А домой возврата нет

      Первой вернулась привычная тупая боль под кожей, привычный жар от антирадина. А потом запахи. Чужие, плохие запахи. Пустошь воняла много и разнообразно — людьми, дерьмом, кровью, гнилым мясом, мокрыми собаками, дымом, болотом, если рядом пробегали болотники, морем, если дул ветер с нужной стороны, горелым мясом, если Стрелки с кем-то дрались, горелым пластиком, если кто-то убивал синта, и кротокрысами. А тут, где бы это тут не было, четко тянуло химией — хлоркой, краской, еще чем-то таким, что заставляло лежать тихо и не шевелиться. Может, они уйдут. И не будут ничего делать. — Семь чипов! Один из Охотника! Неудивительно, что ему наша дверь открылась! И это вообще как называется? — Недоработка системы распознавания? — Нет! Я спрашиваю про это! А не про шесть испорченных синтов! — Кажется, это называется «житель Пустоши». Взрослая особь. Самец. Часть правой руки грубо протезирована. — Это называется — проникший на территорию Института враг! Он был достаточно неплохо вооружен! И вы что, не заметили, откуда у него револьвер взялся? А я еще думал, куда Келлогг делся? Чип-то функционировал, а Верджил жив! До сих пор! Приводите этого диверсанта в сознание, доктор Холдрен. Я жду результатов — Да, директор.             Дверь зашипела. Как в Убежищах. Тот агент Подземной Железной Дороги все-таки не соврал. У него были такие удивленные глаза потом. Беглых синтов действительно выводили через канализацию. Какой-то Патриот, который там, под землей, сидел, в Институте. Или сидела, какая разница. — Не надо притворяться. Я медик, я знаю, когда человек в сознании, когда нет. Давай, давай, открывай свои злобные глазки. Я тебе сейчас объясню, что у тебя на шее. — Ошейник. Шокер. Я знаю, чего он делает. — Интересно. Судя по твоему внешнему виду, ты явно не фермер. Татуировки, прическа, шрамы, характерные мозоли на пальцах. Если бы не протез, то тебя можно отнести к рейдерус вульгарис. Рейдер обыкновенный, слишком ленивый, чтобы копать землю, и слишком испортивший себя химикатами, радиацией и препаратами, чтобы стать годным поставщиком органов. Но протез меняет дело — кто-то о тебе заботится. Кто-то показал тебе дорогу сюда. Верджил? — Кто? — рейдер беспомощно подергался в наручниках, прикрепленных к железной раме от кровати и уставился подозрительно невинным зеленым глазом. Второй глаз был затянут бельмом. — Не верный ответ, — Клейтон Холдрен нажал на кнопку пульта управления шокером. Рейдера выгнуло судорогой так, что рама кровати дернулась. — Молчишь, гордый какой. Думаешь, что ты особенный? После шестого нажатия у тебя не выдержат сфинктеры, после десятого ты будешь умолять, а потом расскажешь все, включая свои любимые позы в кровати. Или сразу скажешь, откуда ты взял чипы и где Верджил? — Чипы наковырял из ваших синтов, про Верджила слышал только от тебя. Кто этот хер? И я даже не знаю, где очутился. — Супермутант, скорее всего. Большой зеленый супермутант. Он ведь мог и не называть тебе своего имени. Доктор Брайан Верджил, наша научная звезда, краса и гордость Института. — Не знаюсь с супермутантами. Они ж людей жрут. И мне никто дорогу не показывал, я заблудился. В канализации. — И зачем же ты там ходил? — Бил гулей по голове. Битой. С гвоздями. Розовой. Потому что кушать хотелось. — Каннибализм вреден для здоровья, — доктор Холдрен еще раз нажал на кнопку и подержал ее две секунды. — Ну нахуя? — рейдер все еще собирался умереть героем и все еще молчал под током. — Еще одно непристойное выражение — и следующий разряд будет пять секунд. Организм у тебя крепкий, выдержит. А гули — это очень радиоактивные люди, следовательно, ты тоже людоед, еще и с приступом лучевой болезни при обнаружении. Фи. — Так я их не ел. Я полез за маленькими кротокрысятами. Они очень вкусные, если их сварить. А там гули гнездо разорили. Я ж не знал, что там еще и Светящийся лазит! Еле от него удрал, все патроны истратил, а этой падле зеленой ничего. А потом еще и заблудился. — Я сейчас расплачусь. В твою трогательную историю не вписывается револьвер. Это кастомизированное оружие, под конкретного человека. Такое не купишь. Где ты это взял? — С трупа снял. С одного такого лысого трупа со шрамом на роже. Я бы с него и куртку снял, но сильно посекло, испортилась одежда. Я в него три гранаты кинул. — В труп? — доктору Холдрену очень не понравилась мечтательная ухмылочка рейдера. Кажется, он был психически нездоровой личностью. Минуту назад корчился от боли, а теперь скалится. — Вот потому он и стал трупом. Я в него три гранаты кинул. При жизни. Хорошие гранаты, осколочные, в помещении. Келлогг, да? Так вашего безрукого мудака звали?             Доктор Холдрен с большим удовольствием держал кнопку пять секунд. Эту пародию на человека стоило поучить хорошим манерам. Рейдер выдал стандартную реакцию номер три — отключился. — Так-так-так, дух сильнее плоти? Еще два разряда, и ты будешь согласен на что угодно, лишь бы не было больно. Ну же, скажи что-то стандартно непристойное. Рейдер молчал. Сейчас он даже мог вызвать у кого-то жалость — мокрый от пота, голый, обессиленный, дрожащий.