Someday

Белёсый дым тонкой струёй поднимается вверх от сигареты и рассеивается в воздухе спустя пару секунд. Юнги неторопливо стряхивает тлеющий пепел и снова затягивается. На часах около восьми вечера, тёмные улицы уже пустеют. Люди устало перебирают ногами и медленно плетутся с работы домой. И Юнги тоже хочет поскорее заняться этим же занятием, но Чимин как обычно очень долго копошится и собирается. Это не первый раз, когда Юнги встречает Чимина с работы, чтобы они вместе пошли домой. Но почему-то сейчас Юнги так волнительно от этого. Эта небольшая прогулка — первая с того момента, как они официально стали парой. Юнги быстро докуривает, когда слышит за спиной, в здании магазина, приглушённый голос Чимина, который прощался со своим коллегой. Парень второпях тушит сигарету о железные перила, прилагающиеся к невысокой лестнице магазина, и выкидывает её в урну. — Привет, — улыбается Чимин, когда выходит наружу. Он быстро спускается вниз и подходит к Юнги, тут же меняясь в лице и нахмурившись. — Ты опять, что ли? Юнги сразу понимает, что речь идёт о курении, когда Чимин резко хватает его за локоть и тянет чуть дальше от лестницы. Чимин никогда не скрывал, что его воротит от запаха табака, и теперь, когда его обоняние значительно обострено, ему с трудом удаётся сохранять спокойствие и не раздражаться. — Прости, просто нервы, — произносит Юнги. — Постараюсь больше не курить. — Я знаю, тяжело отказываться от вредных привычек. Я ничего не имею против, кури, если хочешь и если это помогает тебе расслабиться. Только не при мне, пожалуйста, — Чимин отпускает чужую руку и делает глубокий вдох, чтобы наполнить лёгкие чистым и свежим вечерним воздухом. — Тогда я постараюсь больше не попадаться, — усмехается парень, пытаясь развеять обстановку. Благоразумность и рациональность — это то, чего не хватало всем тем омегам, с которыми Юнги знаком. Из всех близких друзей и знакомых Чимин — чуть ли не наивысшая точка адекватности. Он вдумчив, спокоен и предельно внимателен к людям. Именно то, что он всегда с пониманием ко всему относится, наверное, и позволило им вдвоём так долго сохранять связь. Юнги не мог долгое время общаться с людьми, которые его раздражали своими замечаниями и советами или которые вечно вводили в замешательство своим неумением контролировать эмоции. Чимин не делает ни того, ни другого. Наверное, поэтому Юнги и нравится Чимин и поэтому же ему кажется, что их отношения будут крепкими — они не станут ссориться и ругаться из-за мелочей. — Долго меня ждал? — тихо спрашивает Чимин спустя минут пять безмолвной прогулки, он сглатывает несуществующий ком в горле и опускает голову вниз, смотря под ноги. Они неспешно шли через плохо освещённый парк, изредка соприкасаясь плечами. Последние дни зимы были прохладные, но не морозные. Было достаточно тепло для того, чтобы прогуливаться по парку медленным шагом. — Минут десять, — отвечая на вопрос, Юнги оборачивается в полголовы и заглядывает Чимину в глаза. В них плескалось что-то игривое и непонятное, да и по выражению лица было видно, что Чимин давит в себе что-то, тщательно обдумывает какую-то реплику. — Это ведь не то, что ты хочешь мне сказать? Чимин останавливается, испуганно поднимает голову и заливается краской. В такой холод нежная кожа и так сама по себе порозовела до невозможности, а тут ещё внезапное смущение. Чимин быстро натягивает посильнее чёрную шапку, прикрывая алеющие кончики ушей, и неловко переступает с ноги на ногу. — Юнги-хён?.. Не возьмешь меня за руку? — Не думаю, что это хорошая идея. У меня руки холодные, — это первое, о чем подумал Юнги. Он ведь стоял, курил на улице до этого, и его пальцы превратились почти что в бруски чистого льда. А на улице и без того прохладно; Чимину, скорее всего, было бы приятно держать в своей ладони что-то тёплое и согревающее, но никак не кусок льда. — У тебя всегда руки холодные, я привык, — обиженно произносит Чимин и вновь продолжает идти вперёд. Юнги с улыбкой наблюдает за детской реакцией парня, а после быстро нагоняет его и берёт за руку. — Только потом не жалуйся. Ладонь Юнги действительно ледяная и кожа у него совсем не мягкая — обветренная и грубая, в то время как маленькая ладонь Чимина очень тёплая и нежная, её приятно держать и едва ощутимо поглаживать большим пальцем. Юнги, кажется, впервые влюбился и сразу так сильно, что воздух в лёгких пропадает от чужой улыбки. Он никогда до этого не испытывал столько эмоций от чужого смущённого взгляда и от робкого «Юнги-хён». Его сердце никогда ещё так сильно не стучало в груди от таких невинных прикосновений. И, вроде бы, это просто ладонь Чимина, которую он доверчиво вложил в руку Юнги, но отчего-то Юнги кажется, что он держит в своих пальцах что-то невероятно ценное и хрупкое. Он боится сильнее сжать или как-то неудобно для Чимина ухватиться, он просто хочет аккуратно прикасаться к ней и чувствовать, как горит его кожа от желанного прикосновения. Чимин, идущий рядом, всё ещё смущён, он прячет взгляд за длинной чёлкой, торчащей из-под шапки, но он не может скрыть эту лёгкую улыбку, играющую на губах. Юнги был уверен, что Чимин чувствует сейчас то же самое, что и его сердце тоже выделывает какие-то невероятные кульбиты в грудной клетке. А ещё Юнги был почему-то уверен, что эта влюблённость у Чимина тоже первая. Потому что нельзя так сильно смущаться и покрываться красными пятнами от невинной просьбы подержаться за руку. — Знаешь, мне говорили, что у людей с холодными руками тёплое сердце, — произнёс Чимин, немного успокоившись. — Это бред, — честно отвечает Юнги. — Знаю, но про тебя подходит, — парирует Чимин. — Это напомнило мне нашу первую встречу. Юнги заинтересованно переводит взгляд с тропы, по которой они неторопливо шли, на Чимина, который, запрокинув голову, смотрел куда-то вверх, в беззвёздное небо, и шумно выпустил изо рта белёсый пар, тут же пропадающий в морозном воздухе. — Это ведь было полгода назад или чуть больше? — Чимин задумчиво хмыкает и смотрит на Юнги, который тоже не может сообразить, когда это было. — Не помню, честно. — Тогда не важно. Я только помню, что нас познакомил Хосок. Он заходил к тебе за каким-то диском, а я увязался за ним. Воспоминания медленно начинают всплывать в памяти и картинка оживает. Юнги потихоньку вспоминает, как видит на пороге своей квартиры не только Хосока, но и его дружелюбного друга Чимина. Чимин тогда осторожно озирается по сторонам и принюхивается, запоминая запах нового знакомого. А после он просит воды и неловко спрашивает, как к Юнги обращаться и насколько он старше. — Помню, когда ты протянул мне стакан воды, я случайно коснулся твоей руки. Я тогда подумал: «Ва-а, почему у него такие руки холодные, он ведь был дома». Юнги вспоминает и это мимолётное прикосновение. Секундный контакт рук, из которого он понял, что у Чимина очень мягкая кожа. — Ты не выглядел приветливо, но мне всё равно казалось, что ты очень добрый человек. Возможно, самый добрый из всех людей, что я знаю. — Поэтому ты пришёл именно ко мне весь в слезах? — задаёт давно интересовавший вопрос Юнги. — Думаю, да. И ещё, наверное, потому что ты… Как бы это сказать? Когда мы встречались уже потом, мне показалось, что ты человек, который не будет никого осуждать, не зная всей ситуации, и не будет читать лекций и морали. В тот момент, когда мне было тяжело, мне нужен был кто-то, кто бы просто побыл со мной рядом и не позволил наделать глупостей, — Чимин немного сжимает чужую ладонь и придвигается ближе, плотно соприкасаясь с плечом Юнги. — Спасибо тебе за всё, хён. Спасибо, что не отвернулся и не прогнал меня. Спасибо, что разрешил остаться и быть рядом. Ты сделал для меня так много, что я даже не знаю, что я могу дать тебе взамен. — Ничего мне не нужно, Чимин, просто будь счастлив, и это будет лучшей для меня наградой. Чимин улыбается и отпускает чужую руку, чтобы встать перед Юнги и обхватить его лицо ладонями. Он смотрит ему в глаза и от чистого сердца отвечает: — Если ты будешь рядом, я буду самым счастливым человеком на планете. — Я всегда буду рядом, — обещает Юнги и придвигается к Чимину ближе, чтобы мягко прижать к себе и утонуть в нежности момента.