Someday

Пусто. И в квартире, и на душе Юнги. Чимин действительно исчез из его жизни и при этом забрал всё, что могло о нём напоминать. На небольшой тумбе в ванной комнате располагается старый треснутый стакан, где теперь красуется только одна зубная щетка. До этого там всегда бок о бок стояли две почти идентичные парные щётки, одна из которых принадлежала Чимину, и если только Юнги спросонья перепутает их — ему устроят такую взбучку с прилагающейся обидой на полдня, что и представить сложно, что это всё из-за такого пустяка. В глубоком дубовом шкафу в спальне появилась свободная полка, которая раньше всегда была набита одеждой Чимина, так и не отнесённой к себе домой из-за лени. Чимин часто приходил с работы к Юнги, кидал свои растянутые свитера в стиральную машинку, дико гудящую на весь дом, а сам подворовывал с полки Юнги мягкие футболки, в которых потом дразнил их законного владельца хитрой и игривой улыбкой. В холодильнике теперь снова привычное — ничего. Все полезные йогурты и фрукты исчезли с полок, потому что Юнги никогда не занимался качественным наполнением холодильника — этим всегда заведовал Чимин. Именно он ходил в продуктовый, зачастую прихватывая с собой и Юнги, и скупал всё полезное для организма и нередко вредное для фигуры. Юнги в магазинах только по-хозяйски возил тележку и смотрел, как Чимин мило щурится, выискивая на цветастых упаковках малозаметную дату изготовления. Именно такие мелочи делали жизнь Юнги красочнее, а пребывание в собственной квартире уютнее. Две парные зубные щётки, аккуратная куча сложенных свитеров в шкафу, забитый невкусными питьевыми йогуртами холодильник и Чимин на пороге квартиры в огромной футболке, открывающей острые ключицы — этого всего больше нет, как и уверенности в том, что это всё когда-нибудь вернётся. Когда Чимин сказал, что хочет исчезнуть из жизни Юнги, альфа думал, что они всё равно останутся хотя бы друзьями или просто непонятно кем, но с возможностью видеться и узнавать маломальские факты дальнейшей жизни друг друга. Но это оказалось совершенно не так. И происходящее после тех слов не просто вызвало недоумение, так как всё произошло слишком стремительно и неожиданно, а ещё и напугало до чёртиков. Юнги по-прежнему волнуется за Чимина и его здоровье, он себе места не находит из-за мыслей о том, как там сейчас Чимин: «Тяжело ли ему сейчас? Грустно? Не нужна ли ему какая-нибудь помощь? Не одиноко ли ему?» Юнги многократно звонил на уже недоступный номер Чимина и не раз смотрел с улицы на окна квартиры омеги, где больше никто не живёт. Её хозяин пропал, и никто из соседей и друзей не знает куда. Хотя Хосок, конечно, знает, но не говорит, зараза. Проходит месяц, а Чимин всё еще не забывается. Может, омега и забрал все свои вещи, думая, что если о нём ничего не будет напоминать, то Юнги скорее отпустит его, вот только… Из головы-то невозможно извлечь воспоминания и насильно стереть, а потому обрывки старых дней отчётливо всплывают перед глазами Юнги каждый раз, когда он смыкает веки в попытке уснуть. И даже если Юнги с головой окунается в работу, навёрстывая упущенное и заново зарабатывая себе репутацию ответственного работника, он не может не переживать за Чимина. Двойной стресс из-за навалившейся работы и сбежавшего Чимина постепенно высасывает все силы, пока Хосок, наконец, не решает сжалиться над другом и не говорит о бесследно исчезнувшем. То, что омега оказался в Пусане, совсем неудивительно и даже ожидаемо: этот вариант Юнги рассматривал в первую очередь, хотя ему и не хотелось, чтобы это была правда. Из рассказов Чимина было ясно, что родители у него очень строгие, и потому чёрт знает, как они отреагировали на положение их любимого сына. От этого становилось еще беспокойнее: Чимину нельзя сильно переживать, а, зная его привычку принимать близко к сердцу чужие слова, поездка к родителям могла плохо закончиться. Юнги долго думал, что предпринять: они, вроде как, расстались, и он больше не должен вмешиваться в чужие дела и лезть со своей заботой, но оставить всё, как есть, он тоже не мог. Ему так сильно хотелось увидеть Чимина, что он даже не понимал: он больше волнуется за него или скучает. В итоге, он решил, что съездит к нему — просто убедиться, что Чимин в порядке. Он не станет умолять его вернуться или навязываться, ему будет достаточно просто заглянуть омеге в глаза и увидеть в них спокойствие, а не красноту от нескончаемых слёз. Всего одна встреча, и он уедет обратно. Юнги заносит кулак для стука в старую прочную входную дверь небольшого Пусанского домишка, как с картинки, и тут же замирает, услышав знакомый голос по ту сторону: — Отец! Прекрати! От того, что ты вечно на меня ругаешься, мне лучше не становится! — Айщ, этот мальчишка… Не повышай на меня голос!