О новом воскресеньи

      — Я ведь обещал, что не сбегу. — Даркен Рал потер связанное запястье. — Тебе это может показаться странным, дорогой брат, но я умею держать слово.       — Не надейся, что я развяжу тебе руки.       Даркен усмехнулся, взглянул в окно, за которым сгущались сумерки.       — Где Олвен?       — С Зеддом. Помогает раненым.       Рал медленно кивнул. Опустил голову и как будто задумался.       — Ричард, — вдруг сказал он, не глядя на брата. — Позволь ей уйти. Она ни в чем не виновата и никому не причинила зла. Это не ее война.       — Я не держу ее.       Даркен вскинул голову, в его глазах промелькнуло удивление. А еще то, чего Ричард никогда прежде в этих надменных глазах не видел. Усталость.       — Ах да, она ведь обещала, что поможет мне добраться до Д`Хары. Передай ей, что она свободна от данного слова.       — Не думаю, что мои доводы для нее что-то значат.       — Она упрямица.       Голос Даркена прозвучал так непривычно. С какой-то грустной и ласковой теплотой. Так по-человечески.       А потом — с уже знакомой насмешкой. Но как будто вымученной, через силу:       — Но я не сомневаюсь, что тебе удастся ее убедить. Ты ведь так хорошо умеешь убеждать. Тебе даже не нужно ничего говорить. Тебе достаточно просто быть. Быть Искателем, быть любимым сыном, быть истинным Лордом Ралом.       — Я не Лорд Рал! И никогда им не стану!       — Ну конечно. Разве такой благородный человек, как Искатель, унизится до интриг, обмана, жестокостей, без которых нельзя править государством? Ты слишком брезглив, чтобы быть правителем, дорогой брат… Я тебя понимаю. Мне только хотелось бы знать, как ты представляешь себе будущее Д`Хары. Может быть, ты думаешь, что огромная империя сможет существовать сама по себе? С каким-нибудь народным правлением, вроде Совета Семи?       — Это не мне решать.       — Ты непоследователен, дорогой Ричард. Ты думаешь, что вправе решать мою судьбу, — так решай и судьбу Д`Хары. Народ всегда идет за тем, кто сильнее. Разве волшебник не научил тебя этому? Это знали наши предки-Ралы, это знал наш отец…       — Наш отец много лет провел в монастыре, раскаиваясь в жестокостях своего правления.       — Раскаиваясь? — Даркен саркастически хмыкнул. — А он хоть на мгновенье раскаялся в том, что сделал со мной?       — Что сделал с тобой?! — в негодовании повторил Ричард. — Он сохранил тебе жизнь, несмотря на пророчество, спрятал тебя в Народном Дворце…       — Ошибаешься, братец. Он запер меня в Народном Дворце. И надеялся продержать там до конца моих дней. Я был ребенком, а он шарахался от меня, как от зачумленного. Потому что боялся. За свою власть и за свою жалкую жизнь. Что ты вообще знаешь о нашем отце, Ричард, кроме того, что рассказал тебе генерал Траймак? А Траймак видел лишь то, что отец позволял ему увидеть.       Ричард, не зная, что отвечать, сжал рукоятку меча. Побледневшее лицо Даркена вдруг оказалось совсем рядом.       — Он мог убить меня, но не убил. Из малодушия и тщеславия. Он решил предоставить эту честь своему младшему сыну. Чего же ты ждешь, Ричард? Давай. Однажды ты уже сделал это. Во второй раз будет легче.       Искатель резко повернулся и, не говоря ни слова, вышел вон. ***       В очаге горел огонь.       Олвен помешивала какое-то варево в котелке.       — Я приготовила это для волшебника. Он потратил много сил, исцеляя раненых. — Уловив на себе подозрительный взгляд Кэлен, зачерпнула ложкой немного отвара и отпила. — Это поможет ему скорее восстановиться.       Ричард прошел в комнату.       — Эм… спасибо. — Подойдя к Олвен, протянул ей дакры. — Хочу вернуть тебе твое оружие: в Гринидоне теперь небезопасно.       Она покачала головой.       — Это ни к чему. Я никуда отсюда не уйду без Даркена.       — Почему? — в голосе Кэлен звучало скорее удивление, чем негодование. — Олвен, почему ты ему помогаешь? Ведь ты знаешь, кто он, знаешь, какие жестокости он творил…       — Я дала ему слово.       — Он убил твоего отца!       — Моего отца, — спокойно возразила девушка, — убило его тщеславие и жажда власти.       — Олвен… что бы Рал тебе ни наговорил, это ложь!       — Он здесь ни при чем. Он даже не знает, что я дочь Бранна Аргайла.       Она неторопливо сняла с огня котелок, поставила его на стол, потом снова обернулась к Искателю и Исповеднице.       — Кэлен, я любила отца. Но он был жестоким человеком и мечтал только о короне Гринидона. Он считал, что она принадлежит ему по праву. Был готов на все, лишь бы ее заполучить.       — Он хотел восстановить справедливость…       — Нет, Кэлен. Он хотел властвовать. И без зазрения совести жертвовал ради этого людьми, которые его любили. Моя мать не умерла при родах. Она умерла от горя, не выдержав его упреков в том, что вместо наследника родила меня.       — Этого не может быть! Сестры Света рассказывали мне…       — Да, рассказывали то, что услышали от него. Я и сама долго верила в эти сказки. Но два года тому назад, в Мардонии, я случайно встретила служанку моей матери. Отец выгнал ее сразу после… маминой смерти. И она рассказала мне все, как было. Моя мать была очень молода. Она любила отца до безумия, мечтала подарить ему наследника. Когда я родилась, он не мог скрыть своего разочарования и стал грубо укорять маму. Да, потом он раскаивался в этом. Но она была такой хрупкой, такой слабой телом и духом…       — О Создатель… — прошептала Кэлен, пораженная до глубины души. — Мне очень жаль…       Олвен продолжала невозмутимо — словно речь шла постороннем человеке, а не о ней самой:       — Он старался любить меня. И я всегда буду ему благодарна за все, чему он меня научил. Но когда он заметил мои магические способности, он испугался. Тебе ведь знакомо это чувство, Кэлен, — когда собственный отец боится тебя.       Мать-Исповедница, бледная, как полотно, опустила глаза.       — Я очень надеялась, что со временем он привыкнет… поймет, что я бы никогда не использовала магию против него. Но становилось только хуже. Вскоре он услышал пророчество: корона Гринидона будет добровольно передана дому Ралов… И отчего-то решил, что это обо мне. Ведь я была последней из Аргайлов. Он менял женщин, как перчатки, молил Создателя о сыне… И наконец отослал меня во Дворец Пророков: надеялся запереть в Древнем Мире на сотни лет, пока сам будет править Гринидоном. Но у него на пути стоял Лорд Рал.       Олвен на мгновенье умолкла. Ричард, пристально наблюдавший за ней, заметил, что при одном упоминании его старшего брата в глубоких синих глазах девушки зажегся какой-то особенный свет. Так не вязавшийся с ее печальным рассказом.        — Мой отец был храбрым воином, но он был также хитер. Он с детства знал предание о мече Гринидона. Его выковали почти три тысячи лет назад для Лорда Вэрдена — первого правителя из рода Аргайлов. Он был колдун и заговорил меч. Он приносит победу в битве и защищает от любой магии, но лишь того, в чьих жилах течет кровь Аргайлов.       — Вот почему ты не попала в водоворот! — догадался Ричард.       — Да. Веками меч Гринидона передавался в нашем роду от отца к сыну. Когда погиб мой дед, Лорд Вейлин, Паниз Рал устроил ему торжественные похороны и велел положить меч вместе с ним в гроб. Потом его колдуны наложили мощное заклятье на гробницу. Но мой отец уговорил одну ведьму помочь ему добыть меч.       — Шота! — в один голос воскликнули Искатель и Исповедница.       Олвен кивнула.       — Получив меч, отец вызвал Лорда Рала на поединок. Он был заранее уверен в своей победе. Но он не знал оборотной стороны заклятья. Того, кем движет ненависть, жажда мести или властолюбие, магия меча немедленно уничтожит. И мой отец погиб прежде, чем Лорд Рал нанес ему хотя бы один удар. Конечно, по Срединным Землям тотчас разнеслась весть, что Рал убил последнего из Аргайлов. Я и сама так думала. И хотела мстить. Я разыскала Шоту. Она все это время хранила меч у себя. Не знаю, как ей удалось его заполучить, должно быть, опять с помощью магии. Я заставила ее все рассказать и отдать мне меч. Она уверяла, что предупреждала отца, но он не послушал… Это уже неважно. Именно тогда я поняла, насколько безумна эта война. В ней нет правых и виноватых, она разрушает каждого.       С минуту Ричард молча глядел на нее. Потом распахнул дверь в соседнюю комнату и громко позвал:       — Кара!       Когда Морд`сит появилась на пороге, протянул ей ключ.       — Отведи ее к нему.       — Рич…       — И скажи, что он свободен.