Самая Темная Ночь

      Ты только посмотри! Они таращатся на нас, словно на животное в зоопарке.       Мэтт прикрыл глаза, и прислонился лбом к тонированному стеклу. Конечно, люди не могли видеть его сквозь него, но ощущение, что каждый человек в собравшейся у его особняка толпе, смотрит на него, никуда не пропало. И самое смешное, он их не винил, ведь не каждый день тебе удастся посмотреть на столь редкий экспонат. Мэттью Крей. Убийца родного отца. Чудовище, погубившее десятки жизней. Зеленый Гоблин.       — Ты только посмотри, сколько людей вышло тебя встречать, — тихо произнес сидевший рядом Мартин. — Я ведь говорил, что все будет в порядке.       Мэтт лишь устало улыбнулся.       — Дядя, они собрались здесь лишь в надежде, что я сброшу еще кого-нибудь с нашей башни. Люди в этом городе любят только развлечения.       И они скоро получат лучшее развлечение в своих никчемных жизнях.       Лимузин въехал в большие, кованые ворота, и шумящая толпа осталась позади. По грунтовой дороге он поднялся на вершину холма, на котором и стоял величественный особняк Креев. Построен он был относительно недавно, и только потому, что Маркусу, а следом и его сыну Элистеру, хотелось больше соответствовать своему положению самых богатых людей Восточного Побережья. В нем было всего два этажа, однако ширина здания позволяла вместить сотни комнат, отчего Мэтту особняк всегда казался отелем.       Заброшенным, пустым и полным призраков отелем.       Эбигейл сидела на каменных ступенях, но увидев подъезжающую машину, она тут же вскочила на ноги. Мэтту сразу бросилось в глаза ее бледное, не выспавшееся лицо, синяки под глазами и всклокоченные волосы. Очевидно, не его одного мучала бессонница все эти месяцы. Стоявший рядом с ней невозмутимый Джек, бывший телохранитель его отца, напротив был свеж как огурчик. Можно было бы сказать, что он ничуть не изменился, если бы не отвратительный шрам от ожога, тянувшийся через все лицо от левого виска к правой скуле.       — Прекрасно выглядишь, Джонни, — насмешливо бросил ему Мэттью, вылезая с сидения лимузина. — Решил подправить, наконец, мордашку, чтобы стать настоящим красавчиком?       — Кто бы говорил, — к его удивлению, Джек насмешливо фыркнул. — Видел я по новостям твою рожу после того, как ты той дряни нанюхался. Я, можно сказать, еще легко отделался. Тем более, что свой должок я скоро выплачу.       — Да ну?       — Наш общий друг сделал мне интересное предложение, — понизив голос, чтобы Эбигейл, Мартин и водитель его не услышали, произнес Джек. — А я не дурак чтобы от него отказываться.       — Вот как? — Мэтт многозначительно поднял брови. — Думаю, он будет доволен.       — Уже доволен.       Мэттью Крей лишь усмехнулся. Последние месяцы, что он провел в заточении, господин Такеда посвящал его во все тонкости плана его хозяина, известного лишь как мистер Эверетт. И план этот завораживал. Сан-Франсокио суждено было вспыхнуть, однако в планах Эверетта это была лишь искра, которая должна была разжечь пламя мирового пожара. И ему в этом плане была отведена важная роль, которую некогда занимал его отец.       Однако одного взгляда на Эбигейл хватило, чтобы улыбка исчезла с его лица. Девушка смотрела на него с настороженностью, и испугом, но никак не с радостью, а в ее глазах не было ни малейшего намека на тот букет эмоций, которым она встретила его возвращение в Сан-Франсокио.       «Она боится меня», — с горечью подумал Мэтт.       И правильно делает!       За все время, что он провел в камере, Эбигейл была единственной, кто, кроме господина Такеды, время от времени навещал его. Она держалась немного отстраненно, и явно была напугана, но все же с неохотой рассказывала ему о том, что происходит снаружи. Что теперь уже Пятерка Героев вернулась, несмотря на гибель ГоГо Томаго. Что официальной версией произошедшего стали эксперименты его отца, помутившие рассудок Мэттью настолько, что он убил как самого Элистера, так и его людей. Что Родерик Кингсли и Мартин Крей на время взяли на себя управлением «Крей Тек», готовясь к его возвращению. Она рассказывала отстраненно, издалека, явно опасаясь Мэтта, боясь, что он набросится на нее, и за это младший Крей ненавидел ее. Ненавидел до тех пор, пока не услышал нотки беспокойства в ее голосе, и беспокойство это было вызвано не его присутствием, но его состоянием. Даже после всего, что произошло, всего, что он натворил, Эбигейл Каллаган была единственным человеком, кто по-настоящему беспокоился о нем, и осознание этого позволяло ему сохранить рассудок. Ее визиты стали для Мэттью лучиком солнца, который не позволял тьме полностью опутать его душу. Только рядом с ней ему удавалось оставаться собой, удавалось на время одержать верх над Гоблином. И теперь человек, столько месяцев помогавший ему сохранить рассудок, смотрел на него со страхом и недоверием.       — Не ожидал тебя здесь увидеть, — произнес он, наконец, сунув руки в карманы.       — Я думала, ты будешь рад меня видеть, — Эбигейл закусила губу. — После всего, что про тебя говорили…       — Этого я не слышал. Я был в камере, помнишь? А ты не спешила делиться со мной подробностями. Пожалуй, я даже тебе за это благодарен.       Каллаган покосилась на Мартина, о чем-то разговаривавшего с водителем.       — Ты, наверное, и сам догадываешься что о тебе говорили. Не знаю как, но мистер Кингсли сумел перевести разговоры в другое русло. Что это мистер Элистер довел тебя до края, что именно из-за того, что он был плохим отцом, ты сорвался. Он старался восстановить твое имя, уничтожив имя твоего отца, вот уж не знаю, что они там не поделили.       — Знаешь. Или догадываешься. Но сейчас это уже не важно. Я слышал, они рассекретили какие-то из его экспериментов?       — Нет, только объявили, что твое помутнение рассудка было вызвано одним из них.       — И им даже не пришлось для этого лгать, — Мэтт прикрыл глаза. — Ладно, Эби, не буду тебя задерживать дольше, чем нужно. Ступай домой. Со мной все будет в порядке, правда.       — Уверен? — Каллаган недоверчиво покосилась на него. — Ты выглядишь нездорово.       — Для меня это теперь обычное состояние.       Эбигейл замялась, но не стала спорить, позволяя Мэттью беспрепятственно зайти в тяжелую, вырезанную из цельного дуба дверь особняка. Прихожая встретила его стойким запахом пыли, будто с самой смерти его деда в доме никто не жил. Впрочем, наверняка это было так. Отец все время пропадал на работе, Мартин жил в небольшой квартире в городе, а сам Мэтт предпочитал ночевать у Эбигейл. Поэтому не было ничего удивительного, что прислугу распустили, а особняк забросили после смерти его хозяина.       «Вот видишь, отец? Я все же победил тебя. Я сумел уничтожить твое имя, обесценить всю ту наглую ложь, которой ты окружил себя. Каково это, знать, что все в городе узнали о том, какой ты на самом деле лжец и мошенник?»       Рука снова немилосердно тряслась, и Мэтт поспешил по лестнице на второй этаж, прежде чем его дядя или Эбигейл успели это заметить. У его отца незадолго перед смертью тоже начали проявляться симптомы болезни, однако Мэтта она поразила намного сильнее. Сыворотка НК на время превратила его в Зеленого Гоблина, пробудила безумное чудовище у него в голове, и стала катализатором, спровоцировавшим ускоренное развитие того, что его дед называл ретровирусной гиперплазией.       Наследие семейства Креев.       Гоблин все это время сидел у него в голове, шепча о смерти, разрушении и пламени, однако Мэтт старался его не слушать. То, что произошло в ту ночь, когда погибли его отец и ГоГо, было для него как в тумане, и он не мог вспомнить ничего после того, как угодил в облако из химикатов. Будто кто-то оглушил его, а после свалил на него совершенные им преступления.       Тебе так хочется в это верить, не правда ли? Хочется верить, что твои руки по-прежнему чисты. Что ты никого не убивал.       Из головы не выходила новость о гибели ГоГо Томаго. Он видел эту девушку всего раз, после того неудачного разговора с Хиро, однако этого короткого разговора хватило, чтобы она чем-то зацепила его. Не в том смысле, что она понравилась ему, а в том, что он прекрасно понимал, почему Хиро был так без памяти в нее влюблен. И теперь эта девушка была мертва, хотя из всех жертв той ночи она была единственной, кто не заслуживал смерти. Единственной, кто не должен был умереть.       Чушь собачья. Они все заслужили ее.       Мэтт зашел в ванную комнату, и уставился на свое бледное отражение в зеркале. Перед глазами все плыло, его качало из стороны в сторону, и Мэтт вцепился обеими руками в раковину, чтобы устоять на ногах.       Посмотри на себя! Ты и вправду думаешь, что она согласится быть с тобой после всего, что ты сделал? После всех людей, которых ты убил? Всех, кого МЫ убили?       — Нет… — прошипел Мэттью. — Это ложь.       Продолжай убеждать себя в этом, но от правды все равно не сбежать. Ты убийца, Мэттью. Твои руки по локоть в крови, и это только начало.       — Заткнись!       Его отражение в зеркале безобразно ухмыльнулось.       Заткнуться? В чем дело, Мэттью? Правда тебе не по вкусу? Можешь сколько угодно валить все на меня, это ничего не изменит. Ты такой же как и я.       — Я сказал заткнись!       Ты убийца, Мэтт! Ты убил этих людей, а не я! Своими руками!       — Заткнись!       Ты убил ЕЕ!       — ЗАТКНИСЬ!       Послышался звук бьющегося стекла, зеркало разлетелось вдребезги, и ухмыляющаяся рожа исчезла. Ворвавшаяся в ванную перепуганная шумом Эбигейл нашла его, сидевшего, скрючившись, под раковиной. Кровь текла из многочисленных порезов на сжатом кулаке, а плечи Мэтта сотрясались от рыданий.       — Я все вспомнил, — произнес он, поднимая на нее взгляд. — Мой отец, те спецназовцы, та девушка. Я убил их. Убил их всех. Я чудовище!       Эбигейл не ответила, и Мэтт снова скрючился, давая волю накопившимся в нем за это время слезам.       — Я убил их…       Он ожидал, что Эбигейл уйдет. Он не винил бы ее, если бы она отвернулась от него как от прокаженного. И потому для него стало огромной неожиданностью, когда Эбигейл вдруг села рядом с ним, обняла и прижала к себе, успокаивая. Так они и сидели, пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах, рыдающий от осознания своей вины сын Элистера Крея, покачивающийся в объятиях дочери Роберта Каллагана.