Секс, смерть и сияние Ада

      Кёрсти так и не поняла, что произошло. Где Пинхед? Где она сама? Девушка лишь знала, что никогда в жизни ей не было так больно. Каждый её нерв, казалось, кричал, извиваясь в алчущей смерти и избавления агонии.       Будет ли конец этой боли? Она не знала. Жива ли она, или уже мертва, и Ад радостно вцепился в неё своими ледяными клешнями, чтобы уже никогда не отпускать? Этого она тоже не знала.       Кёрсти даже не знала, кричит ли она, или её рот плотно закрыт… Глаза её слепо смотрели во тьму, она не ощущала век… Быть может, с неё уже содрали кожу, и она теперь вынуждена вечность провести с оголёнными нервами здесь, в хладной тьме Лабиринта. Нет! Нет! НЕТ!!!       — Ну зачем же так кричать?       Спокойный голос, слегка ироничный, с едва заметным европейским акцентом, мгновенно вывел девушку из царства боли, темноты и ужаса.       Кёрсти огляделась. Она стояла посреди комнаты. Темнота помещения прореживалась десятками свечей, горевшими вдоль стен. Приятная прохлада овевала её обнажённые икры, а при новом дуновении лёгкого сквозняка по её плечам побежали мурашки. Всё-таки лёгкая белая ночнушка — не совсем подходящая одежда для Ада.       — Прошу вас… Присаживайтесь.       Человек в строгом чёрном костюме сидел, сложив ноги по-турецки, и небрежно тасовал колоду карт. Кёрсти невольно залюбовалась ловкими, красивыми движениями его рук. Девушка послушно села на пол. Уже не было ни физических, ни моральных сил спорить, бороться… даже просто говорить не хотелось. Кёрсти была безмерно благодарна за малейшую передышку в бесконечном калейдоскопе ужаса и пыток, в который превратилась её жизнь за последнее время.       — Сдвиньте колоду, пожалуйста.       Смуглая кожа, лёгкий монгольский разрез глаз, тонкие чёрные усики. Типичный франт, однако от него веяло такой Силой, что Кёрсти внезапно задрожала, хотя никаких новых порывов сквозняка не наблюдалось. Внимание девушки привлекло то, что у её собеседника (громко сказано, ведь она пока что не обмолвилась с ним ни словом) на левой руке не хватало среднего пальца.       Она сдвинула колоду, и человек в чёрном тут же принялся сдавать карты, ей и себе.       — Вы хотите сыграть на мою душу? — Кёрсти поразилась, как безразлично прозвучал её голос…       — Не совсем. Итак, покер. Техасский холдем, правила стандартные. Приступим?       Кёрсти занервничала, но что-то в этом странном человеке привлекало её, словно кричало: «Давай! Сделай это!»       — Всё же хотелось бы узнать, на что мы играем. И как вас зовут тоже неплохо бы выяснить.       — Ах, прошу прощения за неучтивость… В этом месте время летит не так, как в бренном мире. Мне казалось, что я уже тысячу лет знаю вас, мисс Коттон. Меня зовут Мамулян. Если вам удобнее, можете звать меня Европеец.       — Хорошо, мистер… Мамулян. Я согласна играть. Только если выиграю я, вы поможете мне сбежать отсюда, — Девушка затаила дыхание от собственной наглости.       Европеец мрачно ухмыльнулся и покачал головой:       — Увы, мисс Коттон, здесь я бессилен. Хотя кое-какие возможности у меня остались, я же сумел спасти вас от гнева Левиафана. Кстати, поражаюсь наивности Жнеца… Он хотел привести к Нему живую душу, немыслимое святотатство, по Адским меркам разумеется. Вы не представляете, что было в прошлый раз… Какого-то жалкого докторишку сделали вне очереди сенобитом, так он умудрился переубивать кучу народа, адская бюрократическая машина с трудом справилась с таким наплывом незапланированных душ... до сих пор гнев Левиафана не утих.       — А что будет со… Жнецом? — спросила Кёрсти, чувствуя, как сердце помимо её воли забилось быстрее.       — Понятия не имею… Скорее всего помучает его Левиафан чуток да отпустит.       Казалось, для Мамуляна всё было игрой, шарадой, которую можно отгадать и над которой можно посмеяться…       — Я был честен с вами, мисс Коттон. Я не смогу помочь вам отсюда сбежать, а вот вы… вы можете оказаться мне крайне полезной. Ваш ход, Кёрсти.       Девушка оценила карты в своей руке и мрачно улыбнулась. Будь, что будет…