«Он не любил чай больше всех напитков. Однако, замечал, что перелетая с планеты на планету, заходя там в дешевые забегаловки, он заказывал не горячий кофе, не какао и не местные экзотические напитки, а обыкновенный земной чай».
(Г.Р. Эванс. Странник. Чернильное облако)
В Амстердаме было одиннадцать вечера. Морган жевал соленый попкорн и смотрел старый вестерн с Клинтом Иствудом. Раньше делали хорошие фильмы. Что ни кино — то творение. Это сейчас рынки взяла в заложники массовая культура, для которой писали шлак и снимали шлак. Или иногда — и Моргана от этого бомбило так, что он залезал на форумы, где ютились фанаты, и поливал их объект обожания толстым слоем грязи, чтобы и те тоже пострадали, — снимали шлак по мотивам шлака. Однажды Моргана судьба ночью занесла в кинотеатр на богопротивный подростковый фильм. Моргана даже при отравлении в кафе, где он слопал подозрительный салат, так не мутило. Гленну было начхать на время в Амстердаме, потому что он позвонил, когда Морган уже клевал носом и не понимал смысла смотримого им фильма. - Ну что тебе, злое существо с человеческим обликом? - вздохнул в трубку Морган, растекаясь по дивану и прикрывая глаза. - И сколько у тебя сейчас времени? - недовольно пробухтел Гленн. - Почти ночь. Я уже два дня живу в Амстердаме. - Ты болен, очень болен, - сказал Гленн. - Так как я живу в Нью-Йорке, мне безразлично, как ты сходишь с ума. Ответь мне на один только вопрос: что за драму я изъял у мистера Этьена? Что за херь, Морган? Я не говорю, что мне не понравилось, но ты уверен? Ты автор приключенческой фантастики. - Уверен ли я? Конечно, да! Херь — это однообразный унылый герой. Кал! Я говно предпочитаю видеть в смытом виде, понятно? Герой без драмы — это черствое, никчемное, инфантильное, безобразное, скучное... - Я понял! - ...тупое, бездушное, бессмысленное... - Морган, я понял! - ...создание, которое не имеет права на жизнь. Возьми Гарри Поттера! Первые три книги — детство, четвертая — переходная, пятая берет за яйца, шестая за горло, а седьмая нахрен добивает. Герой растет, накал страстей растет, жопа, в которой он оказывается, становится все глубже и плотней. - Про жопу было лишнее. - Те, кто любит моего Тия, будут любить его и дальше. Им это нужно. Понимаешь? - Мне главное, чтобы ты понимал. Сейчас драмы пользуются меньшим спросом, чем увлекательное фэнтези. Морган скривился. - Гленн боится, что упадут продажи. Верно, Гленн? Мерзко-то как. - А тебя это не тревожит? - фыркнул Гленн неверяще. - Я начал писать не корысти ради. Я вообще не знал, что мои книжки станут с такой скоростью раскупаться. Так что спи спокойно. - Да, - пробормотал Гленн. - Эй, Вудвилль, я тебя подводил? Нет. Вот и доверяй мне и Тию. Гленн промычал согласие, и звонок был завершен. Морган пихнул телефон в щель между подушкой и спинкой дивана.***
В квартире у Дейва, живущего в Куинсе, все кричало о том, кто в доме был хозяином. Морган не ручался за остальных гостей, но сам он видел именно так. Скромная вечеринка в честь дня рождения Дейва была подготовлена самим Дейвом. Его альфа лишь смиренно согласился со всем предложенным и оплатил торжество. Шарики — фетиш Дейва — были развешаны по всей квартире. Моргану нравилось. Он тоже считал, что количество лет было не важно. Если человек любил шарики, он имел полное право продолжать их любить. Никто не возражал, когда кому-то нравились торты с шоколадом с детства и до старости. Но почему-то возражал, если взрослый двадцатишестилетний парень хотел свечки в торт или подуть мыльные пузыри. Стоило Дейву мягко намекнуть, что он хочет задуть свечи, как Морган, не слушая лепета на тему «Вы же думаете, надо мной не будут ржать?», притащил свечи и хлопушки. - Ты чудо, - радостно заулыбался Дейв. Морган не спорил. Народу набралось немного, но квартира все равно казалась битком набитой. Парень Дейва хотел покупать отдельный дом, но Дейв пока сопротивлялся, ему нравилась эта миленькая старая родительская квартирка. Морган тоже не понимал радости жить в многоквартирном доме. Даже квартира Брюса, хоть и была почти под крышей, просторней этой раза в два, не дарила тепла. Ютиться в муравейниках немногим было по душе. Морган этого счастья точно не разделял. Может, это потому что он жил всю жизнь на Статен-Айленде, удаленном от суеты Нью-Йорка Гудзоном. Морган думал, что было бы отлично проводить отпуска на островах. Если бы он, конечно, не боялся летать. Гай Эванс был таким же, как сын, в плане необузданных и внезапных желаний. Он мог сорваться с Морганом в соседний штат, мог устроить праздник на пустом месте. Однажды ему приспичило полететь в Индонезию. Морган часто думал: знал ли его отец, что умирал, когда самолет падал? Если знал, о чем он думал? Успел ли он пожалеть о своей поездке? Морган пытался не жалеть о том полете за отца. Гай сказал бы, что мечты нужно осуществлять по мере возможностей, и что последствия не зависели от них — всего лишь стечение обстоятельств. Самолет мог упасть, а мог не упасть. Он упал. И Морган должен был бы думать, что это несчастный случай, и нельзя все теперь примерять на себя. Должен был бы. Однако, желание зарыться в песок где-нибудь на далеком диком побережье оставалось только желанием. Морган понятия не имел, сможет ли когда-нибудь взойти по трапу. Морган подошел к окну. Небо над городом было темным-темным. И где-то там корабль Странник рассекал океаны пространства вселенной, пока его создатель стоял со стаканом вишневого сока в руке и думал о страхе полета. - Эй, - Рики шутливо подтолкнул Моргана. - Не смей так обреченно пялиться в окна на дне рождения Дейва. Он тебя убьет. - Да я в норме. Накатывает порой. Понимаешь? Я тоже не могу излучать позитив круглыми сутками — батарейка дохнет, скотина. Дюрасел, что ли, купить? - Могу принести тебе пунш, - предложил Рики. Морган помотал головой. - Не сегодня. Надо... О, точно! Надо расслабиться. Где здесь свободные альфочки? - Морган огляделся. - Рики, вон тот бритый и озабоченный свободен? - Понятия не имею. - Значит, надо выяснить. Выяснил Морган быстро. Парень назвал свое имя, но Морган знакомился ради эгоистичных побуждений, поэтому имя стёрлось практически сразу после произнесения. Морган просто хотел отвлечься, а парень выиграл в конкурсе отвлекателя дня. Моргана тайком увели в душ. Места там было мало, но чтобы бешено целоваться хватало. Губы болели и пульсировали, а парень без имени шарил руками по спине Моргана, спускаясь ниже. Было хорошо и страшно приятно. Морган и дальше позволял бы чужим губам сминать его собственные, но зачем-то открыл глаза. Рубашку Моргана стали настойчиво расстегивать, а незнакомые губы спустились от мочки к плечу, в один момент присосавшись так, что Морган вскрикнул. Парень понял и стал действовать нежнее. Морган, по идее, должен был запрокинуть голову от удовольствия, но удовольствие задерживалось. Морган резко дёрнулся и оторвал от себя альфу. - Стоп. Стоп-стоп, дорогой. - Что? - Альфа снова потянулся к нему. - Резинки есть, не волнуйся. Иди ко мне. - Нет, я... У меня уже есть... У меня есть кое-кто, - Морган сам поражался тому, что нес. - Парень? - Альфа усмехнулся. - Ну так мы ему не скажем. Он снова прижал Моргана к душевой кабинке, но тот резко вывернулся. - Сказал «нет»! Уши от страсти заложило? Я карате занимался два года, не советую выделываться. - Пару секунд назад у тебя парня не было, - альфа вздохнул и облизал губы. - Черт. - Я удивлен его появлением не меньше тебя. - Морган откинул голову на кабинку. - Вот же... Морган одернул одежду и уже собирался выходить из душа, когда парень его окликнул: - Эй, ну если секс обламывается, может, по-другому как-то мне поможешь? Морган прижал кулак ко рту и сделал вид, что вытащил из него средний палец. - Боже, и как только оно там очутилось? Ну ты понял ответ, да? Парень скрипнул зубами, видимо, мысленно ломая этот палец и пихая туда, до куда простиралась фантазия, но ничего говорить больше не стал. А Морган почувствовал себя не просто глупо: ему почудилось, будто на голову выплеснулась утка из-под больного. Большая, вместительная утка. День рождения продолжался. Дейв танцевал рядом со своим альфой. Морган поулыбался, пострелял хлопушки, но голова не соображала. В ней властвовал один тиран-вопрос, отобравший право голоса у других вопросов «Что это была за хренотень?». - Ты же говорил, у вас свободные отношения, - потянул Рики. - Именно поэтому я и не понимаю. - Морган поморщился, глядя на сок в своем стакане. - Я уже больше полугода сплю только с Брюсом. Да и до него всего пару раз после колледжа с кем-то зависал. Может, это привычка так сказывается? - Морган покосился на друга. - Это определенно привычка. - А он тебе совсем не нравится? - поинтересовался Рики. - Он сексуальный, привлекательный... - Да я не про это! - А! Нравится в смысле как гренки или вишневый сок? - Ты что, людей с едой сравниваешь? - Рики выпучил свои и без того большие глаза. - Это запрещено конвенцией по правам человека? Я все пропустил! - Не паясничай. - Рики обиделся. - Так что там с «нравится»? Морган уверенно помотал головой. - Ничего подобного. Вообще ни разу не правда. Ни разика. - А может... - Это из-за привычки – и баста. Я столько раз видел в постели только его, что... - Ты спишь с одним парнем черт пойми сколько! У многих и отношения столько не длятся! Ау! - ...что условный рефлекс сработал. Биология, химия, психология. Или что там? - Удобно с собой общаться, да? - Что? - Вечеринка, говорю, классная, - фыркнул Рики. - Пойду за пуншем. Рики ушел, оставив Моргана стоять возле окна. Пискнул телефон. «Приедешь завтра после шести?», - писал Брюс. Морган завтра собирался пытаться печь оладьи, учить испанский, к которому он воспылал, послушав несколько песен, и устроить генеральную уборку, но пальцы, не проникшись грядущими делами, ответили Брюсу: «Жди, лапуля, буду».