«Каждый на что-то влиял. Об этом говорила теория эффекта бабочки, в этом же можно было увериться каждый день. Любой поступок нес на себе печать будущего. И каждый сталкивался с этим, потому что у каждого был тот момент, когда он прокручивал в голове какой-то разговор, какое-то действие и думал, как можно было сказать или поступить иначе».
(Г.Р. Эванс. Странник. Система войны)
Уже четвертый день шел снег. Хлопья падали на землю, покрывая ее сперва тонким, а после тяжелым зимним пледом. Такая погода навевала умиротворение и легкую апатию. Снег повисал на ветвях кустов и деревьев, обсыпал провода и крыши, забивался у дверных порогов и оконных рам. Небо было серым. Но цвет этот не был таким же больным и тусклым, как в осеннюю непогоду. Это было чистое и холодное зимнее небо, суровое и отстраненное. Морган любил тихий хруст заледеневшей снежной корочки под ногами. Когда он шел из магазина, то старался не шуршать пакетом и вслушивался в каждый свой шаг, ловя приятные звуки. Со стороны, наверно, казалось, что он был с приветом. Моргану было безразлично. Несмотря на холод, на душе Моргана расцветали дикие розы, полевые ромашки, тюльпаны, астры, орхидеи. Ему было тепло настолько, что он даже перчатки не стал надевать. Морган раньше не сталкивался с такой оказией, как влюбленность. Она была далекой, как Антарктида или Луна, непонятной, чужой, странной. Морган даже не был уверен, что его захватила именно эта болезнь, но факты говорили сами за себя, и Морган с осторожностью сапера рассматривал неведомую доселе инопланетную штуковину внутри. Та выглядела безумно, опасно и в то же время застенчиво. Словно не только Морган приглядывался к ней, но и она к нему. Морган всегда обходил влюбленность стороной и не имел с ней дел. Он был наслышан об отзывах уже приобретших товар потребителей: количественно больше влюбленность несла в себе побочных эффектов, чем сладких порций эндорфинов. К влюбленности прилагались крылья, белые и легкие, чтобы сердце подскакивало, а счастье ударяло в кровь, разнося по телу свои частички, заражая все: от пяток до головы, особенно концентрируясь в последней. Но в придачу к крыльям прилагались нервозность, стресс, чувствительность, ранимость, страх, ревность и еще немного мелких неприятных деталей, которые в совокупности могли развивать мигрень или меланхолию. Морган не хотел ни в кого влюбляться. Это чувство делало слабей, подчиняло. Но снежный ком, сорвавшийся с горы, было уже не остановить, как Морган ни врезался ногтями в землю. Он успешно пропустил момент созревания кома и очнулся уже улыбающимся и прикусывающим губу идиотом, выводящим на груди дремлющего Брюса всевозможные узоры. Когда это все началось? И можно ли было найти точку невозврата? Морган прокручивал в памяти дни, проведенные в компании Брюса, но не мог найти ту черту, которая отделяла взаимную страсть от дружеских посиделок с печеньем и какао. Морган совершенно не хотел ни в кого влюбляться! Если бы он обладал достаточной силой, он бы вообще вырезал из себя эту злокачественную опухоль. И в то же время, этот наркотик приносил немалую радость. Моргану нравилось, когда Брюс потягивался и зевал, когда он задумчиво почесывал пробивающуюся на подбородке щетину или жевал язык, читая новости на сайте. Влюбленность была еще незрелой, зеленой, совсем наивной. Морган отчаянно тормозил ее, чтобы она не стала чем-то большим, но сомневался, что его усилия вообще помогали. Друзья его понимали плохо. Дейв был рад любить своего будущего мужа и не видел в новом для Моргана состоянии ничего плохого, Рики же считал, что Морган трусил по другой причине. - Признайся, что ты боишься безответности, - сказал он. - Ты и твой Брюс — оба совсем больные люди, не можете сесть и поговорить, делаете все спонтанно и бездумно. Сперва спали, потом начали разговаривать, а теперь стали парочкой, которая по-прежнему друг другу не доверяет, словно все еще на первой стадии. Вот поэтому, Морган, поэтому люди сперва знакомятся, а потом становятся любовниками. - Я не боюсь безответности! - заявил Морган, вспоминая чёртово «Люблю тебя», не дающее покоя по сей день. А ведь прошли аж две недели! - Лгунишка, - беззлобно фыркнул Рики. - Ладно, поговорим о другом. Как книга? Пишешь? - А куда я денусь? Ты, как Гленн. Этот жадный человек звонит мне чуть ли не каждый день. - А Брюс знает, что ты... ммм... автор «Странника»? - аккуратно спросил Дейв, облизывая прилипший к соломинке от молочного коктейля шоколад. Морган напрягся и коротко помотал головой. Дейв приподнял брови, а Рики тяжко вздохнул. - Мда, - сказал он. - Эй! Я не обязан всем вокруг сообщать об этом! Мы с Брюсом... - Да-да, мы знаем. Вы с Брюсом сами не понимаете, что между вами, а поэтому какое доверие! - согласился Рики. - Он вообще нужен тебе? Ну, Брюс. Ты его в своем будущем видишь, или это все-таки ни к чему не обязывающие отношения? Морган не знал. Понятия не имел. Не представлял даже. Он просто проводил с Брюсом время. Они куда-то двигались, кажется, вперед, но гребли несинхронно и с закрытыми глазами. Морган с понятием «серьезные отношения» был знаком только с любительской точки зрения и себя с Брюсом к нему не относил. Да и что это за отношения такие, серьезные которые? - Слушайте, мы просто вместе. Зачем усложнять классификациями то, что естественно и обыкновенно? Я вообще считаю, что, если Брюс мне начал нравиться сильней, это только моя проблема. На кой хрен нам садиться и выяснять отношения? Когда отношениям будет нужно, они сами выяснятся. Да, Дейв? Дейв утешающе погладил Моргана по запястью и сказал: - Морган, на самом деле, ты прав и не прав. Да, пусть все идет своим чередом, но все же разговаривать иногда нужно просто хотя бы для того, чтобы понимать, что между вами. Диалог много каких проблем решает. Особенно диалог, начатый вовремя. Морган раздраженно отпил из стакана. Диалог, разговоры, болтовня... Моргану казалось, что беседы на тему «Ах, кто ты мне, кто?» были к месту в сериальном пафосе, но не в реальной жизни. Морган не хотел портить первые адекватные отношения с альфой глупыми омежьими вопросами. Такие вопросы, он боялся, могли спровоцировать тошноту своей слезливостью. Как показывал опыт его деда и отца, ты мог быть либо нужен человеку, либо нет, все остальное — от лукавого. И никакие фразы не могли спасти ситуацию, если ты не был нужен, и никакие вопросы не могли отдалить от тебя кого-то, если бы был нужен.***
Нехорошее самочувствие с налаженным распорядком почти сошло на нет, хотя Морган все равно чувствовал недомогание. Морган честно засыпал в десять вечера, а не в четыре утра, даже стал есть больше овощей и дедушкиных творожных рулетов, чем гамбургеров и орехового масла, зачерпываемого пальцем прямо из банки. Но нет-нет — и мутить начинало от вида разделываемой рыбы или запаха духов из магазина с парфюмерией. Морган полазил по сайтам, чтобы понять, что еще мог сделать для себя полезного, но там советовали вести здоровый образ жизни и ждать благодати, которая обязательно должна была сойти на ответственного борца. Морган и ждал, недоумевая, почему его подкосило именно сейчас, а не раньше, когда он был еще более безответственным. Хотя куда уже больше! Руди был доволен. Он пичкал Моргана кашами с фруктами, на стол вместо печенья водружал порезанные персики и яблоки. И говорил, что Моргану давно было пора бросить зефир, ириски и вино. - Я не алкоголик. - Моргана коробило от тона деда. - Что, выпить было нельзя? Я всегда знал меру. - Знал, - согласился Руди, - но я рад, что ты наконец-то стал больше думать о своей личной жизни, чем о вечеринках. Так, глядишь, и до семьи доберешься. Может, я и правнуков увижу? - Охо-хо! - Морган помахал руками. - Снова-здорово. Дедуля, рано, рано мне иметь детей. - Ты чуткий и добрый, Морган. - Беспечный. - Заботливый. Посмотри, как меня выхаживаешь! - Гиперэмоциональный и нестабильный, как нептуний-239. - Самый потрясающий внук на свете. - Мы говорим на разных языках, я понял. - Нет, просто ты упрямый балбес. - Во-от, - согласился Морган, - в самую точку. Поэтому и рано. Руди покачал головой и ушел к окну, чтобы протереть листья у домашних цветов.***
- Как ты? - этот вопрос Брюс задал первым делом. Морган закатил глаза и протиснулся в двери дома Брюса, чтобы не стоять на пороге. Брюс и его вопрос уже набил оскомину. Морган не сомневался, что, если вскрыть ему череп, эта оскомина окажется физически реальной. - Я жив, здоров, весел и хочу пить. - Ты ходил в больницу? Может, у тебя что-то серьезное? - Нет, не ходил. Схожу, если станет плохо. Пока что мне хорошо. Пить хочу, помнишь? Если будешь стоять в проеме, мне придется ползти по полу, чтобы проникнуть на кухню, ведь летать я не умею. Знаешь, у людей есть недоразвитый хвост, тот, который копчик, но недоразвитых крыльев нет. А все потому, что... - Господи, - вздохнул Брюс, отодвигаясь в сторону, - иди, только не трещи так много, умоляю. Пока Морган мурлыкал под нос легкую песенку и наливал себе стакан вишневого сока, купленного специально для него, Брюс тоже зашел на кухню и задумчиво уставился на плиту, скрестив руки на груди. Морган ощутил прилив любопытства, и сок, не выдержав конкуренции, был отставлен в сторону, а Морган спросил: - Ну что? Что ты хочешь сказать? Давай скорей, я все еще хочу пить. - Так пей, - фыркнул Брюс. - Брюс, говори уже. Я не могу пить, когда мне интересно. - Морган, это глупо. - Глупо курить на заправке, оголенные провода трогать, пить витамины натощак, пытаться разбить баллон с газом, читать книгу с конца, делить на ноль, прятать от ребенка конфеты... - Прятать конфеты — не глупо, - встрял Брюс. - Разве? Я все равно шпионил за отцом. Рисовал схему его перемещений и следил за ним через систему зеркал. - Схему перемещений? - Брюс заулыбался. - Ага. То место, к которому он чаще подходил, когда звал меня есть, и было нычкой. Я искал только в определенной области и всегда находил. Брюс рассмеялся, мигом теряя весь настрой, и Морган — вместе с ним. Отсмеявшись, Морган снова уставился на Брюса, и тому ничего не оставалось, кроме как смиренно вздохнуть и сказать: - Мои родители приехали погостить на несколько дней. Они живут в Чикаго большую часть времени... Эм... Мы собирались вместе поужинать. Я бы хотел, чтобы ты... ммм... - Пошел с тобой? На встречу с родителями? - Морган забыл о том, что хотел пить, наклонил стакан с соком, который держал в руке, и тот щедро полил пол бордовой жидкостью. - Ох ты, прости. - Я вытру, не суетись. - А... А как? То есть, это будет удобно, если я тоже приду? Тебе не кажется, что наши отношения все-таки... Брюс поднял голову от пола, выжал тряпку в раковину и с настороженностью спросил: - Не понял? Что там с нашими отношениями? - Ну, - Морган замялся и почесал нос, хотя тот совершенно не подавал признаков зуда. Брюс снова скрестил руки и чуть свел брови, превращаясь в того немногословного парня, который спал с Морганом несколько месяцев назад. Моргану трансформация не понравилась. Брюс был хорош в своем естественном облике, но никак не в этой защитной форме ворчуна и тихого омута, в котором известно что водилось. - Эй! - Морган подошел к Брюсу, расцепил его руки, деловито уложил их себе на бедра и поцеловал Брюса в нос, стягивая с того маску безразличия. - Давай-ка без этого косплея на ежа. Тебе не идут колючки. Я-то теперь знаю, что ты смотришь мультики и любишь, когда тебе гладят спинку. Брюс улыбнулся и прижался к губам Моргана. - Просто у тебя руки волшебные, - сообщил он, оторвавшись и усмехнувшись моргановым закрытым в блаженстве глазам. - Я знаю, - Морган не стал спорить с очевидным. - Не бойся, милый, родители так родители. Конечно, я приду. Он понял, что что-то ляпнул, когда Брюс поднял брови и весело заглянул ему в глаза. Труда это не составило — их лица находились на расстоянии нескольких дюймов друг от друга. - Милый? Это прозвучало... мило. - Я хотел сказать «лапа». Да-да, именно это я и хотел сказать. - Я вовсе не против, Морган. - Случайно вырвалось. - Мне понравилось. - Хватит так скалиться! Это не смешно! - Нет, не смешно. Это приятно. Спасибо. Морган собирался спорить дольше, защищаясь до последнего. Та яма, куда он снова сделал шаг, казалась глубокой и темной, а от того — страшной. Однако, Брюс был рядом, и его уверенность, что Моргану требовалось присутствовать на ужине с родителями, была доказательством того, что в яму спускался не один Морган. Советы друзей по поводу разговора быстро утонули в болотной трясине. Действия Брюса были красноречивей любой беседы на любую тему. От этого в груди разливался солнечный свет. Морган улыбался в поцелуй.***
От нервов слегка колотило, хотя Морган был не из пугливых. Обычно это он запугивал и делал страшное лицо, угрожая засветить в глаз незадачливому оппоненту, но теперь, стоя перед зеркалом и приглаживая то, что и так выглядело гладко, Морган ощущал себя застенчивым первокурсником-ботаном, неуверенно подтягивающим штанишки и прижимающим к груди учебник. Руди сто раз повторил, что Морган выглядел адекватным и симпатичным, но этого было мало. Морган впервые знакомился с родителями альфы. Он знал себя слишком хорошо, а потому подозревал, что сболтнуть глупость или выругаться для него будет естественно, а вот Брюсу придется краснеть. И Морган занимался аутотренингом, веля себе на один вечер стать самым примерным из омег. Ложь во благо — это ведь благо, а не ложь? Математика, конечно, не согласилась бы, потому как минус на плюс равно минус. Брюс выбрал тихое кафе на Манхэттене, хотя Манхэттен и тихий были несопоставимыми понятиями. Морган добирался сам, потому как Брюс весь день проводил с семьей, и они в кафе прибыли первыми. Он сперва не увидел их, пощурился близоруко, но Брюс заметил его и поднял руку вверх, привлекая внимание. Отец Брюса был солидным мужчиной с животиком и усами. Брюс был похож на него и второго родителя, который был ниже Моргана, вдвое изящней, выглядел не по годам молодо и модно. Он был довольно красив с точки зрения Моргана, умеющего видеть шарм в каждом. - Добрый вечер, - поздоровался Морган, присаживаясь на услужливо отодвинутый Брюсом стул. - О, вы Морган? - Омега протянул руку. - Мы очень рады познакомиться. Брюс, кажется, в восторге от вас. - Папа, - сдержанно попросил Брюс. - Успокойся, дорогой. Меня зовут Джозеф, можно просто Джо. А этот молчаливый усатый человек — Роберт. Роберт? - Я вовсе не молчаливый, просто жду, когда ты наговоришься, - сказал Роберт, и Морган прыснул от схожести интонаций отца и сына. - Роберт Келли. Я так понимаю, если Брюс решил нас познакомить, можно вскоре ждать свадьбу? - А что, раньше он вас ни с кем не знакомил? - Морган слишком явно проигнорировал вопрос о свадьбе и улыбнулся Брюсу, который закатил глаза и принялся жевать улиток в соусе. - Последний раз лет в восемнадцать, верно, Джо? Провстречался месяца пол — и на том все закончилось. А пылу сколько было! Морган хотел спросить про Мартина, но вовремя прикусил язык, замаскировав приоткрытый на мгновение рот под кривую попытку удивиться. Помог утолить любопытство Джозеф, который нахмурился и сказал: - А, был же еще тот неприятный парень, которого мы в его квартире застали. Он отболтался от предложения пообедать какой-то шаблонной фразой про работу. Он разве работал, Брюс? - Да, я ему салон красоты купил. Не верю, что вы забыли, я же столько денег, цитирую, «смыл в канализацию». - Брюс съел еще одну улитку. - А мы можем не вспоминать его, а? Не будем портить вечер этим... человеком. - Согласен. - Роберт уловил настроение сына и выразительно посмотрел на Джозефа. Тот все понял. - Ничего, что мы заказали за вас? Брюс сказал, что вы поклонник фаст-фуда, но мы с мужем выразили надежду, что и стейки вам понравятся. Здесь отлично готовят говядину. - О, еда в любом виде хороша. Главное, чтобы было вкусно, - согласился Морган. Через час Морган смог дышать свободней. Родители Брюса оказались людьми доброжелательными и воспитанными. Разумеется, они оценивали его со всех сторон, но виду не подавали, и Морган, забыв о своем стремлении выглядеть самым культурным омегой на планете, расслабился и стал собой. Смеялся над шутками, уплетал стейк, выбирал с Джозефом десерт и спорил по поводу кокосовой стружки или кокосового сиропа: Джозеф настаивал на стружке, Морган любил сироп. Когда Роберт в своей степенной манере заявил, что Брюс, хмурясь, был похож на морскую свинку, Морган, махнув на правила приличия, захохотал и подтолкнул Брюса в бок. Тот улыбнулся и поцеловал его в висок. - Не обращай внимания, - посоветовал Брюс. - А с вашими родителями, Морган, вы уже познакомились? - беспечно спросил Джозеф. Морган, занесший вилку над последним кусочком десерта, остановился и растерянно помотал головой. - Нет. - А что так? Боитесь, что они не отдадут такого очаровательного омегу такому парню, как наш Брюс? Зря волнуются, он очень ответственный молодой человек. Я лично за него ручаюсь. - Да, я знаю. - Морган понятия не имел, что нужно было говорить и как реагировать. Брюс, Джозеф и Роберт были семьей, полноценной. У Моргана такой не было, но он не чувствовал себя ущемленным, пока на это не обращали внимание. В конце концов, он не из приюта был. Тем детям не повезло куда больше, а у Моргана к двадцатишестилетию оставался целый родственник. Некоторых и таким обделили. Однако, чужим людям сообщать о численности своих родных Морган не любил и не умел. Он после видел сожаление в глазах, и это больно било по сердцу, напоминая, что он потерял. - Они тоже журналисты или... - Пап, хватит, - попросил Брюс, сжимая ладонь Моргана, уставившегося в тарелку. - А что я такого сказал? Что-то не так? - обеспокоился Джозеф. - Я пойду до уборной, хорошо? Сейчас вернусь. - Морган выбрался из-за стола. Когда он отходил, то слышал яростный шепот Брюса, втолковывавшего что-то родителям. В туалете, зачем-то моя руки под ледяной водой, Морган рассматривал свое отражение и дышал, успокаиваясь. Гай не хотел бы, чтобы всякое упоминание о нем навевало тоску, и Морган не тосковал — он просто скучал и пытался сообразить, как научиться относиться к подобного рода вопросам проще и какой ответ на них приготовить. Все-таки любовь была поразительно красивой и злой штукой, как вьюга или корабль во время шторма. Она давала огромные силы и ранила всегда точно в грудь. Дверь в туалет приоткрылась, и Морган увидел Джозефа, который помялся, а после двинулся прямиком к нему. - Вы извините, я не знал, что... Мне очень жаль, Морган. - Вы тоже простите. Я... - Морган помотал головой. - Странно слышать от других, что у меня нет родителей. Потому что у меня был отец, и я его люблю. Он как бы жив, понимаете? Хоть и не совсем так, как это должно быть. - Да, понимаю. - Джозеф выключил воду, чтобы Морган не отморозил себе руки. - Я сам потерял отца в восемнадцать. Рак. Но, знаете, в одном журнале прочитал цитату из какой-то книги, она мне очень понравилась: «Память — единственная известная нам форма бессмертия, которую мы можем использовать». - Это «Странник», - улыбнулся Морган. - Может быть, я не помню, мне мистические боевики больше по душе. - Джозеф положил руку на плечо Моргану. - Вернемся за стол? А то Брюс сейчас все штаны от беспокойства протрет.***
Как показалось Моргану, все прошло довольно неплохо. Раньше совместных посиделок с родными парня у Моргана не было, поэтому он не мог знать наверняка, но интуиция уверяла, что в грязь Морган лицом не ударил, хоть и не был самым культурным омегой на свете. Домой он вернулся веселым и в приподнятом настроении, потискал Усача, звонко чмокнул деда в щеку. Тот проворчал что-то и потрепал Моргана по голове. А утром следующего дня Морган вновь провел завтрак на коленях в туалете.