Волк

Прошло всего секунд десять, прежде чем Чонгук в полной мере почувствовал, что зверь внутри окончательно встал на мощные лапы и приготовился в любой момент кинуться в атаку. Их было около десятка, один продолжал держать остриё у шеи Чона, двое стояли около этого придурочного травника, остальные же сгустились кучей чуть в стороне. Даже если Чонгуку удастся уложить на лопатки хмыря с клинком, он даже вздрогнуть не успеет, как в него полетят тучи стрел — по крайней мере у половины из эльфов были арбалеты. И если за себя Чонгук почти не переживал, благодаря волку его скорость и ловкость в разы увеличились, то вон то чумазое, маленькое, надоедливое, крикливое безобразие могло сильно пострадать, чего совсем не хотелось. В черноволосой голове отчетливо так даже билось до сдавливающих висков: «защитить любой ценой». Шансов почти не было. А Тэхёна по инерции продолжало качать из стороны в сторону, и скрип верёвки да пыхтение мальчишки, это всё, что было слышно в этой напряженной тишине. — Нет, ну, с другой стороны, мы могли повстречать кикимор, а они любители полакомиться людскими головёшками! Эй, эльфы, вы же не будете есть наши головёшки, правда? — нарушил тревожную тишину травник. Его Святейшество Неуклюжесть всё так же болтался вверх ногами и всё ярче краснел от подступающей к голове крови. Эльфы же недоуменно переглянулись между собой, и Чонгук почти уверен, кто-то даже глаза закатил. Тэхён абсолютно точно какой-то невменяемый. — Нож убери, — с голосовыми связками творилась дикая херь. У Чонгука никогда не было такого хриплого и грубого голоса. Опасного. Чего уж говорить о горящих алым глазах да об удлиняющихся когтях. — Или что? «Тупой эльф. Уничтожу». — Трахею выр-р-рву, — прогремел по-звериному Чонгук, и поднял кровавые глаза на резко побледневших парней. Они явно такого поворота не ожидали. Чонгук с превосходством почувствовал, как рука, державшая клинок, задрожала. Всё-таки от этого мохнатого ублюдка, что драл когтями грудную клетку, была иногда польза. — Воу, полегче, Альфа, мы всего лишь местные жители, оберегаем свои владения как можем. Не рычи, боже правый, — из-за спин вооружённых ушастых вышел щуплый парень в странной панамке, которая совершенно не прикрывала взмывающие вверх кончики ушек, и взмахом руки приказал опустить оружие. По тому, что его послушались, стало ясно — это их главный. Окей, Чонгук готов поговорить с вожаком. Он явно был настроен чуть более дружелюбно, чем его ребята. А унюхавший легкое любопытство волк, исходящее от эльфа, это только подтверждал. — Позвольте представлюсь, Альфа, меня зовут… — Ой-ой, я ж тебя знаю, — взвизгнуло где-то на периферии. Господи, этот идиот хоть когда-нибудь замолкает, а? Сейчас вообще-то их жизни решаются! — Ты этот, как его… Ну этот… Носок! — Хосок. — Не важно! Ты к моей матушке приходил за лечебными настойками, только я ветрянку подхватил тогда, и мама сказала мне не выходить из дома, иначе своим прыщавым лицом всех клиентов распугаю, — Тэхён важно задрал голову и, ойкнув, опустил её обратно. В черепушке и так нещадно всё вертелось и мигало. — Так этот славный носик принадлежит сыну травницы из Дикого Леса? — Хосок тихой сапой подошёл к повисшему Киму и заискивающе улыбнулся. Чонгука перекосило. Носик, ага. Пусть только ушастый попробует дотронуться до шнобеля этого дурачка, Чон ему руки вместе с костями вырвет, нахрен. Волк согласно рявкнул на такую идею. Кажется, мысли по поводу одного глупого травника всё чаще стали совпадать у зверя и человека. Не к добру это всё. — Именно так, Сосок. — Хосок. — Не важно! Может, снимите меня уже, а то я тут немножечко очень сильно умираю от прилива крови. А? Как вам идейка? Кажется, никто никого сегодня убивать не будет, Чонгук расслабил стиснутые кулаки. Буря миновала, все вроде как довольны и чинно вышагивают в лагерь повстанцев. Хотя, стойте-ка. Это что, рука наглого эльфа, поддерживающая травника за тонкую талию? Забудьте. Сегодня точно кто-то умрёт, Чонгук это с радостью обеспечит. *** *** *** Эльфы обустроились в самой чаще густого Леса, скрытые от глаз толстыми стволами деревьев и пышными кустарниками. Поселение было маленьким и по большей части состояло из молодых эльфов. Это потом уже Тэхён рассказал Чону, что эльфы в принципе не стареют. Такой вот у них организм. Парней довели до поселения, разместили их вещи в палатке и потащили ужинать. В самом же центре поселения полыхал огромный костёр, а вокруг сидели эльфы: кто на земле, кто на пледе, а кто, уже изрядно наужинавшись, плясал под бардовскую дудку. — А у этих эльфов всегда так приём пищи проходит? — с недоумением спросил Чонгук, смотря на всю эту цветасто-радостную вакханалию. Этого наглого ушастого после того, как они в лагерь вошли, рядом не было, так что Чонгук почти успокоился. С чего он вдруг вообще ерепенился и злился, не спрашивайте. И так ясно всё. Виной всему наглая блохастая морда, конечно же, никак иначе. — Не-а, сегодня день цветения, Беллетрэйн, это очень важный праздник для эльфов, — пробормотал Тэхён, пережевывая последний кусочек мяса с тарелки. А потом громко сёрбнул из кружки травяного отвара и получил тут же за это подзатыльник. Городские, чтоб их за ногу леший схватил, ужасные зануды, подумал травник. А торжество всё набирало обороты. Чонгук даже засмотрелся немного. Эльфы, все обвешанные разными яркими цветками да лентами, плясали и прыгали через костёр, пели песни на эльфийском и от души радовались. Юноша в городе такого никогда не видел. Обычно все праздники старшее поколение отмечало за столом, а юное — по клубам да по барам. Никакого тебе благоговейного трепета и воодушевления. Басы, цветомузыка и «бармен, подлей текилы». — Волче… — Чонгук сквозь шум и гам даже не сразу уловил, что сидящее рядом создание начало вертеться и дёргать его за рукав. — Пока не назовёшь правильно, даже не подумаю на тебя внимание обратить. Тэхён надуто залепетал, но приказ выполнил. — Чонгук. — Слушаю, — окей, хорошо, сегодня Чон был вполне благодушный и мог послушать, что там хочет этот мальчишка. А мальчишка притиснулся ближе, скукожился и просяще уставился на Чонгука. Уютный такой, родной. — Мне холодно очень, Гуки. Конечно, холодно! В одной тоненькой рубашечке, да ещё и с разрезом таким, что видно острые ключицы, которые вдруг нестерпимо захотелось облизать и… Чонгук зажмурился и сглотнул. — Я тут причем? Пойди в палатку и достань из рюкзака куртку, — и от греха подальше отодвинулся. Странно всё это, у Чонгука от теплоты рядом сидящего несносного травника вдруг защекотало что-то в животе. — Мой дорогой Feainnewedd*, ты замёрз? Давай-ка я дам тебе свой хлопковый плащ. Опять он? Чонгук злобно зыркнул на подошедшего эльфа, но тому хоть бы хны — всё его внимание было приковано к этому улыбающемуся созданию. — О, привет, Лобок! — Хосок. — Ага! Да тут ночи прохладные, так что… — Так что мы вот сейчас возьмём вот эту кофту, наденем её и пойдём спать, очень уж мы устали, — Чонгук впихнул свою верхнюю одежду травнику в лапки, развернул удивленного парня в сторону и подтолкнул, двинувшись следом. А потом, зараза мелкая, обернулся и показал язык Хосоку. *** *** *** Тэхёну было хорошо. Было уютно, тепло и восхитительно. Он кончиками пальцев чувствовал слабый холод в воздухе, но его он не касался. Его что-то согревало, что-то бережно окутывало и тихо порыкивало на ухо. Тэхён сладко потянулся. — Волче, ты чего меня будишь, а? Мохнатый огромный зверь поднял морду и уставился алыми глазищами на беззащитно открытого юношу. — Г-р-р-р? — О, ну тогда понятно, конечно, гррр всё решает, да? — Тэ развернулся на живот и удобнее устроился под тушей волка. Тот теперь полностью скрывал своим телом травника, а перед его носом оказалась худенькая гибкая спинка. В слое ткани. Волку это не понравилось, потому он аккуратно поднес когтистую лапу и в секунду разорвал мешающие тряпки. — Ты что творишь?! — взбрыкнул Тэхён, но был тактично, насколько это может сделать стокилограммовая тварь, придавлен обратно. — Хорошо, хочешь опять свои эти волко-штуки проделать, да? Альфа согласно пророкотал и принялся водить чутким носом по открывшейся коже. А когда морда добралась до холки, волк тут же слегка её прикусил. Обычно метку ставят, клыками вспарывая кожу насквозь, но его мальчик слишком нежный для такого, так что приходится обходиться лишь легкими укусами. Тэхён лежал, не шевелясь. Он был ещё в каком-то легком дурмане от не ушедшего сонного марева, а ещё ему было дико хорошо. Он полностью доверял своему волчаре, и эта абсолютная покорность казалась такой правильной. Идеальной. Только потом эта наглая морда добралась до порозовевших от ласк ушек, и травник вздрогнул. — Лапочка, ты лучше уши не трогай, они у меня чувствительные очень, так что… Ах! Кто бы слушал тут этого мальчишку, что он там несёт. Волки вообще редко словам внемлят, их больше интересует реакция тела. И в данный момент хищника интересовало то, как его человек прогибается, совсем чуть-чуть в спине, неосознанно сдвигает ноги и тяжело дышит. Ему нравится, он стал пахнуть резче. Сладко. — Волчара, не надо! Это смущает, знаешь ли, ну волче! Клыкастая ты ж задница! — Тэхёну наконец-то удалось перевернуться, только вот совершенно зря, потому что этот хитрый говнюк только этого и ждал, тут же вжимаясь наглой харей в горячую промежность своего человека. — О, нет! Нет, нет, фу! Плохой волк, очень плохой! — запричитал Тэхён и завозился, пытаясь выползти из-под волка. Это было как-то уже слишком. Лицо травника полыхало от смущения и стыда за то, что он всё равно стал таким… твёрдым. Даже в такой щекотливой и дикой ситуации его тело полностью подчинялось Альфе. И требовало больше. Ещё больше ласк. — Перестань, боже! Ч-чёрт, не надо та-а-ам, Волче! — Тэ выгнулся и поджал пальцы ног. Чёртов мохнатый извращенец принялся его вылизывать сквозь ткань штанов. Медленно, размеренно ведя широким языком вдоль ширинки, смачивая слюной и утробно урча. Это было так смущающе и пошло, ужасно, до умопомрачения, что... Тэхён прикусил губу, пытаясь не орать в голос. Его трясло и разрывало от смешанных чувств, хотелось сбежать, вопить, кричать и просить ещё, черт возьми, он сходил с ума. Это не должно быть так приятно! Это неправильно, в конце концов! Но Тэ только всхлипнул и шире развел коленки. Горячий шершавый язык давил на пульсирующую эрекцию, обволакивал теплотой, так что юноша едва успел прикрыть себе ладонью рот, чтобы не перебудить всех лесных жителей, когда его резко выгнуло в спине, а между ног стало совсем мокро. Он был насквозь испачкан волчьей слюной и своей спермой. Бесстыжий же наглец улёгся рядышком, светя довольной мордой. — Сволочь ты блохастая, вот ты кто, — беззлобно пробурчал парень и кулачком ударил по груди своего лапочку, не в состоянии даже позлиться на своего волка как следует. Он был обессилен оргазмом, так что просто прикрыл глаза и зарылся в мягкую шёрстку пальчиками. Тэхён глубоко выдохнул и на краю сознания почувствовал, как чёрная шерсть сменяется гладкой, но не менее приятной на ощупь кожей, а над ухом услышал рыхлое, едва различимое: — Моё. Зверь довольный и удовлетворенный скрутился калачиком внутри и прикрыл глаза, в то время как Чонгука резко закинуло из мира снов обратно в тело. Он спросонья не понял ничего, ему жарко и потно, а ещё этот дурной травник жмётся отчего-то к нему. Доверчивый, сморенный чем-то, разгорячённый, с тихим проникновенным шёпотом на губах: — Волче, несмотря на все твои странности и мохнатости, я, кажется, с первой секунды в тебя… А затем тихое сопение в Чонгукову шею и ноющее чувство где-то в районе рёбер. Чон приложил ладонь к месту, где болит, и прислушался. Волк же, пока болело и ныло что-то от слов Тэхёна, тихонько спал... Feainnewedd* - Дитя Солнца