Можно?

Никогда в жизни Пьеро еще не был так напуган, никогда не бежал так быстро, никогда не молился Господу так горячо и страстно! Он несся вверх по гостиничной лестнице, даже не думая вызывать лифт, на ходу доставая из кармана карточку-ключ от номера. Больше года миновало с описанных выше событий. За это время отношения между двумя парнями практически не изменились, будто и не было той ночи после проигрыша на Евровидении. Обрушившаяся на них лавиной популярность, как за рубежом, так и дома, в Италии, сделала их жизнь более интересной, но и более тяжелой, напряженной, как в физическом, так и в моральном плане. Заканчивающийся сейчас здесь, в Мексике, мировой тур, был, пожалуй, тяжелейшим из тех, что им пришлось пережить за свою карьеру. И это испытание сплотило троицу молодых певцов еще крепче, они поддерживали друг друга, помогали и подбадривали. С тех пор же, как Иньяцио обзавелся постоянной девушкой, в которую был влюблен без памяти, остальные двое сблизились еще больше. Странные между ними сложились отношения: они были больше, чем друзья, больше, чем братья, но меньше, чем любовники. Один всегда мог рассчитывать на безусловную помощь другого, на то, что, устав, можно без раздумий склонить голову на плечо друга. На взгляд, который порой вытаскивал с самого дна изнеможения. На дружеский пинок или щипок, быстро придающий бодрости. На мимолетное поглаживание, которое иногда так много значит, когда сил уже больше никаких нет. В их прикосновениях друг к другу не было ни малейшей неловкости. Иногда один просто сидел, а другой подходил, подсаживался вплотную и тут же попадал в уютные объятия. Парни могли так слушать музыку или смотреть телевизор, причем, как наедине, так и в присутствии всей команды. Могло бы даже показаться, что ничего особенного между ними и нет, если бы иногда, когда парни оставались наедине, они в какой-то момент не обменивались ласковым, осторожным поцелуем в губы. Поцелуем, который не имел продолжения, но, тем не менее, на братский или дружеский однозначно похож не был. Причем инициатором мог быть, как Джанлука, так и Пьеро, воспринимавший каждый из них, как маленькую драгоценность, которую он складывал в шкатулку памяти. Понять же, что твориться в голове у Джинобле, он уже давно даже пытаться бросил. А Джинобле, видя, как измотан друг, какой в последнее время у него остановившийся, стекленеющий от усталости взгляд, решил его немного встряхнуть и разыграть. Пьеро возвращался в отель, который покинул лишь несколькими минутами ранее, чтобы просто обойти его вокруг. Он провел перед этим долгое время за столом в номере, пытаясь найти решение некоторых, возложенных на него организационных задач, и вышел совсем ненадолго, чтобы слегка размяться. Уже подходя ко входу в гостиницу, он машинально поднял глаза на окно своего номера, и они расширились сначала от недоумения, а затем от ужаса, такого ужаса, которого ему никогда еще в жизни испытывать не доводилось: безнадежно пытаясь подтянуться на руках, на краю его балкона болтался над бездной Джанлука, каждую секунду рискуя сорваться. Звать помощь и объяснять, в чем дело, было некогда, Пьеро рванул с места, снося все и всех на своем пути, забывая дышать, слыша лишь грохот собственного сердца и мысленно умоляя Господа и всех святых о том, чтобы не опоздать. Мысленно он летел, опережая слишком медлительное тело, которое надрывалось в отчаянной попытке опередить время, обмануть смерть. Один пролет, еще один, еще... Как медленно!!! Быстрее надо!!! Быстрее!!! Господи, помоги — у него же совсем слабые руки!!! Наконец, вставляет карточку-ключ, но красный запрещающий вход огонек не спешит меняться на спасительный зеленый. - Ну, же! НУ!!! Дверь не открывается! Пьеро изо всех сил колотит по ней ладонью, тихо вскрикивая и всхлипывая от наваливающегося ощущения обреченности! - Ну, же! Джанлу!!! Практически в истерике вытаскивает злополучную карточку и засовывает снова и, о чудо — зеленый! Зеленый, но не поздно ли еще?!! Пьеро ворвался в номер. Как же страшно выбегать на балкон! Вдруг, вдруг там уже никого нет? Нет его Джанлу! Больше нет! «А что тут страшного?», - вдруг мелькнула мысль, - «Если опоздал, то нужно будет всего-то сделать лишний шаг!» Но они были тут — тонкие пальчики, все еще отчаянно цепляющиеся за безжалостно ускользающую между ними жизнь! Пьеро мгновенно ухватил тонкое запястье: все, теперь разжать руку его не заставит ничто! Затем прихватил и второе, резко приказал: - Отпускай! И замри, не шевелись! Джанлука послушался мгновенно и безропотно. Пьеро склонился, прижимая руки к груди и стал медленно подниматься, откидываясь назад, своим силой и весом медленно вытягивая Джана из пропасти. Тот постепенно показался и перевалился через край, всем телом ударившись о Бароне и свалившись вместе с ним на пол. Пьеро, тем не менее тут же подскочил, за шиворот затащил Джанлуку в номер и, не давая снова упасть, принялся его трясти так, что тот мотался из стороны в сторону, как тряпичная кукла. - …! ...! …! Это, …, что было?!!! Придурок! Идиот! Дебил! Ты, …, что там делал???!!! - вне себя орал Пьеро. - Я хотел тебя рассмешить! - еле смог выговорить трясущимися губами Джан и вскрикнул: отпустив, Бароне изо всех сил влепил ему пощечину, от которой тот рухнул на пол, прижимая руку к горящей щеке, чувствуя, как во рту становится солно от крови. Глаза мгновенно наполнились слезами. Джан, весь дрожа от только что пережитого ужаса и от обиды, уткнулся в колени, но вдруг поднял голову, уловив звуки, которые поразили и потрясли его до глубины души. Он и подумать не мог, что Пьеро может издавать нечто подобное! Но тот мог. Повернувшись спиной к Джану, обхватив себя руками, Бароне рыдал в голос, громко и исступленно! Рыдал так, будто душа его выворачивалась наизнанку, так что все тело сотрясалось и гнулось от нестерпимой муки!