Someday

Время идёт, а Чимин всё не появляется. Юнги хватило и дня, чтобы понять, что он зря вспылил и накричал, но Чимину оказалось этого времени мало, чтобы перестать обижаться. Юнги никогда не думал, что его так сильно будут беспокоить свои слова, точно отражающие мысли. Хотя тут, скорее, дело не в словах, а в интонации, с которой они были произнесены. Тем не менее, Юнги действительно жаль и даже немного стыдно за свою несдержанность. Просто альфа принял ту ситуацию на свой счёт, перенёс её на себя, что повлекло взрыв эмоций. Парень думал: как в принципе возможно отказаться от своей мечты так просто, как это сделал Чимин? Буквально вчера он танцевал в зале до потери пульса, чтобы великолепно выступить на конкурсе, а уже сегодня он говорит, что он больше не может танцевать. Да, говорит это с грустью в голосе, но этого мало. Как можно так легко отбросить все свои навыки и годы тренировок ради ещё неродившегося ребёнка, непонятного нечто внутри тебя, которое загубит всю твою молодость. Это вообще реально: всю жизнь стремиться к своей цели, делать всё, чтобы заниматься любимым делом, и в один момент, из-за каких-то обстоятельств, сказать себе: «Мне больше не нужен мой смысл жизни. Я брошу всё, буду несчастлив и проживу всю жизнь мечтаниями об упущенных возможностях». Именно «всю жизнь». Потому что Чимин один, без истинного альфы, да и, в общем-то, без какого-нибудь приблизительного варианта спутника жизни. Никто ему не поможет вырастить этого ребёнка в любви, никто безвозмездно не потратит своё время, чтобы посидеть с чужим чадом, пока его папа по двенадцать часов оттачивает новую хореографию для выступления, ведь на нянь просто нет денег. А потом уже малыш пойдёт в садик, школу — там нужны средства, чтобы его содержать, и по-прежнему нет времени, чтобы тратить его на себя. Когда это долгожданное время появится, тело уже будет не то, да и навыки и умения тоже. Кроме этого, сами мысли и приоритеты будут не те. Ребёнок к тому моменту станет вселенной Чимина, вокруг которой будет вращаться весь его мир и все дела, цели и планы. Даже мечта, возможно, будет уже другая. Какая-нибудь простая и банальная, вроде этого: понянчить внуков или переехать в экологически чистый район. Юнги всё это понимает, выстраивает в логическую цепочку и приходит к мысли, что Чимин, может быть, даже будет счастлив. Опять же, «когда-нибудь», но не сейчас. И потому Юнги до сих пор не считает свои мысли ошибкой. Чимину не нужен этот ребёнок, пока он не осуществит и половины своих желаний. Но говорить Чимину прямым текстом избавиться от спиногрыза было слишком жестоко. Потому что омега как-то упоминал, что любит детей и хочет ребёнка, хоть и не в таких обстоятельствах. Иногда даже на его лице появлялась мечтательная улыбка, когда он думал о будущем, и это всегда подмечал Юнги. Поэтому альфе не стоило взрываться и кричать на Чимина, а следовало засунуть своё мнение подальше и не разрушать чужое доверие бессмысленной ссорой. Всё-таки Чимин взрослый парень и может принять важное для себя решение самостоятельно. Но именно сейчас этот взрослый парень ведёт себя очень безрассудно и глупо. Это действительно по-детски обижаться так сильно на Юнги, что не давать ему и шанса исправить ситуацию. Чимин полностью отгородился, не появлялся долгое время и, наверное, делал всё, чтобы не пересечься с Юнги в его районе. Тут же стоит упомянуть, что у Чимина оказалось просто невероятных размеров терпение, раз уж его не напрягает вечно мигающий и вибрирующий мобильник. Юнги даёт время Чимину, чтобы он остыл, но ни через неделю, ни через две ничего не меняется. Юнги всё ещё игнорируют. И ему это не кажется. Парень стучит в металлическую дверь, но ему не открывают, хотя он прекрасно слышит звуки по ту сторону двери: как приподнимается крышечка, прикрывающая дверной глазок, и как прислоняется чужое тело к холодному металлу, опираясь о него ладонями. — Чимин, жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на обиды, — произносит Юнги, зная, что эти слова их адресат услышит. Парня впустят хотя бы по той причине, что он знает, что Чимин дома и что Чимин тоже знает, что Юнги знает, что он дома. По ту сторону двери послышался тихий щелчок, и Юнги наконец увидел Чимина, который по-прежнему выглядел расстроенным и обиженным. Чимин молча впустил гостя и ушёл на кухню, чтобы поставить на плиту чайник, а Юнги молча последовал за ним. Интерьер квартиры оставлял желать лучшего. Это была даже не квартира, а какая-то коробка с несколькими комнатами: спальней и одновременно гостиной, малюсенькой кухней, где вмещался только стол и квадратный холодильник, и с ванной, совмещённой с туалетом. Стены будто картонные: настолько тонкие, что без проблем можно услышать, как чавкает сосед из соседней квартиры. Они были окрашены в серые тона и совсем не придавали уюта обители Чимина. Квартира обшарпанная и убогая, она совсем не вяжется с домашним и тёплым Чимином. Юнги рассматривал Чимина, насыпающего ложечкой кофе в кружку. Он был таким, как обычно, в лёгкой свободной футболке белого цвета и спортивных штанах. Чимин выглядел уютно и мило, хотя, скорее всего, Юнги так казалось из-за того, что они долго не виделись, и он немного отвык от нежного образа Чимина. Юнги скользит взглядом с сосредоточенного лица Чимина вниз, к его фигуре, и не может отвести глаз. Он прикидывает, какой у Чимина срок, и приходит в ужас от того, как быстро летит время. Чимин часть его жизни около четырёх месяцев. Омега ловит на себе чужой взгляд, отворачивается и одёргивает вниз футболу, чтобы ткань не собиралась на округлом животе неровными складками. — Я не буду брать свои слова назад, потому что я по-прежнему так считаю, — начинает Юнги, когда вскипает чайник и Чимин наливает кипяток в кружку. — Тогда зачем ты пришёл? Ещё раз сказать, что я глупое дитё и неудачник? — Чимин раздражается и с шумом ставит перед Юнги его кофе. Парень отходит от стола и встаёт у окна, чтобы не садиться рядом с Юнги на единственное свободное место — вторую половину двуместного узкого диванчика без перил. Чимин отходчивый, и он прекрасно знает, что не в его характере так долго на кого-то сердиться. Он до последнего пытается казаться холодным и отстранённым, полным обиды и разочарования, хотя всей душой желает сесть рядом с Юнги и прижаться к нему. Но нельзя, пока Юнги не посмотрит на него как прежде: не как на глупого паренька, который всё в своей жизни делает не так, а как на своего друга и как на человека, которому нужна поддержка, а не осуждение. — Нет, я не возьму свои слова назад, но я хотел за них извиниться. Я не должен был на тебе срываться и так грубо высказывать всё, что думаю. Юнги не стыдно признавать свою ошибку — ему тяжело извиниться за неё так, чтобы снова не задеть какую-нибудь нить души Чимина и не причинить парню боль своими словами. Но Юнги старался, он смотрел Чимину в глаза со всей искренностью, не пытаясь скрыть своего волнения и беспокойства о нём. Чимин всё-таки подсаживается рядом, чтоб послушать тихий голос Юнги, так как тот говорил незвучно и часто переходил на характерный ему шёпот с мягкой хрипотцой. — Я знаю, что тебе и так тяжело, поэтому не хочу, чтобы ты ещё грузился из-за моих слов или обижался на меня. Я не хочу быть для тебя тем, кто вечно портит настроение и треплет нервы. Прости, что сорвался, — заканчивает Юнги свой монолог и смотрит на Чимина, который сидел, опустив голову, и глядел на свои пальцы. — На самом деле я не думаю, что ты в чём-то не прав, — глухо, почти под нос, произносит Чимин. — Всё именно так, как ты сказал. Я ребёнок, я не сильный и я не выдержу. Когда Чимину грустно или тяжело, он всегда неосознанно тянется к людям и к теплу их прикосновений. И потому он, сам того не замечая, приближается к Юнги, прислоняется лбом к его плечу и цепляется короткими пальчиками за его рукав. А Юнги уже осознанно отвечает на его потребность к тактильности и прижимает ближе, кладя руку на его затылок. — В этом, как раз, я был не прав. Ты сильный, Чимин. Ты делаешь всё для того, чтоб стать счастливым. Даже если не танцы или карьера, ты найдёшь счастье в семье и любви. Это тоже не такой уж и плохой вариант. Ты сильный уже потому, что тебе хватило мужества отказаться от одной мечты и найти другую. Не всякий сможет так быстро переставить свои приоритеты. — Хён… — Чимин легко приулыбается от чужих слов. Даже если Юнги всегда говорил, что не умеет поддерживать людей, всё-таки это лучшее, что омега слышал за последнее время. — Всё будет хорошо. Я тебя поддержу и буду рядом, пока всё в твоей жизни не наладится, — спокойно произносит Юнги, нежно поглаживая парня по волосам. — Я не буду против, если ты будешь, как раньше, приходить ко мне в гости. — Спасибо тебе за всё, хён, — Чимин радуется, как дитя, и обнимает крепко Юнги. У них обоих будто гора с плеч упала, когда они всё обговорили. Чимин больше не чувствует себя обруганным и выброшенным на улицу щенком, а Юнги больше не испытает вины за то, что зря обидел важного для себя человека. Юнги нравилось обнимать Чимина, ощущать его тепло и мягкость, вдыхать слабый аромат тела, который ото дня в день становится всё незаметнее для окружающих из-за немаленького срока беременности. Юнги слегка вздрагивает, когда слышит хлопок двери, а после странный протяжный скрип за стеной, на что Чимин беззвучно посмеивается. — Это из соседней квартиры. Сосед вернулся, он всегда такой шумный. «Ах, вот что Чимин имел в виду, когда говорил, что у него дома будто нет стен», — думает Юнги. — Теперь я понимаю, почему ты так много времени проводишь у меня, — признаётся Юнги, за что получает лёгкий тычок в ребро. — Ага, а ещё у тебя тепло и есть телевизор, — смеётся Чимин и отстраняется. Толстые стены, тепло и телевизор — это, конечно, хорошо, но всё-таки главное отличие двух квартир — это наличие самого Юнги. Но об этом Чимин пока что не скажет.