А домой возврата нет

      Это были длинные и опасные тринадцать суток, но теперь Маккензи провожала взглядом тощую фигуру босса с чувством выполненного долга. И немалого удивления — босс, как распоследний влюбленный сопляк из довоенных любовных романов, подставился под лазер сам, но Дикси с линии огня отбросил. Дикси! Дикси, которая потрошила невиновных людей, заманивала в ловушку торговцев и проверяла химические гранаты, кидая прототипы в тех невезучих рейдеров, которые шли внизу. Операторы тогда очень возмущались. А потом новый босс вспорол горло Колтеру. И прижился в Ядер-Мире, как гуль в радиоактивных отходах — ставил крышки на бойцовых собак, чесал ручного кротокрыса Мэйсона, лазил в Аркаду и убивал, скаля зубы. Рейдер как рейдер, чуть поумнее остальных, оружейник и такой же ненормальный любитель всякого хлама, как и Гейдж — старый будильник за минуту расковыривает. Только Гейдж этим хламом броню чинит и проводку, а не делает из пистолета — снайперскую винтовку. Рейдер как рейдер, с вечной сигаретой в зубах. Даже когда только-только очухался, то попросил закурить. Рейдер, который за минуту разговора убил наивную мечту Маккензи о прекрасном довоенном мире. Рейдер, который распихал по карманам девять стимпаков и куда-то собирается. И это явно не пугать фермеров или резать фермеров, или еще что-то привычное. — Я иду на познавательную экскурсию, — босс с блеском подтвердил все подозрения сразу.             Гейдж и сам не знал, зачем вдвоем переться в Старую Северную Церковь и что босс там забыл. Но ему эта затея не нравилась. Не нравилась настолько, что и слов подходящих нет. Вот как слишком чистый дом. Или Люси Грандчестер, которая ничерта не голограмма. Или гули. Вот не должно так быть — и все тут. Но вот стайка высохших диких гулей, которая гнездилась в Старой Северной Церкви, его мнения не разделяла, рычали и норовили что-то нужное откусить. — Босс, — Гейдж мрачно перезарядил винтовку. Патронов у него хватало, но мало ли что, — почему мы лезли сюда настолько запутанным маршрутом? Через Добрососедство и Банкер-Хилл? — Если я правильно понял, — босс стряхнул с биты ошметок особо наглого гуля, — то на тех круглых табличках, которые про всякие там битвы рассказывают, буквы подчеркнуты. Если это мне не показалось. И поэтому нам надо, — босс зашарил по карманам, выискивая шпильки, — открыть эту гребаную дверь. — Опять Пикман? — Гейдж на всякий случай скрестил пальцы. Казалось бы, после Ниши и ее развлечений Пикман был милый и безобидный художник. Да и не кровью он рисовал, а краской. Ну ловит дураков, ну бальзамирует их в разных позах, ну заживо — так не лазьте возле него и не деритесь с ним. Сходите на выставку, как довоенные люди. А нет, босс как с ним поговорил, нож дареный забрал и унесся из галереи, как кротокрыс под джетом. Еще и повторял «ненавижу Лавкрафта!» Интересно, кто это был или были. — Не, там хуже. Гораздо. Пикман — он просто не человек, смесь с такой хренью, которая тут не водится. И он старше меня, он ровесник Грандчестер. — То есть, среди нас бегает четырехсотлетний человек. А я в таком случае — Серебряный Саван. — Он не человек. Он смесь человека с хренью из снов, что ли. Плохо помню, как они называются. — Завязывай, а то уже замок вскрыть не можешь, руки не слушаются и глюки пошли. — От Психо глюков не бывает, а у Дикси шпильки хреновые, ломаются постоянно, — и замок клацнул. — А вот теперь интересно — что там такое, которое хуже Пикмана? Босс передернул плечами. — Подземная Железная Дорога. — Босс, я знаю, что такое станция метро. Ее тут никогда не было. — Это не метро. Это люди. И они совсем не те люди, которые когда-то так назывались. Те были сукины дети, а этим радиация выела последние мозги. Настоящая Подземная Железная Дорога освобождала людей-рабов. И не боялись ни пули, ни петли. А эти — маются лютой херней, освобождают синтов. И больше я с этой гребаной семейкой Савольди в Банкер-Хилле не пью. У меня башка вторые сутки болит. — И, главное, все подумают на минитменов. — Сами виноваты. Зачем в такой приметной форме ходят? Да и после Квинси с них станется, — босс заправил снятую с трупа синюю рубашку в синие же штаны, снятые с того же трупа минитмена, и на всякий случай надвинул шляпу на глаза. — Пошли уже. Ищем на стенах или полу рисунок лампы. Это их старый знак.             Шесть дохлых гулей и один гроб спустя блуждание по катакомбам уперлось в стенку. В слегка поросшую плесенью стенку с наборным диском на ней. — Ага. Сейчас. Готов? — босс, не дожидаясь ответа, стал как-то странно крутить этот диск. Диск клацнул. Часть стены рядом открыла проход. — Кто здесь? — женский голос. Незнакомый. — Чарли Харт, — босс швырнул на голос связку из трех гранат, скрепленных скотчем.             Рвануло так, что заложило уши. Визг, мат, лазер?! Босс поспешно грохнулся на пол. Гейдж осторожно прицелился куда-то по направлению этого самого лазера, пытаясь различить хоть кого-то в туче пыли. — У них там ебаный штурмотрон! — проорал с пола босс — В глаз ее приложи! Гейдж прицелился чуть повыше и нажал на спусковой крючок, плавно, никуда не спеша. В глубине прохода что-то бабахнуло и затихло. Босс, чихая и отплевываясь, поднялся с пола. — Пойдем глянем.             Чьи-то ноги, чей-то шарф, чьи-то другие ноги и стены хорошо так уляпаны кровью и кишками. Девке с миниганом снесло верхнюю часть черепа. И в серых мозгах блестит ромбик чипа. Босс хватает его, как ворона — гильзу, и хозяйственно кладет в карман. А миниган новый, хороший. И тяжелый как мешок цемента. Сопляк запихивает свои кишки обратно. Гейдж из милосердия врезал ему прикладом по черепу. Раза три. Босс вышагивает между тремя обгорелыми трупами, выколупывает пальцами и второй чип, опять сует в карман, и пинает чью-то голову в шлеме, крайне дурацкого вида. — Удачно рвануло. Если б не ты, они б еще и отстреливались. Спасибо, — босс подымает с пола разбитые солнечные очки и сует их в рюкзак. А потом замечает целенький терминал — А вот это мы заберем с собой. И посмотрим, откуда они тех синтов берут. Брали. И мисочку кошачью тоже. Мэйсону подарю. — Босс, а тебя так зовут или это как с тем роботом-шерифом? — Я им подыграл, — босс медленно идет к выходу.