IV
4 февраля 2013 г. в 17:59
В ту ночь, впервые за долгое время, ей приснился отец.
Высокий, статный, с красивым и надменным лицом. Совсем такой же, каким она видела его в последний раз, перед отъездом во Дворец Пророков. Он долго укорял ее, но за что — Олвен не могла понять. И вдруг в бессвязном потоке ничего не значащих слов уловила одно, заставившее ее содрогнуться. Предательство. Он обхватил ее одной рукой, крепко прижал к своей груди… и в тот же миг — ледяное лезвие клинка у ее горла. Она не сопротивлялась, не кричала, понимая, что он прав. Он всегда знал, что ей суждено исполнить пророчество. «Прости, отец…» — прошептала Олвен, закрывая глаза, откидывая голову ему на плечо и готовясь встретить последний удар. Удара не было, но сердце остановилось. Даркен. Даркен бросился на отца. В руках у него был меч Гринидона.
Олвен вздрогнула, скинула с плеча чью-то руку и открыла глаза.
— Простите, Миледи… я решил, что вам холодно.
В отсвете костра она увидела склоненное над ней лицо капитана Эгремонта.
Стояла глубокая ночь, весь лагерь был погружен в сон. Но раздавался топот копыт.
Олвен приподнялась, только тут заметила, что поверх своего дорожного плаща укрыта еще одним — широким, черным, с вышитым гербом дома Ралов.
— Кайден, вы ничего не слышите?
— Нет, Миледи.
Она потянулась к мечу, лежавшему рядом.
— Поднимайте людей. У нас будут гости.
Эгремонт не нуждался в дальнейших объяснениях.
Всего через несколько секунд весь лагерь пришел в движение.
А потом она увидела их. Черные силуэты на фоне розовеющего неба. Они наползали, как огромная туча. Все ближе и ближе. Лица, скрытые шлемами. Стяги со странным гербом, колыхавшиеся на ветру.
Олвен вцепилась в луку седла. Почувствовала, как дрожат пальцы — не от холода. Услышала звон меча, вынимаемого из ножен, и властный оклик Кайдена:
— За Д`Хару и Лорда Рала!
— За Искателя!
— За свободу Вестландии!
— К бою!.. — голос Ричарда потонул среди криков, лязга оружия и испуганного ржания лошадей.
Олвен сглотнула, ударила шпорами в бока своего коня.
Ей вдруг показалось, что она вернулась в свой сон. И что на этот раз удар неотвратим. Возмездие — неотвратимо.
Словно во сне, она увидела, как ее дакра сверкнула в воздухе, настигая противника. Следом уже летела вторая. Что-то с лязгом ударилось о ее меч, — подхватила рукоятку второй рукой (меч Гринидона всегда был слишком тяжел для нее), сделала выпад. Почувствовала, как рукав платья сделался влажным. Резко дернула поводья, разворачивая коня.
И вдруг небо оказалось у нее под ногами, а земля изогнулась над головой под каким-то сумасшедшим углом.
Олвен попыталась встать, но что-то горячее и тяжелое давило сверху. Стала шарить руками по промерзшей земле — меча не было. Перегнулась, силясь высвободиться, но нога, очевидно, запуталась в стремени.
Лезвие блеснуло у самого ее лица.
Возмездие.
Олвен нащупала за голенищем сапога кинжал, но тотчас выпустила его. К чему? Ведь она всегда знала, что это случится. Отец заждался ее в Подземном Мире. А вместе с ним — сотни поколений Аргайлов, которых она предала. Предала — ради человека, который ее не любит, никогда не будет ее любить. Она исполнила свою судьбу. Пришло время платить по счетам.
Удивительно, как стало свободно и легко, когда она перестала противиться.
Но тут огромная темная фигура, нависавшая над ней, выпустила меч, согнулась пополам и пошатнулась. Из груди торчала стрела.
Олвен почувствовала, как кто-то крепко обхватил ее, помогая подняться, но она не могла пошевелить ногой. И тут услышала рядом голос Кайдена:
— Не двигайтесь. Я сейчас…
Он вынул кинжал, перерезал ремни и осторожно освободил ногу Олвен из стремени. Нахлынула внезапная и резкая волна боли — Олвен закрыла глаза.
***
Она очнулась от странной тишины.
В сгущавшихся сумерках солдаты разжигали костры, варили похлебку, чистили оружие, иногда устало переговариваясь между собой. Битва была окончена.
Или не начиналась?
Олвен почувствовала, что лежит у костра, укрытая плащом Кайдена.
Нога не болела.
Олвен медленно села — и тут увидела рядом с собой волшебника первого ранга.
— Рад, что тебе уже лучше, — ласково улыбнулся Зеддикус.
— А что…
— Под тобой подстрелили лошадь. Тебя придавило ее телом, и нога застряла в стремени.
— И я пролежала без чувств все время, пока остальные сражались?
— Если бы ты видела свою ногу, ты бы не удивлялась. Я не мог сразу помочь тебе, надо было завершить начатое…
Олвен перехватила его взгляд.
— Мы одолели их?
— Их было немного. Должно быть, дозорный отряд, который Защитники Паствы выслали из Эйдиндрила.
Она глубоко вздохнула, убрала со лба мокрые от пота волосы.
— Спасибо, волшебник.
Морщинистое лицо Зедда снова расплылось в улыбке.
— Благодарить следует не только меня.
Проследив за его взглядом, Олвен увидела Кару, которая сидела у костра и перетягивала тетиву на своем луке.
— Да и капитан Эгремонт защищал тебя как лев…
Олвен обхватила руками колени, все еще укрытые широким черным плащом с вензелем дома Ралов.
— Я струсила… — пробормотала она.
— Что?
— Никогда прежде мне не бывало страшно в бою… Никогда прежде я не думала, что могу погибнуть… что могу усомниться…
Волшебник наклонился к ней.
— Олвен, нам всем время от времени бывает страшно. Сколько бы побед мы ни одержали в прошлом, в каждую битву приходится идти, как в первый раз.
Она вскинула брови, неосознанно повторяя любимый жест Даркена.
— Неужели великому Зеддикусу знакомы сомнения?
— Больше, чем ты можешь себе вообразить, — усмехнулся волшебник.
Помолчал немного, глядя на огонь. Потом снова перевел усталый взгляд на Олвен.
— Генерал Эгремонт погиб от моей руки.
— В том, чтобы погибнуть в бою, нет бесчестья, — мягко произнесла девушка.
— Ты не понимаешь. Я не убил его в поединке… Это случилось после того, как нам пришлось воскресить Рала. На нас напали солдаты Корпуса Дракона, их вел Эгремонт. Но он не успел нанести ни одного удара, просто вынул меч и крикнул: «За Д`Хару и Лорда Рала!» Как сегодня Кайден… И тогда я поднял руку и спалил его волшебным огнем. Он не успел ничего…
Повисло неловкое молчание.
Олвен взглянула на волшебника, и он вдруг — впервые за все время, что она его знала, — показался ей стариком.
— Ты сделал то, что должен был сделать. Ты защищал своих друзей.
— Тогда мне тоже так казалось. Ведь мы думали… мы приучили себя думать о д`харианцах как о бессердечных чудовищах. Но теперь я смотрю на Кайдена и понимаю, что тот самый генерал Эгремонт, которого мы считали зверем, которого я без зазрения совести поджарил, как фазана на вертеле, мог воспитать такого сына…
Олвен бережно дотронулась до худой, морщинистой руки.
— Обладай я такой силой и если бы опасность грозила тем, кого я люблю, я поступила бы так же. Вот почему я не стала сражаться в Сопротивлении…
— И ты оказалась мудрее меня, — хмыкнул Зедд.
— Нет, просто у меня был выбор, которого не было у тебя. Или вернее, я думала, что у меня есть выбор.
Зеддикус задумчиво кивнул и снова стал смотреть на огонь.
Олвен потрепала его по руке и поднялась.
— Пожалуй, стоит пойти поблагодарить Кару. Не уверена, что Морд`сит нужна моя благодарность, но я все же попробую… И я ничего не стану говорить Кайдену. Что было, то было. Пора наконец выйти из этого замкнутого круга ненависти и мести. Иногда мне кажется, Создатель послала нам эту войну для того, чтобы мы научились жить в мире.