Новый год по-английски

Домой мы добирались на такси. В каждом движении Ивана чувствовалась какая-то ничем не прикрытая неприязнь. То он с раздражением громыхал чемоданом, пока мы были в аэропорту, то злобно хлопнул дверью такси, будто она чем-то провинилась перед ним. Когда мы пришли в мой дом, Брагинский, вроде как, немного успокоился. Его движения становились более-менее спокойными и невозмутимыми, как это всегда бывало раньше. - Добро пожаловать, - чуть растерянно проговорил я, пропуская Ивана в дом и наблюдая за его любопытным взглядом. Я только сейчас понял, что он у меня в гостях еще не был. - А у тебя здесь уютно, - Брагинский впервые за все время путешествия нормально улыбнулся. – Мне нравится. Я кивнул, включая свет в гостиной. Меня действительно пробирало беспокойство. Такое стремительно меняющееся поведение – не к добру. - Здесь немного не прибрано и ничего не украшено… - начал я. - Но до Нового года есть два дня. Успеем, - последнее слово Иван шепнул мне на ухо, обнимая со спины и зарываясь лицом в волосы. Меня так разморило от его объятий. Щеки покраснели, а в груди защемило. Только сейчас я ощутил, как сильно на самом деле устал. Глаза начали закрываться, и я подумал, что если сейчас же не лягу спать – усну на месте. Брагинский тоже это понял. И незамедлительно поднял меня на руки, направляясь к лестнице на второй этаж. - Где спальня? - Вторая комната слева, - пробормотал я, не в силах сопротивляться таким крепким и удобным рукам. Последнее, что я помнил перед провалом – прикосновение холодной простыни к телу и тепло Ивана сзади. А потом – темнота. - Проснись и пой, спящая красавица, - услышал я шепот. Нахмурившись, я вздохнул и повернулся на спину, приоткрыв один глаз. Натягивая футболку, Иван присел на край кровати. Часы показывали половину двенадцатого. Я поднялся и лениво прошлепал к шкафу. - Доброе утро, - очаровательно улыбнулся Брагинский. - Доброе, - буркнул я, протирая глаза и ища в шкафу, что бы надеть. На самом деле, я был в ужасе, хотя и старательно скрывал это. С Иваном творилось что-то невообразимое. Подумать только, еще вчера этот человек был в прескверном расположении духа, а сегодня уже улыбается направо и налево. - Какие планы на сегодня? – спросил он, дождавшись, когда я натяну потертые джинсы и свитер, выуженные буквально из Нарнии старинного шкафа. - Я думаю, мы займемся уборкой, - немного подумав ответил я. – Слишком уж здесь все запущенно. Целый день мы на это убьем точно. Иван пожал плечами, ничего не имея против, и мы вышли из комнаты. Весь день мы вылизывали мой дом, приводя его в надлежащий вид. Брагинский где-то нашел набор пластинок с песнями Элвиса. Надо заметить, что под рок-н-ролл уборка пошла быстрее. На песню «Oh Little Town Of Bethlehem» Иван шутливо пригласил меня на танец и, подхватив за талию, стал медленно покачиваться в такт музыке. На несколько минут все мое волнение ушло, уступив место уюту и чувству покоя. Но музыка кончилась, и все встало на свои места. В конце дня весь первый этаж был начисто вымыт и убран, а на двери дома снаружи появился венок. На полу рядом с камином была поставлена елка, а гостиная засверкала от обилия мишуры и гирлянд. Иван плюхнулся в кресло, наслаждаясь результатом проделанной работы. Мне же в голову пришла замечательная мысль. - Не хочешь пойти на чердак? – я загадочно улыбнулся, протягивая Брагинскому руку. Он вопросительно на меня посмотрел, но руку взял и послушно проследовал за мной. - Почему чердак? – спросил он, когда мы пришли на место. Я пожал плечами. - Всегда любил проводить время здесь. Тут очень много старинных интересных вещей. Моя бабушка впервые показала мне прелести этого места, когда мне было лет шесть. С тех пор я безумно полюбил бывать здесь, каждый раз находя что-то новое. А под Рождество времяпрепровождение на чердаке среди всех этих вещей, хранивших историю не одного поколения, казалось мне еще и чем-то волшебным. Но в девятнадцать лет я был здесь последний раз. Бабушка умерла, и я решил, что не хочу больше приходить сюда. И вот. Мне двадцать восемь. И я снова здесь. Я погрузился в воспоминания. Иван ничего не говорил, он просто держал меня за руку, чувствуя, что слова будут лишними. Вздохнув, я повел Брагинского к коробкам в углу чердака. Я видел, что он думал над моими словами и собирался что-то сказать. Но то, что последовало за этим, было полной противоположностью моим ожиданиям. - Знаешь, почему я так не люблю Англию? – спросил он вдруг. Я не ожидал вопроса, поэтому не нашел ничего лучше, чем просто покачать головой. - Ты ведь помнишь, что я учился здесь, так? Я кивнул, чувствуя себя китайским болванчиком. - Здесь я впервые влюбился и женился, - он грустно улыбнулся. У меня перехватило дыхание, и я шокировано уставился на него, не в силах ответить хоть что-нибудь. Я ничего не знал. И, что самое ужасное, никогда не интересовался, хотя мы вместе уже год. - Это случилось, когда я был на последнем курсе. Девушка, моя однокурсница, была мечтой каждого парня. И я просто поверить не мог, что она досталась мне. Ну и, недолго думая, предложил ей стать моей женой. Она согласилась. Но, чем дольше мы были вместе, тем лучше я понимал, что моя юношеская влюбленность была не более чем просто легко вскруженной головой. Девушка оказалась пустышкой, легкомысленной дурочкой. У меня началась депрессия. Я не знал, что делать. А когда мне стали говорить, что она мне изменяет, я осознал, что мне все равно. Я ничего уже к ней не чувствовал на тот момент. И решил подать на развод. Мы развелись в самый канун Нового года. И я поспешно уехал из Англии, поклявшись никогда сюда больше не возвращаться. А потом я встретил тебя. Прошло уже много лет, и я думал, что моя боль ушла. Я влюбился в тебя, словно мальчишка, хотя меня и тяготило, что ты англичанин. Все было хорошо. Пока мы не приехали с тобой сюда. И снова Новый год. Снова этот проклятый аэропорт, по которому я когда-то несся, сбегая от старой жизни. Прости, я, наверное, заставил тебя здорово поволноваться. Но воспоминания – такая штука… Иван замолчал. Я тоже ничего не говорил. У меня просто не было слов. Я даже представить себе не мог, что все ТАК. И потащил Брагинского сюда, совершенно не думая, почему он не хочет лететь. И не спросив его. Я чувствовал себя пристыженным и виноватым. Опустив глаза в пол, я думал, как теперь заслужить его прощение. Но Иван, оказывается, давно уже все для себя за нас обоих решил. - Артур, - мое имя мягко скатилось с его языка. Сердце екнуло. Я, не спеша, поднял взгляд. Брагинский наклонился и коснулся моих губ своими. - Я не влюблен в тебя. Я тебя люблю. И верю тебе. Я знаю, что ты никуда от меня не денешься, - он улыбнулся, положив руку мне на щеку. Я почувствовал, как краска приливает к моим щекам. Не желая, чтобы Иван это заметил, я потянулся к нему и прижался к его губам. Он обнял меня и посадил к себе на колени. - Ночь будет долгой, - пообещал он, на секунду оторвавшись от моих губ, чтобы стянуть свитер.