Секс, смерть и сияние Ада

      Кёрсти открыла глаза и поняла, что снова находится в той комнате, где проходила их с Мамуляном игра в карты. Стояла неестественная, зловещая тишина.       Внезапно подул ледяной ветер, и словно тысячи иголок пронзили её нежную обнажённую кожу.       Европеец стоял посреди комнаты, лицо его выражало злобу и крайнюю решимость.       Пол неистово затрясся, вспыхнула молния, распространяя резкий запах серы… и появился он. В своих неизменных чёрных кожаных одеяниях, невозмутимый и холодный. Холодный, как сам Ад. Жнец был ужасен, но так сложно было отвести взгляд от его лица.       — Она моя, — тихо, но твёрдо произнёс Иерофант Боли. Затем небрежно взмахнул рукой.       Цепь с острым крюком на конце, словно чудовищная змея, взвилась в воздухе, целясь в грудь Европейцу. Тот не сделал ни малейшей попытки уклониться. Лишь усмехнулся.       Цепь прошла сквозь Мамуляна, не причинив тому никакого вреда, лишь прорвав элегантный костюм. Кёрсти показалось, что на долю секунды в дыре мелькнула Пустота.       Затем Европеец щёлкнул пальцами, и окружающий мир исчез.

***

      Девушка снова очутилась в великом Ничто. Её глаза были слепы, до ушей доносились лишь лязг цепей да короткие, яростные выкрики Мамуляна. Пинхед сражался, храня молчание. Интересно, а он видит в Пустоте?

***

      Мамулян, напитавшийся энергией живой души, имел бы шанс одолеть сенобита. Если бы не одно «но». Жнец теперь обладал силой Логруса, Великого Лабиринта… силой, равной тысяче солнц. Поэтому у Европейца не было ни единого шанса.       Цепи Жнеца раздирали Пустоту, лишали Европейца возможности скрываться… Их было много, слишком много. Десятки… Сотни… И наконец, тот не мог более сдерживать бешеный натиск сенобита.       Цепь пронзила его лёгкое, и Европеец задохнулся от боли. Затем пришёл черёд нижней челюсти, которая с громким хрустом оторвалась от черепа и улетела в Пустоту, разбрызгивая капельки горячей крови.       Вырванные глаза. Рёбра, торчащие из грудной клетки и окровавленные, словно некий чудовищный цветок. Изрезанные, изуродованные гениталии. Жнец не забыл ни единой мелочи, из которых складывается сладостная пытка.       Когда всё было кончено, Пинхед произнёс:       — Возможно, тебе будет любопытно узнать, зачем я сохранил тебе уши? Чтобы ты услышал вот что… я победил тебя вслепую. А теперь страдай вечно в своей жалкой Пустоте, червь.

***

      Кёрсти подняла голову и увидела холодные глаза Жнеца. Он протянул её руку, чтобы она смогла подняться на ноги. Затем Пинхед произнёс:       — Теперь настала пора моего желания.       И щёлкнул пальцами.