«Злость всегда рождалась по какой-то причине. Та могла быть мизерной, глупой и не причиной вовсе с чьей-то точки зрения, но она была».
(Г.Р. Эванс. Странник. Чернильное облако)
Брюс был взвинчен, а потому стандартная процедура утоления жажды тесного физического контакта заняла больше времени, чем обычно. Морган валялся на смятых простынях и самому себе напоминал раздавленный томат. Двигаться не хотелось вообще. Ему казалось, что даже если в квартиру ворвется спецназ, его либо примут за труп, либо поволокут ватное тело своими силами. Брюс наоборот был свеж и радостен. Убежал плескаться в душ, пока Морган дышал в подушку, лениво думая, что, если его не перевернут, он задохнется. Утром была приборка, в ходе которой Морган потратил большую часть энергии, после нее пробежка по магазинам и заплыв к деду в гости. Как результат, Морган собирался проспать часов десять, чтобы вернуться в близкую к норме форму. А ведь вчера он еще оставался вместе с Рики допоздна, чтобы помочь Дейву прибрать квартиру после гулянки! Морган пальцами нащупал простыню и завернулся в нее, начав походить на окуклившуюся гусеницу. Обычно Морган сбегал от Брюса либо сразу, либо даже не прощаясь. Вода в душе перестала течь. После на пороге комнаты объявился человек, ответственный за плачевное состояние Моргана, над которым он приятно издевался больше часа. - Морган? – удивленно позвал он. Морган промычал нечто, что в его понимании означало «Слушаю». - Ты в порядке? - Ты жестокое животное, - промычал Морган более связно. - Акула из «Челюстей». - Тогда уж Годзилла, - хмыкнув, ответил Брюс. Почему-то Моргану показалось, что этот вечно сосредоточенный тип улыбнулся. Морган даже нашел в себе силы повернуться и скептически потянуть: - Годзилла? Ты уверен? Сравниваешь себя с этим жутким чудовищем? Да ты по сравнению с ним единорог из мультфильмов для детишек. Знаешь, разноцветный такой, с большими глазками. И радуга из жо… Остатком слова Морган подавился, потому что Брюс навис сверху с самым угрожающим видом. - На слабо берешь? - поинтересовался он. - А ты возьмешься? Брюс внимательно посмотрел на Моргана. - Нет, не возьмусь. - Уже взялся. Единорожек. Лапуля. Морган знал, что откровенно нарывался, но его язык порой жил отдельно от головы, поэтому Морган был почти не виноват, в том что время от времени говорил. Замолчать не было никаких сил. Они с Брюсом разговаривали редко: когда Морган игнорировал, когда Моргана. Сейчас же был тот один на миллион день, точнее, вечер. - Если бы я был плох в постели, ты бы не отрубался после секса, - произнес Брюс, отбирая у Моргана простыню, и ведя ладонью по внутренней стороне бедра того. - Я не отрубаюсь! – возмутился Морган, слабо отпихивая ладонь в сторону. - Ну разумеется. Это же я попискиваю и несколько минут возвращаюсь в мир. - Почему ты не улыбаешься? Весь такой серьезный. Компании на Уолл-Стрит других на работу не берут? – брякнул Морган. Брюс нахмурился. Между бровей появилась складка, а Морган облизнул губы, собираясь до этой складки дотянуться. Зачем — понятия не имел. Брюс жест понял по-другому, отвечать не стал и присосался к его губам. Морган прикрыл глаза, а руку, которую поднял, чтобы пробежаться пальцами по складке, остановил в коротких волосах Брюса. Поцелуев, не служивших зачином к более развязным действиям, между ними пока не случалось, поэтому Морган знал, что Брюс станет делать дальше. Однако, тот не спешил, целовал и целовал. Моргану нравилось. Целовались они даже реже, чем говорили. Брюс мягко, без своего привычного натиска — тоже устал, видимо, — двинулся к шее, которой не уделял сегодня внимания. Морган крепче вцепился в его волосы, тая, как пломбир на палочке, но Брюс почему-то остановился. - Да, хватит. Перебор, - бросил он. - М? – Морган не сразу понял, в чем дело. - Почему? - Я устал, ты устал. Брюс ушел на кухню. Сбежал, решил Морган. Это было немного странно, но Морган не имел права судить чужих тараканов, пока своих был не один полк. Нюх журналиста было не отбить, и Морган, одевшись, проскользнул вслед за любовником на кухню, где тот задумчиво рассматривал коробку с яблочным соком. Морган поклялся себе молчать хотя бы пару секунд, чтобы не спугнуть Брюса. Тот поставил сок на тумбу, оперся о нее двумя руками, чертыхнулся. После провел руками по волосам и увидел Моргана. - Что? - спросил он. - Денег на такси? Сейчас. - Нет, деньги есть. - Морган пошевелил пальцами ноги. - Я... А мне попить? Ты всегда предлагаешь. Брюс молча взял стакан, налил в него сок, пододвинул Моргану. - А... - Ну что? - Как у тебя дела? - Ты шутишь? - Брюс уставился на Моргана. - Нет, не шутишь. У меня все отлично. На мне поскакал милый мальчик, жизнь удалась. Все? Пей. - Ты меня сейчас унизить пытался? - Морган нашел глазами ближайший метательный снаряд. - Осторожней. - А то что? - Брюс раздул ноздри. - В следующий раз будешь раздвигать ножки секунд десять вместо пяти? - Ты охренел?! - Морган от удивления даже не мог ругаться. - Да, я охренел, - согласился Брюс. Морган мгновение вспоминал, как моргать, вспомнил, подлетел к Брюсу и с размаху влепил пощёчину. Брюс, видимо, с омегами не дрался, и это была исключительно его проблема, потому что Моргану точно было безразлично. Или не очень. Во всяком случае, когда Брюс шагнул к нему, Морган серьезно собирался либо защищаться, либо вопить; он даже отшатнулся в сторону выхода. - Думаешь, ударю? - Брюс с какой-то обидой и злостью посмотрел на Моргана. - Всякое может быть. Моего деда его альфа однажды избил. - Так это не альфа был, а... - ...а мудак стероидный, - закончил Морган. - Вот именно. Оба замолчали. Морган попытался расслабиться и подумал, зачем вообще пошел вслед за Брюсом. - И что бы ты делал, если бы я решил поднять на тебя руку? - спросил Брюс. - Не знаю, - признался Морган. - Учитывая разницу в габаритах, я бы лишился всех зубов, но плевался бы ими в тебя до последнего. - Охотно верю. Сок будешь? Нет? Ну и замечательно. - Брюс вылил сок из стакана в раковину. Морган проследил за тем, как жидкость утекала в отверстие для слива. А ведь он до стакана даже не дотронулся! - Ты очень странно себя ведешь. Еще странней, чем себя веду я, - сказал Морган. - Ладно, спасибо, что не врезал в ответ, что завуалированно обвинил в доступности. Шлюшка ублажила, шлюшка пошла домой. Неспокойной ночи, козел. Морган дошел до двери, горя желанием пнуть ее при выходе, но его догнали шаги, а за плечо ухватила рука. - Морган, стой. Извини. Это было грубо. - Да, отвратительно, бестактно и унизительно. Что-то еще? Целую секунду Морган верил, что Брюс скажет что-нибудь, кроме того, что уже сказал. Но тот дернул губами, словно пытался, но заклятие зашило ему рот, и покачал головой. - Нет, просто извини. - Я подумаю. А ты будешь должен. Брюс промолчал. Он часто выбирал именно такую тактику.***
Моргану казалось, что он отошел, но врожденная эмоциональность не позволила просто так успокоиться. Поэтому Морган, вернувшись домой и решив поесть хлопьев, порвал пачку, высыпал неудавшийся ужин на пол, в ярости растоптал хлопья и запинал их под стол. После выключил телефон, но тут же включил его обратно и выматерил, потому что ему-то точно никто не собирался звонить и выть в трубку о бесконечной любви. Если бы выли, Морган пристрелил бы бедолагу, как умирающего коня. Это с одной стороны. С другой, гордость и себялюбие перешагнули бы предел, до которого не каждый доходил, играя на аттракционе-силомере. Моргана отпустило через час. Он умылся, улыбнулся, хоть и кисло, отражению и пошел убирать загаженный негодованием пол на кухне. Брюс, скорей всего, икал весь вечер.***
- И что? Вы порвали? - Рики не любил долгие вступления, а потому перешел сразу к делу. Они сидели в кафе. Был день. Рики, работавший в отцовской фирме, вытащил Моргана на обед в центр Нью-Йорка. Этот город был слишком каменным и слишком шумным. Но Моргану нравилось. Со своего недалекого, но все же островка, он приезжал на Манхэттен гостем из провинции. Морган не представлял, как здесь можно было жить. Он бы свихнулся уже на второй неделе. Может, поэтому Брюс был таким сосредоточенным и неулыбчивым – потому что жил на Манхэттене, когда психиатр прописывал зеленые насаждения, речушку и пару детишек. Детишки, однако, были лишним. Они Брюсу точно не светили. Морган, не хвастающийся особой чуткостью по отношению к людям, никогда не упоминал детей либо что-то с ними связанное, когда разговаривал с Брюсом. Бесплодие — не насморк. Оно посерьезней будет да и счастья мало приносит. Хотя... Отец Моргана, например, был бы рад не иметь детей. И дед. Те, что родились альфами, но по сути своей являлись худшими из трусов, сбежавших от ответственности и своего ребенка. Если бы Морган встретил своего отца-альфу, он бы постарался запереть его где-нибудь в канализации, чтобы того окружили родные запахи собственной сущности. Или он бы хотел, чтобы его горе-папаша узнал в популярном в определенных кругах писателе своего брошенного ребенка и сам себе сгрыз локти от зависти или еще чего-нибудь. Или бы хотел никогда не встречать этого человека, чьих фотографий у него не имелось и чье имя могло всплыть в голове только со второй попытки. К счастью, последний вариант нравился мирозданию так же сильно, как Моргану. - Я не знаю, - потянул Морган, щелкая по бокалу с коктейлем. Молочным, чтобы Рики не обиделся. - Ты ему достойно вмазал? - Как сопляк. Мазнул. По-моему, эту морду только боксер смог бы одолеть. А я всего лишь продемонстрировал возмущение — и он понял. Рики уплетал стейк. Моргана же запах этого мясного шедевра нервировал куда сильней, чем соблазнял. - А чего он орать-то начал? - Рики поднял на Моргана глаза и сразу же вернул внимание стейку. - Ты его так жрешь, что я могу несварение заработать, - пробормотал Морган. - Я привык к твоим комментариям, поэтому прощаю. Ты не ответил. - Я понятия не имею, Рики. Мы целовались, потом он куда-то усвистал, потом начал грубить. Он грубит периодически, но... В общем, здесь перешло в разряд хамства. - И ты будешь продолжать ваши нездоровые потр... То есть, встречи. - Наверно. Да. А что? - Даже не знаю что. Пораскинь. Морган уже раскидывал. Точнее, не раскидывал, и это и было ответом. Он сомневался, что встретится с Брюсом в ближайшую неделю, но был почти уверен, что если этот сухарь сумел извиниться, значит, и правда сожалел. - А на шее у тебя что за синяк? - поинтересовался Рики, промокнув губы салфеткой. Морган на его месте еще бы и зубы почистил, и полость рта прополоскал. Он не был вегетарианцем, но порой что-то в нем перемыкало, и он ненавидел мясо. - Там синяк? - спросил Морган. - А, наверно тот парень с вечеринки Дейва перестарался. Зубастый такой! Или Брюс. Он вечно мне шею слюнявит. Рики мечтательно вздохнул. Ему в жизни, как знал Морган — а он знал очень хорошо — страсти недоставало. У Моргана же с ней иногда был явный перебор. Так считали друзья, а не Морган. Зачем вообще люди начинали встречаться? Разве не ради постельных игр? Ради держания за ручку и совместных просмотров комедий? Ради грязных носков и мытья посуды за каким-то свинтусом, что сам не умел? Ради, может быть, ссор и взаимной нервотрепки? Морган так точно не хотел, а как хотел, не знал, поэтому довольствовался тем, что получалось на выходе. В те дни, когда цинизм оставался для реальной жизни, а в фантазиях начинала безраздельно царствовать романтика, Морган думал, что было бы здорово однажды влюбиться до потери сознания, как в книгах: чтобы он был тем самым, другом и любовником, и чтобы Морган был тем самым для него; чтобы можно было говорить о ерунде или молча гулять по улицам; чтобы можно было висеть у него на шее, когда он приходил с работы, и слушать ворчание из-за проведенной у монитора ночи. Так вообще бывало? Морган встречал подобные отношения, замечал что-то похожее у Дейва, но сомневался, что его это затронет. Наверно, немного печально. Грустить из-за несбыточных желаний Морган не любил — только из-за тех, что стояли близко хотя бы к двадцати процентам осуществления. А возможность когда-то стать частью кого-нибудь еще была так мизерна, что ее и рассмотреть можно было с трудом.