, в таком состоянии да с грузом наперевес вовсе не просто. Однако мой спутник, традиционно приговаривающий, чтоб я не тревожилась, на «ура» справлялся с этой задачей. Даже в одиночку. Казалось бы, откедова взяться подобной сноровке у такого-то великовозрастного дитятка? Ан нет. Вот она — демонстрируется во всей своей красе. Божечки, бесконечные сюрпризы в этом сумасшедшем мире, видимо, никогда не закончатся. Любитель спагетти неведомо как умудрялся привычно лепетать о какой-то ерунде, удерживать моё так и норовящее накрениться да завалиться набок тело и в придачу ловко скользить вперёд по конвейерной ленте. Мне оставалось лишь отчаянно и чисто рефлекторно крепко-накрепко вцепиться в товарища да перебирать в мозгу всевозможные молитвы всем известным земным богам. Господи, как всё-таки не хочется сейчас сигануть аккурат в пугающую черноту за пределами тех дурацких беговых дорожек! И, Слава Всевышнему, «полетать» мне так и не посчастливилось. Зато дальше, когда эта катавасия, к общему неизмеримому облегчению, закончилась, а мои стопы, по воле Папируса, коснулись грешной земелюшки, меня ждал ещё один не шибко-то приятный «сюрприз». Специальное паровое приспособление в виде тёмного квадрата с указывающей вперёд стрелкой на нём — куда и ступил крайне беспечный, увлёкшийся вечно сигналящим о прибытии каких-то сообщений мобильником обожатель головоломок — вмиг перекинуло скелета на другой берег относительно небольшого обрыва, преградившего нам путь. Судя по восхищённым возгласам, моему приятелю сей аттракцион определённо пришёлся по нраву. Мне же довелось только скептически вздёрнуть бровь да озадаченно прикусить щёку изнутри. «Эм, знаете, я не пойду. У меня вообще-то как бы платье. Блин, вот так и думала, что этот дурацкий подарочек от рептилии сыграет со мной злую шутку!» А ведь предо мною далеко не последний паровой вентиль. Поскольку даже отсюда вдалеке можно было приметить ещё множество подобных пробелов в земле и раз за разом выпускаемые облачка пара на одной из их сторон. «Зашибись. Буду теперь как Мэрилин Монро. Ну да, правда, на порядок экстремальнее». Вдобавок у меня возникла ещё одна «незначи-и-ительная» проблемка. Мне надо было прыгать через пропасть. Через грёбаный, мать его за ногу, обрыв! А если я не рассчитаю траекторию своего полёта и со всего разгону сигану прямиком вниз? Что если паровую машину элементарно заклинит, и меня опять же не донесёт до противоположного края? Либо подбросит настолько высоко, что, приземлившись, я в итоге буду преимущественно смахивать на блин. Ага, из человеченки. Н-да, все собаки обзавидуются да всенепременно сбегутся отведать подобное диковинное лакомство. Как раз тогда, когда я перебирала в уме примерно седьмой вариант собственной потенциальной будущей гибели, мои раздумья прервали нетерпеливые восклицания стоящего на другой стороне бездны Папируса, который, наверное, наконец, соизволил оторвать орбиты от экрана мобилки и заметил, что в нашем продвижении к замку Короля нет никакого прогресса: — Друг мой, что случилось? Почему ты не идёшь за мной?! — Эм, ну… Как бы так выразиться?.. — невразумительно забормотала в ответ я, сконфужено шаря взглядом по сторонам. Придумать как-то было даже и нечего. Впрочем, любителю пасты мои потуги объясниться, похоже, оказались до лампочки, так как он внезапно в мгновение ока оживился да с интонацией знатока возопил: — О нет! Нет нужды что-либо говорить, человек! — и в драматическом жесте приложил тыльную часть кисти в рукавице к своей лобной кости. Я же не сдержалась да страдальчески закатила глаза, предчувствуя неладное. — Мне ясно твоё смятение! Ты, — он резко выставил палец по направлению ко мне, словно бы только что раскрыл замысел ужасного преступника, — боишься высоты! — Потом он озадаченно потёр лапищей нижнюю челюсть и уже более задумчиво да так тихо, что у меня даже не получилось ничего расслышать, неразборчиво выдвинул ещё некое предположение… Эм, надеюсь, оно никак не связано с моим неудобным одеянием?! «Уф, но какая всё-таки феноменальная проницательность! И это со стороны такого-то великовозрастного ребёнка! Что же ещё за сюрпризы ждут меня в сумасшедшем мире монстров?..» — Ну, есть немного, — не кривя душой, подтвердила его догадку я, вполне невозмутимо пожав плечами. Допустим, разоблачил он мой страх, и что дальше? Броситься в пропасть из-за горя? Ага, щас, уже разбежалась, блин. — Что ж, волненью — нет, человек! — став в героическую позу, завёл привычную шарманку мой немыслимо окрылённый своею нужностью для кого-нибудь товарищ. — Я, твой самый крутой Лучший Друг — Великий Папирус, помогу тебе без всяких проблем! — и он неожиданно расставил ручищи широко в стороны, миролюбиво да абсолютно невинно добавляя: — Прыгай сюда, и я непременно поймаю тебя! Нья-ха-ха! «Аргументный аргумент, ничего не скажешь». Я растянула уголки подрагивающих губ в нервной усмешке и еле заметно с явственным отрицанием помотала головой, совершая назад робкий шажок. «Да ну нафиг! Я ему, конечно, верю, однако моя фобия намного сильнее! Тем более, я не рассчитывала помереть вот так скоро после возобновления наших странствований!..» — Ну же, не бойся, человек! Ты можешь полностью на меня положиться. Ведь мы друзья! — внёс уже решающий, неоспоримый довод в мою внутреннюю войну между тем, чтобы перемахнуть через бездну, и тем, чтоб удрать отсюда без оглядки. «Угх, костлявый хитрюга! Он же из меня верёвки вить может с такими-то психологическими приёмчиками, ей-богу… Аргх, ну и чёрт бы с ним со всем! Была не была». Мужественно втянула в лёгкие побольше тёплого воздуха, будто перед скачком в наполненный аж до краёв ледяной водицей бассейн. Отвела назад правую ногу, дабы взять разгон. Затем рывком оттолкнулась ею от горячей почвы да помчалась вперёд. Резко притормозила у кромки обрыва. А засим, спустя мучительно долгий миг ожидания, с жуткой внезапностью воспарила ввысь благодаря мощнейшей волне буквально обжигающего пара. Чисто рефлекторно крепко зажмурилась, отчаянно уцепившись в полы так и норовящего задраться платья. Изо рта не вырвалось ни звука. «Джеронимо, блин!» Казалось, сей неимоверно безумный полёт продлится целую вечность. Судя по ощущениям, я, прекратив стремительно набирать высоту, сперва на миллисекунду зависла в воздухе, а следом благодаря силе притяжения тотчас же начала неумолимо снижаться. И мне уже думалось, что я благополучно падаю прямёхонько в бездну, навстречу неминуемой гибели. Как вдруг моё тело всё же не так уж и неудачно со всего маху «приземлилось». Да не на поверхность горячущей почвы, как я искренне полагала, а просто-напросто в твердющие лапы моего самоотверженного спутника. Хм, так что я бы назвала это явление «прискелетиться», вот. С губ сорвался слабый вскрик. Сдавило меня настолько, что, чудилось, словно из моего организма сейчас внутренности наружу полезут. «Ну, здравствуйте, дорогие синяки. Мне так не хватало вас на коже, ей-богу!» — Вот видишь! Я держу тебя! — тем временем с несусветной радостью щебетал стискивающий моё многострадальное тело со всей мыслимой силищей и до ужаса преисполненный энтузиазмом Папирус. — Друзья никогда не подводят своих друзей! — А ещё они никогда не пытаются удушить их насмерть, — более-менее внятно пробурчала я, а потом с горем пополам заглотнула как можно больше кислорода да скороговоркой протараторила: — Папирус, поумерь хватку, пожалуйста, задушишь же! — Оу, — многозначительно протянул товарищ, вероятно исключительно в данный момент осознавший, что я, оказывается, не из железа состою. Меня не только перестали сжимать, аки плюшевого мишку, но вдобавок и бережно поставили на грешную землю. — Спасибо, — лишь подошвы моих сандалий прикоснулись к твёрдой почве, с неподдельной признательностью пробормотала я, нервозно поправляя свой крайне неудобный наряд. Нет, серьёзно, ещё минута подобных пыток, и я бы определённо явила свету сегодняшний ужин. А, ну да, сие великовозрастное дитё ещё же помогло мне перебраться через пропасть. Так что благодарность была общей. — Всегда пожалуйста, друг мой, — чрезмерно пафосно изрёк обожатель пасты, снисходительно отсалютовав двумя пальцами, — всегда пожалуйста, — и, напыщенно задрав черепушку кверху, вальяжной походкой двинулся вперёд. Правда, атмосферу такой крутости испортила кочка, столь неуместно попавшаяся ему под сапог. От фейспалма и сдавленного смешка удержаться мне было не суждено. «Смотреть под ноги надо, а не нос задирать! Ах, да… Эм-м-м, а шуточки про отсутствие какой-либо части тела у скелетов до сих пор принимаются?..» Однако мои страдания на этом испытании отнюдь не кончались. Ибо далее нас ждало ещё недурственное количество аналогичных паровых переправ. Впрочем, и я, и мой приятель с каждым разом мало-помалу, очевидно, начинали входить во вкус. Мне было уже не настолько страшно скакать через обрывы, поскольку адреналин, слегка приятно щекочущий нервишки, давал потрясающий прилив некоего воодушевления да малопонятного веселья. С каждым следующим прыжком над провалом складывалось впечатление, что я танцую на лезвии ножа. «Так близко к смерти. И в тот же час так далеко». Ведь моя судьба меж тем практически всецело находилась в костлявых руках у весьма криворукого и воистину непредсказуемого друга, каковому также, по всей видимости, приносило счастье периодически ловить меня. Возможно, на данный миг он чувствовал себя нужным кому-то как никогда раньше. Ну, ясен пень, не беря в расчёт его братца-шутника. Из-за переполняющего душу странного ощущения эйфории появлялось желание вопить от ужаса и в то же время безудержно хохотать аж до колик в животе и до боли в скулах из-за неудержимой радости. Что я, в общем-то, с особым успехом попеременно и делала. Раззадоренный любитель головоломок тоже перестал строить из себя мега-офигенного, бравого будущего стражника да ненадолго позабыл о своей мании величия, а попросту заливался смехом вместе со мной, порой до кучи ещё и раскручивая меня на руках, аки на какой-нибудь карусели, после очередного удачного «улова». Признаюсь, никогда ещё, наверное, я не чувствовала себя столь живой в этом проклятом месте. Очередной скачок ввысь. Бешеный свист ветра в заложенных ушах. Трепещущее где-то в районе глотки сердце. Плотно сомкнутые веки. Взметнувшиеся кверху назойливые пряди чёлки. Хриплый возглас истинного восторга, вырывающийся из знатно пересохшего горла. Ощущение свободного падения. Нет, не так. Ощущение полёта. Чувствую себя вольной птицей да с резкостью расставляю руки в стороны, окончательно наплевав на платье и вообще на всё на свете. Есть только я, мой полёт и тот, кто в следующий момент поймает моё несущееся вниз и вперёд тело. Ещё интенсивнее зажмуриваясь, с едва уловимым, сдавленным взвизгом, со всего размаху обрушиваюсь на него сверху, тотчас же машинально крепко-накрепко обвивая руками шейные позвонки, обмотанные неизменным потрёпанным временем шарфом а-ля плащ супер-героя. В отместку чужие жёсткие ручищи неловко сгребают меня в охапку, цепко обхватывают талию. Я утыкаюсь носом куда-то в область плеча своего друга. Моя спина судорожно трясётся… из-за смеха, конечно же! На боль от давешнего удара мне абсолютно всё равно. Да и начхать, что секунду назад я с лёгкостью могла упасть точнёхонько в чернеющую между двумя берегами почвы бездну. Ведь это всего-навсего ещё один тест на взаимное доверие. Полагаю, мы оба прошли его на «отлично». Меня нежданно-негаданно начинает вертеть, как будто бы я в мгновение ока превратилась в запущенный волчок. Мир на безумнейшей скорости несётся предо мною. Звонкий хохот продолжает непроизвольно рваться из уже изрядно саднящего горла. Скелет тоже заходится своим излюбленным, оглушающим «нья-ха-хаканьем». Со всей мо́чи цепляюсь за плечи того, кто в очередной раз раскручивает меня вокруг собственной оси, аки юлу. Ничуть не стесняясь, выгибаюсь в позвоночнике, запрокидываю голову и смеюсь изо всех сил. Аж до проступающих в уголках глаз да струящихся по раскрасневшимся щекам слёз. Я жива. По-настоящему жива. Да что там! Я живее всех живых, чёрт побери! И никто не отнимет у меня сего дара судьбы. Мои стопы, по воле, в конце концов, решившего кое-как приостановиться Папируса, обратно касаются горячей поверхности земли. Тело шатает во все стороны, оно так и норовит рухнуть ниц. Не могу прекратить хохотать. Покачиваясь туда-сюда, отступаю на шаг назад. Тяжело дыша, стираю с алеющих щёк слёзы, перемешанные с тёплым потом. Мимоходом автоматически откидываю с лица мешающуюся чёлку. Сквозь стоящую в очах влагу взираю на своего до жути радостного, слегка запыхавшегося приятеля, который также ещё не слишком-то совладал с равновесием, уже готовясь завалиться навзничь. Поэтому спешу крепко перехватить товарища за кисть в варежке, а затем, прилагая недурственные усилия, дёрнуть его на себя, увлекая дальше, к очередному паровому аттракциону. Заодно чуток глуповато хихикая да улыбаясь так широко, как, наверное, никогда ранее. И снова всё сначала. Однако чувства, возникающие с каждым последующим разом попросту неописуемые и всё настолько же яркие. Нам двоим, верно, никогда это не надоест… И мы оба совершенно не обращали внимания на пиликающий где-то в глубине кармана моего спутника телефон, каковой был «улучшен» придворной учёной. Удосужились заприметить сей факт исключительно тогда, когда паровые квадраты со стрелками, к внезапному сожалению, закончились, а мы, всё ещё весело хохочущие и раскачивающие сцепленными ладонями взад-вперёд, будто дети малые, приблизились к пока абсолютно не беспокоящим нас двухцветным лазерам, перекрывающим путь. Посмеивающийся Папирус таки соблаговолил достать мобильник и ответить на звонок. Выяснилось, что это была никто иная, как сама создательница сего прокачанного чуда техники. Мой счастливый настрой словно бы корова языком слизала. Недовольно поджав губы да сведя брови к переносице, я уже гораздо мрачнее посматривала на долговязого скелета, беззаботно болтающего по сотовику с сумасшедшей учёной на тему тех самых преграждающих дорогу оранжевых и голубых лазеров. «Блин, постоянно она всё портит». Когда они наконец-то договорили, любитель спагетти вкратце объяснил мне о свойствах этих штук. Сквозь лазеры голубоватого оттенка двигаться было категорически запрещено. Хм, где-то я уже о подобном слыхала, правда вот не припоминаю от кого конкретно… Зато через другие, оранжевые, пучки плотного света, загораживающие проход дальше, необходимо наоборот быстрее пробегать. В принципе, можно было бы проскочить именно под этими препятствиями, однако кто-то «излишне хитроумный» сделал так, чтобы они перемещались не лишь со стороны в сторону, но и до кучи сверху вниз. В общем, с этой задачкой нам пришлось повозиться. В придачу мне надо было не только рассчитывать то, чтоб не попасться самой под наверняка опасные лазеры, но и координировать передвижения с отчаянно лезущим на рожон обожателем головоломок. Короче, довелось обратно сцапать его лапищу и топать вместе с ним далее, то синхронно замирая на месте, то порой одновременно прыгая или же стремительно продвигаясь вперёд да пригибаясь. Под конец сего отнюдь не пустякового испытания нас на металлическом столбе ждала кнопочка, отключающая все лазеры. Ох, ну люблю я нажимать неизвестные кнопки. Знаю, когда-нибудь моё любопытство меня погубит. Совершенно ни капли не уставший Папирус вприпрыжку гордо вышагивал перед еле-еле плетущейся, изрядно вспотевшей мной, нечто радостно вещая и вновь клацая мобильник. Ну, естественно, у скелета ведь ни мышц, ни лёгких, в отличие от меня, нет. Вдобавок ему вообще ни капельки не жарко в своих-то варежках с шарфом. Эх, вот везёт же некоторым, а?..