Знакомые персонажи и иные истории

«Никто не сможет тебя спасти Клаус Майклсон. Никто не будет и пытаться». Слова ведьмы, словно предзнаменование звучат в голове снова и снова. Никлаус стоит у окна уже, кажется целую вечность. Смотрит на мирный город у его ног. Король потерянной империи. Нет ни войны, ни угроз, ни смертей на улицах Нового Орлеана. Установлен мир. Только ни перемирие, ни освобождение от Пустоты не радует его. Он остался один. Совершенно один. Семья пожертвовала собой и разбрелась по свету. Ребекка в Нью Йорке, Элайджа на юге Франции, Кол и Давина в Ливерпуле. Хейли и Хоуп в Мистик Фоллс. А он заперт здесь. В городе, что он всегда считал своим, но который, навсегда потерял. Теперь ни радуют, ни толпы туристов, снабжающие свежей кровью, ни власть, что дало очередное перемирие с ведьмами. Ни оборотни признавшие в нем вожака. Нет тех, ради кого он завоевывал этот город, ради кого устанавливал мир. Нет семьи. Не существует всегда и навеки. Позади раздаются шаги, и пыль поднимается и оседает при приближении девушки. «Фрея» ее имя оседает и горечью и сладостью на кончике языка. Она единственная кто осталась. Осталась из за волчицы. — Вы бросили монетку, чтобы решить, кто остается? — Никлаус невесело усмехается, но не отводит взгляда от темноты за стеклом. — Не совсем, — сестра улыбается, и подойдя берет его за руку. Ее подбородок устраивается на его плече. И сердце древнейшего в мире гибрида замирает. Она часто делала так, с Элайджей. Но никогда не была сентиментальна с ним. Всегда была на расстоянии, всегда в отдалении. Словно чужая. Он бесконечно винил в этом себя. Он не принял ее в самом начале при появлении, и день за днем как мог восстанавливал связь. Он старался. Однако любимчиком сестры стал старший Майклсон. Элайджа. Никлаус сглотнул, и пошевелился. Словно желая почувствовать тяжесть ее руки в его, ее касание его плеча. Он завидовал Колу, заставая брата и сестру за долгими разговорами, смеющихся, родных. Фрея в шутку говорила, что она домашняя ведьма семьи Майклсон, словно так и не стала частью семьи. Но Клаус видел ее отношения с братьями, с Ребеккой. Даже с Хейли, теплое общение с Хоуп. Выходит, лишним в этой семье стал он сам. Заслужил свое одиночество. Весь его особняк как бастион одиночества. — Почему ты грустишь? — Фрея едва слышно вздыхает рядом, — Все хорошо? Клаус разворачивается, но не выпускает ее пальцев из своих, накрывает их своей правой ладонью и заглядывает в глаза. Он боится оттолкнуть ее своим ответом, рассказать ей что у него на душе значит потерять ее. — Мне жаль, что ты застряла в этом месте, — произносит тихо Никлаус. Смотреть в ее глаза сплошная пытка, но он чувствует что сестра переживает за него, и надо что — то сказать ей. — Ты можешь. Ты должна уехать. — Ты не можешь внушить мне, — мягко улыбается Фрея, ее ладонь касается его щеки. — Всегда и навечно, брат. — Всегда и навечно, Фрея, — выдыхает Ник ей в волосы, прижимая ее на миг чуть ближе. Девушка гладит его ладонью по спине и разрывает объятья. — Я вернусь завтра, проведем вместе день — произносит она. Легко прикоснувшись губами к щеке, она оставляет его запертым в лабиринте из чувств, в заточении с одиночеством.