Когда ломается небо.

Ищите и берегите в этой жизни людей, которые смогут осветить вам любую тьму, в которую вы угодите на своем пути.

- Мне пора. Скоро возвращение назад. - Гокудера направился к выходу из дома. Остановившись на пороге, он обернулся: - Жаль, что я не застал Нану-сан... А может, это и к лучшему, - добавил мужчина чуть помолчав. - Пожалуйста, объясните ей все. Бывший Ураган поднял взгляд на киллера, молча провожавшего неожиданного гостя. Дождавшись от итальянца кивка, он еле слышно выдохнул и отвернулся. Опустив голову, переступил через порог и, на секунду замерев на крыльце все также не оборачиваясь, хрипло проговорил: - Спасибо, Реборн-сан... Я... мы... - Не стоит, - аркобалено перебил его, не дав закончить. - Идите и сделайте все в лучшем виде. Хаято коротко кивнул и решительно зашагал прочь. Реборн, продолжая стоять у порога, провожал взглядом напряженную спину бывшего хранителя. Гокудера скрылся за углом, а мужчина не сдвинулся с места, прожигая невидящим взглядом пустоту перед собой. Наконец, сбросив оцепенение, итальянец вытащил из внутреннего кармана пиджака серебряный портсигар и прикусил кончик дорогой сигары. Леон, его неизменный спутник, прятавшийся в полях черной шляпы, скользнул в ладонь хозяина, принимая форму зажигалки. Реборн раскурил сигару и, сделав глубокую затяжку, выпустил струйку сизого ароматного дымка. Выполнив задачу, хамелеон перебрался на плечо киллера, обвил хвостом его шею и удобно устроился там, косясь на хозяина одним мерцающим глазом. Еще раз затянувшись, бывший аркобалено накрыл компаньона ладонью, погладив пальцем зеленое тельце, и тихо произнес: - От судьбы не уйдешь? Так, мой друг? Они же ведь - проклятые младенцы аркобалено - не должны были выжить. Из поколения в поколение хранители пустышек оставляли этот мир, достигнув своего предела. И он был готов к своей судьбе - без страха и нерешительности, без жалоб и стенаний собирался исполнить долг. Ничего нельзя было изменить, считал киллер, и, смирившись, просто жил, ценя каждый день. Кто же знал, что его очередной ученик сможет совершить невозможное, подарив пустышкам новую жизнь? Вопреки всем законам дать им всем шанс, на который они уже не рассчитывали? Очередной ученик, да?.. Нет, первый и последний... Первый, потому что такой противоречивой личности, сплошь состоявшей из контрастов, мужчине еще встречать не доводилось. И не доведется - больше учеников не предвидится, если верить бумагам из будущего. А он верил. И ничего менять не собирался. В конце концов, это будет последнее, что он сможет сделать для своего ученика. Десятилетнее будущее. Где-то там... Он умирал. Чувствовал, как утекает капля за каплей горячая кровь из раны на груди, а вместе с ней меркнут искры сознания и уходит жизнь. Словно чья-то невидимая всемогущая рука медленно убавляла звук и гасила картинку на стареньком телевизоре. Мир сужался в одну точку, к которой со всех сторон подступала чернота. Он не мог пошевелиться, да честно и не хотелось вовсе. Мыслей практически не было и они также медленно утекали куда-то. Он не боролся. Больше нет. Нет, не сдался... До последнего цеплялся за жизнь ногтями и зубами, искал в себе волю не закрывать глаза, не переставать думать. Молил даже о том, чтобы не исчезала терзавшая его боль - так он чувствовал, что еще жив, что еще выбьет у судьбы шанс, но наступил момент, когда пришло четкое осознание - всё. Сделал ли он все, что мог? Да... а может и нет... Жалеет о чем-то? Да... нет... Кто-то ждет его? Уже все равно... Только холодно... Очень... Темно... Вот и всё. И тем неожиданнее его вдруг обдало волной жара, и щеку обожгло резким ударом, затем еще одним и еще, пока он, с трудом возвратив ускользавшее сознание, не открыл вновь глаза. Зрение прояснялось неохотно, с трудом. Сделав над собой усилие, Тсуна прищурил слезившиеся глаза, разглядев, наконец, темный силуэт, окруженный золотистым сиянием. Теплые лучи света прогоняли ненормальный холод, нежно обволакивая его заледеневшее тело, скользили по щекам, возвращая им краску. Савада зажмурился от этого чудного чувства и вздохнул. А вот это он зря... Грудь прострелило острой болью, и он зашелся в беззвучном крике, выгнувшись всем телом. Темная фигура осторожно приподняла Тсуну, разместив голову у себя на коленях и бережно оттерла с его лица непроизвольные слезы. Сразу стало легче, словно окунулся в целебный солнечный свет. Солнце? Рехей? Кнакл? Нет, не они... Не хранители Вонголы - не похоже на их пламя. Да и не носили спортсмен со священником костюмов и шляп... Реборн?! Савада почти выкрикнул это имя, хотя из горла вырвался лишь неразборчивый хрип, и сразу же картинка обрела четкость, позволяя ему, наконец, разглядеть в ореоле золотистого света лицо своего учителя. Он улыбался. Чуть отстраненно и грустно, но именно улыбался, а не кривил рот в своей язвительной ухмылке. Мужчина, разомкнув губы, что-то проговорил ему, но Тсунаеши не разобрал ни слова - продолжал завороженно разглядывать киллера и, через силу протянув к тому руку, осторожно коснулся пальцами его подбородка, просто для того, чтобы удостовериться, что глаза не подводят... - Это сон? - вместо голоса у юноши вышел хриплый шепот. Реборн прикрыл глаза и, пожевав губу, неопределенно качнул головой: - Что-то вроде... Шатен отнял пальцы от лица итальянца, уронив ставшую не по силам тяжелую руку. - Лгун... - губы дрогнули в подобие мимолетной улыбки, однако она не тронула серьезных глаз. Реборн сверкнул на него яростным взглядом, чуть встряхнув: - Совсем страх потерял! По-твоему с учителем так разговаривают?! Эта вспышка раздражения киллера вызвала у Савады широкую счастливую улыбку - так рад был он присутствию рядом близкого человека. Он даже рассмеялся, но переоценил свои возможности - смешок перешел в приступ жесткого удушающего кашля. И сознание вновь поплыло. - ... куда же ты собрался? Голос аркобалено требовательно проникал сквозь пелену. - А где я сейчас?.. - В будущем. Твои хранители из кожи вон лезут, пытаясь дать тебе шанс... - Шанс?.. - до Тсуны тяжело доходил смысл слов. - Так помоги же им! Или же ты сдался? Ты даже представления не имеешь через что прошла твоя семья, чтобы у тебя была возможность! Савада слушал эти хлесткие, словно пощечины слова, но почему-то видел только печаль, притаившуюся на дне агатовых глаз. На краю сознания, постоянно ускользая, маячила одна тревожная мысль, но юноша никак не мог ее поймать. - Я хочу... - просипел он. - Чего? - Помочь им! Но как? - Живи! На смех сил уже не осталось. Вместо этого почему-то градом покатились по щекам такие позорные для мужчины слезы. Сами по себе. Не останавливаясь. - Как?.. - Мы поможем. Бывший аркобалено поднял Тсунину кисть и накрыл его ладонь своей. Мужчина сосредоточился, прикусив губу, и через мгновение между их руками возникла едва заметная золотистая искорка. С каждым мгновением она набирала силу и чем ярче вспыхивало пламя на ладони Савады, тем тусклее становилось сияние вокруг киллера. В какой-то момент к этой маленькой солнечной сфере начали присоединяться языки огня других цветов - вокруг одна за другой возникали светящиеся фигуры первого поколения. - Мы снова встретились, мой друг! - Джотто! Что?.. - Тсс... мы просто немного пошаманим. Давайте, ребята, - Примо кивнул своим хранителям, - слишком долго мы маялись в этом пограничье. Пора освободиться наконец. А напоследок презентуем этому юному созданию волю первых. Чем не достойное завершение нашего пути?.. На последних словах Первый Вонгола подмигнул Саваде. И прежде чем Тсуна успел задать хоть один вопрос, огоньки на его ладони смешались в ослепляющей вспышке. Юноша зажмурился, а когда вновь открыл глаза в руках его слабо пульсировал теплый комок силы, напоминающий маленькое солнце, чуть заметно переливающееся всеми оттенками радуги. - А... - начал было Десятый, все еще продолжая держать руку вытянутой. Но Реборн не дал ему договорить - осторожно переложив мальчика с колен, он согнул его пальцы, заставляя сжать руку со сферой в кулак, и прижал ее к его груди. После чего молча поднялся на ноги и отошел, встав рядом с Первым поколением. К слову, Тсунаеши только сейчас заметил, что все они больше не светились и словно подернулись дымкой. Отчего-то в груди кольнуло, и Савада вдруг понял все. Не сон. Это определенно не сон. Он бы подорвался на месте, несмотря на то, что ему и пальцем было тяжело пошевелить, лишь бы задержать, не позволить, изменить что-нибудь! Джотто, уловив его порыв, улыбнулся и покачал головой, выставив руку вперед в запрещающем жесте. Остальные мужчины последовали его примеру, не позволяя юноше даже пошевелиться. - Что же мне делать? - Тсуна в отчаянии зажмурился и сильнее прижал к груди бесценный дар. Теперь светло и понимающе улыбались все восемь, ставших почти прозрачными, лиц. Ответ прошелестел чуть слышным ветерком: - Вставай и иди... - Живи...