Немного иначе

Алек вглядывается в ангельские лики, смотрит пристально, словно ищет что-то. Но воспитанное родителями благоговение, что наполняло его когда-то, давнее восхищение и священный ужас - он не ощущает их, словно и не было их никогда. Словно что-то сломалось, стёрлось в мельчайшие кусочки, осело тяжёлым крошевом на рёбрах. В последнее время и родители не устают напоминать ему о том, что он осквернённый, сломанный, неисправный. С губ давно не срываются скорбные молитвы, а за мгновения до смерти нефилим зовёт не ангелов, не Ангела, нет. Того, чьё имя теперь замирает на полувыдохе, не нужно слезах молить о милосердии, не нужно кидать свою и без того краткую жизнь на Его алтарь. У того, кто залечивает чужие раны одним касанием, кто успокаивает чужие стенания искренним состраданием, отдавая себя по кусочку, целиком и сразу - у Него больше силы, чем у всей рати Небесной, могущественной, слепой к чужому горю. Лишь Ему охотник хочет молиться, открыть перед ним всего себя - все затаённые страхи и все постыдные мысли; ради Него готов отречься от старых идолов, от пустого, но надёжного будущего, написанного за него ещё до рождения. Его же отталкивает столь отчаянно, Его же винит в своей боли и слабости, Его разбивает раз за разом, снова и снова, лишь для того, чтобы снова собрать воедино, забывая, что Он тоже слаб, ища в нём силу, получая её каждый раз безотказно. В любви нашёл он новую веру. И вся его надежда воплощена в одном лишь существе - столь могущественном и хрупком одновременно. В минуту, когда боль одержит надо мной верх - прошу, не оставь меня. В час, когда разум мой соскользнёт во тьму - пожалуйста, верни меня на путь истинный. В день, когда все отвернутся от меня - молю, будь тем, кто останется рядом со мной. Но в то мгновение, когда я отрекусь от тебя - найди в себе силы не простить, ибо я не хочу причинить тебе боль неверием.