Не забывай обо мне, Даже когда я сомневаюсь в тебе, Без тебя мне плохо, плохо, плохо… Температура понижается, температура понижается. Не уверен, что это когда-нибудь прекратится. Руки трясутся от тёмных мыслей в моей голове, Ты единственное, что у меня есть. Twenty One Pilots — "Doubt"
***
Время чрезмерно медленно, будто патока, тянулось после многообещающего заявления Меттатона о взрыве главной бомбы. Но, что странно, пока ничего не намеревалось происходить. Мы с еле различимо лопочущим нечто, по его мнению, «героическое» Папирусом, будучи напряжёнными до предела, неизменно испуганно жались друг к другу, пребывая в немом шоке и недоумении да ожидании неминуемой гибели. Как вообще можно всего-навсего за две секунды смотаться с радиуса взрыва такой огроменной бомбы? Я, к примеру, не в курсе. Посему беги не беги — толку от этого всё равно будет ноль. Вот если бы у нас имелась способность перемещаться в пространстве, как у Санса, то всё было бы намного проще! Ох, если бы да кабы… В конечном счёте, гробовую, звенящую тишину в клочья разорвал чуток разочарованный голос невменяемого ведущего сего злосчастного выпуска новостей: — Ах. Видимо, она не собирается взрываться. Не сумела сдержать судорожного выдоха, преимущественно смахивающего на стон мученика, когда в следующее мгновение раздался телефонный звонок. Из динамика устройства связи, принадлежащего скелету, прозвучал до скрежета зубов узнаваемый голосок. Придворная учёная, неясно как самостоятельно подрубившая громкую связь на мобильнике Папируса, сообщила о том, что, пока творение её же ручонок занималось болтовнёй, она с помощью своих хакерских навыков благополучно успела обезвредить громадную бомбу. Якобы раздосадованный Меттатон, со слегка неестественным гневом проклиная и меня, и его создательницу, и любителя спагетти до кучи (однако ни в коем случае не проклиная своих уже почему-то восьмерых зрителей), унёсся прочь, попутно отнюдь не попрощавшись с нами, а привычно предвкушающим бесконечные человеческие мучения тоном провозгласив: «До следующего раза, дорогуши!» «О, какому мне богу молиться, чтобы тот самый следующий раз никогда не настал?..» Не внимая ни оживлённой, нечленораздельной трескотне Альфис из телефонной трубки, ни восторженным возгласам невообразимо гордого Папируса, я присела на корточки (ибо ноги у меня уже давненько подкашивались), а затем закрыла глаза руками и сдавленно выдохнула, искренне порываясь прийти в себя да капельку отдохнуть после всего маразма, что тут творился. «Господи, это самый натуральный дурдом. Я определённо могу не пережить следующее подобное “телешоу”. Если, конечно же, не рехнусь гораздо раньше до его наступления». — Друг мой, что с тобой?! — внезапно перестав восхищённо тарахтеть, обратил на мало-помалу успокаивающуюся меня своё внимание обожатель пасты, тотчас же подскакивая ко мне и тормоша за плечо, аки ребёнок позабывшую про него лишь на несколько минут, явно занятую маму. — Почему ты грустишь? Мы же победили! Ты должна радоваться, нье-хех! — и он с неловкостью ощутимо так похлопал меня по спине, из-за чего мне довелось моментально опуститься уже на колени, заодно срочно отнимая ладони от лица, дабы вмиг упереться ими в землю подо мной, тем самым кое-как сохранив равновесие. Опять в изнеможении выдохнула, чуть вскинула подбородок и, мимоходом поправляя мешающуюся чёлку, вымученно растянула уголки губ да воззрилась на добродушного приятеля, а потом буквально беззвучно произнесла: — Да, ты абсолютно прав. Просто, видишь ли, это всё немного, эм-м-м… утомляет. — Ньех, волненью — нет, мой друг! — молниеносно подорвавшись на ноги и став в пафосную позу, чрезвычайно спесиво изрёк скелет. — Если будет нужно, то я, Великий Папирус, без проблем могу понести тебя и на руках, нья-ха-ха-ха! — Ох, нет, спасибо. Это уже чересчур, — прыснула я, окончательно беря себя в руки и тоже поднимаясь с пола да попутно отряхиваясь. — Полагаю, подобная помощь мне не понадобится. Пойдём дальше, ладно? Чуть погодя, после того, как мы возобновили своё путешествие, нам вновь «посчастливилось» лицезреть слегка леденящую душу картину виднеющегося вдалеке здания Ядра. На самом деле, мне как-то совсем не улыбалось туда идти. Эта постройка уже отсюда нагоняла на меня неизвестную тревогу. Хотя мне, в принципе, стоит опасаться здесь почти всего. Посему необходимо намотать сопли на кулак и целенаправленно продвигаться вперёд, к своей цели. Далее нам снова повстречался лифт, в котором мы, естественно, прокатились, а затем как-то внезапно для меня вышли на пространство, где вместо недавней горячей почвы имелся прохладноватый пол бордового оттенка. Занятные перемены. На горизонте замаячил стол со стоящей подле высокой фигурой, обладательница (а то была определённо особа женского пола) каковой имела весьма изящную осанку, ну и в придачу достаточно необычную внешность. Как выяснилось, на этой относительно небольшой территории располагалось нечто вроде распродажи выпечки. Ибо на столике пред торговкой лежало куча пончиков, круассанов, кексов, печенья да прочей наверняка несусветно вкусной, хоть и чутка подозрительно выглядящей ереси. У меня, по правде говоря, слюнки побежали. Когда я в последний раз вообще нормально ела, м?.. Как только мы с обрадовавшимся подобной неожиданности Папирусом подрулили ближе, продавщица, являющаяся самой настоящей антропоморфной паучихой, энергично зазывая потенциальных покупателей (то бишь нас) шестью руками и подмигивая поочерёдно всеми пятью поблёскивающими глазёнками, размещающимися у неё на личике полукругом, практически томно промурлыкала: — Добро пожаловать в нашу лавку, дорогуши. — Меня невольно передёрнуло, поскольку я всеми фибрами души ненавидела сие обращение. Женщина-паук меж тем продемонстрировала острые клыки во вполне дружелюбной ухмылке да одной из множества ладоней поправила бант алой ленточки, завязанной вокруг воротника блузки, а другой — свои угольно-чёрные волосы, которые были частично собраны по бокам от макушки в два аккуратных хвостика. Засим она со всё ещё милой улыбочкой пропела: — Не желаете ли паучьей выпечки? Вся выручка пойдёт настоящим паукам. — «Ну, уже радует, что хоть не игрушечным». — Загляните в паутину, если хотите чего-нибудь прикупить, — и она махнула одной из свободных лап куда-то влево. Там, около таблички с указанием на проводящуюся тут распродажу, в действительности находилось парочка крупных сплетённых кругами паутин. Что характерно, неподалёку от них стоял почему-то схватившийся за голову монстр, каковой смотрел отстранённым взглядом на, походу, купленный им же самим пончик, будто в том шедевре кулинарии какое-нибудь кино показывали. Хотя, кто ж его знает… Папирус, издав восторженный возглас, ринулся к паучьим тенётам, дабы всенепременно что-либо приобрести. Я же перевела взор обратно на довольную с виду торговку, чуток приподняла краешки губ в ответ на её усмешку да легонько кивнула. Затем потопала к отчего-то мгновенно умолкшему скелету, замершему рядом с распродажей. «Кажется, Папирус когда-то обмолвился, что прихватил с собой немножко наличных. Возможно, там хватит на один пончик для него? Ну, а у меня ещё и солёные палочки остались. Так что я уж точно обойдусь…» Однако когда подошла к своему неясно по какой причине оцепеневшему товарищу да выглянула из-за его плеча, то у меня аж глаза на лоб полезли, а сама я от возмущения поперхнулась воздухом. Отойдя от секундного шока, я тотчас же обхватила руками голову, как и тот монстр поблизости, да сдавленно взвыла: — Да вы что, с дуба рухнули?! — Сидящие перед нами в паутине в компании со свежей выпечкой мелкие паучки-продавцы все задрожали, испуганно подогнули тоненькие лапки. — Это цена или номер телефона? Совсем с ума посходили, что ли?! Вы хоть когда-нибудь такие деньги в лапах своих держали вообще?! Блин, чувствую себя старой бабкой, негодующей надписям на ценниках и твердящей, что раньше было лучше. Но, ё-моё, где ж это видано, загонять за всего-навсего один пончик либо бутылочку сидра по целых девять тысяч девятьсот девяносто девять монет?! Я, конечно, слабовато разбираюсь в здешнем курсе валюты, однако уже по реакции любителя спагетти можно без труда догадаться, что цена сия явно заоблачная. Не обращая внимания ни на зарыдавшего в голос бедолагу, каковому эти восьминогие товарищи умудрились втюхать свою немыслимо дорогущую продукцию, ни на оскалившуюся, яростно стиснувшую все шесть ладоней главную паучиху, озлобленно сверкающую взглядом в мою сторону, ни на залепетавшего нечто нечленораздельное да постаравшегося что-то возразить Папируса, я традиционным жестом подцепила последнего под локоток и потащила прочь из сего проклятого местечка. «Да ну нафиг! У Короля даже, наверное, нет столько денег! А они тут пончики, блин, продают… Свихнувшиеся букашки». Соизволила притормозить да отпустить своего спутника исключительно около просторной территории с очередными бесчисленными паровыми вентилями. По-прежнему пребывающий в некоем странном ступоре скелет, кажется, чисто на автомате ответил на звонок по обыкновению назойливой Альфис, засим пересказал о том, что справа и слева от виднеющихся вдалеке массивных дверей нас будут опять ждать головоломки, а дальше вдруг до непривычия ломано да запинаясь выдал: — Кхем… Ньех, человек, послушай, мне… Знаешь, я кое-что забыл. Мне нужно… Нужно ненадолго отлучиться, — он ткнул большим пальцем куда-то себе за спину, а свободной ручищей неловко принялся почёсывать свой костяной затылок. — Ты же, как и я, очень сильно любишь головоломки, не так ли? Уверен, ты справишься с теми двумя без проблем, а я как раз не буду отнимать у тебя всё веселье, нья-ха-хах! Нахмурилась, непонимающе взирая на приятеля снизу вверх. «Что это на него нашло?» — Конечно, — наконец-то вполне безразлично пожала плечами я, сомкнув веки. — Я тебя ни в коем случае не держу. Ты волен идти, куда душе твоей угодно. Только, — вновь подняла на него взор, наверняка выдающий меня с потрохами, — ты ведь вернёшься, правда? Стыдно признавать: мне будет в действительности его не хватать. Без него пройти это наполненное опасностями путешествие я вряд ли сумею. Эх, слишком уж сильно я умудрилась привязаться к сему костлявому недоразумению. «Хм, "слегка" смахивает на зависимость, разве нет?..» — Что?! О чём ты говоришь, друг мой?! — с нескрываемым изумлением возопил мой спутник, резко сцапав меня за плечи и начав активно тормошить, из-за чего я за малым не прикусила себе язык. — Естественно, я вернусь! Как же иначе?! Я ведь твой Лучший Друг! Так что попросту наслаждайся этими чудесными головоломками до моего возвращения. И можешь смело продвигаться вперёд, я всё равно непременно догоню тебя! Совсем скоро! Ты и моргнуть не успеешь, как я к тебе вернусь! — и он завёл своё излюбленное, однако чуть нервное «нья-ха-ха», до сих пор тряся меня, аки стеклянный новогодний сувенир в форме шарика. Пришлось в срочном порядке остановить обожателя пасты да напомнить ему о его супер-важном деле, ибо меня уже, откровенно говоря, недурственно так мутило от подобной бесконечной встряски. В конце концов, он опрометью унёсся прочь, в известном лишь для него направлении. А я осталась совершенно одна. Пару минут постояла истуканом, испустила усталый вздох да двинулась далее. Было чуток… непривычно? Никто не трещал под боком обо всех возможных видах спагетти либо про то, что Жаркоземье — отстой. Не надоедал нескончаемым пиликаньем своего телефона. А ещё не ловил меня в полёте после прыжков через обрывы с помощью паровых вентилей. Даже как-то печально на душе стало. Правда, окончательно загрустить мне не дали те самые упомянутые давеча загадки. Добраться до них уже доставило для меня нехилых проблем, поскольку не везде здесь на прямоугольных клочках земли имелись те переправы с паром, что вели бы в необходимом мне направлении. Посему довелось знатно попотеть за всё то время, пока я пыталась хотя бы достигнуть сначала первой головоломки, едва не заставившей мои мозги закипеть, а следом и второй. Точнее, я бы даже выразилась: особенно второй. Уж не ведаю, какой изверг да садист поставил на пути к ней длиннющий конвейер, а до кучи ещё и синие лазеры на нём, но я всё же схлопотала себе несколько ожогов, адская боль от каковых не намеревалась униматься ни на секунду. Именно из-за этого я провозилась с последним испытанием гораздо дольше. Проклиная долбанный «Морской бой», с которым я худо-бедно сумела расправиться, поплелась к выходу из этой местности. Папируса всё не было и не было. Сей факт наводил на достаточно пессимистичные раздумья. Хотелось верить в то, что его слова были правдивыми, и он с минуты на минуту нежданно-негаданно подскочит ко мне, принимаясь по традиции тараторить о всякой белиберде. Мне действительно этого хотелось. Однако скелет, кажется, не собирался появляться даже на горизонте. И это беря в учёт то, что я битый час возилась с теми злосчастными головоломками. Машинально прижимая более холодную ладонь к пострадавшей от лазера руке, в очередной раз встревоженно оглянулась через плечо, до последнего не теряя надежды, а потом тоскливо выдохнула и покачала головой, направляясь в образовавшийся предо мною проход. Он сказал, что нагонит меня. Значит, ещё не время отчаиваться. Да, надо быть немного терпеливее. Это ж Папирус! Он как всегда появится в самый неподходящий момент. Либо же наоборот. Кто его знает… Просто сие великовозрастное дитё столь непредсказуемо. Уже преисполнившись непоколебимостью и утратив недавнюю понурость, я поправила лямку рюкзака да целеустремлённо пошагала вперёд. «Взаимное доверие». Я буду ждать столько, сколько потребуется. С дальнейшим моим продвижением обстановка становилась всё мрачнее и мрачнее. С потолков да стен свисали нити паутины, непроизвольно напоминая о давешней распродаже выпечки и, следовательно, принуждая сжиматься мой давненько пустующий желудок. Эх, стоит найди удобное местечко да, наконец, хорошо подкрепиться. Размышляя над тем, где бы приостановиться, чтоб устроить себе небольшой пир, толком не приметила, как очутилась в некоем древнем помещении, в котором всё сверху донизу оплетала паутина. Сумела обнаружить сей факт исключительно тогда, когда к моей ноге прилип один из плодов паучьей деятельности. Скривившись от возникших при этом омерзительных ощущений, с горем пополам сняла ту гадость со своей конечности. Осмотрелась. Настороженно свела брови к переносице и взвизгнула из-за неожиданности, ибо аккурат на макушку мне спикировало маленькое да активно перебирающее лапками существо. Чисто рефлекторно с невиданной молниеносностью сбросила с себя незваного пассажира, после чего ещё долго и с остервенением отряхивала башку с волосами от несуществующих там паучков. Паранойя, что ж тут ещё добавишь? Так-так, ох и не нравится мне эта территория. Уж больно дурные предчувствия у меня на сей счёт. Необходимо выбираться отсюда, да поскорее. Находясь уже почти в беспросветной черноте, побрела дальше, периодически влипая ступнями в некую отвратительную субстанцию, по-видимому, практически полностью заменяющую здесь пол. «Чё-ё-ёрт, как же мне не по душе вся эта ситуёвина. Да ещё и Папируса поблизости нет». Возможно, то было всего лишь моё крайне разыгравшееся воображение, а может быть, из темноты и вправду доносились чьи-то еле уловимые шепотки?.. Я не могла утверждать сие наверняка, пока мелодичный голосок, звучащий буквально на грани слуха, не раздался незнамо откуда: — Уху-ху-ху-ху. Тихий, словно шелест травы, смех вынудил меня содрогнуться и опасливо заозираться по сторонам, в тщетных потугах отыскать невидящим взглядом хоть что-либо в царящем вокруг кромешном мраке. — Вы слышали, что нам сказали? Сдула назойливые пряди чёлки да прибавила ходу, выставив ладони перед собой, чтобы не ловить лицом паутину, висящую сплошь и рядом. «Нужно как можно быстрее валить отсюда!» — Нам сказали, что человек в синем платье придёт сюда. За малым не оступилась и не рухнула прямёхонько на целый бескрайний «ковёр» из клейкого материала, определённо сооружённого восьмилапыми букашками. — Я слышала, люди ненавидят пауков. Зажмурилась и, не намереваясь останавливаться, принялась отфыркиваться да интенсивно тереть щёки и нос, поскольку мерзкие ниточки паутины всё-таки умудрились к ним прилипнуть. — Я слышала, они любят топтать их, отрывать им лапки… Ступни целиком погрузли в гадком веществе на земле, отчего передвигаться стало в разы сложнее, однако я не собиралась сдаваться вот так просто да целенаправленно пробиралась сквозь непроницаемую, заполненную нескончаемыми паучьими тенётами темень. — Я слышала, — с неимоверным гневом прозвучало вдруг точнёхонько за моей спиной, из-за чего по ней невольно пробежался неприятный морозец, — что они ужасно скупы до собственных денег! Последним, что я успела узреть, когда рывком ошеломлённо оглянулась себе через плечо, стал едва заметный витиеватый узор на метящем прямо мне в лобешник чайнике. Засим голова взорвалась жутчайшей болью. Внутри черепной коробки грянул оглушительный звон. Тьма приобрела более насыщенный оттенок.