«Космос был опасен, как дремлющий, но действующий вулкан. И, когда в ответ на вопрос "Боитесь ли вы?", будущий космонавт говорил "Нет!", он был либо психом, либо нагло и самонадеянно лгал».
(Г.Р. Эванс. Странник. Край неба)
Их попросили пройти в зал, чтобы что-то обсудить. Морган сталкивался с глазами тех, кто брел к месту сбора вместе с ним, и видел в них понимание, неверие, животный ужас и отчаянную надежду на чудо, которого не произойдет. Самообман был, как розовый бант на гниющем куске плоти. Морган уже знал, что запомнит этот день на всю свою жизнь. В ушах звенело от накатывающей паники. Звук был как в фильме, когда героя оглушали, и он руками нащупывал точку опоры. Морган не мог остановить взгляд на чем-то одном, скакал с лица на лицо, со старика на юношу, с альфы на омегу, со стульев зала аэропорта на лакированные ботинки его служащего. Он бы остановил все часы в мире, если бы мог — что угодно, только бы отсрочить ту минуту, когда по жизни пробежит глубокая трещина. Кто-то садился, кто-то, нервничая, расхаживал по залу. Морган посмотрел на зеленые часы, подаренные отцом, и судорожно остановил их. Время перестало бежать вперед, и Морган смог выдохнуть. Он был почти спокоен до момента, пока в зал не вошел человек, которого Морган порой видел в новостях — он проскальзывал, когда приходилось сообщать о чрезвычайных ситуациях. - Прошу послушать. Как вы знаете, самолет Виг-121 пропал с экранов радаров около пяти часов назад. С сожалением сообщаю, что совсем недавно мы узнали о его крушении над Тихим океаном. Несколько обломков уже удалось найти. Спасатели проводят поисковые операции, однако... - Что с выжившими? - крикнул кто-то. Морган прикрыл глаза. Тот человек уже знал, что ему скажут: выживших нет. Это все знали. Морган чувствовал, что его трясли за плечи и звали. Он открыл глаза и шмыгнул носом, а Брюс, который и будил его посреди ночи, вздохнул и убрал руки. - Сон плохой? - спросил он. Морган вытер мокрое лицо и виновато спросил: - Я тебя разбудил? - Нет. Шел в туалет, а ты плачешь. Все нормально? Морган кивнул, насколько позволяло лежачее положение. - Плохое воспоминание. Извини. Я сам его ненавижу. Чтоб оно сдохло! У Брюса согласно дрогнули губы. - Если Морган цедит яд, значит Морган здоров, - заключил он. Морган зачем-то протянул руку, лежащую на одеяле, и поводил пальцами по голому торсу Брюса. Теплый. Сейчас до ужаса не хватало объятий и чьего-то плеча. Брюс нерешительно погладил Моргана по голове, а тому словно этим жестом снотворное подсыпали. - Засыпай, Морган. Морган кивнул, повернулся на бок, положил одну руку под щеку и прикрыл глаза. Сквозь дрему он почувствовал, как на нем поправили одеяло. Пробормотать благодарность Морган не успел, уснув.***
Утром Морган проснулся свежим и выспавшимся. Ночной кошмар, точнее ночная явь, не оставили после себя и следа. Морган был рад, что неприятные воспоминания одолели посреди ночи, а не перед пробуждением. Приснись ему плохой сон ближе к утру, он бы оставил неприятный осадок на весь грядущий день. А так... Морган потянулся перед широким окном, умылся и заглянул в спальню к Брюсу. Тот смешно спал на спине, приоткрыв рот, умилительно и забавно. Морган прыснул. Брюс причмокнул губами. - Эй, солнышко встало! - позвал Морган. Брюс не отреагировал. У него зазвонил будильник. Брюс поморщился и вслепую нашарил телефон, орущий позитивную и энергичную мелодию из динамика. Будильник был выключен, а Брюс уронил руку на лицо. Трудно он просыпался. Морган решил помочь по доброте своей и с разбегу прыгнул на кровать, встряхивая Брюса и провозглашая: - Утречко доброе! Доброе-предоброе! - Боже, Морган, ты ужасен, - сонно проговорил Брюс. - Не ори, а то свяжу и кляп вставлю. - Ты какой-то извращенец. Кофе сваришь? - Чудесно. - Брюс убрал руку и посмотрел на Моргана. - Мог бы и сам сварить. - Я яичницу приготовлю. Идет? - А умеешь? Мне еще на собрание сегодня. Я не готов вместо этого сидеть в туалете. Морган ударил Брюса по плечу и слез с кровати, шлепая босыми ногами к кухне. - Кто в здравом уме вообще не способен готовить яичницу? - осведомился он. - А ты ведь, кстати, так и не сказал, как зовут твоих общительных рыбок. - Никак, - многословно ответил Брюс и решил добавить: - Их зовут рыба и рыба. Он ушел в ванную, а Морган, найдя сковороду, включил плиту и полез в холодильник за яйцами. Попутно на свет были изъяты сосиски, помидоры, перцы, зелень. «Была не была», - подумал Морган и накрошил в сковороду все четыре ингредиента, залив их яйцами. Он честно не знал, бывала ли яичница со сладким перцем, но был уверен, что физики заслуживали доверия: все, что теоретически могло существовать, существовало. Морган подумал о своём Страннике с Гаем на борту, засмотрелся в окно с разводами от дождя и пыли, и уронил лопаточку на пол. Плохие воспоминания не имели права жить! Морган злобно вытер лопаточку и тряхнул головой. Его отец заслужил лишь светлую память; он был бы раздосадован, узнай, что Морган чаще тосковал, чем вспоминал приятные минуты их совместной бытности. Услышав шаги приближающегося Брюса, Морган поскорей отвернулся к плите, пряча лицо. Три глубоких вдоха — и гадости из головы ретируются, ища себе другого дурака, чтобы паразитировать в нем. Морган вдохнул раз: образ Гая стал тускнеть. Два: сознание утонуло в лучах выдуманного солнечного света, греющего лицо и руки. Три: мысленная метла прошлась по закоулкам памяти, выскребая оставшуюся грязь и выбрасывая ее в урну для утилизации. - Так что тебе снилось? - спросил Брюс, вынимая две тарелки и помогая разложить по ним еду. - Ничего, - отмахнулся Морган. - А тебе? - Ну я-то во сне не рыдал, - мягко заметил Брюс. Нужно было сменить тему. Морган только-только вытряхнул из урны испачканные листы с минувшим. - Я думаю, твоих рыб стоит назвать Апельсин-1 и Апельсин-2. Брюс хрюкнул с яичницей во рту и тут же помотал головой. - Никогда... Это что, перец? - И что дальше? - Морган вздернул брови. - Просто вопрос. - Брюс миролюбиво принялся пережевывать завтрак. Морган смотрел то в тарелку, то на Брюса. Мысль, отчего тому приспичило общаться с ним после нескольких месяцев беспечного и здорового секса, не давала покоя. Морган давал руку на отсечение, что за те последние три дня, что они не виделись, Брюс внезапно не воспылал к нему огненными и пылкими чувствами. Он припоминал их предыдущие встречи. Да, Брюс никогда брезгливо не отворачивался, но и на контакт не предлагал пойти. Морган всегда был совершенно убежден, что этому человеку был интересен лишь в плане постели, и то постольку поскольку. А тут раз — и давай общаться! Морган ни с одним альфой не завтракал вот так. Непонятные ощущения. Он выудил обжаренную с яйцом помидорку и задумчиво положил ее в рот. - Спасибо, - сказал Брюс, добив свою порцию. - Сейчас сварю кофе. - Да брось, тебе еще на работу. - А тебе не нужно? - У меня домашняя работа. Засылают порой репортажи делать, но очень порой. Меня главный редактор недолюбливает, так что... Уйду оттуда... Когда-нибудь. - А чем ты на жизнь зарабатываешь? - Брюс убрал грязную посуду в раковину. Морган заметил, как у того раздраженно пошевелились губы после фразы. - Знаешь, быть свободолюбивым и сидеть на шее родителей, это не лучший способ существования. Я, конечно, тебя сейчас не обвиняю, но я бы не смог так. Морган перестал есть. - А-а-а, - потянул он. - Ну и какой я в твоих больных фантазиях еще? Может, оторва-сынок из богатенький семейки? Омега, который умеет трепаться и тра... - Так, стоп, я этого не говорил. - Не говорил, но думал! - Да, хорошо. Думал, но ты... Я просто не люблю, когда люди ничем не занимаются. - Да кто тебе вообще сказал, что я ничем не занимаюсь?! - А чем ты занимаешься? - Приподнял брови Брюс, наливая себе стакан любимого сока. - Я... - Морган замялся. - Да всяким разным. - Ладно, не будем об этом, - смирился Брюс. - А даже если бы я был лентяем, тебя-то это с какой стороны волнует? - Я всю жизнь пробивал себе дорогу учебой и трудом, поэтому те, кто прожигают жизнь... Не уважаю я таких людей, короче говоря. И тех, кто живет за счет других, тоже не люблю. Морган понятливо кивнул. - Ясно-ясно, был омега, которого ты содержал, а он... - Не вороши прошлое. - Значит, точно был. - Напряжение Брюса сказало Моргану больше, чем согласие. - Как мило, что мы похожи! Я тоже считаю, что альфе от меня нужно только тело. И наши с тобой встречи подтверждение этому. Брюс громко опустил стакан на поверхность тумбы. - Я уже сказал тебе вчера. Ты мне интересен не только в постели. Я хочу узнать тебя ближе. - И сможешь отказаться от предрассудков? Сможешь не сравнивать меня со своими прочими любовниками? - А ты? Резонно. Морган хмыкнул. Брюс определенно был не таким, как прочие альфы, с которыми его сталкивали судьба и алкоголь. И, кажется, у них было больше общего, чем можно было подумать. Начиная с предрассудков, которые организовали в голове свою секту. - Я смогу. - Морган кивнул, подтверждая свои слова. - Я хочу. Понятия не имею, что из этого выйдет, но никаких предрассудков, обещаю. - Взаимно. И они пожали друг другу руки, словно при заключении сделки.***
Морган так торопился позвонить, что несколько раз нажал не туда, когда набирал Рики. Набрав, немедленно прислонил телефон к уху, но Рики был вне зоны доступа: очевидно, опять не зарядил, он любил забывать о такой важной штуке, как аккумулятор. Дейв трубку взял, но, прежде чем Морган успел вывалить тонну-другую новостей, друг прошипел скоростные извинения, заверения и добавил, что именно сейчас говорить не мог. «Козел какой!», - подумал Морган и тут же совестливо вспомнил, что у Дейва было несносное, хитрое и привередливое начальство, а работу Дейв менять не мог, потому что боялся, что парень перестанет считать его сильной и стойкой личностью. Морган подумал, что еще немного — и он с битой подкараулит босса Дейва в переулочке, чтобы ненавязчиво попросить его быть толерантней и проще. Если человек не умел быть менее говном, ему следовало помочь, подтолкнуть к светлой стороне. Морган с разочарованием пихнул телефон в карман. Он так хотел поговорить! О себе и Брюсе, о первом почти человеческом завтраке на кухне. Пусть для кого-то это была мелочь! Морган был Морганом, а не кем-то. Дома Морган послонялся по комнатам, помыл полы, протер холодильник. Потом, грызя грушу, взял отцовское фото, стер с рамки несуществующие пылинки и упал на диван. - В общем, так как меня все прокатили, я буду говорить с тобой. Извини, я знаю, вряд ли ты бы одобрил мои отношения с Брюсом, но уж так вышло. Ты сам не особо стремился остепениться. Помнишь? - Морган улегся на подушки. - Мы ели пиццу! Пиццу! Просто так ели, без прелюдий к чему-то. Он сказал, что... Брюс сказал, естественно, что хочет узнать меня ближе. Думаешь, я могу ему нравиться? Ну, в смысле, как омега, которого можно водить в кино? Я не знаю. Я, конечно, прелесть, но, сам понимаешь, подарком здесь не пахнет. Да и непонятно мне, почему он надумал об этом лишь теперь. Жалко, черт побери, что ты постоянно молчишь, пап. Неуютно. Морган прислушался к тишине в доме и поежился. Звуки собственного голоса успокаивали, однако и пугали. Не знай кто, что Морган говорил с отцом, то принял бы его за безумного. Иногда хотелось, чтобы сказки о призраках стали явью, и Гай, полупрозрачный и бледный, вошел бы в двери. Морган даже обернулся и некоторое время смотрел на дверной проем. Никто, ожидаемо, не пришел. Морган улыбнулся своим фантазиям и погладил рамку. - Я не знаю, что там выйдет, но хочу рискнуть. Если наступлю на грабли, то, наверно, будет не так обидно, чем если я не попробую вовсе. Брюс, он... А, неважно. Надеюсь, ты не против. Если против, можешь уронить мне на голову лампу, или что там делают злые привидения? Я буду очень рад, если уронишь. Можешь ронять хоть каждый день. Гай промолчал. Смотрел он с хитринкой. Думал, наверно, как и чем стал бы пугать Моргана будучи привидением.***
Почти полдня Морган стучал по клавишам, ругался с самим собой, удалял, правил, бродил по комнатам в попытке отыскать закатившуюся под диван или шкаф любопытную мысль. На гениальную он не претендовал. Какими словами можно было описать неописуемое одиночество? Главный герой «Странника» почти два месяца скитался по планете в полном одиночестве, оторванный от команды, не знающий, спасут ли его, увидит ли он когда-нибудь еще цивилизацию, потерянный, напуганный. Нужные слова вертелись в голове скачущими по стене тенями. Морган чувствовал их, но правильная фраза-ключ упорно не подбиралась. Морган уперся лбом в стену и попросил у нее: - Ну же, что за слова? Слова смеялись над ним и не подбирались. Морган злился. Других слов он не хотел, потому что знал: истинные — это именно те, которые никак не вспоминались. - Боженьки, да что ж за дерьмо-то такое? - взвыл Морган, а его телефон тренькнул. Тихо, грустно, будто сочувствовал. Пришло сообщение от Брюса, где тот интересовался его делами. Морган рассматривал сообщение, как змею в террариуме: любопытно, но опасно. - Иллюзия, сволочь ты такая! - вдруг вспомнил Морган и кинулся к ноутбуку с прыгающей по экрану заставкой. «Все вокруг напоминало театр иллюзий. Лишенный возможности говорить с себе подобными, Тий нередко вставал посреди джунглей и, слыша журчание быстрой речки где-то неподалеку, оказывался оглушенным такой живой и одинокой тишиной». Морган дописал предложение и схватил телефон, отвечая Брюсу: «Уже все хорошо! А ты как? Перец не вышел тебе боком?». «Нет, было вкусно. Но я готовлю вкусней». «А я и не возражаю. Можешь доказывать это каждый день, я тот еще проглот». «Ты сходишь со мной в кино?». Морган расплылся в улыбке. «Это свидание?». Брюс не отвечал добрых пять минут. Морган уже решил было, что тот уронил на телефон чашку кофе, но Брюс вернулся. «Да, свидание». Морган заулыбался еще шире. Свидание после полугодового секса — это почти как вопрос «А как тебя зовут-то?» после общего ребенка. Смешно и глупо. Морган поулыбался, а потом скис. За сколькими отношениями он наблюдал на протяжении двадцатипятилетней жизни? И многие его бесили, а оставшаяся часть казалась невозможной с ним в главной роли. Он совершенно не умел быть с кем-то вместе. Или для этого и не нужно было быть специалистом? Вряд ли для отношений существовал ряд правил, лишь придерживаясь которых можно было стать кому-то парой. Наверно, для всех это было неизвестное минное поле. Морган просто не родился сапером. Отложив телефон в сторону, Морган уставшими глазами посмотрел на ноутбук. Работу на сегодня следовало прекращать, уже сам мозг болел. На улице кричали мальчишки. Морган собирался зевнуть и пойти за хлопьями с молоком, когда услышал пронзительное мяуканье. Усач! Морган узнал бы его писк среди прочих. Морган влетел в тапки и выбежал на улицу. Он забыл посмотреть в окно, а потому открывшееся глазам представление стало сюрпризом. Двое мальчишек лет восьми подтаскивали к себе вырывающегося и вопящего Усача за хвост и пытались обмотать ему лапы скотчем. Морган обычно любил детей, когда они умилительно дули щеки или хлопали еще наивными глазами, но сейчас почувствовал, как в груди вставал на дыбы самый страшный демон ада. Возможно, даже сам Люцифер. - Я сейчас кого-то грохну! - рявкнул Морган. - Живо от кота два шага назад, или всыплю! Где родители? Я и им всыплю! Один из мальчишек испуганно рванул прочь, а второй задержался, все еще держа кота. - Я папе скажу! - заявил он. Что именно он собирался говорить, Морган не знал. Ребенок, видимо, тоже. Морган, долго не думая, быстро пошел к мальчишке, уже прикидывая, как потащит того за ухо на суд к родителям, растящим малолетнего дьяволенка, но тот, прочитав нешуточную угрозу во взгляде Моргана, отпустил Усача и побежал вслед за товарищем. Только пятки засверкали. - Беги-беги, - прошипел Морган, подходя к Усачу, описавшемуся от страха, и беря его на руки. Усач был в таком шоке, что даже не пытался убежать. - Может, ну ее к чертям, эту коробку? Переезжай ко мне, - предложил Морган, успокаивающе гладя котенка по голове и прижимая к себе, грязного и мокролапого. Дома Морган аккуратно отмыл Усачу лапы и пристроил в коконе из одеяла на диване. Усача еще долго трясло.