О новом воскресеньи

      Как всегда, Даркен оказался прав. В Элвуде появление отряда Корпуса Дракона встретили с негодованием. И Олвен долго говорила с Блейном, говорила с Кэлен и Зеддом, говорила с жителями деревни. Убеждала забыть прошлое и сражаться вместе ради будущего. Ее неожиданно поддержал Искатель, — и они отправились к Эйдиндрилу с этим странным войском, состоявшим наполовину из д`харианцев, наполовину из борцов Сопротивления.       Олвен понимала, что с ее стороны было бы глупо рассчитывать на какой-то авторитет среди солдат Корпуса Дракона, привыкших подчиняться только магии дома Ралов, а потому полностью предоставила командование Кайдену. Она видела, что его уважают, а может быть, даже любят: он был храбр, но рассудителен, решителен, но сдержан. Он не мог не замечать косых взглядов, которые то и дело бросали в его сторону люди Блейна, однако сохранял поразительное хладнокровие.       Кайден, выполняя приказ своего Лорда, всегда был рядом с ней. Но разговаривали они редко — и только о всяких насущных вопросах, касавшихся похода.       Однажды вечером Олвен сидела у огня с Книгой Пути на коленях. Это был первый большой привал за несколько дней и, хотя час был еще не очень поздний, измученные солдаты спали вповалку вокруг своих костров. Д`харианцы, как обычно, держались вместе; люди Блейна сгрудились вокруг своего командира. Немного в стороне Ричард, Кэлен и Кара что-то оживленно обсуждали, но их голоса заглушал раскатистый храп Волшебника первого ранга.       Кайден сидел напротив Олвен и чистил шлем. Время от времени он поднимал голову и пристально взглядывал на девушку. Наконец, неловко кашлянул:       — Кхм… Прошу меня простить, Миледи. Но вам нет нужды каждый раз писать своей кровью… Вы могли бы приказать…       — Пустяки, — отозвалась Олвен.       Она дописала последнюю фразу — о том, что до Эйдиндрила осталось не больше недели пути, что они получили подкрепление из Вестландии, а вовсе не о том, о чем ей на самом деле хотелось написать Даркену. Закрыла книгу, наскоро перевязала руку.       — Почему вы не залечите? — осторожно спросил Кайден. — Вы ведь целительница…       — Я могу исцелять только других людей. И потом, магией не следует злоупотреблять.       — Даже на войне?       — На войне — особенно.       Кайден вдруг придвинулся поближе к ней.       — Миледи… вы позволите мне задать вопрос?       — Конечно.       — Миледи, мой отец, генерал Эгремонт, погиб в одной из схваток с Искателем и его людьми… Но Лорд Рал не назвал мне имени убийцы… сказал только, что отец погиб с честью, защищая его… И я подумал… может быть, вы что-нибудь…       — Мне очень жаль, Кайден. О вашем отце я знаю только то, что он был верным и храбрым, и Дар… эм, Лорд Рал очень ценил его. А еще — что вы в этом на него похожи.       Заметив, что молодой человек смутился, Олвен ободряюще ему улыбнулась. Конечно, Даркен был не щедр на похвалы и уж тем более не вел задушевных бесед со своими офицерами. И наверняка пришел бы в ярость, услышав, как она позволяет подчиненному говорить с собой на равных. Но Даркена рядом не было, а среди трудностей военного лагеря условности стирались.       — Для меня честь служить Магистру. Моя семья обязана ему всем.       — Мне казалось, вы из знатного рода…       Кайден улыбнулся. Его серьезное лицо вдруг сделалось по-юношески открытым и обаятельным.       — Куда там! Дед был сапожником. Он рано умер, и отец пошел служить в Корпус Дракона, чтобы прокормить свою мать и сестер. Он тогда был совсем мальчишкой. Дослужился до лейтенанта. И покойный Лорд Рал поручил ему командовать личной охраной принца Даркена. А потом… Простите, Миледи, вам все это, наверное, неинтересно, — спохватился он.       — Напротив. Мы сражаемся вместе, но я ничего о вас не знаю, Кайден. Думаю, пора это исправить.       — Ну… — неловко продолжал молодой человек. — Потом произошла одна странная история… Лорд Паниз вдруг разгневался на отца. Не знаю, за что. Грозил ссылкой и чуть не казнью. Принц Даркен вступился за него… А потом, когда уже начал править Д`Харой, назначил отца генералом. Сам устроил его брак. Вот уж матушкин род действительно знатный! И такой древний, что они себя считают чуть не равными Ралам… Вы бы видели моих кузенов, вечно задирают нос, как какие-нибудь… Простите, Миледи!       — Ничего, — улыбнулась Олвен. — А ваша матушка? Она жива?       — Да, хвала духам! Отец женился поздно и был ее намного старше. Но жили они дружно. Ссорились только когда отец надолго уезжал. А еще — когда он отдал меня служить в Корпус Дракона… Они тогда с неделю не разговаривали. Матушка ненавидит войну. Говорит, война всегда несправедлива…       — Ваша матушка — мудрая женщина, Кайден.       — Но вы… вы ведь так не думаете, Миледи? Я видел, как вы сражаетесь… Лучше, чем многие из моих солдат.       Олвен хмыкнула.       — Мне пришлось научиться сражаться. Но все равно я считаю, что ваша матушка права. В войне нет ничего красивого или благородного. Ненависть и месть не могут быть благородны — чем бы они ни были вызваны. Вот почему я рада, что вы не знаете убийцу своего отца. Конечно, вы вправе желать мести, но даже если вам удастся ее осуществить, вы не вернете отца и, может быть, отнимете отца у кого-то другого.       — Но не хотите же вы сказать, что я должен… простить?       Она пристально поглядела на него.       — Это невозможно. Вы не простите, даже если сами этого пожелаете. Жажда мести навсегда останется с вами. Но вы можете научиться жить с ней. — Она помолчала, глядя на огонь. — Мы воюем слишком долго, Кайден. Если не остановиться сейчас — в нас не останется ничего, кроме ненависти.