Можно?

Джанлука плакал. Нельзя сказать, что это было такое уж редкое зрелище для двоих его приятелей, так как он всегда отличался повышенной эмоциональностью. Нет, он не рыдал и не бился в истерике, но Пьеро слышал, как друг пошмыгивает носом, да украдкой смахивает слезы, переодеваясь из концертной одежды в повседневную. «Ненавижу этих баб!» - подумал Пьеро, искренне переживая за любимого, но, в то же время, чувствуя облегчение из-за того, что этой влюбленности Джана суждено было оставаться безответной. Приглашенной звездой тура была Белинда, известная в Латинской Америке молодая певица. Несколькими годами старше, красивая и уверенная в себе, она казалась Джану настоящей звездой, и была такой же для него недосягаемой. Она словно не замечала всех попыток Джана сблизиться с ней. Только что закончился их последний совместный концерт. В отчаянии от того, что сейчас они разъедутся в разные стороны и, скорее всего, больше уже не встретятся или очень не скоро, Джанлука прижал ее к стене рядом с гримеркой и крепко поцеловал в губы. За что по окончании поцелуя схлопотал звонкую пощечину и испанское ругательство, произнесенное возмущенным шепотом. Пьеро приблизился к Джанлуке и потянулся к нему, желая обнять, но тот, неожиданно выставил перед собой руки: - Не надо, Пье, а то я разревусь по настоящему! - Чем тебе помочь? Не трогать, - хочешь один остаться или, может, выпьем у меня в номере попозже? - тихо спросил Пьеро. - Лучше выпьем! Пошли они все! - мятежно посмотрел на него Джан. Засыпающий на ходу Иньяцио не отозвался на предложение составить друзьям компанию в ночных посиделках, и Джанлука с Пьеро, остались наедине в номере последнего. С бокалами вина в руках они вышли на балкон. Оба молчали. Пьеро бросил искоса взгляд, увидел, что ресницы Джана влажные от слез, а губы обиженно кривятся, и приобнял, хочет — пусть плачет. Когда они вдвоем, все можно. Но Джанлука плакать не хотел. Он залпом прикончил свое вино и разжал пальцы, позволяя бокалу с жалобным звоном упасть на каменный пол. Затем повернулся к Пьеро и пристально посмотрел ему в глаза. Тот ответил спокойным взглядом, медленно допил вино и, с легкой улыбкой, протянул его Джану, который, не раздумывая, коротким движением кисти отправил его за плечо, а затем сгреб в горсти рубашку Пьеро, резко потянул на себя и влепился губами в губы. - Пошли к черту эти бабы! - прошептал он, не отрываясь от поцелуя. - Угу! - довольно промычал Пьеро. Бешено целуясь, парни затолкали друг друга в комнату, попутно стаскивая одежду, и обнаженные рухнули на кровать. Джан желал утопить свою обиду в страсти, а Пьеро вовсе не собирался ему в этом отказывать. Ему хотелось покрыть поцелуями каждую пядь любимого тела, зацеловать до потери сознания, но на этот раз Джанлука решительно был настроен доминировать, и Пьеро покорно подчинился, выгибаясь и вскрикивая под впивающимися в тело губами и руками, оставляющими красные следы, которые, наверняка, завтра превратятся в синяки. Джана всего трясло от возбуждения, он беспорядочно скользил по телу Пьеро, целуя, покусывая и облизывая в каком-то лихорадочном исступлении, заставляя друга терять голову от неожиданно свалившегося на него удовольствия. Джанлука вернулся к уже искусанным самим Бароне губам, грубо терзая их, прижался всем телом так, что распаленные члены соприкоснулись, лаская друг друга. Пьеро громко застонал, откидывая голову, подставляя беззащитную шею безжалостным поцелуям. Джан крепко сжал упругое полушарие ягодицы, а затем скользнул рукой между половинками. - Пьеро, можно я это... Можно? Пожалуйста! Тот вместо ответа перевернулся на живот, приподнимая попу, открывая полный доступ. Это стало его большой ошибкой. Джанлуке, совершенно неопытному в вопросах подобного рода секса, обиженному и крайне возбужденному, и в голову не пришло, что для такой близости нужна какая-то особая подготовка. Он вломился в него грубо и безжалостно, и, с силой преодолевая сопротивление не желающей раскрываться под этим сумасшедшим напором плоти, бездумно разрывая ее, проник до упора! Боль была такой неожиданной и сильной, что Пьеро даже заорать не смог, у него пресеклось дыхание. А Джанлука, не дав ему и мгновения, чтобы привыкнуть, начал размашисто и быстро двигаться, не сдерживая громких стонов удовольствия. Бароне кусал подушку, кусал губы, хрипел, из глаз катились слезы, он изо всех сил старался расслабить нижнюю часть тела, но оно сопротивлялось, напрягаясь все сильнее, тем самым получая лишь больше повреждений. Голова кружилась, и в ней билась одна единственная мысль, - чтобы скорее это закончилось! А Джанлука отрывался по полной, совершенно выпав из реальности, не замечая, какие жуткие страдания причиняет другу. Наконец, молитвы Пьеро были услышаны, и Джанлука забился в оргазме, при этом он конвульсивно сжал бедра Пьеро, притискивая к себе, проникая максимально, так глубоко и больно, что тот не выдержал и зарычал. Приходящий в себя Джан выскользнул из истерзанного тела и похолодел, увидев, что его член весь в крови и багровые капли стекают по ногам Пьеро. - …! …! Придурок! Пьеро, ты — идиот! - неожиданно заорал абруццезе. - …! Ты там живой вообще?! Он резко потянул Бароне за плечо, тот, морщась, нехотя перевернулся, и с Джаном чуть форменная истерика не случилась: он всегда думал, что выражение «до крови искусать губы» - лишь художественное преувеличение, но сейчас он видел перед собой воочию, сочащиеся кровью, растерзанные губы. Подушка, там, где за мгновение до этого к ней прижималось лицо Пьеро, тоже была в пятнах крови. - …!...!...!!! - вне себя вопил Джанлука. - Зачем?!!! Пьеро, придурок!!! В жизни тебя больше не коснусь!!! ААА!!! …! В глаза мне посмотри!!! Пьеро приоткрыл сверкающие от обиды глаза и укоризненно посмотрел на Джана, потрескавшиеся губы задрожали. - Не ори на меня! - тихо потребовал он. - Пьеро! - горячо зашептал Джанлука, обнимая его, прижимаясь щекой к щеке. - Не обижайся, что я так ору! Я, думаешь не понимаю, что ты это для меня все терпел?! - Джан в этот момент действительно понял все, абсолютно все! - Но сам подумай, если бы ты мне делал так сильно больно, а я бы терпел и тебе не сказал даже, неужели ты не ругался бы на меня? Обида исчезла из темных глаз, Бароне вздохнул: - Еще как ругался бы! - Прости меня, это я — идиот и придурок, а не ты вовсе! Я так испугался! У тебя кровь идет! - Переживу! - Но зачем? Почему ты меня не остановил?! - убивался Джан. - Я не ожидал, что ты так... Забыл, что у тебя опыта в этом, наверное, нет... - Нет, - подтвердил Джанлука. - Я же так никогда. А теперь уже и не будет, наверное!- Его передернуло. - А потом уже показалось жестоким останавливать тебя, - улыбнулся Пьеро, - в тому же я был уверен, что в таком темпе ты долго не продержишься! - И все-таки, ты — идиот, …! - возмутился Джан. Он приподнялся над другом, начиная покрывать поцелуями мгновенно покрывшееся мурашками тело, спускаясь, пока губы не наткнулись на начавшую твердеть плоть. Пьеро стонал от сумасшедшего наслаждения, смешанного с болью между судорожно сжимавшимися ягодицами. В этом виде ласк Джанлука оказался тоже совершенно неопытным, но чувство вины, а также искреннее желание доставить удовольствие, успешно это компенсировали, и очень скоро Бароне хрипло закричал, разряжаясь. - Пьеро, вставай, я тебе принять душ помогу! Того затошнило от одной мысли, что нужно пошевелиться. - Нет, ты иди, я сам потом. Со мной все в порядке. - Если ты сейчас же не встанешь, я врача вызову! - мрачно пообещал Джан. Пришлось выползать из постели, скрипя зубами, стараясь, чтобы лицо не слишком искажалось от боли, и опираясь на услужливо подставленное плечо, плестись в ванную. Там Джанлука очень бережно вымыл его, мысленно и вслух проклиная себя, осторожно вытер и, как мог удобно, устроил в постели, поцеловал в лоб, в последний раз попросил: - Прости! И ушел. Войдя в свой номер, он рухнул на кровать, и тишина взорвалась звуками безудержных рыданий.