«Свист ветра в ушах и ощущение безграничной свободы — это то, что он любил больше пиццы и орехового масла. Иногда он думал, что мог взлететь без ядерного двигателя их космического корабля, рвануть к звездам за счет энтузиазма и страсти».
(Г.Р. Эванс. Странник. Край неба)
Жить в разном времени Морган не просто обожал — у него от удовольствия покалывало кончики пальцев. Оглядываясь вокруг, он не мог понять: какими нужно было быть серыми и скучными, чтобы не пытаться делать что-то с искорками безумия. У Моргана с безумием проблем не возникало. Близкие привыкли, но Морган знал, что у незнакомцев его поведение иногда вызывало вопросы, конечно, в том случае, если окружающим было не начхать на странного парня, чокнувшегося в один прекрасный день, что было немудрено в этом мире. Черные часы, которые Морган купил в дешевом магазине, отвечали за его личную жизнь и досуг. Они шли на пятнадцать минут раньше стандартного нью-йоркского времени, чтобы, ставя будильник для выхода, Морган не опаздывал. Иногда ему чудилось, что он был способен опоздать как на свою свадьбу, так и на свои похороны. Красные часы, заказанные в Интернете, были для семьи. Дедушка Моргана, Руди Эванс, — его единственный живой родственник — лежал в больнице большую часть времени. У него было два инсульта, и ему нужен был уход специалистов, а Морган, хоть и писал про врача, но врачом не являлся. Он ходил к деду почти каждый день между обедом и ужином, и красные часы шли вперед на пятьдесят минут, чтобы он даже помыслить об опоздании не мог. Зеленые часы, которые Морган получил в подарок от папы, когда тот был еще жив-здоров и не погибал, пролетая над океаном, отвечали за окружающий мир. Кто-то мог скорбеть, что ему оставалось только подстраиваться, но Морган был не из ноющих слабаков. Он жил по тому времени, по которому хотел жить именно сейчас. Сегодня была среда, восьмое августа, и Морган, плюя на законы физики и систему меридианов, проживал в Сиднее. Разница времени в почти сутки Моргана нисколько не смущала, равно как и солнце, бьющее по окнам. На Статен-Айленде был день, но в Сиднее — ночь, и Морган, налив себе молока, разогрев магазинную лазанью, зашторил окна, создавая атмосферу, которая в данный момент присутствовала в выбранном им городе, и включил себе боевик. Он был ненормальным, и это было более чем нормально, учитывая убийственную скуку, царящую в головах большинства людей. «Жизнь одна, дебилы комнатные, - говорил Морган, когда ему предлагали выпить успокоительного и прилечь в психушку. - Что более ненормально: мой фетиш с часовыми поясами или ваши сраные однообразные мозги?». Почему-то после таких слов собеседники оскорблялись из-за грубости высказывания, совершенно не обращая внимания на смысл фразы. В боевике спасали храброго, но нежного омежку из лап террористов. Морган на полтора часа исчез из мира, растворившись в фильме. Себя он пленником, нуждающимся в помощи отважного альфы, не представлял. Наверно, ему бы заклеили рот, чтобы не болтал, или — что более вероятно — прибили бы еще до кульминации.***
Руди Эвансу было уже семьдесят два года. Он храбрился и молодился, но Морган, надувая пузыри из жвачки зеленого цвета — она была со вкусом мяты — видел, что дед старел. Время в обратную сторону двигаться не умело, а потому процесс старения любого организма был естественен. Но Моргану это не нравилось. Будь у него силы, он бы научился крутить стрелки в обратном направлении, чтобы возвращать старикам юность, а умершим — жизнь. - Дед, ты чертовски хорошо сегодня выглядишь, - заключил Морган, закончив рассматривать Руди. - Да неужели? - в голосе деда звучал тот же семейный скепсис, что передавался по наследству от старших Эвансов к младшим. - Клянусь. Еще немного — и я начну думать, что ты закрутил с кем-то из врачей романчик. Да-да? Ну-ка признавайся, обольститель! Руди не верил ни единому слову внука, но ему было приятно. Морган знал, что умел быть убедителен в своем вранье. - Как дом? Стоит? - А что ему будет? - вопросом на вопрос ответил Морган. - Я тут подумываю начать выращивать декоративные ели или сосны. Парочку хотя бы возле дома. - Ты больной? - Руди приподнял брови, а потом сам же себе ответил: - Конечно, больной, чего это я. - Мы могли бы превратить площадку около дома в крохотный заповедник. Тебе ж нравится зелень. - Морган лопнул еще один пузырь. - Я дам каждому дереву имя. Шикарно? - Ты идиот, Морган, - добродушно, но обреченно вздохнул дед. - А я в курсе, - согласился Морган. - О! - вспомнил он и потянулся к рюкзаку. Оттуда он извлек помятое растение в горшке. Руди заинтересованно приподнялся, а Морган, довольный собой, поставил на тумбу рядом с дедом антуриум — домашнее растение с красными цветками. - У нас дома стоит похожий, - сказал Морган. - Ты будешь смотреть на этот цветок, скучать по дому и поскорее встанешь на ноги. Я отлично придумал? Руди улыбнулся своему новому зеленому соседу. - Врачи не позволят его оставить, - сказал он. Морган фыркнул. - Натрави их на меня. Я им скажу все, что думаю. Могу даже в форме песни исполнить. - Морган? - Да? - Ты же знаешь, что я тебя люблю, верно? Морган посмотрел на деда, с нежностью рассматривающего его, и присел на постель, обнимая того. - Знаю, дед, поэтому можешь не повторять. Ты говоришь это, как человек, пересмотревший бразильских сериалов — плакать хочется. - Я когда-нибудь увижу правнуков, Морган? - спросил Руди. Морган оторвался от деда и потрогал ему лоб. - Боже-Боже, ты горишь! Эй, набор для реанимации срочно! Мы его теряем! Руди усмехнулся. - Ты неисправим, Морган. - Мне двадцать пять, я молод и прекрасен. Какие дети? Откуда? - Тебе двадцать пять, сам знаешь, откуда. - Значит все-таки аист... - Морган! Морган приподнял руки, показывая, что он шутил. Красные часы пропищали, и Морган со стоном поднял рюкзак. - В прошлый раз, когда я сидел здесь до ночи, прячась под кроватью, старший медбрат гнал меня аж до ворот, - сказал он. - Буду уходить вовремя. Завтра заскочу, не скучай. Руди помахал ему и включил телевизор. Гленн Вудвилль спрашивал, куда Морган тратил гонорары? Оплачивал некоторых врачей, одну из самых комфортабельных палат в больнице и человеческую еду. Руди Эванс понятия не имел, сколько стоил уход за ним, а Морган махать чеками не собирался. У его деда первое время после инсульта наблюдались проблемы с моторикой, и Морган приволок в больницу нужного специалиста, потом еще одного, а после и психотерапевта, чтоб до кучи. Как считал Морган, машины и прочая лабуда были никчемной херней. У Моргана была машина — старенький пикап, — а новые он оставлял альфам, гоняющимся за статусностью. Разве не для этого делали множество навороченных одинаковых автомобилей?***
Друзья в облике двух омег — Дейва и Рики — уже ждали его в баре. Морган запрыгнул на высокий стул и весело поздоровался с приятелями, оставшимися еще со школы. Когда они были маленькими, Дейв был полненьким. Сейчас на его фигуру капали слюной. Морган был удивлен, что альфа Дейва решился отпустить свою ходячую приманку для холостых красавчиков в бар, где этих холостых красавчиков было хоть отбавляй. - Вы одни? Какое чудо, - сказал он. - Мне мартини с соком. И текилу. - Мой вообще-то в зале, в бильярд играет, - посетовал Дейв и закатил глаза, говоря таким образом, что он думал по поводу паранойи жениха. Рики за спиной Дейва скривил физиономию и рукой изобразил «бла-бла», вынудив Моргана хрюкнуть в бокал. - Что там? - Дейв обернулся. - Ничего, - невинно похлопал глазами Рики и попытался сменить тему: - Как поживает твой любовник, Морган? Морган хрюкнул повторно, подумав, что еще пара фразочек друзей — и его мартини останется на стойке, а не в желудке того, кому было предназначено. - Он — шикарно. Пьет, жрет — короче говоря, основные функции жизнедеятельности в норме. Клянусь, я даже видел, что он ходит в туалет. Прямо как настоящий человек. - Морган! - возмущение друзей было единогласным. - А что? Вы задаете тупые вопросы, я даю на них еще более тупые ответы. Это почти как закон сохранения энергии: тупость не может возникнуть из ничего и не может деться в никуда. - Морган смахнул челку и отпил из бокала. Рики и Дейв смотрели на него с немым осуждением. - Понял. У нас с Брюсом все идеально. Мы встречаемся, удовлетворяемся, расходимся. Иногда слюнявим друг друга, иногда он наливает мне чай. Дольше чем на пару часов я у этого парня не задерживаюсь. - Тебе не кажется это не вполне здоровым? - мягко спросил Дейв — образец омеги: чуткий, спокойный и всепонимающий. Морган допил мартини и потянулся за текилой и лаймом. В баре играла Тото. За что Морган и любил этот бар, так это за душевную атмосферу. Он бы даже подпевал, будь у него слух. - А тебе не кажется не вполне здоровым то, что люди встречаются, лживо мурлычут друг дружке на ухо признания в любви, а после альфа бросает омегу с животом или омега, проводив своего «драгоценного», бежит к любовничку, чтобы ему тоже помурлыкать. Я не готов к такому, серьезно. Моего деда бросили, моего папу бросили, меня раза три-четыре затаскивали в постель, чтобы потом чмокнуть в щеку и слезливо улететь в Гонконг, на Аляску, Чеджу... Куда там ублюдков обычно несет, не помните? Они были наивными, те альфы, думали, что нужны мне не для оплаты коктейлей и бурной ночи. Морган жестом попросил у бармена повторить текилу. Дейв положил свою руку на локоть Моргана, а тот только поражался: как можно было быть настолько уравновешенным? - Морган, не все альфы одинаковы. Ты бы попробовал поговорить с этим Брюсом. Может, он и не плох? - Обычно, когда я пытаюсь заговорить с ним, он затыкает меня либо словесно, либо утыкая мордой в подушку. - Мда, - хмыкнул Рики, - я уже представляю, как ты с ним говоришь. «Эй, мужик, ты сегодня обожрался коктейлей для потенции или просто я так на тебя действую?». - Не совсем, но очень похоже, - кивнул Морган другу. - Тебе бы на сцену пародистом. - Морган, - тяжко вздохнул Дейв. - Попробуй поговорить. Обещай нам, что попробуешь! - Хорошо-хорошо, - Морган понял, что проще согласиться, чем еще полвечера слушать про свою горемычную личную жизнь. - Три попытки, идет? Я сделаю три попытки разболтать его. - Не в своей типичной манере, - предупредил Рики. - Да, я постараюсь затыкать внутреннего дебила. Но только три попытки. Рики и Дейв переглянулись. - Три попытки — это хоть что-то, - сказал Рики. - Солидарен. Надо же с чего-то начинать, - поддакнул Дейв. - Морган, только это должны быть честные попытки, иначе я познакомлю тебя с кузеном Гэри. Он горячий, и он сексист, заделает тебе детей и велит сидеть дома. Морган проглотил еще одну стопку текилы и скривился. - Ничего омерзительней я в жизни не слышал.