А домой возврата нет

— Джентльмены, я огорчен. Мое сердце обливается кровью от горя из-за напрасно пролитой крови невинных. И она взывает к отмщению. Отмщению за всех тех, кто был убит не ради убийства, не ради веселья, а ради того, чтоб вместо человека копошился синт, отмщению за тех, кого засунули в мутантскую ванну, а потом телепортировали сюда, в Пустошь. Конечно, если кто думает, что я сошел с ума или слишком боится Института, то я никого не держу. Дверь — вот, Пустошь — большая, людей там еще много. Может, даже удастся их пару раз грабануть перед тем, как вам поотрывает головы супермутант. А я сожгу Институт. Я сожгу его так, что туда не будут залазить даже радтараканы. — Идея прекрасная. Но если мы все сразу попрем, то нас там и положат всех. — Мэйсон, Мэйсон, — босс оскалился, — я, конечно, и контуженный, и током битый, но мозги я еще не потерял. Если ты со мной, если твоя Стая не прочь погрызть настоящую добычу, то я тебе объясню. Так как? Кто хочет погреться у костра?             Мэйсон оскалился в ответ. И кивнул. — Ниша? В Институте и так писаются в штаны от слова «Адепты», но вживую эти умники верещат гораздо приятнее. Они не знают ни горя, ни страданий, ни того, как вспороть глотку своему мучителю. Ты ведь их хочешь научить? — Как меня научили, так и я научу. — Гейдж? Я знаю, что ты с ними говорил, я тебя слышал. И вот поэтому и прошу. Не как главаря, не как лейтенанта.             Гейдж очень даже хорошо помнил, как состоялся обмен заложниками. Как в Джамайка-Плэйнс перепуганный типчик в странном белом халате озирался по сторонам, и как этот самый перепуганный типчик снимал с босса ошейник. И как босс плелся к Дикси, не подымая головы, еле переставляя ноги. Сам Гейдж засел с винтовкой на втором этаже и предусмотрительно держал типчика на прицеле. Ох, как же типчика передернуло, когда к нему доковылял Томпсон. Они потом куда-то ушли вдвоем, за угол завернули точно. И недели с тех пор не прошло. Макензи потом долго ругалась на тему людей, которым нечего делать и людей, которые отливают в трансформаторные будки. Босс ругался еще хуже — он ненавидел Калмекс, капельницы и вишневую Ядер-Колу. Макензи невинно выпучила глаза и заявила, что «другого мочегонного у нее нет.» — Гейдж? — босс поднял голову и пригладил заново выкрашенный в кротокрысью жопу ирокез. — Куда я денусь с вертиберда? — Отлично. А теперь будем медленно и очень тщательно готовиться. Мэйсон, пометь себе новую территорию — ферму Уорвика. Если они под чьей-то бандой — порви их. Порви их так, чтобы вороны и чайки выклевывали только глаза. Но самих Уорвиков надо тупо припугнуть. Чтобы они оставались на месте. Там ценный синт, если верить терминалу этих придурков и если Руби правильно взломала шифр. Ниша, на твоих девушках — Банкер-Хилл. Ловите и потрошите тех, кто спрашивает туда дорогу, вырезайте караваны. И с меня семь пачек ментатов для Руби, на ее вкус. Да, особо вас прошу — если увидите хоть одного синепузого, то есть минитмена — не убивайте сразу. Выдавите из него информацию насчет остальных. Или из нее, ну вы ж поняли. Нам не нужны помехи. А я всю эту неделю буду думать, жрать, спать и делать новый протез. Потому что мы должны навести шороху, чтобы они расслабились. Чтобы их директор подумал, что я ни на что не годен. И подготовка начинается с той секунды, когда вы выйдете за дверь.             Лифт шмякнулся о землю, а Мэйсон хлопнул дверью, уходя. Босс медленно, приторможенно, поднялся из-за стола и поплелся к кровати. — Я тогда подключился к их радио минут на десять раньше. Босс, ты ведь просто доебывался до директора? Потому что сын может быть старше отца только в том случае, если отец давно в гробу лежит. — Они знают, успокойся. Ниша даже сказала, что это как в комиксе. Мэйсон сказал что лучше супермутант, чем паскуда, выросшая под землей и что они всегда такие и были, — босс с явным усилием скинул кроссовки и растянулся поверх серого одеяла, — Гейдж, вот почему так? Что я такого сделал, что он в такое вырос? Нахрена делать таких синтов, которые копии людей? Я знаю, что такое первое и второе поколение, их клепали еще до войны, для всяких там опасных работ или для лечения полностью больных людей, вроде детектива этого. Это роботы, просто не круглые. И те, которых мы выпотрошили, они тоже не люди. Их кровь не годится для переливания, их мясо не ест даже Пушок. — Пушок зажрался. А вот вопроса я не понял, босс. Потому что жизнь вообще штука несправедливая или потому что его какие-то уроды воспитывали. А вот нахрена таких синтов делать — этого я и не знаю, и знать не хочу. — Они не плодятся, не жрут, не срут, не растут, не стареют. Если б он их для работы какой-то делал, то понятно. Но зачем придавать им облик кого-то другого и заменять настоящего на синта? Детектив вот ходит и ничего — рожа страшная, глаза желтые, не перепутаешь. А то ведь ну не смешно даже — Вэл курить перестала, конечно, ее в три секунды скрутили. Потому что или человек бросает курить и носится с этим, как дурень с яйцом, либо обходит курильщиков строной. Или отдает кому-то свои сигареты. А то неделю назад, до патруля курила, а потом она даже не знает, как это делать. Тем более — это Адепты. Они человека по поведению и различают. — Босс, я знаю. Но ты не сказал, когда делился планами. Ты не сказал, что ты с ним сделаешь. «Я сожгу Институт» — это очень расплывчато. У довоенных людей вроде как считалось очень нехорошо убивать своих детей. — А еще у довоенных людей вроде как считалось «почитай отца своего и мать свою, чтобы продлились твои дни на земле». Если для него моя жена - это необходимая жертва, которую мне не понять, то я не стану оставлять директора в живых. Она этому маленькому засранцу пеленки меняла, смесью кормила, не говоря уже о том, что она это родила. Я не стану оставлять его в живых. И поэтому мне так и хреново. — А если б он предложил тебе не ошейник, а сотрудничество, в гостинную бы там повел, на табуреточку бы посадил? — Гейдж прекрасно знал, что под подушкой босса лежит уебище редкостное — револьвер под десять милимметров, и что нехорошо тыкать в больное место. Еще и Калмекс неплохо улучшал реакцию. — Он предолжил мне ошейник, знатные пиздюли и был явно разочарован тем, кто я есть, — босс жмурился на лампочку, стараясь не смотреть собеседнику в глаза. — Босс, если ты не станешь, как те довоенные люди, вот прям сейчас, вышибать себе мозги от горя, то я пойду. У меня намечен визит к той шлюхе, которую ты сюда заманил. — Тина как-ее-там? С прической под солдата? Славное мясцо. Сам бы не против. Но Дикси оставлять вдовой не хочется. — Не понял? — Гейдж застыл возле лифта. — Я к ней пойду, кто-то обязательно заметит. Если заметит, так может ляпнуть Тэмми. Тэмми расскажет Дикси. А Дикси прибьет меня и шлюху за компанию. А если она меня прибьет, то останется вдовой. Вроде как. Вот на кой хрен я кольцо в проволоку вытянул? Ей бы понравилось. Можно ведь и завязать узел, если найдется достаточно дурной пастор. — Тьфу! Не мог нормально сказать. Я уже подумал, что у нее чахотка или там еще что заразное-смертельное. — Ну, лучше быть живой шлюхой, чем тем, кого подрал Пушок и доконал Мэйсон. Но зато мы теперь знаем, что кровь у синтов негодная для людей вообще. Бедный Нейл. Он был последним субъектом. Чистая кровь, другие гены. Не, тоже помер быстро. Тоже почки отказали. — Таак, босс. А почему это я узнаю только теперь, если он помер этак месяц назад? — Потому что раньше у меня времени не было. Стая знает, Мэйсон знает, Макензи знает, ну и я, от Мэйсона. А ты — механик, тебе эти биологические бзики по барабану как-то. — А кто были остальные субъекты? — Один пленник и пара тех из Стаи, которых здорово подрали яо-гаи. — А Мэйсон там не собирается кротокрыса с дутнем скрещивать? Или радскорпиона с жалокрылом? Потому что с него станется. Мне Пушка и так хватает. — Ну он тебе что сделал? Маленький, славненький, беленький яо-гай. Местами беленький. Если перед ним руками не махать, то добрейшее создание. — Босс, ты не перестаешь меня удивлять. То три часа разговаривал с тем сексботом, который «Стальная Леди», то Пушок у тебя маленький и славненький. Ты еще скажи, что кротокрыса гладил прям руками. — Ну да. Он на ощупь вроде куртки замшевой, только теплый. Тазик славная скотинка и он не виноват, что ты его не любишь. — О, вот теперь могу спокойно идти к шлюхе. Тебя хоть чуть попустило. А то вот как с похорон пришел. Причем всех сразу. Причем их до этого сожрали супермутанты и хоронить пришлось три косточки и шнурок порваный.