Когда ломается небо.

Будущее. 10 лет вперед. Розовый туман развеивался медленно, словно не желая выпускать из завихрений времени тех, кому не место в этом будущем. Но вот, наконец, последние клочки дыма рассеялись в воздухе - на полу, посреди базы сидели двое юношей с распростертыми руками - словно пытаясь удержать кого-то. Несколько минут в помещении висела тишина. Сотрудники лаборатории разглядывали пришельцев из прошлого - так поразительно похожих на их взрослые версии, но, в то же время совершенно других. "И дело не во внешности". Ирие Шоичи, сняв очки, переглянулся со Спаннером и устало потер покрасневшие глаза. "У них еще не было этих десяти лет. Этого чертового сумасшедшего десятка лет... Как думаешь, оно того стоило?" Спаннер закрыл ноутбук и перевел взгляд на молодых хранителей. Шоичи вернул очки на переносицу и, нажав кнопку интеркома, передал информацию о ходе операции нужным людям. "Ну... решать это уже не нам". Хаято, с покрасневшей скулой - схлопотал удар от Рехея за истерику и вызывающее поведение в зале прибытия, когда пытался вернуться в свое время, чего, естественно, ему никто не позволил - исподлобья разглядывал людей, сидящих на стульях за столом в достаточно большом кабинете. Однако, несмотря на простор, дышать было трудно - атмосфера в помещении стояла мрачная. Рядом, на соседнем стуле, неподвижно застыл Ямамото. Тишина, словно до предела натянутая тетива, уже начинала давить на нервы, но никто не делал попыток ее прервать. Как и следовало ожидать, Ураган не выдержал первым: - Какого черта мы здесь?! Верните нас! Там Дж!.. - Оу, конечно. В чем вопрос? Прошу. - белокурый мужчина указал на дверь, широко улыбнувшись. Только улыбка не тронула его прищуренных фиолетовых глаз, вокруг которых собрались морщинки. Взгляд его был напряженным, острым, как бритва, и одновременно усталым. - Только вот незадача, - Бьякуран откинулся на спинку стула, - вы вернетесь в то утро, на ту крышу, а Савада будет мертв. - Что ты несешь?! - вскинулся Гокудера. - Я говорю, что сегодня Десятый Вонгола умрет у вас на руках, и за этим последуют прекрасные годы вашей юности - наполненные отчаянием, болью и чувством безысходности. Чудесно, не правда ли? Ну что, рискнете? - глава семьи Мельфеоре вновь указал рукой на дверь. Хаято, уже поднявшийся было, чтобы покинуть собрание, вновь рухнул на свое место. В голове Урагана крутились слова этого мужчины. Вот так узнать о том, что сегодня в их версии времени Джудайме должен был умереть, а Гокудера не смог ничего с этим поделать, было... Страшно? Да... Страшно и оглушающе. - Почему?.. - начал было Ямамото, но голос ослушался его, сорвавшись, и вопрос так и не был озвучен до конца. Хранитель Дождя невидяще смотрел на свои сцепленные в замок руки, лежавшие на коленях. Взрослый Рокудо Мукуро, молча покачивающийся до этого момента на стуле, хмыкнул: - Оя-оя, почему? Хороший вопрос, Такеши-кун. Почему же вы позволили своему боссу умереть? - Мукуро! - одернул товарища Рехей. Ядовитые слова заставили мечника вздрогнуть, а вот Гокудеру привели в ярость. - А ну постойте-ка! Если разобраться - мы здесь и сейчас, так что это было Ваше прошлое, следовательно, это нам следует спросить какого черта?! - Куфу-фу, ну если бы мы не вмешались, то это прошлое было бы и ваше. - Мукуро, - в очередной раз укорил Тумана боксер, - еще ничего не известно. На что иллюзионист лишь фыркнул и исчез из кабинета, растворившись в воздухе. Не сидевший вместе со всеми за столом Хибари с ненавистью прожигал взглядом юных хранителей. Неожиданно его мнение совпало с Туманом: - Пф, мелкий сдохнул у них, а расхлебывать пришлось нам... - И этот туда же! - Закатил глаза Джессо. - Молчал бы уж. Сам-то сейчас чем от этих детей отличаешься? По сути: мы и они - это одно и тоже. - Теперь - нет. - огрызнулся Облако. - И хватит трепаться попусту - рассказывайте им, почему они здесь и отпускайте. Раздражают. - Успокойся, Кея. Сейчас все на нервах. Хаято изумленно уставился на Сасагаву. Уж кто-кто, а боксер спокойствием никогда не отличался. Тем страннее было смотреть на него в этот момент - из всех здешних хранителей, побывавших в этой комнате, он был самым адекватным. - Ты изменился, торфяная башка. - Гокудера и сам удивился своим словам. Хранитель Солнца покачал головой и невесело улыбнулся: - Пришлось. Но, - он ткнул большим пальцем куда-то в район сердца, - экстремальный братишка все еще здесь. Возможно, когда-нибудь он сможет вернуться... Настоящее. Знала ли она? А разве мать можно обмануть наигранной бодростью? Савада Нана обладала редкостным складом характера. Всегда жизнерадостна и солнечна - малознакомые люди принимали ее за наивную и житейски слепую женщину. Ну как же - годами пропадающий где-то муж все также горячо любим, а жизнью сына она и вовсе не интересуется. Так это видят со стороны. Так шепчутся соседи за ее спиной. Но кто же знает, что у нее за плечами, на этой самой спине ноша, что не каждой женщине под силу. Что поделать, если семья у Наны далека от среднестатистического идеала? Знала ли она в свое время, что просто у них не будет никогда? Конечно, знала... Она многое замечала и понимала, но твердо выбрала свой путь и следовала им не смотря ни на что. Жизнерадостная и солнечная. Откуда только брала силы? Если спросить, она улыбнется... Доверие и любовь... Она доверяла своей семье. Верила своим мужчинам. Казалось бы, как просто... Только вот ничего в этом мире не бывает просто. А самой лучшей и надежной опорой в жизни она считала своего сына. Он был для нее маяком, лучиком света. Он придавал ей столько сил... А Нана дарила ему всю свою любовь, на которую была способна. Она знала и понимала своего единственного ребенка так, как порой не способны некоторые. И отпускала в этот огромный мир. Отпускала самостоятельно учиться жизни и познавать себя. Она давала свободу и выбор. И, оставаясь чуть поодаль, была всегда готова прийти на помощь. Она улыбалась и шутила и, не смотря ни на что, поддерживала. Так неужели она могла не заметить, не почувствовать? Не увидеть этого одиночества и отчаяния в родных глазах? Разве могла Нана не выяснить, что происходит? Диагноз ее сына - был приговором ей самой. Женщина не верила до последнего - пока главврач лично не разъяснил ей все до последней буквы в результатах обследований и не подтвердил, что ошибки персонала и неисправности в оборудовании исключены. Но ведь они помогут? Спасут ее дитя? Двадцать первый век - медицина способна на многое... Не всесильны?.. Как же так... Словам под силу многое - они оживляют, они клеймят, дарят ощущение полета и сжигают заживо. Порой, слова убивают. И Савада осознает это, когда сдерживает сдавленные рыдания, стоя на подгибающихся ногах в уборной, напротив того же зеркала, что и Тсунаеши в тот день. И решение ее схоже с его. И каждый последующий день она наполнит любовью, заботой и яркой улыбкой. Ни жестом, ни взглядом не выдавая того, что знает. И лишь иногда Нана позволяет себе быть слабой - когда почти каждую ночь стережет сон Тсуны, с замиранием вслушиваясь в его дыхание. Возможно, она не права... Савада Нана хорошая актриса. Хорошая ли мать? А по какому критерию считать? И кому судить об этом?.. Палата в больнице Намимори. Ямамото из десятилетнего будущего, не мигая, всматривался в бледное лицо спящего мальчика, что был подключен к приборам жизнеобеспечения. Не замечая часов, бывший хранитель ни на шаг не отходил от больничной кровати с тех пор, как Тсуну на скорой доставили сюда. Прислонившись к стене рядом с изголовьем, он бдительно следил за любыми изменениями в его состоянии. Когда стоять на ногах не осталось сил, Такеши тяжело опустился на стул и, протянув руку, хотел было поправить рыжеватую прядку волос, что прилипла к влажному лбу Савады, но замер в сантиметре от него и резко сжал руку в кулак. Между бровями мужчины залегла глубокая морщина, и в глазах промелькнула невыносимая мука. Отдернув руку, бывший Дождь обхватил другой ладонью кулак и прикусил губу. Он не имел права касаться этого человека, ведь своего Тсунаеши они потеряли много лет назад. А глупое сердце, глухое и слепое, уже было готово впустить в душу безумную надежду на второй шанс - на то, что все будет как раньше, если получится. Но беда в том, что жизнь не возвращает то, что отобрала. И даже сейчас, сумев вырвать из ее лап крошечную надежду, они понимали, что она не для них. Этот лучик веры для мальчика, умирающего в каких-то сантиметрах от него и для его друзей из этого времени. Не для них... Ямамото остервенело дернул узел галстука на шее, порвав пару пуговиц на рубашке - было душно, он задыхался. Как же объяснить это органу, что бьется в груди? Мужчина вновь протянул руку к юноше и, не касаясь кожи, дрожащими пальцами очертил линию скул и подбородка, изучая и вспоминая каждую черточку этого лица. Как же долго он его не видел... И пусть мечник ни на мгновение не забывал этот образ лохматого и курносого чуда - Савада являлся ему призраком долгими одиноким ночами там, в холодном будущем - сейчас он словно заново открывал его... Гокудера вот уже несколько минут стоял перед калиткой такого знакомого двухэтажного домика, все никак не решаясь шагнуть во двор. В голове фейерверком ярких красок взрывались мучительно-прекрасные воспоминания. Беззаботное прошлое десятилетней давности - со своими радостями и печалями, весельем и проблемами. Мужчина покачал головой. Ну да разве то были печали? Как же максималистично юношество... Что знали они, мальчишки, о проблемах? Хаято невесело усмехнулся и толкнул створки ворот. Прошел, не поднимая головы, по выложенной желтоватыми камнями дорожке. Ничего не изменилось - все так, как и сохранилось в памяти. Изменился только он и мироощущение. У входа в дом мужчина вновь замер на мгновение - имел ли он право находиться здесь, смотреть в глаза матери Савады? Пересилив себя, решительно постучал. Несколько мгновений длилась тишина, а затем дверь резко распахнулась. - Ламбо, отдай немедленно! Мама испекла для всех! - Мву-хя-хя!! Отстань, никчемный Тсуна!! - Ах ты, тупая корова! Все, тебе не жить! Попадись мне только!! Бабах! - Хиии!! Гокудера-кун, осторожнее! - Осьминожья бошка, смотри куда падаешь! - Ахахаха! - Хватит ржать, бейсбольный идиот!! - Ребят, тише! - Джудайме... У Гокудеры перехватило дыхание и потемнело в глазах - так живо и неожиданно предстало перед ним это видение из прошлого. Продышавшись, он, наконец, поднял взгляд на того, кто стоял в проеме, и сердце вновь пропустило удар. Этого человека хранитель не видел почти так же давно, как и Тсунаеши.